***
Северус. Холодный свет луны проникает сквозь решетчатые окна, оставляя на стене узоры. Я боюсь коснуться серебристых струн, боюсь, что неосторожным движением разорву небесные нити. Черный мотылек испуганно залетает в замок. Черные крылья трепещут, легко, быстро. Выдыхаю воздух ртом, любуясь тем, как лунный свет поглощает воздух. Ждать у входа в Гриффиндорскую гостиную, даже не надеясь, что она выйдет. Я схожу с ума. Или уже сошел. Лили, почему? Черные крылья трепещут почти перед самым моим носом. Лили не ответит. Ее просто еще нет. Рыжая девочка еще не раскрыла зеленые глаза, не засмеялась наивно-счастливо. Она не родилась - а я уже люблю. Или не люблю? В жизни каждого должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены. Всегда себе так говорил, надеясь не сдохнуть от колючего кома, намертво сдавившего грудь. Мотылек отлетает от меня, присаживаясь на окно. - Северус? Что ты здесь делаешь? Холодно ведь... - Я смотрю и не могу понять, что в ней так неуловимо изменилось. Минерва накидывает мне на плечи теплый, шерстяной платок. Синие глаза сумасшедше бегают из стороны в сторону, девушка дрожит всем телом. Я прижимаю ее к себе, и моя рубашка тотчас насквозь промокает. Промокает от ее платья. Сине-зеленая ткань мокрая, за длинной юбкой тащится бесконечная, полупрозрачная полоса. - Что с тобой? - прижимаю сильнее. - Ничего… Ничего... - голос ее дрожит, срываясь на хрип, - я иду на бал с Томом. Она плачет, уткнувшись мне в плечо маленьким, красивым носиком. Обнимаю в ответ, боясь переломить, такой невозможно хрупкой она кажется. - Он убил Миртл, Северус. - Больно выпивается в мою ладонь. Я знаю, девочка, знаю. Глажу по голове, волосам. Я знаю, что изменилось. - Куда же делись твои длинные косы? - спрашиваю, грустно улыбаясь, но она меня не слышит. И в памяти всплывает почти призрачное воспоминание: девчонка, заносчивая, высокомерная, гордо задрав нос, уходит с книгой под мышкой в поле. У той девочки длинные, черные косы. Косы, которые сегодня отстригла красивая, вольная девушка. - Я люблю его. Его, Северус. - Девушка трясётся мелко, очень нервно, а я разжимаю руки от неожиданности. Минерва пошатывается и, не выдержав веса своих чугунных мыслей, оседает на пол. Мотылек слетает с окна и стремительно несется на меня. Черное крыло касается щеки, измазав кожу прахом. Шелковые крылья мотылька рассыпаются, превращаясь в пепел. Тело, лишенное свободы, падает на мокрую зеленую юбку, расползаясь на ней черным пятном. Привалившись всем телом к стене, я судорожно глотаю воздух. Дышу вхолостую, от чего голова начинает кружиться. Холодный вакуум, убивающий лучше смерти, покрывает льдом изъеденное предательствами и болью сердце. Я уже испытывал этот могильный холод раньше. Тогда на меня смотрели зеленые глаза. Зеленые, как полная соком и жизнью трава. Сейчас на меня обрушилось бездонное синее небо. И я не должен этого говорить… но... - Он убьет Лили, - шепчу еле слышно, и она, безусловно, услышав все, вскидывает на меня большие глаза, цвета бесконечной вселенной. - Кто такая Лили? - чуть хрипит она. - Ты знаешь, Минерва... Ведь ты - моя профессор, - начинаю, чуть улыбаясь, могильной улыбкой мертвого человека. Я говорю, повествую, рассказываю обо всем, кроме того, как попал сюда, а она смотрит задумчиво, печально, не замечая холода, хоть и сидит в мокром платье. Белые мушки пляшут перед глазами, умирают и падают на зеленую юбку рядом с мотыльком, что лишился крыльев. И тут я понимаю. Понимаю, что: воспоминаний много, а вспомнить нечего, и впереди передо мной — длинная, длинная дорога, а цели нет… Мне и не хочется идти. И проще, куда проще, закрыть глаза и полететь вниз с астрономической башни. - Зачем же ты любишь призрак, Северус? И сколько тебе лет? - Я уже давно люблю совсем другие глаза...***
Минерва. - Моя дева, ты будешь со мной встречаться? - улыбается обезоруживающе красиво. - Да, Том, буду, - кусаю губы толи от счастья, толи от страха. - Что волнует тебя, Мин? - длинные пальцы щекочут шею. - Ты больше никого не убьешь? Больше не будет крестражей? - ищу ответ в бархатных глазах. - Нет, конечно, нет. И только кадык нервно дергается от вранья.***
Конец седьмого курса. Голубое платье с еле видимым белым шитьем. Волосы опять доросли до талии, улыбаюсь натянуто, призывая к себе счастье. А ком из горла так и не уходит. "Моя дева" - назойливо жужжит в голове. - Минерва. Моя дева, пойдем. Вальс. Лучшие выпускники должны танцевать первыми. И музыка окутывает нас, чарует, словно пение вейлы. Музыка, текучая, вечная, пронизывала насквозь, проникая в самые глубины сознания. Мелодия туманила взгляд, лишала воли. - Минерва, - наклонился к самому уху. - Ты же выйдешь за меня? Холодное золотое кольцо сковывает палец, прося отдать в сладкое рабство душу, а его ладонь так трепетно-лелейно сжимает мою, что на секунду я забываю как дышать. - Я выйду за тебя... - шепчу, боясь столкнуться с черными глазами, спрятанными за завесой черных волос. - Тогда… позволь мне? Жадные губы накрывают мои, и я совершенно обо всем забываю, лишь краем глаза замечая, как улыбаются профессора. Том явно пил вино, поэтому его поцелуи терпкие, страстные манящие. А если... Если он создаст крестраж... Нет. Не думать. Думать нельзя. И чтобы не думать, я целую его с двойным напором, запуская пальцы в густые, черные кудри. Его язык проникает в мой рот и вовлекает в сумасшедший, нереальный танец мой. В нашей душе есть что-то такое, что непреодолимо влечет нас к безумию. Каждый, кто смотрит вниз с края крыши высокого здания, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнуть вниз. И я прыгаю вниз с крыши, когда поддавшись безумию, бреду за ним по темным коридорам в освещенную камином комнату старост. Бреду, спотыкаясь, цепляясь за его рубашку, боясь оторваться от настойчивых губ. Я схожу с ума, проваливаясь в бездну, когда шелковое платье слетает с моих плеч, а на его брюках щелкает застежка. Я умираю, когда спина чувствует жесткость ковра и тяжесть его тела. - Я люблю тебя, - шепчет он, покрывая поцелуями плечи, отливающие золотом в свете камина. И длинные юношеские пальцы путаются в черных волосах, утопая, словно в горной реке. Мы вдыхаем запах друг друга, впитывая обуявшее нас безумие. Мне захотелось курить, сигареты со вкусом кофе. И он страстный, жаркий, терпкий, словно итальянское вино. Свет камина плясал в длинных черных прядях, пробегал по нежной коже. Огонь смущенно жмурился, видя двух объятых безумием людей. Людей, которые не надеются на будущее. - Скажи мне, что это не сон, Минерва, - он прижимает меня крепко, отчаянно боясь потерять. - Это не сон, Том - это безумие. Курить трубку, вдыхая мятный запах. Уткнуться в сильную шею, вдохнуть пряный, сладкий запах малины и забыться. Забыться прямо на ковре у камина, забыв о смущении. Я не сон, Том. Я уже не дева.