under atomic skies

у сунёна отросшие темные корни и маленький низкий хвост. он выглядит так. по-домашнему? (хансоль с некоторых пор сомневается, понимает ли он правильно значение этого слова и чувствует ли, что такое дом в самом деле). он смеется вместе с сунёном и глупо шутит. у него волосы тоже длинные и лезут в глаза, хансоль то и дело их убирает за уши и немного злится; сунён думает, что он на дикаприо от слова совсем не похож. если сунён — вечный ребенок в душе, то хансоль — просто ребенок. у него планы наполеоновские, корявые строчки рэпа собственного сочинения в тетрадях и нездоровая любовь к мороженому. он пьяный немного и снимает катышки с рукавов старого свитера сосредоточенно, сунёну его лицо серьезное кажется смешным — пихается локтем в чужой бок и заваливается на пол, повалив за собой глубокую тарелку с карамельным попкорном. — хён, и кто потом будет это убирать, — хансоль падает рядом — они так долго лежат. как если бы над их головами было звездное небо. но в их волосах вместо звезд путается воздушная кукуруза. — наплевать. сейчас — наплевать. хансоль кивает и затихает как-то разом. за окном ветер воет, как дикое животное, и, на удивление, падает самый настоящий снег. сунён замечает повисшие длинные сосульки и думает, что такими убить запросто (хансоль замечает тоже, отмечает про себя, что сам сунён такой же: выглядит безобидным, но уколоть может; на мыслях о "чем же" хансоль спотыкается). любовью? сунён царапает его любовью больно — хансоль не привык к такому. от звуков за стеклом они оба почти перестают дышать: немного страшно. от сунёна веет теплом на расстоянии, и он растягивает губы в темноте, как всегда, в самой искренней из своих улыбок. хансоль находит сунёнову руку в темноте, и она такая горячая (и держит его крепко). — спорим, что я тебя поцелую, а ты будешь не против, а? у хансоля не только шутки глупые, но и (зато он карамельный, а сунён действительно совсем не против, да).