***
— Долго ещё? — недовольно спросила девушка, продираясь сквозь густую листву. Здесь явно когда-то давно была тропинка, но, видимо, по ней никто не ходил уже пару лет. Шатен всё тащил её через заросли, вглядываясь куда-то вперёд. Они шли уже довольно долго, но за это время парень не произнёс ни слова, только тянул подругу за собой за руку. Будь на его месте кто-нибудь другой, он бы давно валялся на дне оврага за неподобающее отношение к Наследной Принцессе боевитых Бой-Баб, но ведь это был её давний друг, и она просто следовала за ним, безоговорочно доверяя. — Почти пришли. Смотри, — он раздвинул кусты и пропустил девушку вперёд. Камикадза вышла на опушку и замерла. Перед ней раскинулось небывалой ширины море, блики солнца на волнах резали глаза, так что ей пришлось прищуриться, небо без единого облачка казалось стеклянным, словно тронешь, и разобьётся. У девушки перехватило дыхание, а Хэддок подошёл и сел на краю обрыва. — Красиво, правда? — негромко спросил он, Камикадза лишь кивнула, но, опомнившись, произнесла: — Очень. Она подошла и опустилась рядом. Ни один не боялся упасть, на душе было слишком спокойно. — Здесь никто не достаёт. Никому нет дела до такой красоты, — будто для себя проговорил юноша, глядя в голубизну небес. — Даже Астрид? — с некоторой запинкой спросила светловолосая Бой-Баба, а Иккинг нахмурился: — Почему ты спрашиваешь? — Ну, не знаю, — замялась девушка. — Она какая-то странная. Будто и видеть никого никогда не хочет. Точно ей никто не нужен. Хэддок со вздохом сперва посмотрел на подругу, а после вновь вперил взгляд в горизонт. Он догадывался, почему Хофферсон так себя ведёт, но не верил в это. Ему до сих пор казалось, будто это какой-то сон, а он никак не может проснуться. Временами ему и не хотелось просыпаться, а бывало, что аж скулы сводило от этого желания. Он видел весёлую улыбку блондинки утром, заметил, как она переменилась в лице при виде Камикадзы. Видел, как его брат чуть не набросился на Бой-Бабу, не понимал только, почему девушку так невзлюбили те, кто дорог ему больше всех. — Она вовсе не такая, — через некоторое время ответил юноша. — Просто… Её трудно бывает понять. Но она… Иккинг набрал воздуха, но так и не смог придумать, как выразить всё, что он видел в этой девушке, словами, а потому чтолько покачал головой, отмахнувшись. Иногда слишком сложно уместить в слова восхищение человеком и доверие к нему. Он мог бы сказать так много, но лучшим вариантом выбрал не говорить ничего. Небо постепенно затягивало облаками, солнце припекало. Пора было возвращаться в деревню, пока вожди весь остров на уши не подняли. Друзья встали и нехотя поплелись через лес домой. А там их уже ждали родители…***
— Как. Же. Скучно, — бормотал себе под нос шатен, лёжа на кровати, раскинув руки в разные стороны и глядя в потолок. — Эх, брат, почему же всё происходит не так, как хотелось бы? Он вдруг замолчал, а после сел, тихо чертыхнувшись. Иккинг никак не мог привыкнуть к тому, что Беззубика рядом нет, потому регулярно разговаривал сам с собой, обращаясь по прежнему к нему. За это время они ни разу не разлучались так надолго. Было немного странно не слышать негромкого фырканья, шумного ворчания, урчания. Он вздохнул и поглядел на бетонную плиту. Убирать её было бессмысленно, потому о драконе напоминала только она с кругом копоти в центре, почти сломанная кровать и несколько чешуек на руке парня. Он неосознанно провёл пальцами по левому запястью, где на тонкой цепочке, под рукавом, висели три чёрных овальных диска, приятно греющих кожу. Каждый раз, когда Хэддок к ним притрагивался, он словно ощущал присутствие брата, даже если тот находился на другом конце острова. Постепенно выработалась привычка, появление которой, впрочем, никто не заметил. Он вздохнул и провёл по волосам рукой, взъерошив их, как вдруг услышал негромкий дробный стук. Подойдя к окну и выглянув, он чуть не сел на месте. На земле, задорно усмехаясь, стояла Камикадза. Она весело поманила его рукой и отбежала к соседнему дому. Немного подумав, парень подошёл к столу, задул свечу и осторожно выбрался из окна, благо, за время, прожитое с Беззубиком, тихо ходить и сбегать из дома он научился. — Ты что тут делаешь? — прошипел он, подходя к подруге, а та лишь улыбнулась своей чуть кривоватой хитрой улыбочкой и побежала дальше. Ему не оставалось ничего, кроме как последовать за ней. Девушка тихо, но быстро кралась между домами, что выдавало в ней умелого воришку, вот только направление её движения его немного насторожило. Пройдя мимо последнего дома, он остановился и негромко позвал её: — Камикадза, ты куда меня ведёшь? — девушка остановилась, развернулась и быстро сократила дистанцию. — А ты что, испугался? — заговорщически прошептала она, но Иккинг даже глазом не моргнул: — Меня таким способом не провести, и ты это знаешь, — он скрестил руки на груди и внимательно на неё посмотрел: — Ты действительно хочешь отправиться в лес сейчас? — Я тебе такое покажу! — восторженно заявила она, наплевав на всё, чему учила её мать, и чему она сама следовала всю жизнь. Рядом со старым другом она всегда чувствовала себя ребёнком. Он был ей кем-то вроде старшего брата: всегда защищал по мере сил, помогал. Берта видела, как её дочь общается с сыном Стоика на людях, но не знала действительности. Даже будучи шестилетним ребёнком, Иккинг казался Камикадзе мужественнее любого взрослого, хотя она сама не могла этого объяснить, а уж теперь, когда он стал Героем-С-Большой-Буквы, она совсем чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой, пускай и не признала бы этого никогда. Потому она позволяла себе показывать настоящие эмоции рядом с ним. — Я знаю этот лес, — он указал на темнеющие сосны позади неё. — Как свои пять пальцев. А ты можешь заблудиться. — Бой-Бабы не заблуждаются! — гордо вскинула нос Камикадза, но через секунду ухватила друга за руку и потянула в сторону чащи: — Ну, пойдём, пожалуйста! Ты же со мной будешь, если что, выведешь! Ну, Иккинг… — Хорошо, — вздохнул он. Девушка уверенно вела друга через лес по специальным отметкам, которые оставила ещё днём, чтобы сейчас найти. Иккинг мирно шёл следом, мысленно отмечая, что знает эту тропинку лучше всего остального. Он уже догадался, что девушка хочет ему показать, но не хотел её разочаровывать своей осведомлённостью. Вот и дерево, вот белый камень, узкая расщелина казалась ещё темнее, но он знал каждый камешек в ней, потому молча пошёл первым. Камикадза не отставала, Хэддок помог ей спуститься, хотя она и упиралась, что-то шепча о гордости. Он её не слушал, как и всегда, она говорила это несколько раз на дню, парень уже просто выучил. Вот только он не ожидал, что, выйдя на широкую поляну, увидит у воды тёмный силуэт. Это явно была девушка, причём, судя по лицу его спутницы, она не ожидала её увидеть. Вот только Иккинг бы ни с чьим этот силуэт не спутал. Он тихо подошёл к кромке воды и медленно опустился рядом. Астрид сидела, согнув ноги в коленях и заворожённо смотрела на воду, бледный лунный свет заливал овраг, отчего листья казались почти мёртвыми. В хрустально-гладкой поверхности озера отражалась полная луна, она светила так ярко, что было видно крупицы песка, а ещё рыбу, отчего-то снующую туда-сюда. Свет отражался от чешуек и разливался по дну причудливыми узорами, постоянно меняющимися. Это было больше похоже на волшебство, чем на реальность. Астрид даже не дёрнулась, продолжая наблюдать за овальными бликами луны. Камикадза решила просто посидеть на камне, вросшем в землю недалеко от пары, однако её и не интересовали их беседы. Она просто наслаждалась ночью. — Что ты тут делаешь? — тихо спросил Иккинг, гладя на водную гладь. Астрид ответила не сразу. Она несколько секунд молчала, после чего посмотрела на друга и снова отвернулась. — Мы с Беззубиком полетали немного, — юноша ощутимо вздрогнул от её слов, ему почудился в них вполне справедливый укор, но Хофферсон будто не замечала ничего: — Он, довольный, схомячил быстро всю рыбу, которую мы наловили, и спать завалился. В деревню возвращаться не хочется. Последнее прозвучало скорее как констатация факта, нежели жалоба или повествование. Она и вправду хотела остаться здесь, под холодными лунными лучами, глядя на завораживающие узоры. Он осторожно приобнял её, тут же ощутив, насколько девушка замёрзла. Астрид неосознанно потянулась к теплу, прижавшись к нему, глаза стали медленно закрываться, хотя она из последних сил старалась бороться со сном. Хэддок вплёл пальцы в её волосы на затылке и методично поглаживал, чувствуя, как она содрогается от холода. Он уже знал, что она спит, но мыслями был где-то далеко. В секунду его будто током дёрнуло, он резко распахнул глаза, сердце ускорило темп, но вскоре снова успокоилось. Это было подобно резкому выдёргиванию из сна, он осторожно, чтобы не разбудить, поднял девушку на руки и отнёс в пещеру. Беззубик тут же открыл глаза и уставился на него немного обиженным взглядом, но, заметив, кого парень принёс, без возражений раскрыл крылья. Иккинг бережно уложил Астрид рядом с драконом, наблюдая, как она тут же подвинулась ближе к тёплому боку рептилии. Он подошёл к брату и посмотрел прямо в большие зелёные глазищи, тот недовольно что-то проурчал, но почти сразу замолк. Парень грустно улыбнулся. «Ничего, завтра ночью вместе полетаем, хорошо?» «Ты мне уже обещал», — Беззубик негромко фыркнул, а парень закатил глаза. «Ты же знаешь моего отца. Я же обязан присутствовать всегда и везде!». «А ты сбеги», — снова прямой взгляд. «Если бы это было так просто, брат. Иногда мне хочется, чтобы мы с тобой и не были такими героями» — Иккинг провёл пальцами по цешуе дракона. «Да, мне тоже». «Увидимся. Береги её», — настороженный, но мягкий взгляд в сторону девушки. «Буду».***
С самого утра в деревне было неспокойно. Сегодня должен был приехать Хард Огромное Сердце с острова Миролюбивцев, потому все олуховцы готовились встречать гостей, одновременно стараясь не выдать своего волнения Бой-Бабам. А ещё сегодня открывался Турнир Трёх Островов и это добавляло суеты в повседневные дела жителей. Астрид проснулась с первыми лучами солнца и перетормошила Беззубика. Она помнила, как уснула у озера, но не ожидала проснуться в пещере рядом с драконом. «А чего ты хотела? — ехидно заметило подсознание. — Чтобы он тебя до деревни тащил?». Девушка помотала головой, отбрасывая подобные бредовые мысли, и вышла из пещеры. Умывшись, она ещё раз оглядела овраг. Ничего не изменилось, как и всегда. В голову внезапно пришли неуместные воспоминания, она действительно скучала по тем временам, когда никто не догадывался об этом овраге. Ей хотелось вернуться в прошлое, на пару лет, исправить многие ошибки. Но это было невозможно. — Да что ж это такое? — негромко пробормотала она, вновь окуная руки в воду. Только разговоров с самой собой не хватало, подумалось Хофферсон, и она резко поднялась на ноги. Спина болела нещадно: сказывались ночи на холодной и твёрдой земле, пусть и под крыльями дракона. Немного размявшись, девушка подошла к Беззубику, что уже вовсю бегал по лужайке за бабочками. «Порождение Молнии и Самой Смерти играет с насекомыми», — пронеслась в голове глупая мысль. — Эй, Беззубик, — позвала она. — Иди сюда, малыш. Дракон оторвался от своего занятия и трусцой подбежал к девушке. — Ну, что, одни мы с тобой остались, а? — она потрепала рептилию по голове, присаживаясь на берегу; Беззубик поурчал и принялся скакать вокруг Астрид. — Нет, извини, но сейчас полетать не получится. «И когда я научилась понимать, что ему нужно?», — подумала девушка, глядя, как мордочка дракона опустилась. — Эй, перестань, — она провела ладонью по гладкой чешуе. — Ты же знаешь, сейчас не лучшее время для полётов. Давай я сегодня попрошу у Иккинга тот элерон для одиночных полётов, а? Ты сможешь днём летать один, а вечером я буду приходить, и мы вместе полетаем, что скажешь? К тому же, иногда и вы вместе полетать сможете, — Беззубик совсем сник и положил голову на колени девушке. — Ты же не решил, что он забыл про тебя? Ночная Фурия подняла голову и взглянула в глаза Астрид. Та неожиданно резко произнесла: — Даже не думай, — он удивлённо глянул на девушку, а она продолжила: — Он бы никогда про тебя не забыл. Вы же братья, помнишь? Просто сейчас действительно очень много дел. «Но ты ведь приходишь», — выражал взгляд рептилии, а блондинка кивнула, а после поражённо уставилась на друга. Он смотрел на неё с не меньшим удивлением. «Вот, теперь и ты меня понимаешь». — Как? — только и смогла выдавить она. Дракон состроил хитрую мордочку и встал. «Ты знаешь, почему он не приходит». — Знаю, — вздохнула она. — Но он ведь не мог. Не мог так просто взять и забыть. «Ты права. Одни мы с тобой остались».***
Девушка мчалась со всех ног к пристани. Она совсем забыла, что сегодня открытие Турнира, а значит, приезжает Хард Огромное Сердце. Она бежала по лесу, стараясь не натыкаться на ветки, и корила себя за нерасторопность. Она никогда не опаздывала и теперь не могла пропустить такое важное событие, как приезд вождя союзного острова. Показались ворота деревни, она юркнула к ближайшему дому, оглядываясь по сторонам и восстанавливая дыхание. Нельзя было допустить, чтобы её заметили с утра пораньше выбегающей из леса. Вокруг никого не было, потому она, добравшись до более широкой улицы, быстрым шагом направилась к пристани. Народу собралось необычайно много, она поднялась прямиком наверх, где нечто, похожее на лестницу, огибало скалу, поднимаясь к дому старейшины. Оттуда обзор был не хуже, чем у подножия, а людей почти не было. Она сразу заметила в толпе, рядом со Стоиком и Бертой, светлую макушку Камикадзы и тёмную шевелюру Иккинга. Оба стояли рядом и о чём-то разговаривали. Корабль уже причаливал, на берегу началось оживление. Первым на сушу сошёл сам Хард Огромное Сердце, поприветствовал вождей других островов, а после представил какого-то юношу. Астрид сразу поняла, что этот парень — сын вождя. Она не слышала имени, даже лицо с такого расстояния было трудно разглядеть как следует, но по одной походке, поведению, вздёрнутому подбородку она различила в нём значимую фигуру острова Миролюбивцев. К тому же, Хард покровительственно приобнял его за плечи, хотя после и отступил. Девушка машинально отметила, что Иккинг совсем не такой. Он никогда не задирал нос, не старался быть выше других — за исключением первого Дня Весенья с драконами; этот день она не забудет. Хофферсон в минуту разозлилась сама на себя: с какого перепугу она вдруг начала сравнивать? И всё-таки разница была очевидна. Даже Камикадза не вела себя так высокомерно, а ведь она Бой-Баба. Девушка опустилась на край, свесив ноги, и стала наблюдать за происходящим. Она видела, как прибывший сын вождя оглядел народ, собравшийся на пристани, заметила, что он задержался именно на её персоне. Хоть она и не могла видеть глаз, но знала, что было в голове парня. Астрид видела, с каким пренебрежением этот самый юноша пожал руку Иккингу, а после и Камикадзе, уделив ей, однако, больше внимания и уважения. Отчего-то это вызвало новую волну гнева, но на этот раз на гостя. Когда закончилась приветственная часть, девушка не сдвинулась с места. Ей не хотелось праздновать вместе со всеми, но она знала, что идти в овраг сейчас тоже не лучшая идея. Оставалось только сидеть тут и смотреть за горизонт. Белые облака медленно плыли по небу, постоянно меняя форму. Она вдруг вспомнила детскую игру, которую сама же когда-то придумала. Суть игры не была понятна даже ей самой. В детстве она после долгой тренировки, ложилась на траву там, где её никто не мог найти, и смотрела на облака, пытаясь угадать, во что они превращались. Она всегда считала, что игры не для неё, они для малышей, как другие, а она взрослая. Но иногда она давала волю воображению. А в последние годы рядом с ней постоянно ходило живое воображение, которое всё время искало приключений. И она, как взрослая, старалась его защитить, а вместе с этим сама научилась мечтать. Астрид и сама не поняла, как он оказался рядом, просто неожиданно обнаружила, что не одна, а рядом сидит Иккинг и тоже смотрит на небо. — Почему ты не Большом зале со всеми? — тихо спросила она хриплым после долгого молчания голосом. — Ты знаешь, почему, — так же тихо ответил он, не отрывая взгляда от горизонта. Хофферсон медленно кивнула и снова посмотрела на облака. — Я скучаю, — неожиданно сказала она; парень удивлённо перевёл на неё взгляд. — По прошлому. По всему. Она неопределённо повела плечами. — Когда мы работали все вместе, открывали что-то новое. Тогда было. спокойно. Что бы ни произошло, я знала, что это закончится, и всё будет, как раньше. — А сейчас? — она помолчала, но потом тяжело произнесла: — Сейчас что-то изменилось. Не будет уже ничего, как прежде, понимаешь? Оба снова замолчали, но девушка нарушила тишину: — Ни одна наша затея не срабатывала, как часы. Рано или поздно все всё узнают, и тогда войны не избежать. — Да, я знаю, — негромко сказал Хэддок, глядя вниз, на волны. — Однако, мы можем её хотя бы отсрочить. Попытаться что-то сделать. И пока что получается. — Мы выросли, а мир изменился. Я уже не жду прошлого, но и не хочу идти в будущее. Можешь считать это моим бредом, но это так, — она поднялась и отошла от края на несколько шагов, а после замерла: — Иккинг, ты не мог бы принести Беззубику его элерон? — Что? — Хэддок дёрнулся, будто от молнии, и вскинул голову. — Принеси пожалуйста ему элерон, — тихо произнесла Астрид, стараясь, чтобы её услышал только он. — Тот, что ты сделал ему на первый Сногглтог. Он скучает по небу. И по тебе. — А, да, — Иккинг виновато опустил голову, а девушка коротко кивнула и убежала.***
Иккинг всё же вернулся в Большой зал, но только для того, чтобы услышать имена участников Турнира Трёх Островов. Ему до судорог не хотелось находиться здесь, да и вообще на острове, но спорить с отцом сейчас было бессмысленно. К тому же, это его долг, пускай сам он этого и не желает, но ведь и у него должны быть обязанности. Наконец, Стоик, как вождь племени, принимающего гостей, поднялся с места и заговорил. Его сын не особо вслушивался в речь, заранее зная, что ничего важного для себя не услышит. Ведь не скажут же им всем сейчас, что за испытания их ждут?! Вместо этого он прикидывал в голове, когда будет удобнее принести Беззубику элерон, чтобы после успеть ещё полетать. Он же обещал. — И, наконец, участники! — провозгласил Стоик, сияя от счастья, правда его воодушевлённого настроя Иккинг так и не понял. — Эверил Хелиш — сын нашего уважаемого гостя, вождя островов Миролюбивцев. Сморкала Йоргенсон — сын Слюнявого. Инесса Вэйр — дочь Свинцовой Хельги, кузнеца острова Бой-Баб. Лейков Крэммс — сын старейшины острова Миролюбивцев. Дочь нашей дорогой гостьи Большегрудой Берты — Камикадза. И мой сын — Иккинг. Шатен буквально стерпел все бурные овации, переходящие в откровенный ор, и почти вылетел из зала, держа в голове список. Уже дома он перенёс в свой блокнот имена участников, оставив немного места рядом с каждым. Теперь нужно было незаметно пробраться к брату. Он достал из-под кровати свёрток с автоматическим элероном, и, прячась в тени домов, побежал к оврагу.