***
Северус. Жизнь похожа на вино, она тоже дурманит голову. Вино настаивается на соке, выжатом из плодов - жизнь настаивается на боли. Но боль дает прожитым годам только терпкий привкус, красный цвет и мучительную сладость нам дает любовь. Ведь что такое любовь? Это когда ты не можешь оторвать глаз от ее лица, пока она смеется. И пытаешься все время сделать что-то такое, чтобы она засмеялась снова. И тогда можно будет опять смотреть и не отводить глаз. А я отвожу глаза, сжав кулаки, потому что проиграл спор, отдав ее смех и душу в цепкие руки Реддла. Ты научишь ее летать? Лили, помоги мне, расскажи, каково это еще не родиться, но уже быть в чьей-то памяти? Наверное, очень странно. Она смеется, отчаянно цепляется за его мантию, боясь оторваться от его настойчивых губ. Сжимаю стакан, и стекло лопается, больно врезается в кожу. Звон режет уши и, кажется, что это именно звук распарывает кожу. Кровь темно-красная, она стекает по руке, смешиваясь с вином. Ручейки стекают по мантии, пачкают одежду. И мерещится, будто это не кровь, а черные змеи с лоснящейся кожей опутывают меня, сжимают, душат. Воздуха не хватает, и я сползаю на пол, схватившись за скатерть. Белая ткань сползает, утягивая за собой посуду с едой. - Мистер Снейп! - Слизнорт хватает меня за плечо, встряхивает. - Вам плохо? - Мне не плохо. Просто... Она... - Воздуха нет и в помине, он весь вышел из легких. Пустота, такая желанная, окутывает, убаюкивает.***
- Северус, вам лучше полежать. - Колдомедик мягко улыбается мне и ее лицо кажется смертельно усталым в свечном пламени, что будто объял всю комнату. - Нет-нет. Я пойду. И достав из кармана тоненькое колечко с голубым камнем посередине, тут же вдохнуть еле уловимый запах сирени и луга, усыпанного ромашками. Запах дурманит голову, и ноги сами несут в комнату старост на пятом этаже. Запах разъедает меня изнутри, заставляет открыть тяжелую дверь. Водопад черных волос струится сквозь длинные, юношеские, но все же мужские пальцы. И красные губы, его губы, что-то страстно выдыхают ей на ушко. Забыть, как дышать, услышав ее покорный, такой влюбленный шепот, не разобрать ни слова потому, что и так все понятно. Закрыть дверь и уйти, выкинув разорванную в клочья душу. Выкинуть куда подальше. К черту!***
- Северус, ты говорил, что хочешь мне о чем-то сказать. - Я вздрагиваю от прикосновения нежных пальцев. И моя рука нервно сжимает кольцо в кармане, золотой круг жжет, не хуже огня. Что я могу сказать тебе? Минерва оборачивается и лукаво смотрит на Тома, прислонившегося к стене, наверное, очень холодной. Слова о любви бессмысленны. Я мог кричать тебе, что люблю, тысячу раз в день, и всё равно ты бы смотрела в другую сторону. Вот я и не говорил о своей любви, я ею жил, забывая о дыхании сразу, как только видел твои глаза. - Я только тень в твоей жизни, а ты в моей — нечто большее, и мне от этого больно, - шепчу, проводя по раскрасневшейся щеке пальцем. - Ты что-то сказал? - взгляд растерянный-растерянный, словно она заблудилась в лесу, в темных, беспросветных зарослях и не знает, забыла, где выход. И все вокруг меня кричит: "Уходи! Здесь тебе не место!" - Ничего. Иди, Минерва. - Точно? - Нет... Но ты иди. И я отворачиваюсь, когда Том, надменно смотря мне в глаза, спрашивает: - Неприятно? Ты же умрешь, Снейп. Да, ты умрешь. Знаете, силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит. Лишь испытавший страдание может измерить его. И сейчас я стал грушей для обрабатывания ударов. Я стал мишенью, в которую попали два раза. И я хочу. ХОЧУ УМЕРЕТЬ! Что значит смерть, в сравнении с душевной болью?