Du Riechst So Gut (Take me forever...)

— Какого хера?! — я вырвался из рук Рихарда, когда мы уже стояли позади здания, около чёрного входа. Моё сердце стучало от того, что, возможно, сейчас все недомолвки прояснятся, и найдется какое-то конечное решение наших странных и непростых отношений. Если их можно назвать отношениями вообще… — Ну, что ты хотел сказать? — Рихард пристально смотрел мне в глаза, хмуря брови. Несмотря на то, что он был спокоен, как всегда, я чувствовал, что он тоже волнуется. — Сказать? Рихард, ты издеваешься?! — возмущенно воскликнул я. Какого хуя он тормозит?! — Ты прикидываешься, что ли? — Пауль, успокойся, я… — он почему-то виновато провёл рукой по торчащим волосам. — Не успокоюсь, блять! Пока ты нормально не объяснишь мне, что происходит, — я уже начал беситься от его невозмутимого вида. — Что ты хочешь от меня услышать? – всё, я хочу услышать всё. — Я хочу знать, что творится с нами, — я постарался успокоиться, но всё еще прибывал в несдержанном состоянии. Чёрт, надо контролировать себя, а то визжу, прямо как истеричка. — А что ты видишь? — его слова привели меня в замешательство. — Что я вижу? Чёрт, Рихард! Ты разве сам не видишь? — и тут я понял, что меня понесло. — Сначала ты сбиваешь меня с толку своими… действиями, потом приезжает твоя невеста, а затем, происходят такие вещи, которые, я, блять, даже назвать, как не знаю… Круспе прищурил взгляд, от чего он стал еще хищнее. А я не мог поверить, что сказал ему это наконец. — И теперь, ты должен объяснить мне, что происходит. Что с нами, чёрт подери? — я открыто смотрел ему в глаза, в то время как пульсация внутри вскипала, а руки дрожали, будто я чего-то боялся. — Пауль, понимаешь, я… — он тяжело выдохнул, а я с волнением ждал ответа. — Не всё так просто. — Не всё так просто? — недоумевая, повторил я. — Да, и я не могу это объяснить. Пока, не могу, — он отвёл глаза в сторону, словно избегая моего испытывающего взгляда. Он что, шутит, мать его? — И как я должен это понимать? Ты просто… — я даже не мог найти нужные слова. — Так же не может больше продолжаться, — закончил я неуверенно. — И что ты решил? — похоже, мои слова задели его. — Не знаю… Рихард, я не знаю, как сказать или объяснить тебе то, что я чувствую… — я стал колебаться. – То, что происходит с нами — сбивает меня с толку и… Перед глазами всё стало расплываться. В один момент, я даже перестал чувствовать удары сердца внутри себя. Никогда я не ощущал себя так, когда хотел признаться кому-то в любви. Как сказать ему, что я влюблен в него… С девушками всё было проще — я всегда чувствовал уверенность, но с парнем, как оказалось, всё гораздо сложнее. А с Рихардом так вообще… Я исподлобья посмотрел на его нетерпеливое лицо. Блять, всё-таки я не могу. — Пауль, скажи мне, — он немного придвинулся ближе. Я сжался, готовый вот-вот взорваться от стыда и конфуза: — Чёрт, я не знаю… Всё стало слишком сложным, — я не мог сказать и признать вслух, что между нами всё же что-то есть. Может, потому что я боюсь? И чего, блин? — Я просто, блять, в замешательстве! — я стал нервно посмеиваться от своей тормознутости. — А на что это похоже, Пауль? — на одном дыхании спросил он. А, правда, на что это похоже? Да на пиздец полный… — Ты… Рихард, ты… Ты мне просто крышу сносишь! — в отчаянии выпалил я. Он пристально смотрел на меня, сокращая расстояние между нами до минимума: — И что ты чувствуешь? — Я тебя не понимаю, чёрт, поэтому и сомневаюсь. Я ни в чём не уверен. Я даже не знаю, как назвать то, что я чувствую к тебе. Это пугает и… Внутри меня начало что-то покалывать. Сейчас, он стоит передо мною, готовый выслушать, а я ломаюсь и не могу решиться. — И ты хочешь… — Я хочу объяснений, Рихард. Ты сам понимаешь, о чем я… — я перебил его. — Сейчас, я не могу сказать, — повторил он. Ебали тебя черти, Круспе, хватит убегать от ответа. — Не можешь? В смысле, блять, не можешь? — я начал язвить, потому что стал злиться. Какого хера он не хочет мне сказать? — Потому что я не хочу потерять тебя, — ответил он твёрдым и железным тоном, в то время как мои глаза расширились от сказанного им. Я, правда, не ожидал такого услышать. — Меня? Рихард, ты не потеряешь меня, если скажешь, — я хотел убедить его, чтобы он мне доверился. Я понимал, что это тот самый момент. Я хотел разрушить все эти грёбаные границы между нами. — Но, не всё зависит от меня, — меня уже потихоньку начали раздражать его непонятные реплики, которые вызывают еще больше вопросов, нежели ответов. Чего он так остерегается? — Всё из-за Линды? — немного обиженно спросил я. — Не совсем. — Тогда объясни. Ты сам меня в это втянул, а теперь убегаешь от ответа. Какого хуя, Круспе? — Ты не понимаешь, мне тоже трудно. И я не могу сказать тебе. — Значит, всё… Так всё и закончится… — ответил я, хотя конца этому безумию я не хотел точно. Но я ведь не могу жить с такой неопределенностью. И вообще, он даже не сказал, что он ко мне чувствует, и почему боится потерять меня? — Я не это хотел сказать… Я не хочу отпускать тебя просто так. — А что тогда?! — я начал повышать тон. — Ты не хочешь говорить мне то, что мешает тебе объяснить, в то же время не хочешь отпускать меня. Не кажется ли тебе, что ты вконец охренел?! Он, недоумевая, смотрел на меня. От этого я стал еще больше беситься: — А, впрочем, похуй! Нахер тебя и твои тайны! Пока ты не определишься, наконец, нас с тобой будут связывать только деловые отношения. Я заебался это терпеть! — выплюнул я ему в лицо. И, кажется, он начал ахуевать. — Знаешь, Рихард, иногда я даже не знаю: верить тебе или нет. Может, ты просто хочешь поразвлечься, а? В таком случае выбери для этого кого-то другого, ври и развлекайся с кем захочешь, морочь голову своей невесте, а вот от меня отъебись. Я… я не для этого, — сказал я и хотел развернуться, чтобы уйти, но мне помешала чья-то прохладная рука, которая притянула меня за талию к своему сильному обладателю. — Нет, я не вру тебе… Я не хочу с тобой просто развлекаться, я хочу ухаживать за тобой, хочу быть рядом… — прошептал он мне на ухо, я прикрыл глаза. — Ты еще не представляешь, как дорог мне, Пауль… Земля и всё существующее поплыли перед глазами. Я стоял спиной к нему, пока его мускулистые руки прижимали меня к себе. Я чувствовал его дыхание на своей шее. От него пахло клубникой и одеколоном, перемешанные с запахом горьких сигарет. Я не хотел, чтобы он отпускал меня. Я просто млел от его прикосновений и слов. Вот Дьявол… Его гладкие губы начали скользить по моей коже. Я протяжно выдохнул, наслаждаясь этим коротким моментом нежности, но заставила меня вырваться из этого желанного плена мысль о том, что он скрывает от меня что-то. Если он не может быть честным со мной, как можно доверять ему? — Пока ты не решишься, я не смогу ответить тебе тем же, — я еле заставил себя вырваться из его объятий, которые загнали меня в ступор. И я начал понимать, что просто безумно и окончательно начинаю влюбляться в этого мудака… Но я вообще не уверен, по—настоящему ли он хочет быть рядом со мной. Для чего? — Эй, мы вас уже давно ищем, где вы ходите? — мы с Рихардом вздрогнули и обернулись на возмущенный голос Флаке. — Да, мы уже идем, — ответил за нас двоих Рихард и направился за угол к парковке. — Что у вас с ним происходит? — ничего не понимая, спросил Лоренц, хлопая голубыми глазами. — Да так, ничего, — поспешно ответил я и пошёл вслед за Круспе. Но судя по лицу клавишника, он мне не поверил. — Где вас носит? — ребята, Линда и продюсер стояли у нашей машины и недоверчиво сверлили нас с Круспе глазами. Блять, только бы они не начали расспрашивать, что мы там делали и так далее. — Курить ходили, — кинул продюсеру Рихард и сел в машину, больше похожую на фургон. — Что-то случилось? — тихо спросил меня Тилль, когда подошёл ко мне. — Да нет, ничего, — я помотал головой, встречаясь с пристальным взглядом зеленоглазого вампирюги. — Ну, ладно, — немного нахмурившись, хмыкнул Линдеманн и тоже сел в машину.

***

— А не скажите ли вы: куда нас тащат на этой жестянке? — промямлил, лежащий на заднем сидении, Шнайдер. — Во-первых, это не жестянка, а машина. Во-вторых, вас не тащат, а везут. И в-третьих, мы едем в дом, который я снял, чтобы вы могли нормально репетировать. У нас здесь — в Лос-Анджелесе — кстати, небольшое выступление намечается. Вы будете выступать в начале, для разогрева других американских групп, поэтому… — А что это мы для разогрева? Мы же не лохи, — перебил продюсера недовольный ударник. — А вы что думали? Что сразу приедете, и вас тут примут? Ничего подобного. Надо пробиваться всеми способами, пользоваться любыми возможностями, — начал свою лекцию Хельнер, из-за которой все присутствующие в машине закатили глаза. Ну, начинается… — Поэтому, не смейте жаловаться, — последние слова были предназначены Шнайдеру, который пыхтел от раздражения: — Значит, мы типа на массовках, пока эти америкосы будут кичиться своей пиздатостью? Я на это не подписывался. — Кристоф, хватит ныть. Вообще-то, я не говорил, что у нас не будет собственных концертов. Как только будут готовы костюмы, мы с вами отправимся в Сан-Франциско, затем в Колорадо, а потом уже в Нью-Йорк. Так что не возмущайтесь. Не зря же это называется – тур, — пафосно закончил Якоб, которого уже никто не слушал. Наш фургон остановился у какого-то зелёного двухэтажного, вполне приличного, домика. Похоже, он находился в самой жопе Лос-Анджелеса, судя по тому, как долго мы сюда ехали, и что тут поблизости нет даже простого супермаркета. Но это даже к лучшему, а то я устал от городского шума светской жизни. — Якоб, вы уже здесь? — незнакомая девушка сразу же встретила нас у порога, как только мы зашли внутрь. — Да-да, я их привёз. Знакомьтесь ребята, наша визажистка — Дорис, — представил нам блондинку с короткой стрижкой продюсер. Надеюсь, она с ним не спит — я усмехнулся своим мыслям, — Привет, я Кристоф, но можешь звать меня Шнайдер, — ударник сразу же подошёл к девушке, которая даже не успела поздороваться. Шустряк-пошляк, блин. — О, как мило, — улыбнулась она, слегка пожимая его руку. — Так, теперь распределяйтесь по комнатам, а потом пойдем ужинать, — объявил Хельнер и снова обратился к блондиночке, — Дорис, дорогая, помоги Линде. Она будет жить в твоей комнате. — Да, конечно. Идём, — сказала она Линде, улыбнувшись, и, взяв половину из её многочисленных сумок, повела девушку наверх. — Она ведь могла с Рихардом жить. Они же почти женаты, — сказал Шнайдер продюсеру. — Я это специально. Чтобы у нашего гитариста настрой был в правильную сторону, а то знаю я этих новобрачных… — он усмехнулся и похлопал Круспе по плечу. — Нам тоже наверх? — спросил Флаке, который заебался таскать свои тяжелые сумки. — Да-да, пойдемте, покажу, — и мы все пошли за ним по лестнице. — Вот три комнаты, сами будете решать кто с кем? — указал на три двери Якоб и повернулся к нам. — Да мы сами, — кивнули все. — Ну, хорошо. Тогда давайте быстрее раскладывайте шмотки и спускайтесь на ужин. Дорис бесподобно готовит, — добавил продюсер и начал спускаться вниз по лестнице. А в остальном, Хельнер, вы уже её проверили? Ребята начали расходиться по комнатам, а мы с Рихардом стояли на месте не решаясь двинуться. Оливер зашёл с Шнайдером во вторую комнату, у которой были самые светлые обои, в отличие от других. Флаке с Тиллем о чём-то разговаривая и, не обращая на нас внимания, направились в первую комнату, которая была больше размером, в отличие от третьей. Мы с вампирюгой еще стояли у самого входа закрытой двери этой третьей комнаты, которая была дальше ото всех других. Казалось, что никто и не собирается заходить внутрь. Но Круспе сделал первый шаг и открыл её. Дверь тихонько отворилась, и он направился внутрь, а я за ним. Каково же было наше удивление и смущение, когда в комнате оказалась только одна кровать. Рихард с каким-то странным выражением водил бегающим взглядом то по мне, то по кровати, которая была к тому же еще и двуспальной. Удача так светит мне каждый раз, когда я сталкиваюсь с Круспе лицом к лицу, блять… Тоже мне, повезло, ебать меня за ногу. Рихард кинул свою спортивную сумку на тумбочку и присел на скрипучую кровать. Я фыркнул и поставил свой чемодан в угол, опуская мяукающего Хью на одеяло. Находиться с Вампирюгой в одном помещении трудно, а спать на одной кровати, наверно… Гнида этот Якоб, будто знал и специально всё подстроил. Настрой, видишь ли, у Круспе должен быть в другую сторону. Ага, конечно, мать его. Голос этой гниды за дверью спас неловкое положение объявлением о том, что пришло время набивать животы. Я точно, не знал вкусно ли то, что лежало у меня в тарелке, потому что аппетит в этот трудный вечер дал отбой, и было неизвестно, когда он еще порадует меня своим появлением. Все мои мысли занимали будущие мучительные часы в комнате номер три. Даже боюсь представить… — Пауль, чего не ешь? Картошку не любишь? — поедающий во все щеки Линдеманн, расплывался в улыбке удовольствия от поедания горячей хавушки, которую я даже не соизволил попробовать. Всё-таки я, наверное, долго еще буду привыкать к новому цвету волос нашего голодного сейчас вокалиста. — Да-да, сейчас, — я поспешно придвинул к себе тарелку с блюдом. — Завтра надо за инструментами съездить, не зря же я их заказывал, — Якоб обратился к нам. — Кто со мной? — О, можно я? — Шнайдер набил и так заполненный рот очередным куском горячей картошки. — Хорошо, ты, — Хельнер оглядел остальных. — Кто еще хочет? — Я за компанию, — Флаке протёр очки краем рубашки. — Олли, давай с нами? — Куда же я денусь? — басист покачал головой. — Ну, вот и решили, — продюсер усмехнулся. — А вы что, не хотите? — он обратился к нам с Тиллем и Рихардом. — Я завтра к другу должен заехать, мы с ним на соревнованиях вместе участвовали, там и познакомились. Он меня к себе приглашает, давно мы с ним не виделись, — зажестикулировал Линдеманн. — Ну, ты давай только недолго. У нас планов еще навалом. А вы что? — Хельнер обратился к двум напряженным гитаристам. — Я останусь, и Пауль тоже, — твёрдо ответил за нас Рихард, не дав вставить мне даже слова. Я, блять, ушам не захотел своим верить. Что он пиздит? Но, так как, мне было до жути интересно какого хуя он это сказал, я просто промолчал, отделавшись робким кивком. — И правильно, кто-то должен с дамами остаться, — согласился Якоб. Плескав холодную воду себе на лицо, я стоял у раковины и глядел на своё отражение. Что сейчас со мной будет, когда я зайду туда? Чёрт, волнуюсь прямо как девственница перед первой брачной ночью. Идиотизм какой-то. Ну ладно, в любом случае, план будет таков: сейчас, я просто зайду в комнату, тихо лягу на краешек кровати, не поднимая на него взгляда, и сразу же засну. Да, так и сделаю — в этом же нет ничего трудного. Ведь так? Дверь тихо скрипнула, когда я зашёл внутрь этой проклятой комнаты. Было очень тускло. В помещении горела только настольная лампа около кровати. Лежащий на ней, читал книгу, и с моим приходом перевёл внимательный взгляд на меня. Я немного смутился под натиском зеленых глаз и стал внимательно изучать мягкий ковёр на полу, при этом медленно приближаясь к кровати. «Какой же интересный ковёр, какой же интересный ковёр…» Рихард немного приподнялся, когда я сел на мягкий край. Было такое ощущение, что в эту ночь заснуть мне будет очень трудно. Хах, ну, конечно же… — Почему ты сказал, что я останусь? — тихо спросил я, не поворачивая головы. Начинать наш разговор, который был у чёрного входа салона Сары, мне не хотелось. Потому что это будет выглядеть, как будто я навязываюсь, и он мне слишком уж небезразличен, а в этом случае это недопустимо. Хера с два, я позволю ему так подумать. — А ты разве против? — даже не поворачиваясь к нему лицом, я мог поклясться, что он улыбается. — Да какая разница? Ты уже всё решил, — порицательно сказал я ему и, закрывшись одеялом, отвернулся. — Ну, Пауль, не обижайся, — виноватым тоном ответил он мне. А я даже не пошевелился. — Пауль, ты спишь? — повторил он. Вот, точно, надо притвориться спящим. Он еще немного позвал меня, но, наверное, подумав, что я действительно заснул, провёл рукой по моему плечу и, приблизившись, нежно поцеловал меня в лоб: — Прости меня, за всё… Я открыл глаза, когда уже было так светло, сомневаться в том, что уже обеденное время было глупо. Я сонно приподнялся на скрипучей кровати и посмотрел на часы — 11:57 – ну, да, я не ошибся. В комнате я был один. В доме было подозрительно тихо. Я, вспомнив, что сегодня ребята с продюсером собирались сваливать, оставляя меня с Рихардом и девушками одних в незнакомом доме, не удивился тишине, изредка прерывающейся тиканьям деревянных часов. И кстати, где Круспе? После длительного и медленного умывания, я не спеша отправился на кухню. В это утро всё было такое медитативное, прозорливое, что я, несмотря на вчерашние происшествия, чувствовал себя хорошо и спокойно. Кто-то уже успел покормить Хью, и он сейчас мирно лежал на мягком диване перед включенным телевизором. Я погладил его по головке: — Привет, чувак, ты не знаешь, где все? Не дождавшись ответа от довольного чем-то котёнка, я прошёл босиком по приятно прохладному полу к входной двери, через тёмный коридор. Выйдя наружу, я сразу же направился к цветочной веранде, которую заметил еще вчера. Помню, что у нас дома в детстве мама в саду ухаживала за цветами, а я любил их аромат. Что же он скрывает от меня? Почему не может сказать? Почему боится? «Потому что я не хочу потерять тебя» — хотел бы я знать, в каком смысле мне это понимать. Я сидел и размышлял над его словами, но в голову толковых объяснений всё равно не приходило. Пение птиц призывало меня искать их, но я не мог найти хоть каких-то пернатых. Ветерок щекотал густые волосы, а босые ноги вздрагивали от холода серого асфальта. Оглядываясь вокруг, я видел только пёстрые растения и не менее яркие цветы. Лёгкая колючка царапнула мою, покоящуюся на лавочке, ладонь. Ветерок шалил. Я опустил голову в поиске предмета, который так неожиданно прервал мои мысли. Может, какой-нибудь коварный гвоздь? Я невольно усмехнулся, когда увидел предстающий передо мной бархатный цветок красный розы. Блеск её лепестков, маняще подзывал меня притронуться к её ароматной обладательнице. И как такое прекрасное создание оказалось зажатым между дощечками деревянной скамейки этой цветущей веранды? Её колючий стебелек качался, ломая цветок на две отдельные части. Пожалев приунывшую розу, я тихонечко отделил её от тяжелого стебля. Её цвет так и звал меня к себе: ярко-красный, как горячая и свежая кровь, покрытая утренней росой, словно бриллианты. Я поднес цветок к себе поближе и вдохнул его аромат. Райский запах, из людей только один человек мог так пахнуть… Нирвана, соединённая с природой, прервалась звуком приближающихся резиновых колёс. Машина остановилась у самого дома. Я машинально обернулся на приближающиеся шаги. — Привет, — Рихард в синей короткой рубашке пристально оглядел меня с ног до головы. — Привет, где все? — я немного отодвинулся, чтобы он сел рядом со мною, и усмехнулся его чёрным резиновым сандалиям. — Уехали, еще утром. Сказали, что вечером приедут, — ответил он. — Тилль, как говорил, поехал к другу. Приедет только завтра. — А Дорис с Линдой…? — Я их до торгового центра подвёз, они походу решили опустошить все магазины шмотья Лос-Анджелеса, — усмешка. — А ты, давно встал? — Да не так давно. Спешить же некуда, — я прижал цветок к себе. — Смотрю, ты тут подружку себе уже нашёл, — он указал на розу. — Красивая, кстати. — Хах, я спас её от коварной скамейки. Теперь она со мной, — я довольно улыбнулся нашей забавной беседе. — Любишь цветы? — он внимательно посмотрел мне в лицо, немного щурясь от светлых лучей солнца, которые каким-то неизвестным образом всё-таки ухитрялись проникать на поверхность, несмотря на крышу веранды, обвеянную молодым вьюнком. — Наверное. Мне нравятся, как они пахнут. Особенно розы, — улыбнулся я, глядя на свою «подружку». – А так мне всегда нравились чайные розы. — Хм, — снова усмешка. — А ты во сколько проснулся? — Еще в восемь утра, — хмыкнул он. — Ты так крепко спал, что я не захотел тебя будить, – он перевел глаза на меня. – Тебе этот цвет, кстати, ничего так, — он довольно провёл взглядом по моим волосам. — Хах, спасибо. Мне уже не впервой, — я робко улыбнулся. — Ты Хью жратвы дал? — Да, мы с ним так проголодались, что оба, как только проснулись, мигом помчались на кухню. Я улыбнулся. Хорошо, когда так — без проблем, никаких разборок, напряжений... — Нет, не могу я так, — сказал я и направился к кухонной полке. — Сладкоежка, — усмехнулся Рихард, попивая свой горький кофе. Как можно его пить вот так вот? — Не могу отрицать, — я, наконец, найдя сахарницу, положил себе в кружку две ложки белого, серебристого песка. — Давно мы кофе с тобой не пили, — заметил вампирюга. Я постарался сохранить непринуждённое выражение на своём лице, потому что сразу же вспомнил картинки того вечера. Кофе и поцелуй… Я дёрнул головой. — Ага, — кивнул я, наблюдая за выражением его ебала. — Кстати… ты любишь мороженое? — Хах, спрашиваешь ещё, да бля, конечно, — я улыбнулся, махнув рукой. — Ну, тогда ты будешь рад новости, что две штучки сейчас находятся в морозильнике, — он кинул мне многозначительный взгляд. — Да ну нахуй? — ответил я улыбаясь, и мигом направился к белому холодильнику. – Повезло, ванильное… — я сразу же достал холодные лакомства. — Ты будешь? — Конечно, а ты что, думал я тебе свое отдам? — ухмыльнулся он и выхватил у меня одну пачку. — I wanna highway to hell! … — мы с Круспе, после того, как доели мороженое, которое каким-то неведомым образом оказалось в морозильнике, от нечего делать врубили музон на моём любимом магнитофоне и, лёжа на диване, изредка подпевали Бону. Наверное, это смешно смотрелось со стороны. — Ха-ха, я эту песню в первый раз послушал, когда на меня воду друзья вылили. Сидел я во дворе, а у друга тогда первый на районе магнитофон появился — нам на счастье, и вот, эти дебилы взади подкрались, как гиены, и облили, а я взбешённый за ними помчался, — Рихард улыбнулся в нахлынувшей ностальгии. — Им, наверное, досталось? — я хмыкнул, откинув голову на диван. — Ну, как сказать. Я тогда хлюпиком немного был… — усмешка затронула его губы, пока я с интересом наблюдал за выражением его лица. — Сейчас это трудно представить, — я хихикнул и замолчал, прислушиваясь к новой песне из колонок магнитофона. Нежный и страстный голос вокалиста заставил нас затихнуть и прислушаться к его пению. Scorpions «Still loving you», если я не ошибался, а то ведь группу я эту не так часто слушал. Я опустил взгляд в пол, немного смущаясь тишине, которая вмиг повисла в комнате. Страстный голос вокалиста действовал на меня странно, и я всё больше и больше чувствовал в себе желание, оказаться ближе к человеку, сидящему рядом. Сдерживая этот порыв, я закрыл глаза, вслушиваясь в слова. Музыка вдруг внезапно прекратилась, но я не распахнул глаза. Непонятные звуки привлекли моё внимание, и любопытство взяло вверх: — Зачем ты выключил? — немного щурясь, спросил я. Рихард повернулся, и что-то серьезное и одновременно странное промелькнуло в его глазах. Я, нихрена не понимая, снова спросил: — Что-то случилось? Он не ответил, немного хмурясь. Его поведение вызвало моё недоумение. Какого фига он молчит? Он уверенно придвинулся ко мне и прижал меня к дивану: — У нас с тобой остались небольшие должки, — он впритык навис надо мной. — Должки? — я смотрел на него удивлёнными глазами, не понимая смысл его поступков. Он хитро усмехнулся: — Да, я тебе кое-что должен…— прошептал он мне на ухо. Я в шоке мог только хлопать глазами, — Моё пожелание ты можешь выполнить потом, но… можешь и сейчас… — Но, Рихард, мы же… — Не бойся, тебе это понравится… — довольно улыбнулся он и приподнялся. Затем, легко подняв меня на руки, направился вверх по лестнице.