Если б я был султан...

Проснувшись рано утром, я сразу же поспешил проверить, здесь ли он. Однако я зря надеялся. В кровати лежал я один. Вскоре я окликнул слуг, они привели меня в порядок, и я метнулся далеко не в трапезную, а в покои Томо. - Мой господин? - мой визит в столь ранний час слегка удивил его. - Ах, Шеннон-хан! - он припал к моим ногам. - Благодарю вас за вчерашнюю ночь. Это было величайшим подарком для меня. - Т-Томо, встань, пожалуйста, - сухо и растеряно сказал я. - Мой повелитель, если вы желаете забыть о произошедшем, то я забуду. Я больше никогда в жизни не напомню вам об этом, - говорил он, медленно приподнимаясь. - Нет, я не об этом, - я схватил его за запястье. - Почему ты ушёл? - Что? - Почему ты не встретил рассвет вместе со мной? - Как же, Шеннон-хан? Что подумают... - Мне всё равно на их мнение, - перебил я его. - Я знаю одно, ты для меня важен, и я так просто не откажусь от твоей любви. - Могу ли я рассчитывать на то, что когда-нибудь вы ответите мне взаимностью? - печально улыбнулся он. - Я... Я не знаю. Прости. - Мне достаточно даже того, что вы держите меня за руку, повелитель, - его глаза засияли. - Называй меня по имени, прошу, - я не знаю, почему, но, сказав эти слова, я прижал его к себе. - Шеннон, - минуту он мешкался, затем его руки сомкнулись на моей спине. Создавалось странное ощущение, будто его тело излучает особое тепло, но в то же время его сердце слишком сильно билось. Я мог быть не прав, но мне показалось, что он не уверен в своих словах и действиях, хоть всё безошибочно... совершает? - Томо, если ты не хочешь... - Нет, нет, - он сжал меня сильнее. - Вы... Ты - моё солнце, Шеннон. И я счастлив, что ты взглянул на меня. Мои руки медленно скользнули под разрезные рукава его кабы, проскальзывая ближе к шее. И очень скоро я освободил его от этой одежды и медленно уложил на ложе, лаская спину, спускаясь вниз по позвоночнику. - Ах! - болезненно воскликнул он, когда мои руки обхватили его ягодицы. - Прости, я не могу. - Томо, я, - словно испуганная дичь, я отскочил от него. - Нет, я не... - Султан, - внезапно его губы покрыли страстными поцелуями мою шею, опуская мешающие одеяния. - Я люблю тебя, - шептал он. - Больше всего на свете. Я забылся, растворяясь в ласках его губ и рук, словно созданных для нежности. Каждое его прикосновение было наполнено необъятной любовью и пламенем страсти, которую я так долго жаждал ощутить. Совсем не заметив, как это произошло, я уже лежал под ним. Царская накидка и кафтан уже находились на полу, а моё тело покрывалось горячими поцелуями. Я отдался блаженному чувству, обвил рукам его шею и попытался поцеловать столь дурманящие губы, но Томо не дался. Напротив, он спустился ниже, и я уже испугался того, что может произойти. Здесь это считалось столь омерзительным поступком, что если бы хоть кто-нибудь узнал, что подобное происходило, женщину, совершившую эту "грязь", могли казнить. Что сказать о моём случае? Султан возжелал мужчину, делил с ним ложе. Он грешен, раз позволил неутихомеренной похоти вассала излиться в ночь страсти. Но то, что он не остановил столь позорное решение собственного слуги, было верхом всякого греха и преступления. Но я просто-напросто не смог противиться нахлынувшим ощущениям, когда его губы сомкнулись на головке. - Томо, пожалуйста, - еле выдавил я из себя, как-то удерживая его голову в руках. Зато спустя пару секунд всё расплылось... Когда горячий и шершавый язык прошёлся по всей длине, я испугался, что мой бешеный стон будет слышен во всём замке. Он лизнул красную пульсирующую головку и, вобрав в рот мой член почти до половины, принялся с удовольствием сосать. Он медленно начал вбирать член в свой рот всё глубже, переместил руки на мои яйца, сжимая их пальцами, отчего я чуть было не задохнулся. Потом он несколько раз провёл языком от головки до основания по стволу и грубо отсосал. Чувствуя, что пик наслаждения близок, я мгновенно отодвинул его голову и залил свой живот. - Томо, - сказал я, отдышавшись, - зачем ты это сделал? - Я люблю тебя, - улыбаясь, ответил он. И в этот момент мне показалось, что я заметил фальш на его лице. - Это же... Непристойно, позорно... Грешно! - Если ты не побоялся этого греха вчера, то на что мне бояться его сегодня? С тобой я счастлив, Шеннон. - Поцелуй меня, Томислав. На эту просьбу я получил лишь поцелуй в лоб. Он отошёл от постели и принялся одевать кабу. Я тоже не стал медлить, оделся, и мы оба зашагали в трапезную, словно ничего не произошло. А произошло ли?