Не хочу быть героем

«Как – что? – жизнерадостно отозвался Ромаш. – Убираемся подальше от Сарайата! А ты лежи, лежи, у тебя магическое истощение… Бурбуры тебя на спинах вынесли…» По крайней мере, теперь понятно, что за ложе и почему оно качается… Стоп. Бурбуры? «Ромаш, а что, все бурбуры решили уйти из Сарайата?» «Ну, да, а что им тут ловить? Служить чокнутым фанатикам - радости мало. Одно дело – охрана, тут всё чётко – не лезь, куда не положено, и мы никого не тронем. А другое… Ох, Костя… Бурбуров же заставляли неугодных казнить. Непокорных карать. Они же четыре больших восстания подавили. Если бы не бурбуры – давно бы эти фанатики власти лишились. И отказаться они не могли – заклятие держало…» «Кошмар…» - вздохнул я. «Ты даже не представляешь, какой, - отозвался Ромаш. – Мы, конечно, хищники, но разумных не едим. А эти… Маа-йа рассказала, как казнили взятого в плен предводителя последнего крестьянского восстания… Его положили на особый эшафот посреди площади... Предварительно подготовив, конечно. Бурбурам было велено впрыснуть ему яд – такой, чтобы действовал медленно и притуплял боль. А затем по приказу Сарайа мужчину начали есть заживо. По маленькому кусочку. Он прожил три дня и почти не терял сознания…» «О, господи! – непроизвольно вырвалось у меня. – Вот ужас-то!» «Ещё какой ужас…» - вздохнул Ромаш. «Но, погоди, - заявил я, - если бурбуры уходят – значит, у меня всё получилось и заклятие снято?» «Само собой, – ответил Ромаш и тут же надулся от гордости за меня. – Как ты мог сомневаться в себе? Ты же Слышащий!» Я только хмыкнул. Слышащий-то я, может, и Слышащий, но моя авантюра чуть меня самого не прибила. До сих пор голова кружится, и ощущается неприятная слабость. «Ты как себя чувствуешь?» - спросил Ромаш. «Нормально, - ответил я. – Только голова немного кружится». «Ну, это от голода, - убежденно ответил Ромаш. – Сейчас тебя покормят». И он мысленно кого-то позвал, а я удивился. Чем, интересно, бурбуры могут меня покормить? Да и еду им, вроде, принести не в чем… ой, как же я ошибался… Я продолжал лежать на мерно покачивающейся спине, Ромаш продолжал кого-то призывать, и тут на спину большого бурбура шустро вспрыгнул паучок поменьше. Примерно вдвое крупнее Ромаша. «Приветствую тебя, Слышащий… - робко выдавил паучок. – Если ты голоден – позволь, я покормлю тебя…» «Это Ма-хха, - объяснил Ромаш. – У неё недавно появились паучата. Открой рот, Костя. Тебе нужны силы, а еда для паучат поможет тебе восстановиться. Она очень питательная…» Только моим полнейшим охренением можно было объяснить то, что я покорно открыл рот, а маленькая паучиха ловко приблизила ко мне свою головку и словно выронила туда небольшой кусок розоватого вещества, похожего на кашу, размером с половину моего кулака. Как меня не стошнило сразу – не знаю. Но слава Богу, что не стошнило. Едва я почувствовал вкус этого розового, как стал жадно глотать. Вкус действительно был потрясающий – сахаристый, удивительно приятный. Проглотив всё, я прямо почувствовал, как прибывают силы… и восстанавливается Сила. А после второй порции «каши» я почувствовал себя сытым, как удав, и от души поблагодарил Ма-хха. Маленькая паучиха присела в каком-то подобии поклона и быстро исчезла из поля моего зрения. «Прибить бы тебя… - проворчал я Ромашу. – Это ж надо – рассказать, что я пробовал – никто не поверит». «Это точно, - жизнерадостно отозвался Ромаш. – Бурбуры, знаешь ли, абы кого так выхаживать не будут. Теперь ты наш родственник…» «Ага, - фыркнул я, - друг, товарищ, и даже где-то брат. Кстати, а что это было-то?» Ромаш охотно пояснил. Оказывается, первые две недели жизни детёныши бурбуров представляют собой беспомощные мохнатые комочки, которые один из самцов носит на спине. А мамаша кормит особым веществом, которое вырабатывается у неё в зобу… Про птичье молоко я слышал, но чтоб паучье… Вот даже не спрашивайте, как так получается, понимаю, что в моём мире у пауков всё далеко не так, ведь бурбуры – не земные пауки… Так вот – вещество это очень питательное и богатое углеводами и белками, детёныши за две недели быстро растут, набирают вес, развиваются интеллектуально и покидают спину самца, становясь Младшими в Гнезде. Когда я всё это выслушал, мне стало немного неудобно – оказывается, чтобы накормить меня, бурбуры обделяли собственных детенышей. Это впечатляло. «Не волнуйся, - отозвался Ромаш, - мелкие по восемь раз в день лопают, их не объешь». «Может, расскажешь, - хмыкнул я, - как состоялся великий побег?» «Отчего ж не рассказать, - отозвался Ромаш и ехидно пощёлкал хелицерами. – Слушай…» Кстати, самым интересным в рассказе Ромаша было то, что он не просто произносил слова, а передавал что-то вроде мыслеобразов, так что я получал не только слова, но и картинку. И вот что получилось в итоге. Когда я потерял сознание, бурбуры забеспокоились, но Ромаш, бросившись ко мне, успокоил всех, сказав, что у меня сильное магическое истощение и что мне просто нужен покой, отдых и хорошее питание. А потом в подземный зал попытались пройти Каноники, бурбуры отказались открывать проход. Каноники попробовали воздействовать на бурбуров привычным способом – то есть через заклятие. Попытка не удалась, бурбуры только лишний раз убедились в том, что свободны, и твёрдо решили – меня не выдавать, Каноникам не сдаваться и при первой же возможности удрать подальше – возможно, в лес, переставший быть опасным… или в приграничные земли. И предварительно напакостить своим многолетним пленителям. Только вот разъярённые Каноники и взбешённый Сарайа вовсе не горели желанием добровольно отпускать столь выгодных слуг. Но сколько ни пытался Великий Сарайа возобновить заклятие, наложенное его предком – ничего не получалось. Откровенно говоря, кишка у него для этого была тонка. Вот тут-то и сыграло дурную службу почти полное отсутствие магов в Сарайате. Даже все маги вместе, собранные по приказу Великого Сарайа, не смогли сгенерировать магическое поле такой силы, чтобы возобновить заклятие. Каноники злились, Великий Сарайа бесился, бурбуры потирали лапки и не собирались сдаваться. В конце концов, взбешённый до предела Сарайа заявил, что все входы и выходы в подземелье будут закрыты, обложены горючим порошком и взрывными камнями и подожжены. То есть все бурбуры либо сгорят заживо, либо задохнутся от едкого дыма – туда им и дорога, Тёмным тварям! Удовлетворённый Великий Сарайа велел собрать рабов и крестьян из ближайших деревень, а Каноникам было приказано наделать потребное количество горючего порошка и взрывных камней. Узнав о планах бывших хозяев, бурбуры призадумались. Гореть заживо не хотелось никому, тем более, что где-то треть от оставшихся составляли Младшие и самцы, носившие на спинах малышей, а ещё почти треть – самки. Спасаться надо было всем, и тут кто-то из самцов-охотников вспомнил о тайных Подземных путях. А уж после этого бурбуров лишнюю минуту в Сарайате не держало ничто… Ничто, кроме желания напакостить. Посовещавшись, бурбуры решили, что часть охотников, все Младшие, самцы с детёнышами и «кормящие» паучихи отправляются в путь немедленно. А в подземельях остаётся что-то вроде диверсионной группы из самых смекалистых. Главное было – не задержаться слишком долго и не попасть под взрыв. Таким образом бурбуры разделились. Большая часть, прихватив с собой бесчувственного Слышащего, то есть меня, отправилась Подземными путями в сторону Приграничья, а меньшая осталась в подземельях и начала партизанскую войну. Для начала бурбуры проникли в кладовые дворца Великого Сарайа и перепортили там все немалые запасы еды по принципу «Шо не зъим, то понадкуцую», заодно улучшив вкусовые качества масла и вина, в бочонки с которыми добавились строго отмеренные порции яда. Не для того, чтобы перетравить всех – восьмилапые действительно по натуре были пацифистами и предпочитали не убивать тех, кого не намеревались съесть. Просто у всех отведавших вина или попробовавших масла должна была начаться стойкая неудержимая диарея денька этак на три. Затем наиболее ловкие забрались в помещения, где содержались многоножки. Неизвестно, почему, но эти шустрые создания бурбуров боялись до дрожи, и находиться рядом с ними, не впадая в панику, могли только при наличии специальной уздечки. Все уздечки, до которых восьмилапые смогли добраться, они порвали и истрепали до полной негодности, а потом перепугали многоножек до поросячьего визга. Обезумевшие от ужаса многоножки начали метаться, потом вышибли дверь и в страхе стали носиться кругами по парку, окружавшему дворец Великого Сарайа, добавляя приятного разнообразия во времяпровождение Каноников. Но и этого мстительным мохнатым было мало. Пробравшись к работавшим над изготовлением горючего порошка и взрывных камней крестьянам, бурбуры без особого труда смогли воздействовать на них ментально, пояснив, что они больше не намерены защищать Каноников в целом и Великого Сарайа в частности. Когда угнетённое население Сарайата уяснило этот факт, в нём взыграло здоровое чувство классовой ненависти. Мужики отправились по месту жительства запасаться топорами, косами и цепами, дабы в очередной раз попробовать изменить общественный строй в Сарайате на более прогрессивный. Кстати, образцы готовой продукции они с собой захватить не забыли, и заварушка обещала начаться нешуточная. Удовлетворившись этим, диверсионная группа вернулась в подземелья и отправилась догонять остальных. Однако не всё было так просто. Наиболее упёртые из Каноников сумели как-то сорганизоваться во всеобщем бедламе и отправились в погоню за бурбурами, надеясь выследить и уничтожить мерзкое отродье Тьмы – Слышащего, чья вина в падении Сарайата была неоспорима.