***
В субботу Кас проснулся в середине утра и буквально выкатился из кровати. Он открыл окно и выглянул наружу; солнце едва выглядывало из-за серых пушистых облаков, а воздух был прохладный, до крайности освежающий. Кас сделал глубокий вдох и отвернулся. Он быстро принял душ и вернулся в свою комнату, чтобы как можно скорее одеться, затем схватил учебник по истории и выскочил за дверь. По дороге к дому Дина Кас прижимал учебник к груди и зяб. Он недооценил, насколько холодно могло бы быть снаружи, но заключил, что, возможно, он мог бы снова одолжить что-нибудь у Дина. Ему стало интересно, намеренно ли он не стал одеваться достаточно тепло только ради этого, но затем решил, что не хочет знать ответ на этот вопрос, и больше не анализировал свои мотивы так тщательно. Когда Кас постучал в дверь, Дин распахнул ее, бросил неодобрительный взгляд на гусиную кожу на его обнаженных руках, а затем втащил его внутрь. – Ты еще не в Калифорнии, бестолочь, – сказал Дин, снимая кожаную куртку с деревянного гвоздя и протягивая ее Касу. – Подожди секунду, у меня тут есть кое-что, что дополнит тебе комплект… великолепно… – Он перебирал верхнюю одежду на вешалке, что-то под ней выискивая. Наконец он издал короткое триумфальное хрюканье и вытащил на свет божий нечто маленькое, серое и шерстяное, которое затем натянул на голову Каса. Кас был готов запротестовать, но шапка была очень теплой, а Дин продолжил возиться с ним и поправил ее. Он стоял так близко, что сердце Каса забилось быстрее. – Взял книгу? Хорошо. Я там возле Детки поставил стул для тебя, идем. А, кофе только что сварился, я налью тебе кружку. Ты пока выходи наружу, я ее тебе принесу. Он исчез на кухне, оставляя Каса, направившегося обратно к входной двери. В куртке и шапке Дина он чувствовал себя странно маленьким, но ему было очень уютно. Он обогнул дом, направляясь к подъездной дорожке, где была припаркована Импала. Дойдя туда, он увидел, что Дин поставил для него аккуратный маленький брезентовый стул; у него были подлокотники и подголовник, и он выглядел очень удобным. Дин даже положил на него голубую подушку с кресла. Кас прошел к сиденью и поднял подушку, сел, прижимая ее к груди, и устроился удобнее. Дин появился мгновение спустя, держа дымящуюся чашку. – Ваша чашечка кофэ, – шутливо произнес он, подавая ее Касу, а затем отошел и остановился перед Импалой. – Ладно, Детка, приготовься. Время поработать. – Кофе замечательный, – сказал Кас, отхлебнув осторожно, чтобы не обжечь язык. – Спасибо, Дин. – На здоровье, – ухмыльнулся Дин, стягивая джемпер через голову и отбрасывая в сторону. Он поправил надетую на нем серую футболку, так, чтоб она снова прикрывала его живот, и взял маленький гаечный ключ. Они долго работали в тишине: Кас просматривал страницы учебника, изредка загибая уголки, если находил особенно полезный абзац, а Дин склонился над Импалой, возясь с чем-то внутри мотора. «Если бы я только ощущал сексуальное влечение, – подумал Кас, глядя поверх учебника на нижнюю часть спины и зад Дина; иногда футболка задиралась, и становилась видна полоска кожи. – Я был бы самым счастливым парнем в мире.» Фактически, подумал Кас, даже с учетом того, что он асексуален, он, возможно, все еще оставался одним из самых счастливых людей на свете. Так или иначе, перед ним открывался великолепный вид. Спина Дина была немного загорелая, зад выглядел крепким и имел прекрасную форму, а ноги были чуть кривоваты – раньше Кас этого не замечал. Взгляд на них заставлял его сердце сжиматься. Боже, он так сильно любит Дина. Кас застыл. Он действительно об этом подумал? Эта мысль серьезно пришла в его голову? Кас посмотрел на Дина, который стоял, выпрямившись, и изучал небольшой винтик, держа его двумя пальцами и глядя на него с близкого расстояния. «Я люблю его, – подумал Кас. – Я люблю его. Я люблю его.» Возникало ощущение, словно его сердце годами колебалось на краю не заметной ему пропасти, а теперь внезапно прыгнуло вниз; это было чувство мощное, странное и до крайности необратимое. Кас несколько раз глубоко вдохнул, но боль в груди не ослабла. Он любил Дина. Он влюбился в Дина, а еще не мог даже попытаться быть с ним, потому что… Кас поморщился. Он уже давно покончил с этим. Но внезапно чувства в нем заполыхали слишком сильно, и их стало невозможно сдержать, невозможно задушить или выключить. Он встал, положив подушку на сиденье позади себя. Когда он обернулся, Дин с любопытством смотрел на него, и на его щеке было пятно масла. – Кас? – казалось, он заметил замешательство, в котором тот пребывал, и опустил руку с зажатым в ней винтиком. – Дин… – начал Кас и остановился. У него не было идей, как выказать все, что было в его мыслях, никаких идей, как облечь все это в слова. Он смотрел на Дина, надеясь, что, может быть, Дин сумеет прочитать все по глазам и этим спасет его от объяснений. Дин снова посмотрел на него, его взгляд метался от левого глаза к правому. – Что такое? – немного нетерпеливо спросил он. Кас моргнул и опустил взгляд. – Я на самом деле не уверен, с чего начать, – сказал он тихим голосом, хватаясь за длинные рукава куртки Дина. Дин сделал шаг ближе, положил руку Касу на плечо и сжал. – Эй, просто начни говорить, – сказал он теплым и обнадеживающим тоном, в котором все еще ощущалась капля беспокойства. – Ты можешь сказать мне что угодно. Кас уставился в пол, а затем закусил губу и поднял глаза на Дина. – Дин, – сказал он, и его мысли прояснились, так что он откашлялся и начал заново. – Дин, я знаю, что нам осталось провести вместе всего пару недель. При обычных обстоятельствах это, наверное, послужило бы причиной не... не переходить к чему-то большему. – Кас бросил на Дина короткий взгляд и зачастил: – Но я думаю, что в нашем случае время, напротив, будет играть в нашу пользу. Потому что если мы — ну, если ты захочешь — будем вместе, то это продлится только две недели. Это значит, что мы могли бы заниматься такими вещами, которыми занимаются парочки, за исключением того, что мой… дефект не позволяет мне делать. И, наверное, эта пара недель не станет для тебя слишком тяжелой ношей. Или, возможно, станет, я на самом деле не знаю, как это ощущается… – Кас, – Дин наклонился и положил руки ему на плечи, – Кас. Заткнись на одну грёбаную секунду и послушай меня. Ты думаешь, что если мы будем вместе, то твоя асексуальность будет для меня тяжелой ношей? – Это будет… – начал Кас. – Не будет! – зло оборвал его Дин. – Ты все понимаешь вверх тормашками, слышишь меня, Кас? Назвать это дефектом — ну, это просто чушь собачья, и ты уже должен это понять! Тебе просто не нравится некое ощущение. Если кому-то не нравится ощущение переключения передач в машине, будет ли он ущербным? Если кому-то не нравится вкус хлеба, назовешь ли его дефективным? Конечно, ты не такой, дело всего лишь в грёбаных предпочтениях! – Но секс – это… – начал Кас. – Секс – это действие. Это ощущение. Это что-то, чем двое людей могут заняться вместе, или они могут заняться чем-то другим. И если мы будем вместе, ты и я просто будем заниматься чем-то другим! – Но будешь ли ты при этом счастлив? – немного отчаянно спросил Кас. – Как я могу… Кас, как я могу не быть счастливым при этом? Ты реально думаешь, что за прошедшие пару месяцев я брал тебя в разные места и показывал тебе разные вещи, наблюдал, как каждый раз, когда ты открываешь для себя что-то новое, твое лицо сияет, как будто наступило грёбаное рождество, и думал, мол, чувак, я бы хотел, чтобы вместо этого мы занялись чем-то, что причинит Касу реальное неудобство? Мне чертовски нравилось открывать тебе мир, – сказал Дин. – Мне чертовски нравится заниматься разными вещами с тобой. Я обожаю наблюдать, как ты находишь нечто очень важное рядом с собой. Я люблю в тебе то, что ты так доверяешь мне… Дин прервался на секунду и наклонил голову так, что Кас не мог видеть его лица. – Я люблю тебя, – сказал Кас. Голова Дина резко поднялась обратно. Секунду он пялился на Каса, открыв рот. – Это на самом деле такой огромный сюрприз? – сказал Кас, пожав плечами и почти улыбаясь. – Чего еще ты ожидал от меня? Дин рассмеялся, коротким, еле слышным смешком, который был скорее похож на выдох облегчения. Он протянул руку и поправил серую шапку на голове Каса. – Ты любишь меня, – произнес он, разглядывая собственные пальцы вместо того, чтоб смотреть на Каса. – Я люблю тебя, – подтвердил Кас. Рука Дина сместилась ниже; тыльной стороной ладони он коснулся щеки Каса. – Я тоже тебя люблю, – сказал он. – И я хочу быть с тобой так долго, как только смогу. – Дин… – Я никогда не займусь с тобой сексом, – сказал Дин, и его рот изогнулся в улыбке, – и еще я никогда не полечу с тобой на самолете, потому что я ненавижу летать. И мы никогда не заведем кошку, потому что у меня аллергия. И я не знаю насчет тебя, но я никогда не буду ощущать, что любая из этих вещей будет достаточно важной причиной, чтобы перестать быть вместе. – Дин, – сказал Кас, а затем перебрал все слова, описывающие то, что он сейчас чувствовал, и не нашел подходящих, так что он просто посмотрел на Дина; его глаза были чуть влажными и полными всей той любви и счастья, которые вскипали внутри подобно яркой, жаркой весне. Дин откашлялся. – Так, э-э, скажи мне. Что ты думаешь насчет… поцелуев? – спросил Дин. Взгляд Каса опустился к губам Дина и вернулся к глазам. – Я думаю, это было бы хорошо, – сказал он. – Хорошо? Это «хорошо» как «я не возражаю, когда другие люди делают это», или как «это было бы забавно в будущем»? Или как «я на самом деле думал, что мы…» Кас наклонился вперед, расслабленно и спокойно, и прижался губами к губам Дина. Из всех новых ощущений, которые Кас испытал за прошедшие пару месяцев, это было самым лучшим. Он чувствовал все чрезвычайно обостренно; аромат одеколона Дина был сладким и сильным, губы, касающиеся губ Каса, были идеально теплыми и мягкими, а рука Дина, лежащая на его затылке посылала искорки счастья вверх и вниз по его позвоночнику… Он обхватил руками талию Дина и углубил поцелуй, приоткрыв рот, так что теперь он мог кончиком языка ощущать вкус рта Дина. Он услышал, как Дин мурлыкнул от удовольствия, почувствовал вибрацию, идущую из глубины горла Дина к его собственному. Рот Дина был теплый и вкусный, и короткие ласкающие движения его языка ощущались так здорово, так по-иному, чем все, что Кас испытывал раньше... он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось, он хотел целовать Дина вечно. Когда они наконец оторвались друг от друга, Кас прижался лбом ко лбу Дина; Дин покрывал короткими, мягкими поцелуями его губы, подбородок, щеки. – Тебе понравилось? – спросил он немного охрипшим голосом. – Мне понравилось, – согласился Кас. – Я думаю, нам стоит делать это много раз. Дин рассмеялся и прижался губами ко лбу Каса. – Думаю, это будет здорово, – сказал он. – Знаешь, потому что ты мне вроде как нравишься, так что, как бы то ни было… ммммф! – Дину пришлось прерваться, потому что Кас вновь прижался губами к его рту. В этот день Кас больше не уделял много внимания учебе.***
Оставшиеся две недели пробежали тревожно быстро. В некоторые дни у Каса были экзамены, а другие он проводил за усердной учебой дома у Дина. Вечерами, когда Дин заканчивал уборку или уход за садом, он возвращался домой, и они вместе сидели в гостиной – Кас мостился на подоконнике, а Дин устраивался в кресле. – Хотел бы я иметь диван, – сказал Дин однажды ночью, когда они вдвоем лежали на полу, а на заднем плане тихонько играли Def Leppard. – Так было бы гораздо проще, – согласился Кас, прижимаясь к Дину боком и переплетаясь с ним руками. Они делали так большинство ночей, иногда на десять минут, а иногда часами, внезапно засыпая на ковре вместе. Дин большим пальцем постукивал по тыльной стороне кисти Каса в ритм ударных Hysteria. – Я пытался сказать моей матери, – тихо сказал Кас, и Дин остановился. – Что? – Я пытался рассказать моей матери о… о том, что я асексуал. По телефону. Дин смотрел на Каса широко распахнутыми глазами. Кас продолжил пялиться в потолок, изучая еле заметный узор мазков кистью на белой краске. – И? Кас вздохнул. – Она сказала, что невозможно человеческому существу быть асексуальным, – сказал он. – Она сказала, что нашла девушку, с которой я смогу остепениться, и что я скоро увижу, что просто был глупцом. Она сказала, это все потому, что я молод и у меня нет опыта. Дин нахмурился. – Мне же не нужно говорить тебе, что это все херня, верно? У меня нету никакого опыта в поедании лакрицы, но я по запаху могу сказать, что на вкус она будет как задница, так что, возможно, я никогда не буду ее есть! Кас пожал плечами. – Я знаю, что это неправда. Я желал бы, чтобы она послушала меня и восприняла меня всерьез. У меня будет долгий перерыв перед началом учебы в Стэнфорде, и теперь она собирается провести его весь, пытаясь… я думаю, будет уместной фраза «подложить под меня кого-нибудь»? Любую из девушек моего круга. Я уверен, что с ними весьма замечательно проводить время при других обстоятельствах, но я думаю, это будет очень неловко. – Ты на самом деле хочешь уехать домой? Кас поморщился. – Если я не сделаю этого, она продаст дом, который купила для меня в Калифорнии. Возможно, я буду в состоянии снимать свой собственный угол, потому что каждый месяц я получал денежное содержание, а за последние пять лет истратил из него всего пару сотен долларов, но я не знаю… у меня нет опыта с деньгами или домами, и, возможно, я закончу свой путь бездомным. Будет больше пользы, если я последую плану, который она составила для меня. Дин вздохнул и потер большим пальцем тыльную сторону руки Каса. Обычно они избегали разговоров о том времени, когда Кас закончит школу; это слишком расстраивало их обоих. – Сегодня тебе что-то пришло, – сказал Кас, уводя мозг от темы. – Посылка. Я оставил ее на кухонном столе. – О, да! – сказал Дин, перекатываясь на ступни и бросаясь на кухню. Кас услышал звук разрываемого картона, а затем Дин вернулся, держа в руках гладкое серебристое устройство. – Это на самом деле глупо, – сказал Дин, держа его так, чтобы Кас мог рассмотреть: это был цифровой фотоаппарат. – Но я подумал, что нам осталось недолго, и… и я, э-э, не хочу забыть ничего из этого, так что вот. – Он громко прокашлялся и решительно продолжил сильным голосом: – Я подумал, что мы могли бы сделать несколько фото. Может, выбраться в «Дом у дороги» и сфотографироваться с Джо, или сходить на рынок и сделать фото с Эшем и его бургерами… но большей частью нас самих. А затем ты сможешь забрать камеру с собой, когда уедешь, так что ты сможешь смотреть на фотографии и вспоминать… Дину нужно было прерваться, и Кас быстро встал и заключил его в крепкие объятия. – Это потрясающая идея, – прошелестел он, – это совершенно, Дин! На несколько секунд они замерли вместе, сжимая кулаками джемперы на спинах друг друга, и Дин зарылся лицом в плечо Каса. – Мой последний экзамен через два дня, – сказал Кас, – а моя мать приедет забрать меня через три дня после него. У нас будет время сделать фотографии. Дин пробубнил что-то неразборчивое в плечо Каса и притянул его еще ближе. – Я тоже буду скучать, – прошептал Кас, и Дин сжал его так крепко, что его ребра чуть не затрещали.