Вылей меня на восточном берегу, Где вода холодная, как призрак русалки. И спрятаны долгие дни. И одна из тех ночей, в которую нам суждено расцвести, Вытолкнет наши старые больные сердца От корней к листве. И распахнет их. Туда и идем.*
*** - Люди по-разному понимают значение слова «свобода». - Я бы сказал, что они вообще его не понимают. *** - Если бы ты мог узнать, что ждёт тебя в будущем, ты бы воспользовался шансом? - Нет. Сухие знания стирают цвета. *** - Я не хочу тебя забывать. - Так не бывает. *** Званые вечера наводили на Луи тоску. Нет, встретиться со знакомыми, которых давно не видел, и поделиться последними новостями – это хорошо. Он не против. Как и познакомиться с новыми людьми. Да и атмосфера ни к чему не обязывающего праздника расслабляла – даже несмотря на показушность. Но лишь в течение получаса. Сегодня он пробыл здесь уже в два раза больше этого времени и мечтал лишь о скорейшем завершении всех положенных церемоний. Эль же чувствовала себя абсолютно в своей тарелке. Она любила внимание и умела его получать. Они пришли вместе – как и полагается образцовой семейной паре. Социальные роли и спектакли для чужих глаз никто не отменял, поэтому от фальшивой вежливой улыбки уже устали губы, а рука, обнимающая жену за талию, казалась деревянной. Он слышал запах её духов, заглушающий всё остальное, и пытался вспомнить, как пахнет её тело само по себе. Она прижималась чуть ближе – в правильные моменты беседы, улыбалась ему - той же профессиональной улыбкой, что и любому в этом помещении, включая официантов, а он внезапно понял, что в его чувствах к ней что-то изменилось. Любовь, восхищение и стремление уберечь остались, но ощущение того, что она парит над пьедесталом, ушло. Эль больше не являлась неприкосновенным идеалом, как не была и идолом, которому стоит поклоняться. Он хотел боготворить её, но больше не мог. Наверное, всё дело было в состоявшейся измене. Раньше это было лишь догадками, паранойей, а теперь он точно знал, что чужие руки прикасались к ней. И она, должно быть, стонала, торопила его и подавалась навстречу снова и снова, пока Гарри трахал её. А хотела бы она отсосать ему в знак благодарности? Позволить члену Гарри вколачиваться в собственное горло, пока его сильные руки тянули бы её за волосы… - Милый? Всё в порядке? Луи моргнул и понял, что обращаются к нему. Эль смотрела на него, как и пожилая пара, с которой она беседовала до этого. Должно быть, они что-то спросили у него, а он, погружённый в свои фантазии, не услышал. - Конечно, дорогая. Просто здесь немного душно. Надеюсь, вы простите меня – я ненадолго отлучусь, - он выдавил из себя улыбку и, стараясь не сорваться на бег, пошёл в сторону туалетов. Холодная вода помогла мало, но щёки хотя бы перестали гореть. Если бы так же просто можно было выбросить картинки из головы. Когда Луи вернулся обратно в зал, Эль на прежнем месте не оказалось. Просканировав взглядом толпу, он обнаружил её, беседующую с каким-то молодым человеком у самой сцены. Тот что-то сказал ей на ухо, и она засмеялась, но тут её окликнули подруги и, что-то шепнув парню, она отошла. Томлинсон подошёл к ним, краем уха слыша разговор о каком-то модном стилисте, и в этот момент Эль как раз полезла в сумочку за визиткой. Пока она искала среди стопки глянцевых прямоугольников нужный, Луи, не задумываясь, заглянул в раскрытую сумочку и замер. Внутри лежал аккуратно сложенный шёлковый шарф, который он уже определённо видел раньше. На Гарри. Кажется, он ни с кем не попрощался, уходя, но было плевать. За руль садиться в таком состоянии он не рискнул, потому вызвал такси. И через пятнадцать минут уже заходил в знакомый бар, направляясь прямиком к сидящей за одним из столиков паре. А ещё через пять минут они с Гарри уже заходили в номер отеля. ***Naughty Boy – No One's Here To Sleep (feat. Bastille)
Он сорвал с Гарри рубашку, едва зайдя внутрь, отправляя мелкие блестящие пуговицы в путешествие по паркету к уже лежащим там пальто. Ему хотелось разорвать ткань на неровные лоскуты, а вместе с ней – и самого Гарри, но вместо этого он только потянулся к ремню на его брюках. И свалить всю вину на желание просто узнать, что чувствовала Эль, прикасаясь к Гарри, он не мог. Он сам желал ощутить это. Гарри не сопротивлялся – более того, в его распахнутых глазах замерла такая всепоглощающая радость, словно он давно ждал этого. И Луи не понимал, почему. Его пальцы замерли на расстёгнутой пряжке, а Гарри по-прежнему смотрел ему в глаза. - Как она это делает? – вырвалось у Луи. - Что? - Трогает тебя. Неожиданно ощутив неловкость, Томлинсон отошёл и уселся на кровать, запуская пальцы в волосы. Он не знал, что делает здесь и зачем. Кажется, ещё чуть-чуть – и он перешагнёт ту черту, к которой нельзя даже приближаться. Этого он хотел? Оказаться в паршивом номере отеля вместе с парнем-проституткой? Что он собрался делать? И если он знает ответ хотя бы на последний вопрос, то как с ним смириться? Тёплые ладони осторожно легли ему на плечи, заставив вздрогнуть. Луи упустил из виду момент, когда Гарри оказался сидящим за его спиной. Он хотел – должен был – подняться, но руки так приятно и уверенно принялись разминать напряжённые мышцы, что шевелиться было бы кощунством. Длинные пальцы щекотно пробежались по шее, пуская колонны спешащих мурашек вниз по спине, и вплелись в волосы, мягко массируя кожу головы. Луи прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться, и почти не дёрнулся, когда к шее прижались горячие сухие губы. Гарри не спешил, покрывая кожу поцелуями, иногда приоткрывая рот и скользя выше, прикусывая нежную мочку и прерывисто дыша прямо в ухо. Луи видел, что его действительно хотят. По дрожащим пальцам, потянувшимся к ровному ряду пуговиц и принявшимся освобождать те из петель, едва касаясь, словно боясь дотронуться до голой кожи. По сбившемуся окончательно дыханию, стоило Томлинсону оказаться без рубашки. По настойчивым губам, выцеловывающим его плечи. А когда Гарри поднялся на ноги и снял ботинки с носками, следом избавляясь от узких штанов, и по характерной выпуклости в его боксерах. Мозг Луи забил тревогу, но тело уже не слушалось. Особенно когда Гарри, закусив губу, подошёл ближе и опустился на колени перед ним. Его руки по очереди освободили ступни Луи от обуви и носков и скользнули выше, оглаживая ноги и замирая на бёдрах. Он поднял взгляд на Томлинсона, спрашивая разрешения, и тот кивнул, не совсем уверенный в том, что именно должно было произойти, но приподнявшийся, помогая снять с себя брюки и бельё. Поздно было разыгрывать смущение – у него стоял. На парня. Который, словно не веря, облизал ладонь и робко обхватил твёрдый член кольцом из пальцев. Луи шумно выдохнул, не осознавая, что до этого задержал дыхание, и чуть слышно застонал. Гарри будто только этого и ждал – наклонился ближе, вбирая в рот головку и посасывая её, продолжая двигать рукой. После выпустил член и широко лизнул его вдоль всей длины, вновь и вновь, так жадно, словно это было какое-то лакомство, в котором он отказывал себе долгое время. Луи кусал губы, глуша все свои звуки, но вскрик всё-таки вырвался, стоило Гарри перестать дразнить и насадиться ртом на член до самого основания – медленно, миллиметр за миллиметром погружая плоть всё глубже, пока не уткнулся носом в дорожку волосков, бегущих к паху. Он замер так, дыша через нос и успокаивающе поглаживая бёдра Луи, а потом начал двигаться, выпуская член почти целиком и тут же торопясь получить его обратно. Его горло иногда сжималось – скорее, специально, чем рефлекторно. А после он начал невнятно постанывать, посылая вибрацию прямо к возбуждённому органу, и Луи перестал стараться вести себя тихо. Руки скользнули по влажным кудрям, и Гарри прикрыл глаза и, оторвавшись на секунду от своего занятия, проговорил хриплым голосом: - Потяни. После этого разум Луи отключился окончательно. Тело жило на инстинктах, спеша получить долгожданное облегчение. Пальцы вплелись в чужие волосы, потянули, заставляя Гарри ещё громче застонать с членом во рту. Бёдра автоматически дёрнулись навстречу и, удерживая Гарри на месте, Луи принялся трахать его рот. Толчки выходили рваными, грубыми, Гарри несколько раз давился, но не отстранялся, словно готов был принять от Луи всё. Слёзы текли из его вновь открытых глаз, слюна вперемешку со смазкой текли по подбородку, и весь его вид был таким пошлым, таким доступным, что Луи, не успев предупредить его, кончил ему в рот. Гарри закашлялся, пытаясь проглотить, и уткнулся носом ему в бедро, дыша так, словно был готов вот-вот задохнуться. Луи, едва отойдя от оргазма, опустил руку на его подрагивающие плечи, осторожно поглаживая, чувствуя, что тот нуждался в этом. Он только что кончил от губ другого мужчины, но шок почему-то так и не приходил. Гарри потребовалось несколько минут, чтобы более-менее прийти в себя. Луи видел, что у него всё ещё стоит, но не знал, готов ли сам помочь ему в этом. Гарри, впрочем, оставив благодарный поцелуй на колене Томлинсона, поднялся и, мягко надавив Луи на плечи, заставил его опуститься на кровать. Лежать поперёк было неудобно, поэтому Томлинсон чуть передвинулся, чтобы голова оказалась на подушке, и устроился на кровати уже во весь рост. Гарри медленно приблизился и, забравшись на постель, улёгся рядом на бок. Его губы вновь оказались на шее Луи, начиная путешествие вниз, обводя языком горошинки сосков и прикусывая чувствительную кожу до лёгкой боли, замешанной на возрождающемся заново возбуждении. Он оставлял отметины на груди мужчины, с какой-то маниакальной страстью раскрашивая кожу новыми синяками и любуясь проделанной работой, и Луи так увлекло наблюдение за искренней улыбкой, то и дело появляющейся на лице напротив, что он и не думал о том, чтобы это остановить. Его член вновь заинтересовался происходящим, тем более, Гарри опустил руку и начал лениво ему дрочить. Луи ощущал своим бедром возбуждение Гарри, неожиданно для себя заводясь ещё больше, чувствуя, что его бедро выпачкано в чужой смазке. А потом Гарри сдвинулся ближе, разводя ноги Луи в стороны, устраиваясь между ними. Томлинсон вздрогнул от ощущения чужого горячего члена, прижатого к его собственному, а потом Гарри начал коротко двигаться, имитируя секс и обхватывая оба члена ладонью, заставляя возбуждение смешиваться. Луи чувствовал, что ему не хватает кислорода, цепляясь за широкие плечи и вжимая парня в себя, как будто стоит им отдалиться, как произойдёт нечто непоправимое. Это не было похоже на секс с девушкой. Изгибы тела были другими – рельефными, твёрдыми, более резкие запахи кружили голову, стоны звучали ниже привычной тональности. Всё было не таким, как он привык, но прямо сейчас это было лучшим ощущением, что он испытывал за всю свою жизнь. Гарри ласкал его с такой самоотдачей, с такой страстью, с таким желанием подарить наслаждение, что Луи приближался опасно близко к краю. Он чувствовал, что Гарри сейчас позволил бы делать с собой всё, что угодно, стоило только намекнуть. И мысль о том, ведёт ли он себя так же с другими, выглядит ли таким же готовым на исполнение всех желаний, неприятно ударила под дых, но лишь на секунду. В следующее мгновение оргазм накрыл его снова, а спустя ещё пару движений ладони он ощутил на животе не только свою сперму. Гарри закричал, кончая, и, не удержавшись, рухнул прямо на него. Луи, впрочем, и сейчас был не против. И пусть между их телами остывала смешанная, как краски в палитре, сперма, а чужое дыхание щекотало шею, Луи позволил себе закрыть глаза и погрузиться в сон, чувствуя, как правильно ощущался этот момент здесь и сейчас. Слишком правильно ощущался.