Туз червей

– О'кей, мы почти на месте. Твои глаза все еще закрыты, правда? – Да, Дин, – ответил Кас. Дин шел позади Каса, положив теплые руки ему на плечи, и они оба двигались осторожными шагами. Кас пришел домой к Дину в половине пятого, задержавшись в своей комнате, чтобы снять школьный пиджак и натянуть вместо него свой любимый свитер. Дин немедленно велел закрыть глаза и повел его прочь от парадной двери. Они, кажется, повернули за угол в одном месте. Это значило, что они, должно быть, позади дома Дина. Кас чувствовал, что в отсутствие зрения усилились все остальные чувства: он ощущал прохладный ветерок на лице, вдыхал запах мокрых листьев и бензина, слышал шелест деревьев и – едва-едва – дыхание Дина. – Хорошо. Так, ты можешь открыть глаза через три… два… один… сейчас! Кас открыл глаза. Перед ним стояла машина, черная и блестящая. – Зацени, Кас, – Дин сделал шаг из-за его спины и направился к машине. – Шеви Импала тысяча девятьсот шестьдесят седьмого. Она старше нас обоих вместе взятых, но она красавица, не так ли? Давай, подойди сюда. Положи на нее руки. Вот так. Кас осторожно опустил ладонь на широкий капот машины. Черный металл под его пальцами был прохладным и гладким, как тюленья кожа. Дин нагнулся и поднял крышку капота, подпер ее и заглянул внутрь, жестом приглашая Каса присоединиться к нему. – Это – мотор. Я держу его в чистоте. Я ухаживаю за ней. – В голосе Дина была слышна гордость. – Смотри сюда, вот тут мы проверяем уровень масла. В данный момент она двигается немного медленнее, чем я люблю, а остатки масла, что у меня были, я использовал на прошлой неделе для газонокосилки – но она продержится до конца недели, как минимум. Кас кивнул, разглядывая мотор. Он был в какой-то степени красив, подумалось ему. Все эти отдельные детали, соединенные вместе и работающие, как единое целое. И он был таким старым – хотя все части мотора, вероятно, могли заменить с шестьдесят седьмого года, так что был ли он реально таким старым? Хотя корпус машины определенно был, подумал Кас, поднимая руку, чтобы коснуться внутренней стороны крышки капота. Она была ровно окрашена и полностью избавлена от ржавчины. Он провёл кончиками пальцев по прохладному металлу, поводил ими взад-вперед вдоль края крышки, обращая внимание на область давления на подушечки. – Тебе нравится? – голос Дина прервал поток мыслей Каса. Кас посмотрел на него, не поворачивая головы, лишь скосил глаза вправо и слегка улыбнулся. – Мне нравится, – подтвердил он. – Хорошо. Я провел много времени, работая над ней. После того, как умер мой отец, мне нужно было что-то делать, и Бобби поручил мне ее. Я отмыл ее, снабдил самым лучшим новым оборудованием, а затем Бобби пришел ко мне и сказал: «Установи в нее вот это». Знаешь, что он держал в руках? Механическую коробку передач. У меня ушла целая вечность на то, чтобы заставить ее работать, но когда я закончил, то уже не так сокрушался об отце. Вот как-то так. Так или иначе, теперь она ездит, как машина мечты, и мне кажется, Бобби знал, что делает, когда передавал ее мне. Забирайся, – с этими словами Дин захлопнул крышку капота и направился к водительской двери. – Что? – переспросил Кас, моментально сбитый с толку. – Мы куда-то собираемся? – Ни в какое конкретное место, – сказал Дин, со скрипом распахивая дверь. – Ну же, забирайся. Посмотрим, понравится ли тебе это. Кас проделал свой путь до пассажирского сиденья, ведя тыльной стороной ладони вдоль капота машины. Он нагнулся и положил руку на ручку дверцы. Она открылась со звуком клац, когда Кас потянул, и дверь отворилась с мягким скрипом, точно так же, как и у Дина. Кас опустился на сиденье и поднял его, чтобы оно стало удобным. В салоне едва-едва пахло мятой и еще чем-то – Кас опознал запах Дина, то есть, одеколона, которым он пользовался. Он чуть порозовел от мысли о том, что может распознать запах Дина так легко – это был приятный аромат, немного мускусный и немного сладкий. Кас кашлянул. - Так. Приготовься к тому, что я вынесу твой мозг, – Дин вставил ключ в замок зажигания и повернул. Машина зарычала и вздрогнула, как пробуждающийся зверь, затем звук мотора сгладился до мурлыкания, как будто бы узнал дружескую руку водителя. – Чувствуешь? – спросил Дин. – Просто впусти это в себя. Закрой глаза, слушай ее. Ты также можешь ее почувствовать, понимаешь? Слышишь гудение? Кас бросил быстрый взгляд на Дина. Конечно, он бывал в автомобилях сотни раз до этого; звук мотора Импалы был немного более скрежещущим и грубым, чем любой другой, слышанный им раньше, но, казалось, не это было причиной почти восторженного внимания Дина. Молча, под чуть суровым взглядом Дина, Кас закрыл глаза. С закрытыми глазами все окружающие его звуки казались гораздо громче. Рычание мотора расслоилось; чем больше Кас слушал, тем больше разнообразных нот он мог разобрать в этом гортанном рокоте. Он подумал обо всех различных деталях, которые видел, когда заглядывал под капот, думал о том, как прямо сейчас они работают все вместе, как течет бензин и ловко сцепляются шестерни. Он обнаружил, что может слышать мотор не только ушами, но всем телом; сиденье под ним потряхивало, и когда он прижал пальцы к ручке с внутренней стороны двери, она вибрировала даже слишком сильно. Создавалось впечатление, будто он сидел на спине кошки – огромной черной кошки, вальяжно мурлыкающей под его прикосновениями, время от времени выжидательно покашливающей. Она была готова бежать, готова напасть на шоссе и пожирать мили. Кас почувствовал, как его собственное сердце забилось быстрее, почувствовал, как стремление машины становится его собственным. Звук мотора окружал его повсюду, не затапливая, вызывая не удушающее ощущение белого шума, а скорее пробуждение, как от звонка будильника, обещание открытых, бесконечных дорог… Когда звук мотора изменился, глухо застучал в новой тональности, Кас даже задохнулся и открыл глаза. Дин смотрел на него с улыбкой и отпускал сцепление; он включил первую передачу. – Прекрасно, понимаешь? – спросил он, как только они начали двигаться. – Прекрасно, – повторил Кас. – Да, я понимаю. Они выехали с подъездной дорожки на проезжую часть, перемещаясь осторожно, с небольшой скоростью. Дороги были извилисты и усыпаны листьями, но Дин ехал по ним с легкостью опытного человека. Кас смотрел на него сбоку; он выглядел полностью расслабленным, одна его рука обхватывала рычаг переключения передач, другая покоилась на макушке руля. Дорога выпрямилась, и Дин улыбнулся, немного ускоряясь. – Хочешь сам переключить передачу? – спросил он, встречаясь глазами с Касом. Кас открыл рот от удивления. – Я никогда не… – начал он. – Неважно, – сказал Дин. – Мы переключимся с третьей на четвертую. Видишь цифры? Кас глянул вниз и, после секундной заминки, протянул руку и положил ее на верхушку рычага. Он поводил большим пальцем по цифре 3 и проследил линию от нее к цифре 4, расположенной прямо под ней. – То есть, я просто передвину рычаг прямо вниз? – спросил он. – Когда я скажу «поехали», – подтвердил Дин. – Сначала я должен включить сцепление. Хорошо, ты готов? – Да, я готов. – Нет, ты должен поднять взгляд. Смотри вперед, вот так. Делай это на ощупь, так будет лучше. Ладно, хорошо, я нажимаю на сцепление. На старт, внимание… поехали! Устремив взгляд к горизонту и сжав зубы, Кас потянул рычаг; клац – выход из передачи, клац – мягкий переход в четвертую, и Дин отпустил сцепление и нажал на газ; машина с удовольствием рыкнула и прыгнула вперед, быстрая и верткая, несмотря на свои размеры. Кас почувствовал скорость всеми внутренностями, и его сердце забилось быстрее с трепетом приятного возбуждения, которое прокатилось вверх и вниз по его позвоночнику и вызвало покалывание в кончиках пальцев и улыбку на лице. – Хорошо сработано, – прокомментировал Дин, когда деревья остались позади и они вырвались в широкое, открытое поле, расстилающееся по обе стороны от них насколько хватало взгляда. – Тебе понравилось? – Понравилось, – ответил Кас, глядя на него и замечая теплоту в его взгляде. Несколько минут они ехали в тишине. Кас чувствовал шорох шин по дороге, который отдавался в разуме глубокой басовой партией и не давал ему застопориться на одной и той же мысли; он скользил сквозь мысли и воспоминания, подобно рыбе в течении, не способной опуститься слишком глубоко или оставаться на одном месте слишком долго. Пейзаж вокруг них двигался медленно, с грохотом проплывал мимо, незнакомый и неинтересный, по наблюдению Каса. Он ощущал полное спокойствие и легкое благоговение. – Я забыл, – громко произнес он какое-то время спустя. Боковым зрением он заметил взгляд Дина, направленный на него. – Забыл что? – Как это… прекрасно, – ответил Кас, разглядывая поля, плавно скользящие мимо окон. – Что именно? Кас повернулся к нему с лёгкой? улыбкой. – Всё, – сказал он.

***

Кас сидел в дальнем углу класса мисс Мозли и слушал ее речь. – …но это продолжалось до тысяча девятьсот девяносто первого, пока стена не пала фактически, – говорила она. – На падение повлияло множество факторов. Большое количество акций протеста, устроенное жителями Восточной Германии, которые хотели… Прозвенел звонок, и практически немедленно возле двери случилась обычная шумная потасовка. Кас собрал свои вещи и повесил сумку на плечо. Проходя мимо стола мисс Мозли, он послал ей улыбку; ее взгляд потеплел. – Доброго вечера, Кастиэль, – сказала она. – Доброго вечера, мисс Мозли, – ответил он, с удивлением отмечая в своем тоне яркость. Он направился к выходу, думая о копии «Колыбели для кошки» Воннегута, которая лежала в его комнате и ждала, когда ее прочтут, с тех самых пор, как он одолжил ее у Дина после их поездки два вечера назад. Желание начать читать буквально зудело в нем; в предыдущие два вечера у него было слишком много домашней работы, а сегодня мисс Мозли не задала ничего, и вечер был полностью свободен. – Ага, вот и Кастиэль, – раздался голос позади Каса. Кас замер, крепче прижимая книги к груди. Он услышал шаги приближающегося к нему Гордона и почувствовал, как от страха сердце начинает биться чаще. Он сглотнул. – Как дела, Кастиэль? Все еще держишь свои яйца в стазисе? Чувак, они станут такими голубыми. Наверное, ученые даже захотят заплатить, чтобы их увидеть. Этот парень – настоящая свинья, подумал Кас. Ужасный, мстительный, понятия не имеющий о доброте… Ему незачем было доставать Каса. Да и Кас, в конце концов, не сделал ничего, чтобы заслужить это. Кас почувствовал, как его разум запнулся, и прокрутил еще раз последнюю мысль. Он не сделал ничего, чтобы заслужить это. Он никого не обидел и не оскорбил. Он просто был собой – и хотя, конечно, это само по себе было странным и ненормальным, это никого не обижало. Единственным, кто кого-то обижал, был Гордон. Кас выдохнул. Он тут же ощутил, как развязывается узел в его груди, как будто он наконец нашел правильный конец веревки, за который нужно было потянуть; он повернулся к Гордону и сверкнул глазами. – Отвали, Гордон, – произнес он глубоким и суровым тоном с новоприобретенной уверенностью. – Пора с этим заканчивать. Оставь меня в покое. – Или что? – произнес Гордон. По его голосу нельзя было сказать, что его это сильно впечатлило, но Кас уловил в его тоне ноту обеспокоенности. – Ты меня ударишь, Кас? Должно быть, в твоей системе скопилось много неиспользованного тестостерона. Используешь немного его против меня? – Я не буду тебя бить. Я найду другой способ причинить тебе вред, – просто сказал он и заметил проблеск ярости в глазах Гордона. – Оставь меня в покое, или ты пожалеешь. Он пошел прочь, а сердце в его груди громко бухало.