Горький яд ненависти

      Сидя рядом с Филиппом на диване в гостиной, Фьора держала в руках доставленное гонцом приглашение на бал — от принцессы Марии в честь помолвки девушки с принцем Максимилианом. Фьора не любила бывать на балах и прочих светских мероприятиях, но до недавних событий она посещала их по необходимости вместе с Филиппом, когда он был просто её сюзерен, а не законный муж. К тому же Фьору пугала перспектива очутиться при дворе, где все в курсе того, что она предала вассальную клятву и попыталась отравить своего сеньора. Мысленно Фьора готовила себя к тому, что ей не избежать косых взглядов и шепотков за спиной. Она бы и рада была остаться дома и никуда не идти, но приглашение исходило от королевской дочери, а значит проигнорировать это приглашение и отказаться от посещения бала Фьора не могла, если только она не скажется больной. Но и этот вариант никуда не годился — все быстро поймут, что ей стыдно показаться при дворе после того, как она запятнала своё имя и свою честь. — А что, Филипп, на балу без меня совсем не обойтись? Вряд ли кто-то будет рад меня видеть. Ты иди и повеселись, а я останусь, — Фьора умоляюще и с надеждой глядела на мужа, который скрестил руки на груди и покачал головой. — Нет, Фьора. Ты не можешь проигнорировать приглашение на бал в честь помолвки принцессы. Не забывай, что ты дворянка, подданная Её Высочества. Мы оба должны появиться на этом мероприятии, — спокойным тоном Филипп развеял все надежды жены, что ей удастся уклониться от грядущего мероприятия. — Я не хочу туда идти, хотя не имею ничего против принцессы Марии. Она очень добра, но не все дворяне и дворянки будут рады моему присутствию. Скорее всего, они съедят меня косыми взглядами и разговорами за моей спиной. Ты-то меня простил, но насчёт короля Карла и высшего света я не уверена, — Фьора придвинулась ближе к Филиппу и прижалась к нему, а он приобнял её за плечи. — То, что между нами было — только наше дело, а не их. Поэтому не пошли бы они к чёрту. Я понимаю, что тебе стало страшно там появляться, но ведь я же буду с тобой, так что никому не дам портить тебе вечер шёпотом за спиной и косыми взглядами, — вселял Филипп уверенность в свою жену, целуя её в макушку и в висок. — Мы пойдём на этот бал вместе. Пусть знают, что между нами всё благополучно разрешилось, что мы счастливы в нашем браке. — Я пойду на этот бал, но только потому, что рядом со мной будешь ты. Не оставляй только меня там одну даже ненадолго. Мне правда страшно там появляться без поддержки, — предельно честно поделилась Фьора с мужем своими опасениями. — Тогда закажем тебе самое красивое платье, чтобы ты чувствовала себя увереннее, — Филипп совсем легонько и игриво ущипнул жену за кончик носа и тут же в него поцеловал. — Разве что-то из моих имеющихся платьев не подойдёт? — спросила Фьора, прижав руку мужа к своей щеке. — Нет, нужно непременно новое платье, самое нарядное — какое только можно сшить, чтобы ты блистала. Моя жена будет носить только всё самое лучшее, — Филипп тепло улыбнулся Фьоре и погладил её по щеке. — Спорить не буду, тебе виднее, — уступила Фьора, не удержавшись от кокетливого смешка. Все дни до девятого января прошли в подготовке к балу. Нанятая Филиппом портниха со всей добросовестностью и усердием взялась шить платье для Фьоры. Для будущего платья выбрали шёлковую ткань цвета морской волны, с Фьоры сняли мерки, работа в руках у портнихи буквально горела. За короткое время платье удалось пошить, оно идеально сидело по фигуре Фьоры, подчёркивая её совершенство. Украсили платье вышитыми серебряными нитями морскими узорами и белоснежными жемчужинами с сапфирами. В таком же стиле изготовили и новые туфли для Фьоры к предстоящему балу. Чтобы поднять настроение жене, Филипп приобрёл для неё у ювелира новый гарнитур, состоящий из жемчужного ожерелья, серебряных браслетов и серебряного обруча, к которому крепилась жемчужная фероньерка, спускающаяся на лоб, словно капля. В назначенный день бала, десятого января, Филипп и Фьора прибыли к королевскому дворцу в карете. Фьора не переживала за малыша Лучика, которого перед уходом из дома нежно прижала к груди и поцеловала во влажный носик — котёнок накрепко врос в сердца не только супругов де Селонже, но и в сердце мажордома Матье, который тоже души не чаял в серо-белом пушистике. Так что Фьора была за Лучика более чем спокойна и знала, что Матье хорошо позаботится о котёнке. Когда карета довезла до дворца герцога и герцогиню де Селонже, Филипп вышел из кареты и помог выйти Фьоре, бережно взяв её под руку. Так вдвоём они поднялись по ступеням дворца, миновали широкие двери — где предъявили приглашение на бал, засвидетельствовали своё почтение королю Карлу с королевой Маргаритой и принцессе Марии с принцем Максимилианом — высоким и хорошо сложенным блондином с голубыми глазами, который то и дело влюблённо поглядывал на принцессу Марию, которая так же глядела на него. Супруги де Селонже поздравили с помолвкой Максимилиана и Марию, пожелав им обрести счастье в браке, выслушав тёплую благодарность от обоих. Бальный зал был украшен цветочными гирляндами, горели множество свечей, столы ломились от изысканных блюд, играли на лютнях и гобое музыканты, гости — мужчины и женщины под музыку воздавали в танце почести музе Терпсихоре. Как и обещал, Филипп не оставлял Фьору одну, как и все они принимали участие в увеселениях, отдавали должное вкусным закускам, танцевали… Конечно, не обошлось без того, чтобы Фьора собрала на себя все косые взгляды, но рядом с мужем она не думала об этом, наслаждаясь вечером. Хоть на празднике в честь помолвки принцессы Марии и принца Максимилиана собралось много дворян и дворянок, для Фьоры и Филиппа всего мира словно и не было — настолько они были поглощены друг другом и не отводили друг от друга влюблённых взглядов. Не стеснялись выказывать тепло и нежность своей половинке даже перед лицом всего двора. И Фьоре с Филиппом было не важно, кто и что может о них подумать, когда она обвивала руками его шею и тянулась на носочках, чтобы поцеловать в щёку, а он крепко обнимал её и касался губами кончика носа своей прекрасной супруги или её макушки, целовал её руку. Подобные выражения любви и тепла между Фьорой и Филиппом собирали на себе все завистливые взгляды приглашённых гостей, заставляли бледнеть и зеленеть от злости короля Карла и кардинала дю Амеля. Музыка продолжала литься под сводами бального зала королевского дворца. Фьора была настолько уставшей от танцев, что отошла к столу с закусками и питьём, решив немного подкрепить свои силы. Скоро и король Карл к ней присоединился, взяв со стола один кубок с вином и немного пригубив жидкость. — Ваше Величество, — Фьора сделала реверанс, исполненный изящества. — Как вам праздник, герцогиня де Селонже? — мягкость в тоне Карла, обратившегося к ней, показалась Фьоре подозрительной. — Благодарю вас, Ваше Величество. Я нахожу его прекрасным. И я хотела сказать вам, что очень благодарна за то, что вы даровали мне помилование. Я так вам обязана, — произнесла учтиво Фьора и улыбнулась. — Я рад, что вам понравился праздник. Что насчёт помилования — я даровал вам его только по просьбе Филиппа, который был готов на коленях просить за вас. Филипп мне как сын, поэтому не заставляйте меня сожалеть о том, что я помиловал вас по его просьбе, — сурово и вполголоса промолвил король, отпив из своего кубка немного вина. — Ваше Величество, я сделала выводы из всего, что со мной случилось, и больше никогда не предам своего сюзерена и мужа. Филипп меня не попрекал, а Ваше Величество попрекает. Только вам всё равно не упрекнуть меня так сурово, как себя упрекаю я сама. Я хотела бы вернуться назад и никогда не совершать того подлого поступка, но время вспять не повернуть, — были проникнуты слова Фьоры искренним сожалением о недавнем прошлом. Грустно вздохнув, она покачала головой. — Это хорошо, что вы всё осознали, герцогиня де Селонже. Говоря откровенно, я не рад, что Филипп женился на вас, но если своё счастье он видит только с вами, я не стану этому мешать. Надеюсь, что вы не заставите вашего супруга сожалеть о том, что он спас вам жизнь и дал своё имя, — Карл поднёс к губам руку Фьоры, оставил на ней лёгкий поцелуй и удалился от заставленных закусками столов к жене. В то время, когда Фьора разговаривала с королём, Филиппа разыскал кардинал Рено дю Амель, не преминув втянуть в мало приносящий удовольствия разговор. — Герцог де Селонже, мы с вами можем поговорить? — задал кардинал вопрос Филиппу. — Смотря о чём, Ваше Высокопреосвященство, — проговорил Филипп, поглядывая на Фьору, которая стояла у столика с закусками и напитками, попивая вино, когда король предоставил её самой себе. — Я не знаю, чего вы добивались, когда летом 1475 года в Мартенов день взяли в оруженосцы Фьору. Не зря я советовал никому её не выбирать, чтобы она с позором уехала в своё захолустье к мачехе, — кардинал хрустнул сложенными в замок пальцами. — Потом эта девица травит вас по наущению графа Кампобассо, за что и попадает в тюрьму. А вы, вместо того, чтобы предоставить эту особу её судьбе, выбили ей помилование и сделали своей женой. Тогда как этой девице место на виселице. — Ваше Высокопреосвященство, хотите полетать с лестницы? Могу устроить, — со зловещей обходительностью проговорил Филипп, сжав ладони в кулаки. — Что, простите? — не понял, о чём он, кардинал. — Я это к тому, что если вы ещё хоть раз будете так говорить о моей жене, я спущу вас с лестницы — не посмотрю на ваш возраст и кардинальский сан, — с угрозой бросил Филипп поражённому дю Амелю и направился к жене, которая отдыхала от танцев за распитием вина из своего кубка. Подойдя к Фьоре, Селонже взял из её руки кубок и поставил на стол, после привлёк жену к себе и крепко обнял, словно хотел спрятать внутри себя от всего мира. Фьора ответила ему объятием и потянулась на носочках, поцеловав в щёку, а он прикоснулся губами к её чёрной макушке. — Как тебе праздник, любимый? — полюбопытствовала Фьора у мужа. — Лично мне нравится… И я бы осталась здесь подольше, но, похоже, перебрала с вином… — Хорошо, но я бы предпочёл сейчас быть дома с тобой, — ответил ей Филипп. — Давай извинимся перед принцессой Марией и поедем домой? — попросила Фьора, взяв мужа за руку. — Как угодно тебе, моя дорогая, — согласился Филипп, поцеловав в кончик носа жену. Вместе они разыскали среди весело проводящих время гостей принцессу Марию и извинились перед ней, что им приходится уходить. Принцесса Мария не осталась в обиде и пожелала хорошо добраться домой. Вернувшись ночью домой, Фьора и Филипп уединились в спальне, решив предаться взаимно приятному занятию для них обоих, раздевшись и задёрнув полог кровати. Забыв обо всём на свете, они с упоением отдавались друг другу в горячке ласк и жаре объятий. Тишину спальни нарушали только страстные стоны и вздохи с кокетливым смехом Фьоры. Торжество сорвавшихся с цепей чувств и желаний, пылкость и нежность, прохлада и жар — жаждущие всё больше. Когда мужчина и молодая женщина достигли пика наслаждения, и когда ураганное буйство прошло, они лежали в обнимку и с восхищённым теплом смотрели друг на друга. Только стены комнаты и балдахин были молчаливыми свидетелями всего, что только что происходило. — Это было так хорошо, что хочется испытать подобное ещё раз, — кокетливо засмеявшись, Фьора нежно провела рукой по щеке Филиппа и взлохматила густые чёрные волосы любимого. — Родная, нам завтра нужно собрать свои вещи. Поедем в свадебное путешествие на родину твоего любимого Данте, — ласково усмехнувшись, Филипп взял за руку жену и поцеловал её тонкое запястье. Прильнув к Филиппу ещё ближе, Фьора запечатлела поцелуй на его плече и укрыла их обоих одеялом. Завтра им предстояли сборы во Флоренцию…