Вверх тормашками

Эффи стояла напротив огромного зеркала, которое, к счастью, оказалось в её комнате. Она с облегчением отметила, что кровать была не слишком жёсткой, и она смогла выспаться, чтобы к Жатве быть при полной готовности. Бряк всегда любила приготовления, хотя они и немного трепали нервы. Подготовка к церемонии со стороны администрации была какая-то вялая, зато девушка уж постаралась на славу. Сопровождающая подправила манжеты на рукавах и чуть отошла от зеркала, чтобы оценить свой внешний вид. Что и говорить, выглядела она поистине потрясающе: и без этого светлое лицо сейчас было набелено и накрашено, фальшивые кудри, гораздо светлее её настоящих, были взбиты и аккуратно уложены, а на голове расположилась маленькая ярко-розовая шляпка. Талия была перетянута, как буква икс, и Эффи было немного трудно дышать, но она почти не задумывалась об этом. Она самой себе нравилась. По крайней мере, она выглядела намного красивее, чем без всего этого одеяния. Убрать этот яркий наряд, забрать парик, стереть сурьму – и она превратится в невзрачную, почти ничем не примечательную девушку, черты лица смажутся и явят миру ясное лицо, усыпанное бледными веснушками, которые делали её похожей на подростка. Эффи никогда бы не предстала ни перед кем в таком виде. А в этом наряде она чувствовала себя, как рыба в воде. Причудливые узоры и запоминающиеся образы – именно так и выглядит Эффи Бряк. Эффи широко улыбнулась самой себе и встрепенулась. Оставались до Жатвы несчастные двадцать три минуты, как говорили настенные часы, но она почти не волновалась. Она слишком много знала об этом, дотошно училась этому делу всю свою предыдущую жизнь и уже смирилась с этим, и церемония её практически не пугала. Эффи была готова. Девушка сидела на деревянном стуле на небольшой сцене, что находилась прямо перед Домом Правосудия. Жатва проходила именно здесь, и люди уже начали приходить. Родители, дети, люди, которые ходили по рядам, возможно, чтобы принять ставки на детей, чьи имена выпадут сегодня – все они выстраивались перед сценой, и Эффи могла поклясться, что каждое лицо на площади смотрело на неё с презрением. Рядом с ней расселись Ания, разодетая в пух и прах и мэр Андерси, который постоянно пытался прикрыть свою лысину. Он немного склонил голову к Эффи. - Это ваш дебютный выход, - напомнил он, посчитав, что на это можно как-то ответить. И Эффи нашла, что можно будет сказать. - Думаю, я вас не разочарую, - пообещала Бряк, широко улыбнувшись. Мэр Андерси улыбнулся в ответ улыбкой воспитанного господина, однако получилась не совсем улыбка, а нечто на неё похожее. Он только растянул губы. В его глазах же Эффи видела почти то же самое, что и в глазах всех людей, выстраивающихся на площади. Ему она тоже не нравилась. Она тут вообще никому не нравится, даже в самом невинном смысле этого слова. Вон, Эбернети изредка кидает на неё полупьяные взгляды, и то, конечно, не с радости. Эффи попыталась успокоить вспышку этой внезапной обиды. Часы на ратуше пробили два часа, и мэр вышел к кафедре. Он начал речь, которую произносил, наверняка, не в первый раз, и начал с истории Панема. Эффи вслушивалась только в самом начале – то, о чем он говорил, она и так прекрасно знала. Ещё бы, училась этому с семи лет. Эффи только смотрела на острые кончики своих туфель, стараясь не обращать внимания ни на детей, ни на сидящего рядом Хеймитча, который вот-вот упадёт со стула. И наконец, он представил её. Эффи высоко подняла голову и вскочила со стула, направляясь к кафедре. Да, она им не нравится. И, о, это почти взаимное чувство. Но всё это не так уж и важно, потому что сейчас она собирается сделать то, что продумала еще давным-давно. То, чего пока ещё никто не делал. Не здесь. Она устроит своё настоящее маленькое шоу. Небольшое представление с собой в главной роли. И никто не скажет, что она плохо с нею справилась. Она будет маленькой девочкой Мидаса, которую он превратит в чистое золото на солнечном свете, если в Двенадцатом вообще когда-нибудь светит солнце. Эффи подошла к трибуне и быстро постучала пальцами по микрофону. Это тоже её маленькая «фишка». Они запомнят Эффи Бряк. Куда денутся. - Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, - протянула она. – Счастливых Вам Голодных Игр, и пусть удача всегда будет с Вами! Она выделяла каждое произнесённое слово и ослепительно улыбалась, зная, как потом будут болеть щеки. Она старательно изображала ужасно счастливую персону с намёками на стервозность, и у неё отлично получалось. Но на самом деле ей это не очень нравилось. Несколько десятков глаз смотрели на неё с неприкрытым страхом, и это пугало саму Эффи. - Но, прежде, чем мы начнём нашу церемонию, мы увидим фильм, который прибыл сюда из самого Капитолия, - произнесла она и повернулась к экрану. Фильм она уже видела, но всё равно не могла отвести взгляда от захватывающих кадров. Вообще-то, она и слова знала, и они ей тоже нравились. Капитолий выделял своё величие и благородство в каждом слове, и капитолийская сущность в Эффи торжествовала. «Так мы вспоминаем наше прошлое, так мы охраняем наше будущее». Сопровождающая высоко подняла голову и ослепительно улыбнулась. - Итак, пришло время выбрать наших героев, которые будут самоотверженно отстаивать честь Дистрикта Двенадцать на Шестидесятых ежегодных Голодных Играх. По традиции, дамы вперёд. Эффи грациозно взмахнула руками и направилась к первому шару. Сотни белоснежных маленьких бумажек были перемешаны внутри. Неужели в Дистрикте Двенадцать так много детей? Ведь, насколько Эффи знала, многие погибали от переохлаждения или воспаления легких. Эффи догадывалась, что здесь есть какая-то система. Она слышала про тессеры, возможно, не обошлось и без них. Но зачем это нужно? Эффи на задворках разума понимала, для чего. Дело не только в лёгких и холоде. Все эти люди, стоящие перед ней, подростки и старики, почти все они выглядели, как кости, обтянутые кожей. Болезненно худые и бледные – Эффи не сомневалась, что здесь часто, а может быть, и всегда, царит голод. Значит, удачу можно променять на еду. Бряк демонстративно провела рукой над стеклянным шаром и изящно вытащила бумажку, лежащую прямо в его центре. Разницы с остальными никакой. Она была такой же белой и так же аккуратно сложенной, чтобы имя нельзя было увидеть заранее. Эскорт вернулась к парапету. Остановившись, она чуть покачнулась и оглядела публику ещё раз. Они все смотрели на неё, не отрывая взгляда. Кто-нибудь из этих девушек, а затем и юношей сейчас выйдет сюда, к ней, и станет трибутом. Кто знает, может, они ещё и выиграют? Эффи набрала воздуха в лёгкие. - Итак, имя нашего первого трибута из дистрикта Двенадцать – Эстер Уивер! Эффи попыталась найти девушку в этой толпе, но этого и не надо было делать. Люди в центре площади начали оборачиваться, глядя на девушку. Маленькая, худая, с собранными в тонкую косу светлыми волосами – она медленно переводила взгляд с одного сверстника на другого, не веря в свою удачу. Люди расступились перед ней с выражением сочувствия на лице, а сама же девушка до сих пор не сдвинулась с места. - Ну же, милая! Поднимайся, - чуть поторопила её Бряк. И та медленно, маленькими шажками начала идти к сцене по живому коридору. Вокруг было так тихо, что Эффи казалось, что она слышит, как девочка дышала, или это было её собственное дыхание. Когда девушка начала подниматься к ступеням, Эффи подошла ближе. Вблизи Эстер Уивер была ещё бледнее, чем казалось раньше. На её лице читался неимоверный страх, что Бряк даже на секунду подумала, что та сейчас упадёт в обморок. Поэтому Эффи взяла её за плечо и помогла дойти до середины площадки. Когда они дошли, девушка дала своей спутнице немного постоять, чтобы она смогла свыкнуться с мыслями и немного успокоиться, потому что её бледность уже пугала. Ещё ничего не случилось, сего же она так боится? Все жители Двенадцатого смотрели на неё, и по их глазам ничего нельзя было прочесть. Кто-то смотрел на неё с сожалением, кто-то с неприкрытым ужасом, а кто-то с бесконечной грустью. Эффи видела множество, неимоверное множество записей с Жатв других годов и других дистриктов. В Первом, например, на выбранных детей смотрели с завистью. В Капитолии же на всех трибутов всегда смотрят с восхищением. Но кто сравнивает Капитолий с Двенадцатым? Здесь всё было совершенно по-другому. Здесь Игр ждали не с трепетным предвкушением, а с ненавистью. Для Капитолия Голодные Игры – всеобщее празднование, здесь же – ещё один повод для неприязни к столице и всем, что с ней связано. Эффи не понимала, почему всё так устроено. - Замечательно! – прощебетала она, смотря на девушку. Та уже немного перевела дух, чуть осунувшемуся лицу вернулась эмоциональность, и Эффи смогла перенять инициативу на себя. – Что ж, теперь нам предстоит узнать имя второго трибута! Эффи бодро прошагала к шару, стараясь не потерять самообладание. Этот перепуганный вид девчушки и её собственные мысли немного выбили её из колеи, а на своей первой Жатве нужно было проделать всё идеально. Она резким движением руки вытащила листок из шара. - Бенет Вард! На этот раз повезло чуть больше – трибутом оказался довольно высокий молодой человек. Тёмные волосы скрывали глаза, и он махнул головой, чтобы сдуть их. В его глазах тоже стоял ужас. Где-то в конце толпы прозвучал тихий плач – возможно, это был кто-то из его родственников. Эффи сглотнула. Сжав руки в кулаки, Бенет довольно твёрдыми шагами двинулся в направлении сцены в сопровождении миротворцев. Миротворцев как раз было очень много, и, несмотря на их суровый вид и непроницаемое стекло масок, с ними Эффи чувствовала себя чуточку спокойнее. Здесь вряд ли могло произойти что-то серьезное, вроде добровольцев или каких-то незапланированных действий, но белоснежные воины стояли по всем углам и у каждого отсека. Бенет занял своё место на сцене, и Эффи встала между ним и Эстер, чуть касаясь плеч обоих руками. Мэр зачитал «Договор с повинными в мятеже дистриктами», и настал заключительный момент церемонии. - Итак, вот они – трибуты Дистрикта Двенадцать! – громко заявила Бряк в микрофон. – Ну что же, пожмите друг другу руки! Эстер и Бенет медленно подошли друг к другу и коротко пожали друг другу руки, глядя друг другу в глаза. - Счастливых вам Голодных Игр, и пусть удача всегда будет с Вами. И Эффи следом за Бенетом и Эстер ушла со сцены под звуки гимна Панема. Следующий раз она встретилась с ними через полчаса в машине, везущей их на станцию, с которой поезд должен был отправиться обратно, в Капитолий. У Эстер были красные, заплаканные глаза, и Эффи пыталась подбодрить её словами о том, что в поезде будут платиновые дверные ручки. Не сработало. Площадку окружили непонятно откуда взявшиеся репортёры, которые старались заснять каждый момент. Разумеется, выходящих из машины трибутов нужно было показывать в прямом эфире. Позади них шли миротворцы, постоянно поддерживающие их за локти. Эффи старалась отходить от них – с ними, конечно, было безопаснее, но и вид у них был не самый дружелюбный. Эффи сопроводила трибутов до поезда. Огромный, блистающий железом на солнце – он выглядел роскошно, но Бряк знала, что внутри он ещё роскошнее. Там уж не только платиновые дверные ручки – там их ждали вкуснейшие блюда, отделанные драгоценными камнями люстры и бархатные сиденья. Капитолий не поскупился даже на отдельные гардеробные и души для каждой персоны. У будущих игроков буквально разбежались глаза от шика, окружающего их со всех сторон. Бенет осторожно провёл рукой по поверхности лакированного стола из тёмного дуба, Эстер рассматривала разноцветные кексы на многоярусных подносах. Эффи внимательно следила за ними и пыталась мысленно отложить у себя в голове заметки о каждом из них. Тут по вагону прошёл, нет, проковылял Хеймитч. Эффи даже испугалась, увидев его в проёме купе. Она даже вдруг поняла, что почти забыла о нём за время Жатвы и после, как будто Хеймитча Эбернети и не было вовсе. Как вообще так можно? Эффи мысленно отругала саму себя за такую небывалую опрометчивость. Впрочем, мистер Эбернети не вызывал у неё никаких положительных эмоций. Наоборот, она всё ещё помнила, что он сказал вчера, почти слово в слово помнила, и его речь снова ударила ей в голову, стоило ему появиться. Хеймитч со всей присущей ему грациозностью упал на ближайшее кресло, но немного промахнулся, и очутился на полу, издав полу-вздох полу-стон. Бенет ринулся ему помогать, а Эстер сделала вид, что ничего не заметила. Эффи неосознанно сделала два шага вперёд, потом на мгновение остановилась, думая, зачем ей вообще это нужно, но затем отбросила эти мысли и включила присущий ей альтруизм. Она осторожно, стараясь почти не касаться ментора, взяла его за локоть и помогла Бенету поднять его с пола. - Я пропустил ужин? – поинтересовался он, едва встав на ноги. - Вы как раз вовремя, - как можно бодрее ответила Эффи, и поспешила отпустить его руку, - Ужин вот-вот будет. Надеюсь, к тому времени вы окончательно… проснётесь. Она даже думать не хотела, сколько мистер Эбернети выпил на этот раз – она точно знала, что больше одной рюмочки. Он всё ещё неуверенно передвигался, но выглядел уже немного живее, чем пару минут назад, и смог сам сесть за стол. Трибуты сели напротив него, и Эффи с сожалением отметила, что им придётся сидеть вместе. За ужином эскорт смогла получше оглядеть трибутов. Эстер была совсем худа и очень некрепкого телосложения. Её осунувшееся серое лицо говорило не о хорошем питании. Это было совсем не здорово, ведь в Играх важна была сила и выносливость, а такие, как Уивер, могут долго не продержаться. В Сорок Восьмых Играх, насколько Эффи не изменяла память, была такая же хилая девушка. Её убили на второй день. Бенет обнадёживал чуть больше, хотя и он не мог похвастать крепким сложением или мускулатурой. Но, что было так же важно – в отличие от Эстер, в нём действительно было больше уверенности и желания победить, тогда как девушка, казалось, уже давно смирилась со своей участью. В любом случае, Эффи сделала вывод, что им обоим нужна серьёзная подготовка, чтобы быть готовым к Играм. Пока они в поезде, о чём-то серьёзном речи быть не могло, поэтому Эффи просто напомнила им, что они могут съесть всё, что захотят. Так они хотя бы немного наберут вес. Хотя Эффи спокойно могла бы этого и не говорить – было ясно, что они оба ещё никогда не видели столько еды сразу, и были готовы с радостью наесться досыта. Бряк коротко взглянула на Хеймитча. Он почти не обращал внимания на трибутов, лишь иногда бегло окидывал их оценивающим взглядом, но довольным не выглядел. Возможно, он тоже подумал, что шансов у трибутов не так уж и много, но, казалось, сейчас его намного больше интересовал салат. Что самое удивительно – он ел его руками, как дикарь. В довершение всего он вытер руки прямо о скатерть, хотя рядом стояли салфетки, и Эффи поспешила отвернуться. От наблюдений за его махинациями она потеряла всякий аппетит. Значит, нужно будет не только отучить его от алкоголя, но и научить его какому-то приличию. Эффи уже вообразила себе занятный образ жизни, ожидающий её в компании Хеймитча Эбернети.