Protect me

- Может, оставим споры о командах до лучших времен? – попросил Шисуи и опустил на стол поверх карты наш доклад о событиях на участке 79-С. – Есть проблема с пограничной средой на… - Тссс… Не поминай его всуе, – с деланным ужасом проговорил Хомураби. Тени, отбрасываемые колоннами, символично пересекли круглый стол, накрыв двух Темных королей своим радушным покровом. Мы же с Шисуи оставались под ненавистными всепроникающими лучами жарко полыхающих солнц. Своеобразная Граница. Свет и Тьма оказались по разные стороны одного стола. Для пущей патетики не хватало лишь Светлейшего ореола чистоты и непорочности вокруг меня и, соответственно, добродетели и всепрощения вокруг Шисуи. - Аномальная зона прямо-таки, а не участок, - Широгане, по привычке подперев ладонью подбородок, со скучающим видом листал исписанные аккуратным каллиграфическим почерком страницы доклада. Злосчастный участок 79-С давно стал своеобразной притчей во языцех на еженедельных встречах двух сторон. Каждый, кто имел счастье работать на нем, возвращался во дворец с весьма занятными донесениями. Дети Света говорили о высоком уровне концентрации неизвестной энергии. Наная, как правило, пожимая плечами, комментировал свои походы в этот квадрат скупо и беспристрастно, ссылаясь на невиданную усталость. Но широкую известность территория получила вовсе не по причине странных ощущений. Пограничная черта там беспрестанно расползалась, как прохудившаяся ткань поношенной одежды. Причины этого никто объяснить не мог, даже мои обретенные знания оказались бессильны. Начались упомянутые загадочные происшествия не более полутора лет назад, когда Широгане обычным образом пытался запечатать открывшийся портал. Я стоял неподалеку, наблюдая за его действиями и мотая на ус скучнейшие уроки. Но едва дыра меж измерениями затянулась, как мы оба почувствовали странную энергию, наполняющую пространство. И, что примечательно, нас неестественно влекло друг к другу под воздействием этой силы. Будь между нами та связь, что присутствует сейчас, мы, скорее всего, переспали бы прямо там, не заботясь о комфорте и наличии каких-либо чувств. И только спустя время я понял, что мой Свет и его Тьма жаждали тогда изначального воссоединения. Ни о каких гормональных всплесках не могло быть и речи. Воспоминания на тот момент еще безмятежно дремали во мне. Пожалуй, случайно брошенное Широгане замечание касательно «аномальной зоны» имеет все основания претендовать на истину. Однако упрямый скептик, коим я являюсь, вряд ли бездумно с этим согласится. - Все это, конечно, безумно интересно, но к чему сей обстоятельный рапорт о пространственно-временных разрывах? – Широгане листнул последнюю страницу и бросил доклад в сторону Хомураби. - К тому, что только нам с тобой под силу удержать возрастающую энергию слияния, - ответил я, слишком уж внимательно рассматривая собственные сцепленные в замок пальцы. - Не понял ни грамма, - брезгливо сообщил Хомураби, тут же открывая доклад и вчитываясь в последний абзац. - Акира говорит о восстановлении пограничной среды совместными силами. - Спасибо, Шисуи, этот момент я как-то сам уяснил. - Не вижу смысла работать подобным образом, - сурово заявил Широгане. - Но один ты не справишься, - мягко сказал Шисуи, убирая прядь волос цвета молодой травы за ухо. – Слишком большая нагрузка для организма. Много больше, чем просто «большая», Шисуи. К чему этот сознательно беззаботный тон? Слияние Света и Тьмы достаточно сложно удерживать, только перетягивая немереную массу Теневой материи. Широгане едва не погиб, пытаясь проделать это в одиночку, без моей поддержки. А вдвоем мы смогли бы, по меньшей мере, остановить процесс обращения двух констант к Изначальному. Три бессонные ночи ушли на расчеты скорости роста разрыва Границы и необходимой силы воздействия для поддержания энергии Света и Тьмы в исходном состоянии. Хомураби озадаченно просматривал доклад, очевидно, выискивая в тексте подтверждения собственных мыслей. - Логично. Если Акира все правильно рассчитал, то только Истинным под силу с этим справиться. И воздействие на разрыв необходимо двустороннее. - Истинный король здесь только один, - вскинул подбородок Широгане. - Не совсем так, - Шисуи лукаво улыбнулся. - В Акире течет кровь Истинного короля, не говоря уже о наличии исконного Светлого фактора. Хомураби удовлетворенно кивнул, посмотрев на меня, и озвучил свое мнение: - Да, это может сработать. Но, при условии постоянно растущего разрыва, силы потребуются немалые. Шисуи согласился: - Я думал об этом. Акира может не выдержать. - И чем это чревато? – угрюмо осведомился Широгане. - При худшем раскладе его фактор просто разорвет. А это… - Смерть, - спокойно закончил я. Наши взгляды встретились на одно короткое мгновение, беззвучно продолжая старый разговор в покоях Рюуко много лет тому назад. «У нас впереди целая вечность, Широгане», - говорил он, привлекая к себе собственную Тень, пребывающую в безмолвном гневе. Но Рюуко не сдержал слова. - Нет, - твердо сказал Темный король. - Я не могу так рисковать мальчишкой. Зал мгновенно погрузился в гнетущую тишину, предоставив мне возможность самозабвенно радоваться нагрянувшему счастью. Никто не смел перечить Широгане, никто не понимал, какие отношения нас связывают, никто не вмешивался в них, ибо это было священной территорией Истинных. Я был его воспитанником, и не находилось ни одной личности, считавшей иначе. А значит, за Широгане всегда будет право последнего слова. Итак, дело либо в его привязанности ко мне, либо в его неуверенности в моих силах. Кто не рискует, тот не пьет шампанского! - Почему? – я решился задать мучивший меня вопрос. - Потому что ты, молокосос, не воспринимаешь всерьез происходящее! - Нет, Широгане. Это ты всерьез не воспринимаешь мои слова. Мы партнеры, а значит должны работать вместе, что бы нам ни угрожало. - Прекрати свои высокопарные речи и задумайся хоть на миг об угрозе смерти. - Я это уже обдумал ранее. И если бы не был готов к подобному исходу, не сидел бы здесь, выслушивая твое недовольство. - Пустая бравада и только, глупый ребенок, - он безнадежно покачал головой. - Нет, всего лишь ученик своего учителя. Я поднял на него впервые за все два года благодарный взгляд и улыбнулся. Потому что считал это правильным, даже необходимым. Потому что никогда не признавал за ним заслуг в успешном росте моих способностей. Потому что никогда не признаю этого вслух, как бы сильно ни был к нему привязан. И пусть он трижды ханжа и невежа, четырежды хам и зануда, но едва ли моим наставником мог стать другой представитель рода человеческого и не очень. Только два неисправимых упрямца были способны найти общий язык, твердолобо следуя своим принципам. Рюуко никогда открыто не спорил с ним, он просто делал все по-своему. Я же возмущался и негодовал, тем самым считаясь с его мнением. Широгане со вздохом принял мою невыраженную вслух благодарность, но счел нужным воззвать к здравому смыслу: - Тогда послушай меня внимательно, юноша. Есть в этом мире вещи необратимые. И смерть одна из них. Ты готов рисковать жизнью ради одного участка, когда их сотни! Сущее безумие с твоей стороны. Когда ты, наконец, научишься соизмерять свои силы с реальными возможностями? Хомураби не мог смолчать в такой дивный момент, прекрасно располагающий к насмешкам: - Широгане, а как насчет тебя? Не ты ли не так давно едва не угробил нас на Границах? Ответ был более чем предсказуем: - Тебя здесь нет, понял? Закрой рот. Порой я поражался выдержке Хомураби, хотя по большей части его забавлял процесс доведения Широгане до степени грубой ругани. Он скрывал самодовольную улыбку под маской бессильного гнева. Истинный король Тени не мог игнорировать его остроумные выпады. И, стоит полагать, ему самому это нравилось. Подобные отношения устраивали двух королей гораздо больше, чем откровенная вражда. Однако ни один из них не посмел бы признаться в этом даже самому себе. - Хомураби прав. Собой рисковать ты можешь без раздумий. А о моих чувствах ты подумал? О том, что я, возможно, в ответе за этот мир не меньше тебя. Что на него снизошло в тот момент, я не знаю. Но Широгане резко поменялся в лице, выпалив со всем презрением: - О своих чувствах будешь рассказывать прыщавым школьницам, а не мне во время тренировочных занятий. Сердце пропустило удар. Емко, метко, ожесточенно, выворачивая наизнанку старательно скрываемые чувства. Я растерянно посмотрел на всех присутствующих, с внезапным ужасом сообразив, что посторонние люди являются очевидцами моего вчерашнего стыда. Но Хомураби только больше хмурился, не желая быть невольным свидетелем неозвученных личных драм. Шисуи в отчаянии закрыл глаза и опустил голову. Вероятно, произошло то, чего он искренне боялся: Широгане, осознав бесполезность показного равнодушия, принялся морально атаковать. А я… я предпочел бы лишний раз стерпеть его рукоприкладство, чем быть раздавленным бессердечными издевками над своими чувствами. Ведь, в конце концов, в вопросах сердечных взаимоотношений я не был искушен совершенно. А первая боль самая грубая и нестерпимая. Голос предательски дрогнул: - Какая же ты сволочь! Я вылетел из зала переговоров, наглядно продемонстрировав всем тем самым, какими именно чувствами терзаюсь. «Итак, главная новость на повестке дня: Светлый король нашел свою избранницу!» И в ответ: «А, не смешите, это не новость». Или мне одному казалось, будто никто не замечает, что мы ругались с Широгане как среднестатистическая парочка? Странное дело – демонстрировать отношения, когда самих отношений как таковых нет и в помине. Хомураби, должно быть, пребывает сейчас в неописуемом восторге, ведь у него появился просто фантастический повод поупражняться в злословии. Плевать. Надоело разыгрывать изначально проигрышную партию со своей совестью. Если бы только эту обжигающую ярость можно было обратить в удар, камня на камне от дворца не осталось. Прекрасный и достойный памятник почившей гордости. Наверное, стоит признаться, я поступил необдуманно вызывающе. Как истеричная девица хлопнул дверью. Но Широгане тоже хорош! Чем было заслужено подобное обращение? Я слабовольно жалел себя, послав доводы возмущенного разума куда подальше. Гораздо проще окунуться в океан своих подростковых страданий и самозабвенно дрейфовать по волнам отчаяния. Они успокоят, льстиво прошелестят о том, что сам я, конечно, совершенное дитя, вся беда в суровой реальности, не способной принять меня. Но ничего, ничего, этот мир еще поймет, как ошибался, когда не дал Никайдо Акире реализоваться. «На самом деле этот мир не додал Никайдо Акире мозгов», - тут же вмешался ехидный голос разума. А если и так, опять же несправедливо лишили столь ценного органа. Что же, это добрый знак, когда на смену жалости приходит самоирония. Массивная дверь в зал переговоров за спиной открылась, сообщая о том, что мое одиночество прервано. Нарушитель осторожно прикрыл ее и сделал пару неуловимых для слуха шагов в мою сторону. Я давно привык к его неслышному появлению, его тихому и насмешливому голосу за спиной, когда он ловил меня за бесполезным и глупым занятием создания из черновиков бумажных самолетиков. Когда привыкаешь к кому-то настолько, что безошибочно определяешь время его случайных визитов или думаешь о нем, а в следующий момент вы сталкиваетесь именно в этом из сотен коридоров, тогда перестаешь удивляться превратностям судьбы. Я знал свою тень слишком хорошо. - Что случилось, Акира? – не голос, а образец вселенской кротости. «Акира» располагало к общению по душам, да, Широгане? - Я планировал побыть один. - Я это уже понял, - так же сухо отозвался он. - Вчера после тренировки. Ты очень стремился к одиночеству. - Тошнит от тебя, – горечь помимо воли прорезалась в голосе. То, что он сам начал разговор со вчерашнего инцидента, значительно облегчало мое положение. По крайней мере, не придется ломать комедию и представать дураком в глазах играющего в постановке «А-ничего-не-было» Широгане. Тем не менее, я не находил в себе сил поворачиваться к нему и встречаться взглядом. И что его только подвигло на трепетное внимание к моему душевному состоянию? Наверняка не обошлось без тактичных наставлений нашего «всевидящего» Шисуи. Но даже при участии Шисуи в этом балагане, что могло заставить эгоистичного Широгане, которому никогда не было дела до человеческих чувств, проявлять подобный интерес? - Ты находишь достойным зрелой личности устраивать показательные выступления во время совещаний? О, Свет мой! Широгане, ты ли это? Что за отеческие нотки в твоем строгом голосе? Ах, лицемер из тебя превосходный. Жаль, не могу оценить по достоинству. - А ты пришел, чтобы разражаться родительскими назиданиями? - не выдержал я. – Сейчас умилюсь, ей-богу. - Акира… - Я помню, кто я. Какого черта ты здесь? - А ты не догадываешься? – его голос преисполнился гневом. – Конечно. Откуда? Мыслительные процессы никогда не были твоим сильным местом. Я резко обернулся, когда очередная его колкость задела уязвленное самолюбие. Глаза Широгане впились в меня ледяным взглядом, вызвав мелочное трусливое желание опустить собственный взор. Он нетерпеливо сложил на груди руки и, глубоко вздохнув, предпринял новую попытку меня образумить. Но тут сорвался я. - Проваливай. Ненавижу твое лицедейство, твою манеру говорить, твои увертки. Все в тебе ненавижу и тебя нена… Пальцы Широгане с силой сжали черную ткань королевской накидки, когда я не смог закончить свою громкую эмоциональную речь. Ну, и кто из нас лицемер, черт бы все это побрал! - Какая ирония, Акира-кун. Пылкому воздыхателю отказали в первом поцелуе, и он не находит ничего лучше, как утопить поганое чувство уязвленного самолюбия в слепой ненависти. Давай же, ненавидь меня со всей своей горячностью. Мне это чувство в сотню раз приятнее твоей влюбленности в пубертатный период. Вот она, твоя истинная личина, всезнающий, всечувствующий, всецело всех подозревающий Темный король. Насколько же хорошо ты меня изучил, чтобы планомерно наносить удары по самым болезненным местам! Да, мне чертовски больно! Я зависим от своей изначальной человеческой природы, своей Светлой принадлежности, своих постыдных, непонятных тебе чувств. Но если и так, черта с два Никайдо Акира будет унижаться и проявлять слабохарактерность! - Ты хватил лишнего, Широгане, – я не говорил - шипел сквозь зубы. Видит Свет, мне едва хватало сил держать себя в руках, чтобы хорошенько не приложить этого мерзавца светлой головушкой о девственно чистые стены просторного коридора. - Успокойся, мальчик. Я порядком устал от вас обоих. Один умоляет меня жить, а сам малодушно исчезает. Второй, о, эта часть самая любопытная, всячески проявляет свое внимание, причем делает это с подозрительным сходством в выборе путей со своим предшественником. Кажется, французы называют это дежа вю… - Какая чушь, - я повысил голос. – Все, чего я хотел добиться, так это того, чтобы ты признал меня. Просто признал, Широгане! - И, разумеется, не нашел ничего лучше и проще, как тащить меня в постель. Ну, конечно же, что может быть прекрасней благородного порыва поиметь того, кто не отвечает взаимностью? В койке все равны. «Поиметь»? Вот как, значит, он расценивает все мои попытки приблизиться. Или же это очередной удар по болевым точкам? - Тебе доставляет удовольствие переворачивать факты и делать из меня животное?! - Даже если и так, - сказал он, скалясь. – Мертвого этим не вернуть, а как хотелось бы достойно «отблагодарить» вас обоих за столь трепетную заботу обо мне. Широгане выставил ладонь вперед, останавливая меня в полушаге от того, чтобы рывками встряхнуть его, и устало сжал пальцами переносицу. Мне ничего другого не оставалось, как титаническими усилиями сдерживать собственную ярость. Он делал все возможное, чтобы вывести меня из себя, а теперь лимит исчерпан? Белая аристократическая рука без перчатки коснулась губ, и Широгане на мгновение прикусил указательный палец. Все выглядело так, будто он мысленно ругает себя за несдержанность. Следующим, что поразило мое воображение и превзошло все ожидания, стал тихий, лишенный всякого намека на яд голос. Пожалуй, это вполне сравнимо с мелодичным журчанием ручья в тишине ночного леса. - Осознай и прими свои чувства, Акира-кун, – и снова этот поучительный тон терпеливого наставника, за который, как мне казалось, справедливо хотелось его со всей искренностью ненавидеть. – И, быть может, когда-нибудь мы сможем достойно объясниться как равно уязвленные. А пока твоя детская обида отверженного мальчишки только забавляет. «Как РАВНО»… Правильно ли я понял подтекст его слов? Все и всегда в этом чертовом равнобедренном треугольнике «Рюуко – Я – Широгане» вращалось вокруг треклятого равенства. Широгане и Рюуко были равны, настолько равны в своей противоположности друг другу, что мои жалкие человеческие потуги казаться достойным звания Светлого короля противны брошенной Тени своей самонадеянностью и бесцеремонным фактом существования в целом. «Чертов Широгане, – небеспристрастно рассуждал я про себя, наблюдая за тем, как яростно развеваются черные одежды спешно удаляющегося по коридору короля синов. – Чертова изысканная манера изощренной мести! Как удачно сложились обстоятельства, и ты, конечно же, не можешь упустить возможность ударить побольнее своего эфемерного Рюуко, эффектно маскируя это под невиданным слоем напускной заботы о его преемнике. Ничего не попишешь, хорош наставничек. Ты настолько жалок, что я не опущусь до чувства ненависти к тебе». - Да пошел ты… - я резко выдохнул, признавая собственное бессилие. Но тут он остановился, словно что-то заставило его помимо воли замедлить шаг и застыть на месте. Ни намека на боль или разочарование не прозвучало в тихом голосе: - Если ты хочешь стать хорошим правителем, Акира, ты должен ожидать удара откуда угодно. Даже со спины, даже с той стороны, откуда ты меньше всего ждешь предательства. О пограничной среде мы поговорим позже. Вечерние занятия никто не отменял. Я исступленно смотрел вслед Широгане, потеряв дар речи. Все это время он не просто играл роль невольного наставника. Он, черт возьми, им был. Терпел, прощал и снова принимал меня, когда я по незнанию растравлял старые раны. Даже сейчас… Даже сейчас, когда, сам того не ведая, подарил мне немалую надежду. И впервые в жизни мне так глупо и по-человечески захотелось напиться. Потому что… Уж простите за косноязычие. Как бы это сказать? Да попроще… В общем, мне чертовски неприятно это признавать, но, кажется, я того… запал, что ли.