Леон, рыцарь Камелота

- За ваше здоровье, Гэри, - говорит Леон, салютуя бокалом, как только Эггзи разлепляет тяжёлые веки. И пожелание звучит как чёртова насмешка. Впрочем, Эггзи с уверенностью почти во всю сотню процентов может утверждать, что это и есть насмешка, издёвка. О каком здоровье может идти речь, когда он лежит на полу в неловкой, нелепой позе и совершенно не ощущает своё тело? Эггзи не чувствует ног, не может шевельнуть ни одним пальцем на руках, а сознание будто повисло в воздухе без всякой видимой опоры. "Какого чёрта?" - хочет гневно поинтересоваться Эггзи, но язык ворочается во рту тяжело, словно увязнув в зыбучих песках, и всё, на что юноша способен, это жалкое мычание. У агента Леона очень холодный взгляд, но губы изгибаются в сочувственной улыбке: - Прошу прощения за такие радикальные меры, я был растерян вашим вторжением, Галахад. "Ещё бы ты не был растерян," - думает Эггзи с вялой неприязнью. Мысли ползут еле-еле, словно кто-то невидимый толкает в гору тяжёлые шершавые булыжники. Леон отстранённо вглядывается в густую тёмную каплю дорогого коньяка, стекающую по внешней стенке бокала, и - со вздохом сожаления - отставляет прибор: - Действие анестетика пройдёт довольно скоро, потерпите. Именно по этой причине мне и пришлось вас связать. Выпить не предлагаю, уж извините, боюсь, что в вашем нынешнем состоянии вы легко можете подавиться любой жидкостью. И советую вам закрыть рот, не хотелось бы, чтобы вы захлебнулись собственной слюной, Гэри. Мне нет никакой пользы от вашей преждевременной смерти. У Эггзи шершавые тугие верёвки на запястьях и щиколотках, он всё ещё балансирует на грани бессознательного состояния и пребывания в реальности и едва справляется со своим собственным ртом - сомкнуть губы, больше напоминающие неподвижные вареники, оказывается неимоверно тяжело. Эггзи искренне считал, что Kingsman подарит ему чувство доверия, которого он был лишён долгие годы, проведённые с отчимом. Зануда Мерлин постоянно твердит о команде и поддержке, но все его слова оборачиваются пустым звуком, ибо зараза, кажется, проникла в самое сердце организации. Никому нельзя доверять. Леон смотрит на попытки Эггзи совладать с собственным телом со смесью жалости и брезгливости и вздыхает с напускной усталостью: - Должно быть, мне следует поведать вам причины, по которым мы с вами здесь? У агента Леона густо-зелёный галстук на груди - напускная петушиная яркость под лацканами чёрного лакового пиджака. Подобную шаловливость в выборе аксессуаров предпочитал бывший агент Ланселот, тот, чью рыцарскую должность унаследовала Рокси. Эггзи знает, потому что у Гарри в доме фотография Ланселота стоит на каминной полке рядом с фотографией Ли Анвина, рамка к рамке. Ушедшие навеки друзья-рыцари заговорщицки перемигиваются, выглядывая из портретных плоскостей, улыбаются, очень похоже изгибая губы, и отблеск живого огня неугасим в их глазах. Но если на Ланселоте яркий галстук смотрится элегантно и очень к месту, то к скорбному лицу агента Леона и его светлым - почти прозрачным глазам - он совершенно не подходит. Эггзи каким-то чудом находит в себе силы презрительно наморщить нос. Лицо словно состоит из вязкой скульптурной глины, и даже при столь малом мимическом движении ощущения возникают довольно мерзкие. - Ну-ну, - строго подаёт голос Леон. - Не стоит гримасничать, юноша. Артур не учил вас уважению к старшим коллегам? "Какой вы, к чёрту, коллега мне?" - хочется сплюнуть Эггзи. "Мерлин вышвырнул вас из-за вашей подагры," - собирается ехидно напомнить Эггзи. Эггзи просто намеревается выругаться, но вновь оказывается способен лишь на невнятное завывание, состоящее из долгих гласных: - Уу-аа. - Это "ура"? - заинтересованно спрашивает Леон. - Сколько восхитительного энтузиазма, молодой человек! "Пошёл ты," - пасмурно думает Эггзи, отчаявшись. Над ним нависает низкий прозрачный потолок - широкая площадь непропорциональных геометрических узоров. Хмуриться беспомощно в пыльное стекло, растянувшись на полу у ног того, кому ещё недавно доверял, - какая-то чёртова унизительная пытка. Но мгновение спустя сложившаяся ситуация поворачивается к Эггзи ещё более тёмной своей стороной. Потому что в его невольную темницу входит тот, кого Эггзи предполагал увидеть, но надеялся - очень надеялся - что всё-таки ошибается. Пэт не вынимает рук из карманов, хмурится, смотрит исподлобья, сжимает губы в тонкую полоску. Он совершенно не выглядит, как тот спокойный и расслабленный мальчишка, с детским забавным азартом разыгрывающий на ковре кукольное представление перед малышкой Молли; благодарный ученик, жадно заглядывающий в глаза Гарри в поисках реакции на свои действия и поступки, смущённо желающий Эггзи удачи перед миссией. Волчонок в овечьей шкуре сумел обмануть их всех, включая даже проницательного Мерлина. Эггзи очень жалеет, что у него нет возможности пошевелить рукой и дотянуться до пистолета, предусмотрительно отнятого Леоном. - Пэт, - говорит агент Леон, и голос его звучит почти ласково. Пэт послушно поднимает глаза, но косится отчего-то на Эггзи, и во взгляде его на мгновение мелькает какая-то тень. - Вот и ты. Паренёк кивает угрюмо, бесшумно проходит к столику с вином, замирает перед Леоном. - Налить? - от бесконечной - и бесконечно лживой - предупредительности агента в отставке Эггзи начинает мутить. А может, это потому что действие анестетика начинает постепенно сходить на нет. Эггзи с трудом шевелит пальцами на левой руке - от неловких движений затёкшие мышцы покалывает тоненькими иголочками - и морщится. - Обойдусь, - грубовато отзывается Пэт. - Сказать по правде, я не слишком настроен на выпивку. - Для храбрости не помешало бы, - агент Леон пожимает плечами, но приготовленный для протеже бокал всё же отставляет в сторону. Чёртова напускная картинность момента. Эггзи резко дёргает связанными руками, обращая на себя внимание. Ему обещали долгую красочную историю о том, как великолепный агент секретной службы опустился на самое дно. Леон отгадывает незаданный вопрос мгновенно: - Вас мучает любопытство, сэр Галахад? Что ж, пожалуй, я могу уделить вам немного моего ценного времени. "Будьте так любезны, - разъярённо думает Эггзи. Камни его мыслей постепенно уменьшаются в размерах, и вкатывать на гору их уже значительно легче. - Будьте так любезны, чёрт возьми!" Пэт из своего угла бросает на Эггзи ещё один взгляд, который можно идентифицировать как встревоженный. Гарри будет недоволен. Ими обоими. Леон поднимается со своего кресла легко и стремительно, и осанка у него истинно джентльменская. Лживый агент опускается на корточки перед Эггзи и тянет его, всё ещё безвольного и неподвижного, вверх, помогая принять сидячее положение: - Так смотрится представительнее, не находишь? Эггзи яростно мотает головой, и в шею словно впивается десяток мелких осиных жал. Нет, он не находит своё нынешнее положение представительным. Скорее, унизительным, совершенно недостойным агента Kingsman. - Действие анестетика кончается, - сочувственно замечает Леон, извлечённым из-под полы пиджака платком вытирая ему лицо. - Будет несколько неприятное ощущение во всём теле какое-то время. Не смотрите на меня с такой яростью, Гэри, я же сказал, это была вынужденная мера. - Да уж, я смотрел записи со Дня Валентайна, - подаёт голос Пэт из своего угла. - Если бы не этот ваш анестетик, мистер Анвин бы вас по стенке размазал. Леон, очевидно, удивлён неожиданным замечанием Пэта не меньше, чем сам Эггзи, потому что взгляд его застывает неприязненно: - Позволь тебе напомнить, Патрик, что у мистера Анвина стаж работы в секретной службе гораздо меньше, чем мой. Так что вопрос о том, кто кого размазал бы по стенке, не имеет альтернативы. Пэт, ничуть не сконфуженный, вскидывает брови насмешливо и фыркает: - У меня не было возможности убедиться в том, что ваши слова не полная лажа, сэр. Поэтому позвольте мне остаться при своём субъективном мнении. Леон улыбается краем губ, но глаза его остаются ледяными: - Мой юный львёнок, кажется, на вашей стороне, Гэри. Эггзи всё ещё не может справиться со своей способностью говорить, поэтому только хмыкает глухо и на Пэта упрямо не смотрит. Леон прячет платок и поднимается на ноги, залихватски щёлкнув каблуками лакированных оксфордов. - У нынешнего Артура всегда были проблемы с выбором кандидатов, - замечает он презрительно. - Взять хотя бы вашего отца, Гэри... Эггзи ненавидит эти чёртовы верёвки, стягивающие его руки и ноги. Эггзи ненавидит собственную беспомощность. "Не смей трогать моего отца. Не смей говорить так о Гарри". - Не ершитесь, Гэри, - примирительно убеждает юношу агент Леон. - Вынужден признать, то, в каком положении вы оказались, говорит несколько не в мою пользу. Но возможно, мой рассказ изменит ваше представление обо всей этой ситуации. Чтобы выдержать драматическую паузу нужной длины и лиричности, необходимо внушительное актёрское мастерство. Тщательно выверенная пауза предполагает бесконечное восхищение аудитории. Но Эггзи - как невольному зрителю - восхищаться совсем не хочется. Хочется лишь пристрелить Леона за мгновения его трагичного молчания. - Вы, наверное, доверяете Мерлину, Гэри? - спрашивает наконец бывший агент. Эггзи не считает необходимым - да и не может пока - принимать деятельное участие в этом фарсе, поэтому за него бойко отвечает Пэт: - Нашему лысому волшебнику начинаешь верить вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Это какая-то чёртова особая магия. - Ты совершенно прав, Пэт, - сокрушённо вздыхает Леон. - Я был достаточно юн и неопытен, чтобы попасться на ту же удочку. В первые годы моей работы в Kingsman в штате сотрудников был ужасный недобор. Нам, оставшимся агентам, не давали ни мгновения отдыха, бросали из одной горячей точки в другую. В те времена мы могли полагаться только на Мерлина, который сопровождал нас везде с помощью указаний из штаба, а порой и совместных действий в какой-либо операции. Для нас он был действительно каким-то магом. Леон умолкает снова, и Эггзи, вслушивающийся напряжённо в рассуждения врага, обнаруживает, что голова становится легче, и руки начинают понемногу слушаться. Он сжимает затёкшие пальцы в кулак, незаметно дёргает запястьями, оценивая крепость верёвки. У Эггзи ещё есть надежда. Внушительная такая надежда на то, что Мерлин успел определить его местоположение до того, как очки вышли из строя. - Мы все тогда очень устали, не спорю, - продолжает Леон. - Но оплошность Мерлина всё же нельзя простить. По его недосмотру моё личное дело оказалось в руках подставного сотрудника, который передал все сведения обо мне главе преступной группировки, на разоблачение которой я тогда работал. Всё: о моих увлечениях, о моём прошлом... О моей семье. Вы любите свою семью, Гэри? Я знаю, у вас есть маленькая сестрёнка. Она, наверное, ваша любимая маленькая принцесса, не так ли? Эггзи бесконечно любит свою семью. Но человек, накачавший его анестетиками и связавший по рукам и ногам, не имеет права рассуждать о таких вещах. Мама будет ужасно расстроена, если Эггзи не зайдёт к ней этим вечером, как обещал. Она собиралась приготовить его любимый яблочный пирог. "Я пристрелю его, Мерлин, пристрелю сам, как только смогу освободиться. И плевать я хотел на правила следствия и чёртовы принципы гуманности!" Как ни странно, Пэт вновь приходит Эггзи на помощь. - Что за лирические отступления? - спрашивает он сердито. - Нельзя ли ближе к делу. Сомневаюсь, что у мистера Анвина есть желание сидеть тут долго, наблюдая ваш концерт одного актёра. Леон приподнимает одну бровь в прохладном изумлении, и Эггзи теперь почти уверен, что его враг при удобной возможности уберёт и надоедливого Пэта. Хотя на данный момент они, кажется, находятся в каких-то тесных профессиональных отношениях... Возможно, Гарри действительно не умеет выбирать учеников. Тем не менее, Леон продолжает рассказ, и черты лица его ожесточаются, заостряются: - Мне следовало тут же взять ситуацию в свои руки, отправиться к семье и немедленно переправить их в безопасное место. Но я совершил ещё одну ошибку. Фатальную. Я попросил Гарри Харта, которому доверял больше всех, присмотреть за моими женой и сыном, а сам, решив больше не тянуть, отправился в убежище к барону той самой преступной группировки. Конечно же, в убежище никого не оказалось. Пэт хмурит светлые брови, кусает нижнюю губу нервно и всё-таки наливает себе вина в бокал. Действие анестетика заканчивается, и у Эггзи ноют все мышцы, а в голове тихо и противно звенят сотни крошечных колокольчиков. А ещё он, кажется, знает, чем закончится история Леона... - Я не буду посвящать вас во все подробности, Гэри, - говорит сэр Леон очень холодно и отстранённо. - Просто знайте, что я не успел достичь своего дома. Мерлин был там, в изодранном костюме, усеянном пулями, весь пропахший пороховым дымом и очень растерянный. Гарри же лежал на траве, и вокруг него суетились медики. Простреленное лёгкое. Мерлин говорил мне, что они пытались спасти мою семью. Но я знаю лишь одно, в переломный момент между моей семьёй и Гарри Мерлин выбрал Гарри. Вместо того, чтобы преследовать машину, в которую затолкали мою жену и маленького сына, он принял решение оказать первую медицинскую помощь своему товарищу. И лучше бы они оба не выбрались из той передряги. Мне было бы намного легче жить. Леон умолкает, и взгляд его, направленный на Эггзи наполнен холодной сталью: - Вы всё ещё доверяете Мерлину, Гэри?