***
Я проснулся в четверть девятого, когда во дворце уже в самом разгаре присутствует привычная утренняя суета. Шисуи всегда вставал рано, сколько его помню, а с ним и вся немногочисленная свита. Обычно меня это мало беспокоило, ибо жесткий график короля Света никогда не учитывал того, что не все правители изначально жаворонки. Совершенно напрасно, кстати. Но это проблемы исключительно графика, никак не мои личные. В возрасте восемнадцати лет утро и вовсе кажется немыслимой каторгой, непременно связанной с какими-либо не особо приятными обязанностями вроде школы, высшего учебного заведения или позже работы. Скорее всего, я так и остался бы безответственным мальчишкой, по фатальной ошибке судьбы просыпающим утренние занятия или совещания, если бы не грубые воспитательные меры Широгане. С тех пор, как на мои плечи легла королевская мантия, самым главным желанием оказался некогда простой импульсивный порыв не разочаровать собственную Тень, быть достойным короны, что, ни на миг не сомневаясь, опустил мне на голову Рюуко. Я не мог подвести Широгане, потому что, несмотря на все восхищенные и снисходительные взгляды подданных обоих царств, он был единственным, кто вкладывал в мое развитие все возможные силы, кто верил в меня, даже если и посмеивался порой над моим постепенно истлевающим идеализмом. И только он был рядом всегда. Когда юношеский максимализм брал верх, когда отчаяние от невозможности оправдать его ожидания порождало недюжинную ярость, когда было настолько тоскливо, что хотелось малодушно сбежать от ответственности. Наверное, глубоко по-своему Широгане все-таки дорожил мной. Не надо думать, будто я настолько глуп, чтобы не понимать очевидного. Но, как оказалось, простого товарищества мне мало. «Товарищество». Надо же, какое слово подобрал. А если действительно сесть и задуматься, что нас с ним связывает? Мы давно уже не просто напарники, поскольку ищем общество друг друга постоянно. Друзья? Почему-то применительно к Широгане это слово обретает интересное значение. В таком случае, может, наставник и воспитанник? Последнее ближе к истине, но все равно не то. Чего-то в нем не хватает, неполное оно, незавершенное. Я подозреваю, не всякому воспитаннику приходило в голову целовать своего наставника. Рюуко, должно быть, никогда такой ересью не забивал собственный совершенный разум. Хотел – целовал, хотел – шел и создавал нечто, вызывающее у Широгане очередной приступ благородной ярости. А я, что бы ни делал, всегда оглядывался на своего учителя, желая знать его мнение, даже если с ним впоследствии и не соглашался. Так и какова же природа этих взаимоотношений? Тут сам черт ногу сломит, ежели, конечно, осмелится вмешаться. Я вышел из душа, миновал спальню, вытирая на ходу волосы махровым полотенцем, и открыл двери в гостиную, где совершенно неожиданно узрел Харуми. Вид у меня был, мягко говоря, непотребный для величественного и превозносимого до невозможности короля Света. Длинный белый халат до колен, мокрые волосы и наверняка недоуменный взгляд. Однако озорная девчонка даже не подумала отвести светящиеся насмешливым любопытством глаза, с забавным выражением лица косясь на мои босые ноги. Черт возьми, когда меня, наконец, научатся воспринимать всерьез собственные «дети»?! - Акира… -сама, - неправдоподобно изобразив замешательство, пробормотала Харуми и опустила бесстыжий взгляд. - Оставь свое раболепство. Оно неубедительно, - со всей возможной строгостью сказал я и сел в кресло напротив журнального столика. В этом мало удивительного, но я не раз ловил себя на том, что начинал говорить как Широгане. Его врожденная способность держаться вызывала уважение. Широгане либо искренне презирали, либо восхищались им. И я невольно заимствовал его манеру речи и поведение. Ко по-своему прав, постоянное общение с Широгане накладывало определенный отпечаток на мою личность. Желание поспешно удалиться и скрыться за дверями спальни было отметено по причине его неактуальности и нелогичности. Что хотело, то сие воплощение наигранной непосредственности уже рассмотрело. Например, мои ступни. Зрелище, признаться, не слишком эротичное, но, поскольку меня обычно видят лишь в наглухо закрывающих тело королевских одеяниях, пожалуй, и этого достаточно для излишней откровенности. Этикет не предусматривал появление короля перед подданными в подобном, я бы сказал, излишне домашнем или даже интимном облике. Но Харуми, как еще осваивающемуся в непривычной атмосфере дворца «ребенку», прощалось многое. Кроме того, она не виновата в том, что находилась в гостиной, когда я, не приведя себя в должный вид, соизволил появиться на пороге. - Широгане-сама настойчиво просил обращаться к Вам как можно почтительнее, - беззаботно сообщила Харуми. - Разумеется, Широгане «просил». Он бывает весьма убедителен, когда «просит». Я отбросил полотенце на подлокотник кресла и потянулся за сводкой происшествий на Границах. Харуми – мой первый и на данный момент единственный призванный «ребенок». Ко добровольно принес присягу на верное служение новому королю Света. Таким образом, моя скромная свита на заданный момент времени насчитывала не более двух реев с вполне современными взглядами на иерархические отношения. Широгане изначально был против подобных несерьезных затей, ибо сам Светлый король, по его неоспоримому мнению, являл собой легкомысленного и сопливого мальчишку. С тех пор мало что изменилось, я все тот же сопливый мальчишка, но теперь с «ребенком». Согласен, звучит ужасно. Однако в определенный период правления возникла ситуация, когда его Темное Величество как никогда стал нуждаться в собственной свите. И мы решили для уравновешивания сил призвать трех человек. Широгане заключил контракт с двумя людьми разного возраста, я же остановил свой выбор на этой девчонке, что была старше меня от силы на полгода. Она замерзала в Рождественскую ночь на товарной станции Токио, в очередной раз поругавшись со старшим братом и по глупости сбежав из дома. В полуобморочном состоянии Харуми сочла меня ангелом, спустившимся с небес на грешную землю, чтобы унести с собой ее непорочную душу и освободить от тягот подростковой жизни. Свет мой, как иронично! Но жизнь не настолько романтичная натура, чтобы преподносить подобные подарки. Как оказалось позднее, «ангел» расчетливо дождался, когда начнет отсчет последний час ее жизни, и явился с абсолютно уместным предложением заключить контракт. Скажете, я безжалостен? Возможно. Но у девушки был на редкость мощный светлый фактор и невероятно сильный дух при всей ее сентиментальности и непосредственности. А сам я не в состоянии управлять человеческими судьбами, увы. Широгане тогда всецело поддержал мой выбор, ибо счел Харуми прекрасной кандидатурой. Единственное, что его беспокоило, - тот факт, смогу ли я, будучи взращенным в гуманизме, обратить человека в рея, проигнорировав его связи в земном мире. Но фортуна, похоже, сделала меня своим фаворитом, обеспечив идеальные условия для обращения. Таким образом, я избежал самоличной ответственности за разрушение чьей-либо уже ускользающей жизни. Хомураби, однако, по сей день настаивал на пополнении рядов моей свиты. Но, как бы мне ни хотелось поскорее решить проблему пограничной среды, я вряд ли смог бы достойно обучить новообращенных и нести за их действия полную ответственность. Какая к черту полная ответственность может быть у того, кто сам находится на обучении? Широгане был прав, он, к моему значительному недовольству, всегда прав, когда дело касается моей же неопытности. Харуми нетерпеливо поводила рукой перед лицом, надеясь вырвать меня из глубокой задумчивости. - Ваша Светлость, прошу, вернитесь в наш бренный мир. Я тут по делу, между прочим. - Что случилось с утра пораньше? – лениво спросил я и зевнул. Рыжая девчонка смешно нахмурила веснушчатый лоб и протянула мне конверт с печатью Темного короля. - Широгане-сама приглашает тебя присоединиться к нему за завтраком. Я изумленно моргнул и принял у нее из рук конверт, спешно ломая печать и извлекая из него небольшой лист дорогого картона. - Кто это принес? - Ирэн, как обычно. Она же мне и сказала о содержании, - отозвалась Харуми и почесала в затылке, приподняв копну волнистых волос. Я прочитал приглашение, узнав размашистый почерк Широгане, и убрал лист обратно в конверт. И что бы это значило? Темный король приглашает меня на аудиенцию за завтраком. Прием официальный, значит, ни о какой романтической подоплеке и речи быть не может, как бы мне того ни хотелось. О чем он желает говорить с глазу на глаз, не дожидаясь совещания? Что за интрижки в кулуарах? Как бы то ни было, но я должен расспросить его о событиях давности правления Рюуко. А потом уже корректно обсуждать возможную неискренность Широгане с Шисуи. - В таком случае передай Ирэн, что я буду. - Уже передала! – со счастливой улыбкой заявила мне Харуми, очевидно, рассчитывая на похвалу. Это далеко не единичный случай, когда сия непоседливая девчонка дает ответ якобы от моего имени, ставя меня позже в крайне неловкое положение. Но, что ей казалось более романтичным и непременно требующим ее участия, так это отношения пары Истинных. Тут от нее никакого спасу не было. Боюсь и радуюсь, что она была единственной, кому эти самые отношения не давали покоя. Первые несколько дней после обращения в рея, она за мной хвостиком ходила, не смея отвести взгляд от своего «божественно красивого» короля. Так продолжалось ровно до тех пор, пока она не увидела еще более «божественно прекрасного» Широгане. Я и не подозревал, что женская инициатива в становлении каких-либо отношений способна превратить мою жизнь в персональный ад. Мне не раз приходилось сурово отчитывать ее за подобный интерес. Да что толку? Не знаю, что творится в голове у этой девчонки, но ее вмешательство в мою частную жизнь порядком действовало на нервы. Рано или поздно, ей-богу, я сорвусь к чертовой матери. - Знаешь, когда-нибудь я устану от твоего самовольничества. - Но вы с Широгане-сама такая красивая пара… - мечтательно протянула она, напрочь игнорируя мое негодование. - Вот и скажи ему об этом. Уверен, он оценит, - крайне недовольно произнес я, уходя в гардеробную.***
Ирэн проводила меня в кабинет Широгане и попросила дождаться его здесь. Серьезная худенькая блондинка небольшого роста. Второе «дитя» Широгане. За все то время, что мне приходилось с ней встречаться по долгу службы, она ни разу не улыбнулась, не попыталась заговорить со мной на отвлеченные темы. Ирэн всегда строго исполняла свои обязанности, не переходя допустимую черту. Я был Светлый королем, напарником Широгане, в плане иерархии абсолютно равный ему, и обращались ко мне с тем же почтением, что и к своему королю. Признаться, меня это здорово смущало. И то, что я, помимо прочего, был его учеником, отражалось лишь на наших встречах в неформальной обстановке. Широгане мог меня отчитывать, позволять себе ядовитый сарказм в мой адрес, обращаться ко мне на «ты», но все вышеперечисленное было его личной прерогативой. Никому из приближенных не позволялось каким-либо образом выказывать неуважение к Светлому королю, насколько бы юным и неопытным тот ни был. Широгане всегда строг, консервативен и излишне требователен к собственной свите. Он мог написать сотни подобных официальных приглашений, но вряд ли это способно было изменить то обстоятельство, что я – его ученик, допускаемый даже в самое нелюдимое место Дворца - личный кабинет Истинного Темного короля. Хотя, пожалуй, по-настоящему нелюдимым местом Дворца Тени являлись его покои. Я еще могу воскресить в памяти их примерную обстановку: широкие окна, темные шторы, тонкая, незамысловатая красота отделки, уютная кровать с высоким изголовьем… Проклятье, вот так всегда! Мысли помимо воли вращаются вокруг кровати, постельного белья, обнаженного тела и собственно того, что бы мне очень хотелось попробовать, оставшись наедине с Широгане. Но, судя по всему, я на веки вечные останусь девственником. И либо он возьмется за мое обучение всецело, либо сиять мне чистотой и непорочностью до скончания времен. Светлому королю в голову ударили гормоны, и теперь он несколько недееспособен как король. Какая жалость. И невиданный доселе позор. Я бродил по кабинету, с ленивым любопытством разглядывая обстановку. Широгане всегда отчитывал меня за недопустимый беспорядок в покоях, бумагах и собственной голове, а у самого на письменном столе царил небывалый хаос. Тут присутствовали и доклады команд о работе на участках, и сводки происшествий, и анализ последних данных, произведенный им собственноручно, и даже поспешные наброски будущих заданий для меня. Почему-то захотелось тепло улыбнуться, прослеживая пальцами его почерк, по-своему красивый, тщательный, неизменно аккуратный. Я, должно быть, окончательно рехнулся, если нахожу эротичным простое прикосновение к чернильным значкам. И пусть их выводил Широгане, это не дает мне никакого права на… В общем, лучше отойти от стола. Взяв с полки книжного шкафа солидный том по философии Возрождения, я без особого интереса его пролистал и поставил обратно. Рюуко считал философию псевдонаукой. Как, по его мнению, может считаться наукой колоссальный пласт человеческой мысли с потугами осознания себя и своего места в этом мире? То ли дело его константы, абсолютные величины, переменные, всевозможные математические нагромождения функций, производных, дисперсий! А Широгане не стремился доказать свою мало-мальски существенную причастность к фантасмагории человеческих заблуждений. «Я знаю только то, что я ничего не знаю». И Тьма с загадочной улыбкой приоткрывала завесы своего бытия, оставаясь по-прежнему неизменно чужой, бескрайней, непостижимой «псевдонаукой». Широгане не нужно было никому ничего доказывать, немаловажно уже то, что он просто существовал. А этого Рюуко отрицать не мог. Наверное, поэтому философия все еще жива. Пока никто не осознал, что она из себя представляет и на основе чего существует, пока никто не смог постичь ее даже отчасти, она просто есть, не важно как наука или псевдонаука. Как Тьма или просто Тень. Воистину, во мне самом погиб философ, ну, или как минимум заурядный писака. Я стоял у макета схемы взаимодействия факторов и бездумно покачивал орбиту, наблюдая за тем, как две сферы пытаются вернуться в исходное положение и восстановить Баланс. Как это похоже на наши с Широгане отношения. Как бы мы ни ругались, мы неизменно миримся. Как бы ни пытались отдалиться друг от друга, между нами уже существует связь, не позволяющая разорвать обретенные узы. Мы можем только усилить имеющуюся связь. И я подозреваю, Широгане это знал прекрасно. Интересно, как долго он будет сопротивляться силе Гармонии? И что все-таки подстегивает мое влечение – гормоны или связь Истинных? Я накрыл ладонью светящуюся сферу и сжал пальцы. Белый шар рассыпался серебряными искрами, окутав схематично изображенный пограничный мир сверкающим покрывалом. Темная сфера заметно уменьшилась в размерах, тщетно пытаясь восстановить Баланс. Но едва я убрал руку, как искрящийся иней вновь собрался в мерцающий шар и вернулся на привычную орбиту. Мир спасен. Только вот вместо Рюуко появился уже я. Занятно. А что будет с темным фактором? Я потянулся к сгустку темной материи, когда неожиданно услышал за спиной знакомый голос. - Развлекаешься? – спросил Широгане, черт знает сколько наблюдавший за моими манипуляциями, не подавая признаков своего присутствия. Хлопка дверью не последовало, значит, он бессовестным образом материализовался в тени комнаты, намереваясь поймать меня за чем-либо непристойным в его личном кабинете. Видимо, я прошел испытание, вполне себе нейтрально забавляясь игрой со сферами. В конце концов, насколько надо быть чокнутым подростком, чтобы позволять себе вольности на чужой территории? Во мне слишком велико чувство уважения к Широгане. Я повернулся к нему и, улыбаясь, поздоровался: - Привет. - Утро доброе. Смотрю, ты бодр, - Широгане улыбнулся в ответ уголком губ. Фыркнув, я медленно покачал головой. - Ты не выглядишь слишком разочарованным этим обстоятельством. - А должен? – с усмешкой полюбопытствовал он и подошел к письменному столу. – Завтрак подадут чуть позже, поэтому располагайся. У Широгане такой тонкий юмор. Да какой же нормальный человек захочет присутствовать в этой колючей и мрачной атмосфере по доброй воле? Впрочем, меня вряд ли можно отнести к числу нормальных людей. Я давно привык к его изысканному сарказму, то и дело проскальзывающей в голосе грубости и неизменному недовольству всем и вся. Ко всему прочему, сдержанная обстановка этой комнаты едва ли могла состязаться в мрачности и колючести с самим Темным королем. В данном аспекте ни одна живая душа не могла его превзойти. Я сел в высокое кресло, расположенное напротив стола, и решился озвучить терзавший меня немаловажный вопрос: - К чему был этот официоз? Широгане недоуменно посмотрел на меня, усаживаясь на свое рабочее место. - Приглашение, - пояснил я, сцепив в замок пальцы и чуть подавшись вперед. - А ты предпочел бы уединение в неформальной обстановке? - Честно? Да. - Акира, - выдохнул Широгане и запустил пальцы правой руки в волосы, явно не желая обсуждать щекотливую тему наших отношений. – Не вынуждай меня объяснять тебе очевидные истины. Короли… - Знаю. Ты поступаешь так, как того требует этикет. Но, как мне казалось, мы вполне можем обходиться без этой показухи, - проговорил я и развел руками, призывая Широгане к согласию. Обнаружив на столе какой-то лист бумаги, он недолго вчитывался в текст и, соответственно, все это время слушал меня не слишком внимательно. - Редчайшая глупость, - возмутился Широгане, откладывая документ в сторону. Я чуть было не подумал, что подобный нелестный эпитет относился к моим словам. - Мы можем, это правда. Однако также мы должны следовать этикету, это наша обязанность. Да что за чепуха? Можно подумать, Широгане есть дело до этикета, слухов и дворцовых сплетен. Мне всегда было очевидно только то, что он возвышался над всей этой житейской обыденностью. - Не темни, Широгане, - пробормотал я, внимательно глядя на него. - Думай, кого просишь об этом, - серьезно отозвался Темный король, пряча ядовитую улыбку. Что же, должен признаться, шутку я оценил. Но шутки шутками, только сегодня ты от меня просто так не отделаешься, мастер форсирования ситуаций.