Protect me

      Маленький ключ от покоев Рюуко показался мне слишком тяжелым – довольно давно я не прикасался к его холодной рельефной поверхности. Две вытянутые металлические пластины пересекались, образуя крест, по краям которого располагалась замысловатая надпись на древнем местном наречии. И веяло от этой престранной штуковины такой жутковатой мистикой и глухой стариной, что мне где-то глубоко внутри становилось совсем неуютно. Очередная причуда сверхразума ученого. Магические ключи в разы сложнее сломать, чем вмешаться в программы электронной техники или простейшие механизмы. Покои всех королей были оснащены магическими замками из соображений безопасности, чтобы не возникало губительного человеческого соблазна устроить государственный переворот. Но в свое время Хомураби это не остановило.       Я сжал в кулаке ключ и, глянув на экран регистратора почты, захлопнул выдвижной ящик рабочего стола. Если Широгане думает, что я буду преспокойно отлеживаться и тихо размышлять о своем происхождении, то он ошибается. Находиться в покоях было невозможно. Четыре стены замкнутого пространства давили на меня хуже бетонной плиты. А свое моральное состояние я мог кратко охарактеризовать как среднетяжелое. Потому что положение дел моих выглядело откровенно паршиво. Я за все это время ровным счетом не предпринял и не узнал ничего. Ни об участке, ни о поведении Широгане, ни даже о своем внезапно обнаружившемся происхождении. Дитя из пробирки, да? У меня создалось стойкое впечатление, что я совершенно не способен влиять на события не то чтобы государственных масштабов, а элементарно личного характера. Это злило неимоверно.       Харуми, мирно спящая на диване в гостиной, шумно вздохнула, когда я закрыл дверь в рабочий кабинет. Удивительно, насколько она может быть милой и безобидной, когда не говорит глупостей. И удивительно, насколько я могу быть обычным пацаном средней паршивости, когда разглядываю спящую девушку. Впрочем, Ко наверняка бы одобрил, сказав что-то вроде: «Ты начинаешь взрослеть, Аки, это нормально»! Но помимо обычного пацана я был еще и королем, я нес ответственность за Харуми. И, черт, как же у меня порой раскалывалась голова от всех этих «не должен», «недопустимо», «будь достойнее»!       Раздраженно вздохнув и прикрыв глаза, я подобрал плед с ковра. Видимо, ей стало жарко: в гостиной и правда было несколько душновато. Небрежно сложив плед, я опустил его на спинку дивана и поспешил к выходу в главный коридор.       Что же, Широгане, если ты надеялся на такой исход нашего разговора, считай, ты выиграл. Только вот… зачем тебе это?       Я, оставшись незамеченным, преодолел расстояние от своих покоев до южного крыла дворца. По крайней мере, мне хотелось верить в то, что никому действительно не было никакого дела до перемещений короля в столь позднее время. Вся стража ночью занимала в основном лишь посты на этажах у центральной лестницы и в холле. А Ко сейчас скорее всего решает насущные проблемы в пограничном мире, иначе бы уже давно поджидал меня у самых дверей, привычно подпирая стену и сжимая в зубах сигарету.       Да, я совершенно точно не в своем уме, если решил под покровом ночи заявиться в нежилые палаты южного крыла, в которые мало кто совался со времен гибели Рюуко. Именно там находились его покои. И именно там я намерен искать хоть что-нибудь, что могло бы указать на мое истинное происхождение. Положение усугублялось тем, что я совершенно не знал и, пожалуй, не понимал, что нужно искать. Но сидеть на месте мне не позволяло чувство острой, неестественной, я бы сказал, навязанной тревоги. То редкое ощущение, когда тебе хочется решить весьма нервирующую проблему прямо сейчас. Всего одним-единственным действием, возможно, не слишком верным, но все же.       На центральной двери в покои Рюуко я с трудом разглядел в тусклом свете настенных ламп отверстие для установки ключа. Ключ вынимался только в случае опечатывания уже нежилых помещений. Реагировал он строго на короля, его свиту и допускаемый в покои персонал. Для всех остальных вход блокировался до получения персонального разрешения от владельца ключа. Безопасность превыше всего.       Зажимы легко опустились на металлические края, загадочная надпись на ключе засветилась бледно-зеленым светом, и на подушечках пальцев в ту же секунду я почувствовал легкое жжение. Хах! Какая еще к черту магия?! Обычный сканер отпечатков пальцев. Интересно, если я скажу об этом Широгане, я все еще буду считаться глупым щенком по сравнению с его вековой мудростью? Он-то все еще убежден, что его сон хранит по ночам магия Рюуко.       Двери с тихим и зловещим скрипом приоткрылись, пропуская меня в покои первого Светлого короля.       Когда я был здесь в последний раз? Кажется, незадолго до коронации. Тогда я только осмотрелся, не желая бередить чужие чувства и не позволяя себе свободно разгуливать по некогда личной территории Рюуко. Что ни говори, а для Широгане и тех редких, кто успел застать правление первого Светлого короля, нынешний король Света был лишь человеком, далеким от исключительности его предшественника. Чужак с до боли знакомой внешностью, я не претендовал на чьи-либо лавры. И дело здесь не столько в том, чтобы с достоинством признать себя равным и захватнически устроиться в королевских покоях, сколько в желании подчеркнуть свою личность, отделить ее от слепящего шлейфа безукоризненности. Я всего лишь подросток, которому по воле судьбы отведена такая роль. И, черт возьми, меня никто не спрашивал! Пришлось принять тот факт, что я кровный наследник, и как-то дальше с этим жить. Нравится ли мне это? Знаете, рано или поздно приходит осознание, что выпавшее на мою долю – вовсе не игра в супергероя, а нудная, каждодневная работа над собой. И порой «нужно» имеет в простой человеческой жизни решающее значение. Не обманывайтесь, королевская власть еще никого не сделала по-настоящему счастливым. Я слишком долго бегал от, как казалось, серой и излишне банальной действительности, увлеченно бросался в быстро наскучившие разборки с темными тварями мира Широгане, мнил себя самостоятельным и независимым. Послав к дьяволу доводы разума, даже воображал себя эдаким типичным персонажем сёнена, который при всех известных неудачах и удачах через год-другой обязательно станет хокаге или королем пиратов. А оказалось… Что я всего лишь зарвавшийся подросток. Так-то. Без всяких видимых причин все-таки ставший этим самым королем Света. А действительность в своем минорном антураже, как впоследствии выяснилось, никуда не исчезала. И какими бы декорациями я не захламлял свою скучную обыденность, та самая действительность однажды заставила принять изначальное положение вещей и смириться с правдой. Это прозвучит, должно быть, слишком тривиально, но правда состояла в том, что мне уже восемнадцать, и пришло время задуматься над тем, каким именно я вижу свое будущее. Бесславно миновал период инфантильного подростка, за которого решения принимал Рюуко, и которым манипулировал Широгане. Полагаю, вы разочарованы. Я по сути дела ничего никогда в этой чертовой жизни не решал сам, даже трон занял, не подозревая, что все последние часы до этого участвовал в искусно разыгранной Широгане постановке. Купился как последний придурок на его мнимую уязвимость и свято уверовал в собственную исключительность.       Освещение покоев сработало на звук моих шагов. Да, тут славно потрудились до того, как передать мне ключ. Я же вроде как официальный преемник – хранение ключа было моей заботой.       Мебель гостиной в приглушенном свете напоминала необъятных, громоздких призраков, благодаря этой посеревшей от пыли ткани. Пустовали вазы для цветов. Аккуратные стопки книг кое-где загораживали проход, и приходилось проявлять чудеса акробатики и ловкости, чтобы не опрокидывать их на пол. Но я все же умудрился запнуться о свернутый у входа в спальню ковер.       От порыва свежего воздуха из открывшихся дверей клубы мелкой пыли плавно поднялись вверх и резко метнулись в сторону. В спальне было пустынно и слишком грязно. Тяжелые шторы наглухо закрывали окна. Давно нечищеный паркет шаг за шагом сохранял мои следы. Я прикрыл глаза, с легкостью воссоздавая в памяти обстановку комнаты при жизни Рюуко. Дорого, помпезно, но без откровенных излишеств на грани безвкусицы. Королевские покои Рюуко куда больше могли рассказать о своем хозяине, нежели всевозможные почерковедческие экспертизы и заметки на полях в прочитанных им книгах. Он ничуть не меньше Широгане гордился собственным статусом и происхождением. Лавры местных божков явно не давали никому покоя, что и повлияло на стремительный рост самомнения Истинных.       Вещи Рюуко были упакованы в небольшие картонные коробки, небрежно составленные справа от двери. Ничего любопытного я в них не обнаружил, кроме книг, разнообразных мелочей и средств личной гигиены. Совершенно ничего примечательного.       Кое-какая мебель бесцельно простаивала, сдвинутая к смежной с ванной комнатой стене. Постельное белье и подушки с кровати были убраны, — лишь широкое покрывало из цветной плотной ткани скрывало голый матрас. Я невольно нахмурился. Чертовы воспоминания! Я дал себе слово, что личная жизнь Рюуко меня больше не касается. Довольно, мне претит быть озабоченным подростком, без должных на то оснований вмешивающимся в дела сердечные королей. Пора учиться уважать личное пространство хотя бы Широгане, раз уж с Рюуко так дерьмово все вышло, и я совершенно не в состоянии контролировать воспоминания такого рода. Я бы, наверное, извинился, если бы мог, и с огромным удовольствием вернул Рюуко его же прошлое. Это несправедливо и аморально – перепоручать другому чью-то личную жизнь. И то, что я знал об отношениях Рюуко и Широгане, меня мучило и сбивало с толку. Это было так… по-человечески.       Широгане никогда не называл их отношения с Рюуко любовью. Он вообще всячески избегал употреблять в своей речи это слово. Не потому что Широгане так врожденно эмоционально ограничен, а потому что у любви человеческое происхождение. И, как следствие, она имеет срок давности. В частности, крошечный, ничтожный и слишком поглощенный гормональными и физиологическими аспектами жизни органиков цикл. Их так называемые глобально обоснованные узы с Рюуко невозможно было понять моим ограниченным мозгом, привыкшим мыслить человеческими параметрами. Но я отчаянно пытался, неизбежно сталкиваясь с необъяснимым банальной логикой поведением королей. Нет ничего уникального и странного в платонической любви, наверняка мое сегодняшнее отношение к Широгане обусловлено скорее разумным желанием быть ближе к более опытному и сильному носителю мировой информации. А как насчет секса? Я был очень удивлен, когда мне открылась истинная суть взаимоотношений королей.       Биполярный мир Баланса не мог предполагать между двумя константами физической близости, максимум – взаимное притяжение или неприязнь, тщательно сдерживаемые рассудком. Свет и Тьма – неорганические материи, в процессе эволюции приобретшие разум. Однако природа не нашла ничего лучше, кроме как дать этому неорганическому разуму вполне органическую оболочку. Вот так очень просто была решена проблема с перерождением.       Инстинкт размножения у высшей формы разумных существ, каковой являются короли, полностью отсутствует. Секс в мире Баланса не практикуется. Единственно выделяемой жидкостью в процессе полового акта является предэякулят, называемый в народе предспермой, лишенный семени. Мы абсолютно бесплодны, ибо у функции, для которой вечность не предмет утопических фантазий, а суровая реальность, нет необходимости продолжать свой род. За ненадобностью эта функция может быть удалена в любой момент, без катастрофических последствий в лице внезапно обнаружившихся наследников. Оргазм, если его можно в данном случае таковым назвать, носит лишь острый эмоциональный характер, присущий двум элементам, находящимся в постоянном психологическом напряжении по воле Баланса. В конечном счете это больше походит на сублимацию психологической нестабильности в непосредственный физический контакт.       Что касается меня, то тут природа оказалась еще более жестока. Половое созревание, как важнейший этап формирования зрелой сверхличности, полностью сохранено. Гормональный фон, развитие половых органов, соответственно, агрессивное поведение – все это присутствует. Однако сперма излишне облучена фактором Света, также находящимся в стадии быстрого развития. Короче говоря, семя нежизнеспособно. Поверьте, мне не доставляет удовольствия говорить об этом.       Я никогда не задумывался о детях. Более того, мало кто в восемнадцать лет может всерьез рассуждать о зачатии. Но человеческие стереотипы, привитые мне с пеленок и крепко-накрепко засевшие в мозгу, постоянно провоцируют моральные терзания по поводу собственной несостоятельности как мужчины. В привычном для меня мире закон сохранения вида гласит: ценна для популяции только та особь, которая способна произвести потомство. Как ни крути, а человечество не может абстрагироваться от своего органического происхождения и, соответственно, целого культа гениталий, возведенного вокруг естественного процесса воспроизводства. Я, уж не знаю к счастью или нет, все-таки подвергся влиянию человеческой культуры и нравственности. Слишком поздно Широгане вернул меня в родные пенаты, и я порой достаточно сильно ощущаю разницу в нашем с ним восприятии человеческой реальности.       Но, черт возьми, вот что странно!       Для функции, роль которой довольно успешно выполняет Широгане, чудовищно пошло встраивать в математически выверенную формулу королевских отношений по-человечески бытовую физиологию «простейших». Как вообще Рюуко пришло в голову перенести партнерские отношения в романтическую плоскость со всеми ее удовольствиями? И как на такое решился сам Широгане?       Я захлопнул папку с подробными рисунками анатомии человека и рея, опустил ее обратно на крайнюю коробку и поднялся с корточек. Здесь мне делать больше нечего.       Рабочий же кабинет поразил меня несказанно. Открывая дверь, я был готов ощутить все ту же атмосферу пустоты и заброшенности. Но нет. От неожиданности я даже лишний раз оглянулся на гостиную, чтобы убедиться, не произошло ли чего-нибудь из ряда вон выходящего и не перенесло ли меня в другое крыло дворца.       Идеальный порядок, все на своих местах, будто к этим вещам никто не прикасался со дня смерти Рюуко. Даже ковер со строгим геометрическим рисунком не потрудились свернуть. Библиотека тоже оказалась совершенно нетронутой. Разве что… кто-то очень торопился, вынимая жесткий диск из регистратора документооборота. Провода, будто внутренности невиданного существа, уныло торчали из раскрытого отделения. Я, обойдя рабочий стол, опустился на корточки и осмотрел пострадавший регистратор.       Работа аккуратная. Провода были целы, места соединений даже не оцарапаны. Тот, кто это провернул, явно неплохо разбирался в технике. Любопытно, кому же так был необходим архив и личная переписка Рюуко?       А в следующий момент я ощутил такой небывалый прилив первобытного страха, что явственно услышал собственное сердцебиение. Да, это было глупо. Да, по-детски. А теперь на секунду представьте, вы одни в богом забытом крыле Светлого дворца. Ночь. Гробовая тишина. И только до ужаса совершенно ясное чувство присутствия постороннего существа с достаточно сильной Светлой аурой. У меня волосы на затылке зашевелились. Я никогда не верил в привидения хотя и совру, если скажу, что в детстве не читал с упоением истории о полтергейсте. Но с тех пор прошло лет десять. И сейчас мне, конечно, уже не восемь, однако все ту же парадоксальную смесь из подсознательного страха и азартного восторга я по-прежнему ощущаю где-то в глубине души, незатронутой скептицизмом.       Ну, ладно. Кем бы он ни был, этот таинственный посетитель, я не намерен трусливо прятаться.       Звук шагов приглушил ковер, когда я резко поднялся и призвал оружие. Привычное чувство жжения в ладони от раскаленного клинка придало мне смелости. Я уверенно шагнул к двери и, предварительно вздохнув поглубже, резко рванул ее на себя.       С внезапным криком, сверкнув рыжей копной волос, некто чрезвычайно проворный скрылся за посудным шкафом. — Харуми, — облегченно выдохнул я.       Черт бы побрал эту девчонку вместе с моей неспособностью точно определять персональную принадлежность фактора! Клинок на секунду засиял ярче и взметнулся вверх столбом горящих частиц. Необходимости в оружии, к счастью, больше не было. Я схватил Харуми за рукав и втащил в кабинет. — И что ты здесь делаешь, позволь узнать?       Пристыжено опустив глаза, она неуверенно ответила: — Приказа оставаться в покоях в твое отсутствие не было. К тому же я обещала Широгане-сама присмотреть за тобой.       Превосходно. И что я должен был на это ответить? Со Светлым королем носятся как с хрустальной вазой. Я очень ценю внимание Харуми и Широгане, но я, в конце концов, не смертельно больной ребенок, который не в состоянии о себе позаботиться. Справедливости ради надо отметить, что Харуми ни в чем не была виновата. И я, как обычно со мной случается, почувствовал себя грубияном и премерзким типом. Черт! И что теперь с этим делать?       Умерив свой пыл, я ободряюще улыбнулся и осторожно коснулся ладонью ее плеча. — Эй, не страшно. Правда. Просто ты меня заставила здорово понервничать.       И весь виноватый вид Харуми как ветром сдуло. Исчез в никуда. — Это покои того самого Рюуко? – с любопытством озираясь, спросила она.       Я снова попался. Стоит вызвать во мне чувство вины, и мной можно преспокойно манипулировать. Но печально то, что уже довольно большое число обитателей дворца научились этим пользоваться. И их действительно не в чем винить. Когда от кого-то, кто занимает высшую ступень в иерархической лестнице, зависит твое личное благополучие, невольно начинаешь к нему присматриваться, узнавать и приспосабливаться. А то и подстраиваться под его психотип. Я, рожденный и воспитанный в обычной японской семье, прочувствовал это на собственной шкуре. Когда с малолетства тебя учат уважать чужой статус и бесконечно кланяться, потом очень сложно избавиться от чувства колоссальной неловкости из-за того, что каким-то чудом ты оказался выше других. — Да, того самого. Если тебе это о чем-то говорит. — Ну-у, — протянула Харуми, замявшись. – Я не так много о нем знаю, на самом деле. Только то, что Ко и другие иногда рассказывали. И тебе, должно быть, очень непросто занимать его место. Особенно когда это место личности такого масштаба, как Рюуко… — Спасибо, Харуми, — с горькой иронией сказал я и предпочел скорее вернуться к поискам.       Разумеется, это не было проявлением жалости с ее стороны. И даже не состраданием. Простой анализ – каково было бы мне, окажись я на месте преемника Рюуко. Но я почувствовал себя уязвленным. Только из-за дурацкого комплекса. Комплекс – место концентрации человеческой слабости. А мне чертовски хотелось быть сильным, с абсолютной мужской уверенностью распушить хвост перед девушкой. Наверное, это неизбежно сокрыто в каждом обладателе члена. Откровенно говоря, мне просто наступили на больную мозоль. — Ты что-то ищешь здесь? – спросила Харуми с явным намерением предложить помощь.       Просмотрев ящики рабочего стола и не обнаружив ничего необычного, кроме документов и чертежей, я поднял на нее глаза. — Ищу. Очередной повод для ссоры с Широгане.       Харуми вдруг потупила взгляд и, неспешно пройдя вдоль книжных стеллажей, неуверенно произнесла: — Скажи… это правда, что про вас говорят? — А что про нас говорят? – строго спросил я.       Мне абсолютно претили всевозможные слухи и сплетни. — Разное, — запнулась она. – Ну, например, что у вас не просто партнерские отношения. — А во дворце больше заняться нечем, кроме как обсуждать, какие конкретно отношения связывают королей?       Приняв мои слова на свой счет, Харуми обиженно поджала губы и опустила голову. Только сейчас это явно не было похоже на игру. — Я никогда ни с кем это не обсуждала. Я просто тебя подначивала. Мальчишки обычно очень бурно реагируют на такие заявления. Просто глупая шутка. — Хороша шутка, — согласился я и раздраженно потер лоб. – Нас с Широгане связывает разве что общий долг.       Наверное, так будет честнее. А искать истинную природу моих с Широгане отношений я, по правде сказать, слишком устал. Я ему не верю. Или верю, но не до конца, как бы это странно ни звучало. Для того, чтобы слепо доверять Широгане, надо полностью утерять рассудок. — Честно говоря, я бы очень расстроилась, если бы моя шутка оказалась правдой.       Ясно. Лучшая тактика человека, которого застали врасплох неочевидным признанием, прикинуться идиотом. Харуми несомненно миловидная девушка, отнюдь не худенькая, жизнерадостная и открытая. Я мог бы увлечься, но… я был ее королем, и в моей жизни уже случился чертов Широгане. У меня просто не осталось выбора. Я был повязан узами пары Истинных, пресловутым долгом и крепкими сетями самого Широгане, для которого превратился в отличную марионетку. И хуже всего было то, что я прекрасно это понимал. Но ничего не мог с этим сделать. Или не хотел? Мне ведь было так удобнее, правда? И даже если сейчас я и намерен сломать сложившуюся ситуацию, это не повод начинать новую жизнь, используя Харуми как средство избавления от мнимых цепей Широгане. Я сам влип, мне это и разгребать. — Да, было бы забавно, — деланно рассмеялся я и, подняв глаза, заткнулся.       Справа от плеча Харуми, на полке стояла книга в черном переплете, с явно различимыми на пыльной поверхности отпечатками пальцев. Здесь. В рабочем кабинете Рюуко, где несколько лет не было ни одной живой души, стоит книга со свежими отпечатками! Будто вот только несколько секунд назад ее брали в руки. — Ты что-нибудь трогала здесь? – спросил я у Харуми, заранее зная, что она ответит. – К чему-нибудь прикасалась? — В смысле? Я ничего не…       Я потянул книгу за корешок и взял в руки, вчитываясь в серебристую надпись на обложке.        «Сказание о Свете. Редакция от шестнадцатого декабря тысяча семьсот семьдесят третьего года по Земному календарю».       Значит, это мне и нужно было здесь найти, я прав, Широгане? И что же ты пытаешься мне этим сказать? — Ладно. Идем отсюда, — сказал я, уверенно сжав в руке книгу и открыв дверь.       Харуми, не споря, прошмыгнула мимо меня в гостиную и оттуда уже в главный коридор. Пройдя за ней следом, я закрыл двери в покои и вынул ключ из отверстия. Гулко отозвался механизм замка, щелкая металлическими штырями. Вход снова был запечатан. — Отправляйся в покои, Харуми. На сей раз это приказ, — улыбнулся я, пресекая готовое сорваться с ее губ возражение. – А мне еще надо навестить кое-кого по крайне срочному делу.       Она не стала задавать лишних вопросов, видимо, все еще несколько обескураженная командным тоном. Только развернувшись, чтобы уйти, Харуми оглянулась на меня и с сожалением сказала: — Может, Лулу не так уж и не права, когда говорит, что ты очень похож на Рюуко.       Неизвестно, чего в ее голосе было больше: горечи, осуждения или скрытой издевки. И, как это ни парадоксально, я внезапно почувствовал себя так, будто меня только что отшили. Поразительно! Я же совсем недавно… Черт! Нет, так, определенно, могут только женщины.       Проводив Харуми взглядом, я оглянулся на покои Рюуко и печально вздохнул. В груди защемило. Может, в чем-то она и была права. Я не испытывал каких-либо определенных чувств по отношению к Рюуко, но мне было бы легче, если бы его покои остались нетронутыми.

* * *

      Шисуи совершенно точно находился в своей медицинской лаборатории. Энергетически я не ощущал присутствия посторонних рядом с ним. Но, поскольку чутье часто меня обманывало, особо рассчитывать на откровенный диалог с глазу на глаз не приходилось.       Проходя мимо громоздких часов в пролете главной лестницы, я удивленно отметил, что Шисуи далеко не самый обычный жаворонок. Резные стрелки строго указывали на половину третьего глубокой ночи. Или что-то в лаборатории его настолько увлекло, что он совершенно забыл о времени?       Стража на первом этаже проводила меня несколько недоуменными взглядами, но, по уставу отдав честь, равнодушно застыла на месте. Ясное дело: нечасто увидишь высокопоставленных особ в столь позднее время. А мой внешний вид и вовсе располагал к пересудам. Надо было просто воспользоваться персональным переходом, а не светить в холле обычным для человека одеянием. Почему я постоянно забываю соответствовать своему статусу? Потому что я все еще чувствую себя неловко и не на своем месте.       Обычно старшеклассники оканчивают школу, поступают, например, в университет, занимают определенную должность на работе, но никак в шестнадцать полных лет не становятся королями и хранителями Баланса. Наверное, я отчасти жалел, что мне пришлось рано повзрослеть. В глубине души какое-то чувство липко и с тоской твердило, что я в своей жизни некоторые простые радости уже безвозвратно упустил. А это лишний раз доказывало, что психологически я еще ни черта не вырос и не способен нести ответственность, возложенную на меня Рюуко. Хах, отлично же Широгане промыл мне мозги! Однако я никогда не желал повернуть время вспять и изменить собственное решение. Выбор был сделал вполне осознанно, с абсолютным пониманием того, что легкой и беззаботной жизни он не обещает. Рюуко ясно дал знать, что, если я не справлюсь, Широгане ни секунды раздумывать не будет. Хладнокровно прикончит, а затем наверняка запрется в покоях и будет справедливо себя ненавидеть за преданность системе. Мне бы хотелось так думать, да. Я никогда не боялся Широгане в прямом смысле слова. По крайней мере, последние годы, когда чувствовал в себе силу противостоять ему. Возможно, опасался и сторонился его в особенно тяжелые моменты: инстинкт самосохранения присутствовал и у хранителей. Но не трясся, как дворовый щенок перед волкодавом. Его мнение было для меня авторитетным, но не более того.       Быстро пройдя по нехитрому лабиринту коридоров, я вошел в небольшую комнату с мощным кондиционером и поднес ладонь к сканеру. Пару секунд спустя, противно пискнув, аппарат торжественно возвестил: — Доступ подтвержден. Добро пожаловать, Рюуко-сама. — Ага, — без энтузиазма прокомментировал я и толкнул дверь в лабораторию.       Шисуи стоял возле широкого стола с экраном, необходимым для работы голографического изображения, и пытался настроить спектр на мониторе верхнего блока. Видимо, он был настолько увлечен, что мое присутствие в его лаборатории не вызвало у него особенного удивления. — Думаю, не надо говорить, который час, и где ты сейчас должен находиться? — Нет, не стоит. Я подозреваю, что ты крайне недоволен, но я вообще едва ли усну, если кое-что не выясню.       Захлопнув панель верхнего блока, Шисуи расположил монитор над нижним экраном и перезагрузил компьютер. — Широгане был у тебя? – неожиданно спросил он. — Ну, был, — ответил я. — Вот и отлично, — сказал он. — Может быть, — сказал я.       Яркий пример содержательного диалога. Такое порой случается в ситуациях, когда собеседникам необходимо обсудить нечто важное, но оба не знают, с чего начать. Я действительно не знал. А Шисуи… он намеренно избегал серьезного разговора или просто ждал, что я начну расспрашивать сам? Можно подумать, будто по каким-то таинственным причинам он не знал, что Широгане был во дворце и непосредственно в моих покоях.       Пока Шисуи возился с сенсорной панелью компьютера, я оглянулся на дверь в рабочий кабинет, а затем перевел взгляд на узкий коридор, ведущий в палату с хирургическим оборудованием. Нет, свиты здесь нет, и простых реев тоже. Шисуи даже обычных лаборантов и помощников отпустил всех до единого. Как он один справляется со всей этой компьютеризированной техникой? Хотя наверняка он успел освоиться за столько-то лет. Пары-тройки веков вполне должно было хватить, чтобы разобраться в этом без соответствующих знаний и при помощи инструкций всесторонне развитого Рюуко.       Медицинская лаборатория всегда была оснащена по последнему слову техники. Пожалуй, это единственное место во дворце, куда свозилась основная масса когда-то усовершенствованного Рюуко оборудования. Моя огромная лаборатория, перешедшая по наследству, хоть и производила впечатление, однако требовала существенной модернизации. А этим заниматься я особенно не спешил, да и некогда особенно было в свете постоянной учебы.       Столы и шкафы, стоящие по периметру всей лаборатории, сверкали стерильной чистотой. Химические вещества и реагенты аккуратно располагались на полках в алфавитном порядке. И, несмотря на огромное множество всевозможных колб и пробирок, микроскопов различной мощности, электропечей и нагревателей, помещение казалась достаточно просторным, что однозначно указывало на аккуратность и ответственность хозяина. Мне было чему поучиться.       Да и Свет с ними, с этой хитроумной техникой и оборудованием, а вот затворничество Шисуи выглядело еще более странно.       Он собрал папки с центрального стола и загрузил голограмму. Судя по изображению, Шисуи проводил анализ крови. Я заметил несколько эритроцитарных индексов, прежде чем он переключил трехмерное изображение в режим обычной заставки. — Ты сам-то чего допоздна засиделся? – небрежно поинтересовался я. — Да так… Хомураби очень просил закончить анализ кое-какого материала. Ничего особенного, но, не думаю, что терпение темных безгранично. А все возможные сроки я уже пропустил.       После длительного общения с Широгане даже такая незначительная ложь вызывала подозрения. Все мы умели превосходно лгать, честно глядя друг другу в глаза, – власть обязывала. Но сейчас Шисуи явно не стремился скрыть то, что сказал неправду. Либо это действительно было настолько незначительно, либо – чрезвычайно важно, и наш скромный провидец не успел придумать дельную отговорку.       Я решил просто не акцентировать на этом внимание. Пока. — И как вы находите общий язык, вы же абсолютно разные? — Порой только это и способно сблизить. И…       Шисуи сделал паузу. Он как будто мысленно осек себя на, возможно, не совсем корректной фразе, а затем, подобрав нужные слова, продолжил. — Странно слышать подобные заявления из уст Истинного короля. Вы с Широгане тоже далеки от абсолютного сходства. — Странно слышать колкости из уст Шисуи, — улыбнулся я. — Сожалею, если ты расценил это так. На самом же деле я хотел лишь наглядно показать, насколько несправедливо и опрометчиво твое высказывание.       Это я прекрасно понял. Откровенно говоря, желание Шисуи оправдаться при любой неловкой ситуации в разговоре здорово раздражало. Вот эти бесконечные почтительно-осторожные «сожалею», «прошу прощения», «вы меня неправильно поняли». Может, именно поэтому у нас не сложились, скажем, дружеские отношения. Хотя я не приверженец подобных терминов, когда разговор заходит о внутренней политике. Впрочем, психологические нюансы поведения Шисуи меня, как Светлого короля, волновали в последнюю очередь. Я вел себя в высшей степени дипломатично и сдержанно. Личному восприятию не место в отношениях, где главенствуют рассудительность и деловой подход. Стараниями Широгане я усвоил это прекрасно. — Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно взаимопонимание в сложившейся ситуации, — снова заговорил Шисуи. – Сейчас мы все должны работать вместе, как единая команда.       Я пожал плечами и, опершись руками о стол, присел на его край. Книгу стоило бы оставить в покоях, чтобы не мучиться насущным вопросом, куда ее убрать. Какая теперь уже разница? Я не ищу легких путей, определенно. — Только не начинай, ради Света. Я изо дня в день слышу песни о необходимости слаженной работы. Они не особенно действенны, знаешь ли. Широгане молчит. Хомураби делает вид, что его это не касается… — Хомураби очень рассчитывает на тебя, Акира. Ты для него живой пример того, что человеческое происхождение вовсе не помеха для того, чтобы говорить с Истинным на равных. Ты тот, кто сумел открыто и без стеснения заявить здесь о своем неблагородном происхождении. Для Хомураби это не просто важно… для нас, — он тяжело вздохнул. – В нас это вселяет надежду.       Конечно, Шисуи.       Я понимающе улыбнулся и благодарно кивнул. Ни одна мышца не дрогнула.       Как же мерзко я себя сейчас ощущал. Должно быть, Рюуко чувствовал то же самое, когда, не снимая, носил маску беспечности и добродушия. Вообще, глупо, конечно, так идеализировать того, кто занимался государственной деятельностью. Уже в который раз я пожалел о том, что достаточно глубоко посвящен во все тонкости политической жизни двух королевств. Думаю, стоит пояснить, почему ситуация для Хомураби и Шисуи складывалась не самым лучшим образом.       Широгане держался в оппозиции к Призванным. Открыто он, разумеется, не выступал за их незамедлительную ликвидацию. И объяснялось это положением дел в мире Баланса, которое выглядело без малого печально. Но Широгане всячески пресекал любые попытки Хомураби и Шисуи наладить политические взаимоотношения с ним. Это была не более чем бесхитростная уловка: таким образом Широгане подталкивал пару Призванных к невольному сближению со мной. И подобная тактика, по его прогнозам, могла ускорить прямое признание меня, как значимой фигуры на политической арене. Я лоббировал их интересы, а он при необходимости делал вид, что на все закрывает глаза. Хомураби, не будь идиотом, это прекрасно осознавал и в своей излюбленной манере не упускал возможности подколоть Широгане на совещаниях. Однако никто особенно не протестовал, все продолжали играть по установленным Широгане правилам, что его, бесспорно, устраивало. В конце концов, судьба Призванных напрямую зависела от совместного решения Истинных. И, пока я изображал рыцаря в белом плаще, со мной считались.       А сейчас меня здорово тошнило от осторожного и извиняющегося тона Шисуи. Кем бы мы ни были сегодня, какие бы титулы не носили, мы все же оставались людьми. И нам чертовски хотелось жить.       Шисуи вдруг безмятежно улыбнулся и тихо произнес: — Знаешь, когда-то я сказал Рюуко, что он на деле понимает гораздо больше, чем стремится показать.       Нельзя забывать, с кем имеешь дело, когда беседуешь с Призванным королем Света. Я забыл, за что и поплатился. Нет, мне не было больно, меня не застали врасплох, меня даже не пытались задеть и уязвить. Но я четко ощущал, что Шисуи ждет от меня честного ответа, которого я дать однозначно не мог и не имел права. Разговоры по душам о политике Широгане разрушили бы до основания наше с ним хрупкое партнерство. Стоит ли говорить, что я слишком ценил доверие своего напарника? Хотя, возможно, говорить о доверии применительно к Широгане – та еще колоссальная нелепость.       Я долго смотрел в глаза Шисуи, пытаясь усмирить нечаянную ярость, а затем, не выдержав затянувшегося молчания, отвел взгляд. — Возможно, — только и выдавил я из себя наконец.       Видимо, смирившись с тем, что полного ответа не услышит, Шисуи опустил глаза и взял со стола у стены несколько пробирок. Я был благодарен ему за то, что он не стремится насильно выпытать правду. Его способности позволяли это сделать без особых проблем. Однако Шисуи предпочел не знать, какая участь уготована Призванным. Возможно, он как никто боялся решения о расторжении контракта. Широгане наверняка назвал бы это величайшей глупостью. Он никогда не понимал человеческого страха перед будущим, которое невозможно изменить только по собственному желанию. Если бы природа посчитала, что необходимость в Истинных отпала, он бы так легко не сдался даже на смертном одре. Конечно, безропотно бы Широгане не ушел, а эффектно, с достоинством и фейерверками, безвозвратно опрокинул бы к чертям Баланс и привычное мироустройство. Да, он был не самым обычным хранителем Баланса. Широгане относился к сохранению Равновесия, как к делу своей жизни, и из принципа «так не доставайся же ты никому» готов был уничтожить все раз и навсегда. Интересно, Гармония хоть на миг задумывалась над тем, насколько эгоистичное существо породила? — Это что? – Шисуи кивнул на книгу у меня в руке. – Подготовка к экзаменам?       Наверное, нам на самом деле стоило перевести разговор в более удобное русло, пока он фатально не скатился к пропасти изо лжи и упреков. Я деланно улыбнулся. — Очень смешно. Это скорее ключ, — заговорщически произнес я и продемонстрировал ему обложку. — А, — протянул Шисуи, догадавшись. – Наконец, тебя посвятили в основу основ? — Откровенно говоря, я это фантастическое сказание так и не читал.       Ложь должна быть убедительной, не так ли?       Шисуи набрал из колбы с реагентом полную пипетку и осторожно поднес к пробирке с мутным содержимым, явно напоминающим небезызвестный оксид железа. — Широгане дал задание изучить на досуге. Уж не знаю, чего ради. — Как одна из теорий возникновения Света и Тьмы, она вполне любопытна и наиболее правдоподобна. В ней роль первопричины возникновения мира отведена Тьме. Свет лишь последствие. Ну, и вся эта история с якобы существующим Изначальным, конечно, опровергается. — Значит Широгане старше Рюуко, — иронично заметил я. – Что же, вполне возможно.       Быстро отсчитывая капли, Шисуи улыбнулся.        «Сказание о Свете» достаточно спорная и противоречивая вещь в мире Баланса. Единого мнения о причине возникновения Света никогда не существовало, в основном, конечно, из-за приверженности определенным политическим взглядам. Религиозная подоплека чествуемой здесь Гармонии трещала по швам, когда выяснялось вдруг, что никакого одномоментного рождения констант никогда не было. Была лишь Тьма, вечная и незыблемая, с которой все началось и на которой все оборвется.       И все же мне стоит пересмотреть свой взгляд на эгоизм Широгане. Тьма, пусть даже и не в разумном ее воплощении, первична. Вероятно, она и есть основа мироздания, тот самый фактор, что послужил причиной большого взрыва, источник чистой энергии. Тогда логично предположить, что в Широгане заложена функция деинсталляции существующих основ. Если нет необходимости в нем, нет необходимости в нынешних законах физики. Тьма уничтожит все разумное и иллюзорно вечное, и на развалинах старого мира создаст величие нового. Ничто не стоит на месте. Вселенная стремится к совершенству. И мы лишь винтики в глобальном механизме. Всегда были и всегда будем. Если так рассуждать, в моей жизни мало что поменялось.       Но как бы там ни было, на данный момент для меня первостепенно значимо выяснить, знает ли что-нибудь Шисуи о моем загадочном происхождении. Действовать наверняка придется аккуратно и со всей возможной изворотливостью. Впрочем, кого я обманываю? Нет во мне изворотливости Широгане, есть только неуклюжая прямолинейность недалекого мальчишки. В любом случае, естественность и искренность в разговоре с Шисуи сыграют определенно мне на пользу. Так или иначе, он поймет, кто именно усомнился в моей принадлежности к человеческой расе, и наверняка сообщит об этом Хомураби. Ведь особенности физической формы Истинного короля несут серьезные изменения в модель управления и требуют корректировки некоторых довольно специфических пунктов Верховного контракта. Более того, это может поставить под сомнение законность моей коронации. — Шисуи, я хотел бы кое-что с тобой обсудить. Днем ты говорил о том, что в моей связи с Широгане есть нечто странное. — Не в связи. В твоей способности поглощать энергию Широгане и использовать ее как собственную, — поправил меня он и, поставив пробирку в штатив, оперся руками о стол. – Я совершенно не понимаю, как тебе это удалось, поэтому и позволил себе… — Сделать анализ моей крови, — догадался я и жестом указал на экран с голографическим изображением. — Анализ крови я сделал сразу после операции, — Шисуи вдруг повернул голову и серьезно посмотрел на меня. – Сегодня я решил пойти дальше, потому что, мягко говоря, столь совершенный энергообмен – не совсем нормальное явление для королей с разным набором хромосом.       Я понимал, к чему он клонит, и посчитал нужным озвучить такую очевидную, но немаловажную вещь: — Будет совсем здорово, если этот разговор останется между нами. — Конечно, — согласился Шисуи и, выпрямившись, направился к компьютеру. – Об этом не беспокойся. Лучше взгляни на то, что я обнаружил.       Он ввел запрос, и прибор мгновенно отобразил голограмму цепочки ДНК. Подсвеченная ровным синим цветом, она индифферентно вращалась вокруг своей оси, демонстрируя тройную спираль. Гм, макромолекула была определенно светлого происхождения. Однако слишком странно выглядели некоторые комбинации в цепочке для ДНК простого рея. Они были сложнее. Такое я видел разве что…       Я задумчиво потер подбородок. — Это твоя ДНК, — ожидаемо озвучил Шисуи. – Мне тоже сложно что-либо предположить… но это точно не обычная эволюционная мутация.       Это искусственная мутация, и если Широгане прав, то я даже знаю, кто для этого так постарался. — Погоди, — я отстранил Шисуи и занял его место у сенсорного дисплея.       Выбрав в меню «Настройки» пункт «Учетная запись», я поменял ее на администратора и ввел соответствующий пароль. Последовательность чисел, образующих атомную массу натрия, округленную до пятой цифры после запятой. Рюуко был ученым до мозга костей. — Что ты ищешь? – Шисуи явно находился в смятении. — Мне просто крайне любопытно…       Я зашел в личные документы Рюуко и, выбрав необходимый файл в папке по анализу ДНК сина, нажал «Сравнить».       Изображение моей ДНК сместилось влево и уменьшилось в размере, справа же от него теперь расположилась другая цепочка. Программа начала анализ двух изображений, выводя в окне снизу результаты по каждой комбинации.       Шисуи не унимался, раздраженный моим молчанием. — Объясни уже, будь добр.       Когда идентичные фрагменты ДНК были обнаружены, программа выделила их желтым цветом и наложила изображения друг на друга.       Бинго! Я едва сдержал усмешку, когда догадка перестала быть просто догадкой, а превратилась в крайне неприятную действительность. Изнутри разбирал злой и горький смех. Ну, как же так, а? — А это ДНК Широгане, — я указал на голограмму справа.       Явно пораженный столь быстрым открытием, Шисуи приблизился к трехмерному изображению и внимательно рассмотрел выделенный фрагмент. — Это многое объясняет, не так ли? – с сарказмом спросил я и, повернувшись спиной к дисплею, присел на край стола.       Голограмма дернулась, но тут же стабилизировалась.       Я был достаточно зол, чтобы возненавидеть Рюуко за свое происхождение и игры с подсознанием, чтобы высказать Широгане, до какой степени меня мутит от его недомолвок. Внутри все клокотало, буквально просило обрушиться на несправедливость мира благородной яростью. Но это слишком пахло ребячеством. — Он просто модифицировал свою ДНК, добавив в нее фрагмент ДНК Широгане, — уже более спокойно проговорил я. – Это объясняет, каким образом мне удалось пережить обращение в сина, будучи реем по происхождению. Поразительно… Как он сумел сохранить физическую форму неизменной?       Шисуи понял, кто этот «он», и кивнул.       Такие опасные манипуляции со столь хрупким и невероятно сложным материалом, обеспечивающим работу генетической программы! Да мне чертовски повезло, что я не родился калекой или вовсе нежизнеспособным. Хотя в последнем случае волноваться было бы уже не о чем.       Чересчур жестоко. Я и подумать не мог, что в конечном счете окажусь неким существом без названия и родословной, с одним лишь порядковым номером, опять же если верить Широгане. В одно мгновение меня лишили семьи, близких, ощущения причастности к человеческому социуму с его непростой историей и достижениями. Да, можно быть убежденным мизантропом и даже асоциальным типом, можно стремиться максимально абстрагироваться от общества и уподобиться отшельнику, но это никогда, ни на одну ничтожную секунду, не отменит человеческого происхождения. Нет, я не мечтал быть частью чего-то большего, но гордился своими корнями. У меня имелась какая-никакая осмысленная причастность к современной цивилизации — чертова социальная идентификация. И что теперь? Я не знаю, создавался ли в целях формирования идеального сосуда для воскрешения бесславно погибшего Рюуко, или же был выведен исключительно как любопытная и диковинная зверушка с поразительным генетическим содержанием. Совершенно точно знаю лишь то, что более подходящей кандидатуры на должность Светлого короля у Баланса просто не было. Рюуко, создав совершенный по физическим показателям экспериментальный образец, не оставил Балансу выбора. Геном Светлого короля неминуемо находит самую жизнеспособную и сильную особь из всех возможных вариантов для перерождения. По целому ряду очевидных обстоятельств этой особью оказался я. Выходит, мой путь был предопределен с самого рождения.       Только Рюуко пренебрег одним важным фактом: Светлым королем по Верховному контракту является существо со строго определенным генетическим кодом. Почему Широгане бездействует? Я со дня на день могу юридически лишиться всех привилегий. И, подозреваю, этот козырь Широгане определенно приберег для своих стратегических игр. С Шисуи тоже все сложно. Он должен был почувствовать неладное, когда мы с Широгане только переступили порог его бара два года тому назад. Светлый король в обличье сина! Неужели подобное явление его даже не озадачило? — Теперь ясно, как Широгане удалось передать тебе свою энергию на участке четыре дня назад. Я только одно не понимаю: он знал о том, что Рюуко проводил подобные эксперименты с его ДНК?       Конечно, знал, черт возьми! Ему даже не нужно было ни о чем сообщать. Широгане всегда располагал сведениями о работе Рюуко над каждым из проектов. Это его маниакальное желание держать все под контролем. — Ты же понимаешь, о ком говоришь. Это же Широгане, Шисуи! Как он мог не знать?! — Посмотри на это с другой стороны. Рюуко фактически уравнял вас, — слишком сочувственно для ободряющей речи произнес Шисуи. — Не надо меня успокаивать. Я уже два года варюсь в этом дерьме, но почему-то только сейчас понял, наконец, во что вляпался!       Все мое самообладание в один момент оказалось погребено под колоссальным пластом чистейшего гнева. — Да весь этот чертов дворец нашпигован его выдрессированными тенями! Я совершенно не удивлюсь, если уже завтра он будет в курсе нашего разговора. Мы наивно уверены, что всегда сможем обернуть ситуацию в свою пользу, но проблема в том, что Широгане не сидит на месте, он просчитывает все на два хода вперед. Он – чокнутый серый кардинал! Я чувствую его безмолвных шпионов повсюду. Знаешь, что он мне сказал, когда я впервые обнаружил слежку? «Это для твоей безопасности, Акира»! Да хрен там! Единственный, кто угрожает моей безопасности, — это он сам!       Шисуи молча смотрел на меня, не стараясь прервать или разубедить. Он просто позволял мне расхаживать из стороны в сторону и яростно жестикулировать. Я выглядел в его глазах как заигравшийся на сцене клоун, ей-богу! Как параноидальный придурок! И я окончательно убедился, что в порыве эмоций наговорил много лишнего и откровенно нелепого. Уже дважды за несколько часов он наблюдал мою несдержанность. Мне было не просто стыдно, мне было отвратительно неловко и по-взрослому хреново. — А теперь послушай меня, Акира, — Шисуи прикрыл на секунду глаза, а затем поднял на меня привычно мягкий, уверенный взгляд. – Сейчас ты просто перестанешь повышать голос, а я сделаю вид, что ничего этого не слышал. Ты злишься на Рюуко за то, что он якобы лишил тебя человеческого прошлого, хотя это не так. Ты злишься на Широгане за то, что он не предотвратил эксперимент Рюуко. А теперь задумайся на минуту, как поступишь ты, когда ситуация будет критической, когда рассуждать критериями морали и нравственности будет не просто смешно, но и опасно, трагично для Баланса. Это колоссальная ответственность. Однако Рюуко не зря избавил тебя от этих воспоминаний. — Избавил? – я понизил голос до шепота. – Да если бы он действительно хотел, чтобы я не узнал о своем происхождении, он бы лучше озаботился мерами предосторожности. Все пароли, все документы, все его наработки в моей голове. Как, объясни мне, он собирался это скрывать? — Я не знаю, — по крайней мере, честно ответил Шисуи. – Я не знаю и толики из того, что знал Рюуко, и поэтому не смею рассуждать о мотивах его поступков.       Мне осталось только бессильно опустить руки. Да они все ополоумели здесь, что ли? Широгане бесконечно и с любовным придыханием вспоминает о Рюуко, обучает меня премудростям королевской профессии, исходя из собственных представлений об индивиде на руководящей должности. А перед его глазами, глазами древнего Широгане, всю жизнь был лишь один-единственный пример Светлого короля. Чему он меня научит? Думать и поступать как Рюуко? У меня есть и всегда была своя голова на плечах. Я не нуждаюсь в копировании чьей-либо политики! Но с Широгане все априори ясно, в то время как с Шисуи не ясно ни черта. Этот тихушник настолько осмотрителен в высказываниях, что никогда не наживет себе ни одного, даже самого склочного врага. А что касается Хомураби… Ну, а Хомураби просто убил Рюуко из политических соображений. Они все на нем помешались, честное слово. Жирная точка и роспись в собственном слабоумии. — Вы все здесь молитесь на него, что ли? – зло пробормотал я. — Не думаю. Молитва выступает как важнейшее проявление духовной жизни… — Шисуи! – не выдержав поучительного тона, рявкнул я. – Это был сарказм, ладно? Не будь занудой, ради Света.       Существовала огромная пропасть между поучительным тоном Широгане и таким же тоном Шисуи. Широгане поучал исключительно из желания меня позлить и после насладиться взрывоопасной реакцией сполна. Шисуи же делал это непроизвольно, не имея злого умысла совершенно. Просто он был так престранно устроен. Но я, однако, не мог и не собирался хладнокровно выслушивать их обоих. — Не злись, Акира. Вы с Широгане, нравится тебе это или нет, сейчас самая надежная опора для Баланса. Истинная кровь. Свет и Тьма. Это как… — Шисуи сделал жест рукой, как будто пытался ухватиться за продолжение неозвученной до конца фразы. – Они противоположны как вещество и антивещество. — Вещество и антивещество, Шисуи, не могут существовать вместе. Столкновение приведет к взрыву. А Свет и Тьма, как мы видим, вполне мирно сосуществуют. — Ну, хорошо. Возможно, мое допущение было неточным. — В корне неверным. — Хорошо, — слегка раздраженно протянул Шисуи и бесцельно переставил колбу с ярко-красной жидкостью справа налево. – Неверным. Не суть. На самом деле… Боже, о чем я говорил?       У меня получилось вывести идеального Шисуи из равновесия. Уж в чем-чем, а в этом я преуспел по всем фронтам. Широгане, правда, был куда более провоцируемым, но слишком опасным противником в подобных играх.       Маска безупречной выдержки дала трещину. Шисуи совершенно неожиданно стал уязвим как никогда. И тогда я понял, даже скорее почувствовал, как хищник на охоте: сейчас самое время выяснить то, что не давало мне покоя вот уже несколько дней. — Что ты знаешь о семьдесят девятом?       Казалось, от неожиданности Шисуи вздрогнул. Но едва ли это было действительно так. Для него не составляло труда предсказать и предотвратить любой неловкий разговор. Он без особых проблем выпутывался из таких острых дискуссий, что даже Широгане, который, выходя из себя, имел склонность уподобляться одержимому некроманту, тяжело было с ним тягаться в изворотливости. Что за нелепая игра? — У меня такое впечатление, будто я только тем и занимаюсь, что задаю всем неудобные вопросы. — Возможно, если бы ты задавал их более спокойным тоном, тебе бы в конце концов ответили, — нравоучительно проговорил Шисуи, не поднимая на меня глаз.       Чудесно. Неужели теперь каждый из королей считает своим долгом делать мне замечания как обычному лоботрясу из средней школы? Ловкая попытка. Но Шисуи не Широгане, и ему не удастся так легко уйти от ответа. — Семьдесят девятый, Шисуи, — настойчиво повторил я. – Давай не будем устраивать ритуальные пляски вокруг да около. Я уже сыт по горло играми Широгане. Мне нужна правда. — Если Широгане ничего тебе не говорил, с чего ты решил, что я расскажу? — Я, помнится, не говорил о том, что Широгане о чем-то молчит. Брось, Шисуи. Ты совершенно не умеешь врать.       Это, конечно, было неправдой. Шисуи мог лгать и иногда даже достаточно убедительно. Я это понял еще в тот момент, когда со смертельной травмой фактора выслушивал его увещевания: «Все хорошо, Акира, ты отлично держишься. Ничего серьезного». Вообще ни черта серьезного! Я просто едва не отправился к праотцам, а в остальном все терпимо. — Ничего нового ты от меня не услышишь. — Это уже мне решать. — Не думаю, что Широгане простит мне мою словоохотливость. — Пока я представляю ваши с Хомураби интересы, твои страхи неуместны. Мы же должны работать вместе, как единая команда, — я позволил себе ухмыльнуться.       Какое-то время в лаборатории стояла напряженная тишина. Я медленно отсчитывал секунды и терпеливо ждал. Ждал, когда Шисуи, наконец, сдастся. Потому что я откровенно припер его к стенке, и отступать физически уже было некуда. Ситуация для Шисуи предстала в самом паршивом свете, но, я знал, природное королевское самообладание не позволит ему дальше разыгрывать комедию.       И Шисуи, смиренно вздохнув, неохотно рассказал короткую и непримечательную историю участка номер семьдесят девять.       Все оказалось даже проще, чем я мог предполагать. Никакими особенными сведениями касательно участка ни Шисуи, ни Хомураби не располагали. Шисуи, пожимая плечами, поведал, что участок получил статус особой зоны еще до их коронации. Соответственно, допуском на территорию особой зоны они не располагали, поскольку ограничения на пребывание посторонних накладывались исключительно ради чистоты эксперимента. Какого эксперимента? Никто, конечно же, не знал. Кроме разве что особо приближенных, но, по словам Шисуи, на сегодняшний день их уже не было в живых. Сами Призванные короли сосредоточились исключительно на поиске «детей», и в эксперименты с пограничной средой их никто не считал нужным посвящать. Незадолго до смерти Рюуко эксперимент по каким-то причинам был прерван, разработки свернуты, а финансирование проекта остановлено. Участок вновь получил статус рядовой территории для патрулирования и до некоторых пор никакой угрозы ни для кого не представлял. Шисуи доходчиво объяснил, что в то время подобные эксперименты со средой были вполне обычным явлением, поэтому особого подозрения ни у кого не вызывали. Рюуко и Широгане, не щадя себя, пытались найти выход из тяжелого положения, прибегая и к экспериментальной деятельности Рюуко, и к радикальным методам Широгане. — Я вообще не совсем понимаю, почему столько внимания сегодня привлечено к этому участку, — рассуждал Шисуи, открыто глядя на меня. – Да, среда там действительно не стабильна, но у нас таких участков огромное множество. Когда Широгане поднял вопрос о возможном запечатывании Тьмы на семьдесят девятом, я сильно удивился. Ведь фактически это означает полное прекращение любой работы на участке до тех пор, пока Баланс не восстановится. Не так там все и страшно. Это скорее стариковские причуды Широгане.       А Шисуи, оказывается, мог недурно шутить. Я улыбнулся. — Проблема в том, Шисуи, что я обнаружил на участке присутствие чужой энергии. И у меня есть все основания полагать, что Широгане как минимум догадывается о причинах происходящих там странностей.       От того, что я поведаю Шисуи о своих подозрениях, худо не будет. Тем более, если допустить, что Широгане уже прочитал мой лист с откровенной обвинительной речью. А это означает, что завтра он наверняка от души повеселится за столом переговоров. Справедливости ради пусть уж все прознают о моей сногсшибательной сообразительности. Если смеяться, то всем вместе, как единая, мать ее, команда. — К тому же, не забывай, я едва не лишился там фактора, ну, и жизни заодно. Тебе бы не очень понравилось ходить с полиэтиленовым пакетом и собирать ошметки моих ребер и прочего кровавого месива. А ведь стоило тебе опоздать… — И у меня был бы прекрасный образец для медицинских исследований, — иронично заметил Шисуи и по-дружески толкнул меня плечом. — Да, определенно. Я подозревал, что с тобой все не так просто.       Шисуи лишь улыбнулся на мою подначку и, помолчав, сказал: — Ты слишком зациклился на том, чтобы обвинить Широгане в проблемах с Балансом. Наверное, это проще, конечно, чем смотреть правде в глаза. Как бы ты ни относился к Широгане, вы партнеры, и этого уже не изменить. Дороги назад, Акира, не существует. Прекрати оглядываться на свое человеческое прошлое, разорви с ним связь. Я понимаю, каково тебе, но без этого ты вряд ли справишься с обязанностями хранителя Баланса.       Я задумчиво посмотрел на обложку книги в руках. А каково мое сказание о Свете? В последнее время все навязывают мне свои соображения о том, что делать. И я все меньше чувствую в себе уверенность и силы, чтобы править без оглядки на Рюуко или Широгане. Как Светлый король, я просто жалок. Я же ни черта не умею, а воспоминания Рюуко – это на самом деле не более чем гигантский архив, втиснутый мне под черепную коробку. Никаких способностей, никаких навыков. Нет и в помине даже элементарного умения распоряжаться этим ресурсом без вреда для Баланса. Без Широгане я вообще ничего из себя не представляю. — Скажи, Шисуи, почему ты так защищаешь Широгане? Если хочешь знать мое мнение, это ужасно пахнет почитанием. Только не говори, что ты восхищаешься им.       Шисуи помолчал, глядя куда-то перед собой. В какой-то момент я внезапно ощутил себя совсем еще ребенком рядом с ним. Так резко и поразительно ясно проступила усталость от бремени прожитых лет на его лице. — Не уверен, что ты поймешь, но я все же попробую, – как-то нерешительно начал Шисуи. – Понимаешь, я знаю Широгане очень давно. Фактически я был единственным до определенного момента, кто видел Широгане в разные периоды его скитаний. И то, что он пережил за время изгнания… поверь, я бы никому такого не пожелал. Но он поднялся, приспособился, выжил. Это достойно уважения. Многие ломаются после таких потрясений. Думаю, некоторые события в жизни его очеловечили до безобразия.       Шисуи вдруг рассмеялся собственным словам и, повернувшись ко мне, сказал: — Его отношение к тебе, кстати, это отлично иллюстрирует.       Я вскинул брови и покачал головой. — Только это совсем не отменяет того, что завтра он может запросто избавиться от тебя или меня. — Посмотрим, — сдержанно ответил Шисуи и замолчал.       Зря я это сказал вообще. Кто меня только за язык тянул? Шисуи напрягся и задумался, но все же не принялся тут же ворошить поток моих мыслей. И на том спасибо. Однако будет лучше, если сейчас я оставлю его одного. Лучше для всех. — Ладно. Уже поздно. Я пойду, — я оторвался от стола, поднял руку, небрежно попрощавшись, и направился к выходу. — Акира, — окликнул меня Шисуи.       Черт! Я надеялся сбежать до того, как он задаст этот неприятный вопрос. Но, должно быть, неудачник – это наша общая с Рюуко черта. Застыв на пороге, я прикрыл с досады глаза и отчаянно опустил голову. — Могу я рассчитывать на то, что тот, с кем я сегодня поделился информацией, завтра не проголосует против меня? — Можешь, — твердо сказал я и вышел.       Но, закрыв за собой дверь, уже мысленно добавил. «Можешь, по крайней мере, надеяться».