***
Северус. Дни, месяцы, годы. Утекают сквозь пальцы, словно вода. День, месяц, четыре года. Пятый курс. Минерва - староста Гриффиндора. Том - Слизерина. Неважно, как люди встречаются. Они могут быть из совершенно разных миров, никогда не ходить одними путями, но однажды они сталкиваются, и их жизнь меняется... Меняется неотвратимо, навсегда. Я не забыл и не разлюбил Лили Эванс-Поттер, но оказалось, что в моём сердце нашлось место ещё для кого-то. Минерва МакГонагалл. Строгая уже не девчонка - девушка. Я всегда спрашивал себя, почему она носит пучок. И сейчас узнал, что это от того, что у неё очень длинные волосы, почти до колен. Она ходит одетая с иголочки, с вечной книгой подмышкой. Строгая, умная, красивая. Я всегда понимал, что, как женщина, она очень красива. Почти идеальные черты лица, густые и черные, даже в шестьдесят, волосы. Минерва МакГонагалл - строгая львица. Даже в пятнадцать лет она печально-задумчивая. В этом году на зельеварении нас поставили вместе. Мне понравилось с ней работать – она была точна в движениях, аккуратна до педантичности, она не относилась к зельям с трепетной любовью, в отличие от меня, но уважение к ингредиентам проявляла, также обладала великолепным чувством времени – ей почти не нужны были часы, ни песочные, ни какие либо другие – она интуитивно чувствовала, когда нужно совершить то или иное действие. Она молчала за работой – кроме скудных реплик, строго необходимых в процессе – и тех выдавала минимум, потому что, если два студента внимательно прочитали задание и знают материал, они вообще могут обойтись практически без слов. Кроме того, она впервые встретила ученика Хогвартса, явно превосходившего ее в каком-то предмете и это придало ей азарта. Том прав. Она особенная.***
Минерва. Шестой курс. Поднимаю, скомканный Северусом, желтоватый листок. "Ваш отец, Тобиас Снейп, скончался" Губы слизеринца чуть подрагивают, ему, безусловно, больно. Я, молча, беру его за руку и увожу из Большого зала. Подальше от места, где шумно, людно, весело, множество красок и запахов, множество чужих эмоций, бесконечное число радостей и бед. Ему нельзя дать остаться одному, замкнуться в себе. Нельзя. Удивительно, но, он, молча и покорно, двигается вслед за мной – и ему всё равно, что я студентка Гриффиндора, а он – со Слизерина. Мы знаем друг друга давно и долго. Он знает, что я люблю зелёные яблоки и малину. Я же знаю, абсолютно точно, что он любит чернику. Мы уходим в учебный корпус, идём мимо пустых, закрытых учебных классов. Везде пустота и тишина, факелы на стенах горят через три, и коридоры погружены в полумрак. Я веду его на крышу. Трансфигурировать обычную ученическую мантию в зимнюю на несколько часов – для меня уже давно пара пустяков. Ещё на втором курсе, я сбегала гулять холодными ночами. Я ищу одно заветное окошко в пыльном коридорном тупике. То, что оно открывается внутрь, и что открыть его снаружи можно, слегка нажав на угол рамы, и что для этого вполне достаточно усилия кошачьей лапы, знаю только я. Вернее, из людей знаю только я. Ещё об этом знает Миссис Норрис. Это кошка нашего завхоза. Он - сквиб. И мне его искренне жаль. Кошка рассказывала мне, что мистер Филч родился в семье магов. Мальчишка долго плакал, узнав, что он - сквиб. Разбил сотню чашек, пытаясь восстановить их магией. Миссис Норрис говорит, что он и сейчас часто плачет по ночам, смотря, как какие-то юнцы совершенно спокойно используют магию. Сквиб. Как грубо и жестоко это звучит. Я усаживаю Северуса на черепичную крышу, укрывая пледом. Ему надо подумать. Звезды, молочно-бледные на чёрном поле ночного неба. - Минерва, - доносится из окна. Том. Я чуть улыбаюсь. Он всегда находит меня, где бы я ни была. Он знает меня с трёх лет. Мы тогда вместе купали цыплят в луже. - Что случилось? Я вижу, как две пары глаз: черные и бархатно-карие, сталкиваются в смертельном танце. - Ничего, Том. Мы просто сидим. Я подаю ему руку, помогая залезть на крышу. Он держит мою ладонь чуть дольше, чем нужно. Я знаю почему. - Давай же, Северус! Я знаю - ТЫ сможешь. Разбегаюсь, встретив испуганно-удивленный взгляд Северуса и ухмылку Тома. Прыгаю вниз, зная, что меня подхватят. Лечу вниз, задыхаясь от холодных порывов ветра. Воздух, развиваясь об меня, отчаянно свистит. Я лечу вниз, наслаждаясь полетом.***
"Каждый может научиться летать - но это подвластно лишь страстно, отчаянно любящим кого-то одного. Всю свою жизнь." Читаю надпись и удивленно смотрю на слизеринца. - Зачем ты дал мне это, Том? - Я умею летать, - холодно, но в тоже время обеспокоенность отвечает он.