\\\
Подходя к дому, она увидела занятную картину: Чанни и Бэкки, которые вчера вечером успели вернуться с Почты Северного полюса, сидели на крыше, свесив ножки, весело болтали и из какого-то ведерка кисточками мазали сосульки, наверно, волшебным раствором для роста. А Лу сидел на заборе и довольно заинтересовано разговаривал с воздухом. Да, с воздухом. Потому что Митчел рядом никого больше не увидела, но звонкий смех вместе с трелью колокольчиков на его башмачках она слышала еще за два дома до калитки, и сердце от этого чаще билось, разнося к замерзшим пальцам теплую кровь. Немаловажным было и то, что Лу находился на улице! Если посмотреть, это был первый раз, когда девушка его видела вне стен дома. Ведь в Ёлочный лес они отправились без него, и в последствии в паб, первыми морозными узорами на окнах занимались эльфы, а иногда встречали даже на автобусной остановке (все равно их никто кроме девушки не может видеть) и за посылкой для Духа на почту отправились тоже они! Поэтому ее удивление на подсознательном уровне наконец-то вздохнуло свободно, оно «достучалось». – О, Мегги пришла! – закричал Чанни с крыши и стал активно махать. Другой эльф и Дух тоже обратили внимание на девушку, но Лу продолжил балансировать на острых железных пиках забора, вернувшись к общению с «воздухом». Печенье в руках осталось незамеченным им, будто были дела поважнее. – Я знаю, – услышала Мегги, подойдя ближе, как Лу говорил это воздуху на соседнем участке, но, как и прежде, там никого не было. Девушка аккуратно потянула за башмачок Духа, и тот послушно спустился вниз с яркой улыбкой, а потом взглянул ей в глаза. – Я знаю, – вновь повторил он, не сводя с Митчел глаз, будто она ему только что призналась в любви. – Ты с кем болтаешь? – шепотом спросила она его, крепче сжав пакет из кондитерской. – Там, – Дух кивнул в сторону снеговика, который слепили детишки соседей. – Дух Рождества, оберегающий веселье в этом доме, и ему уже больше семи сотен лет! Он действительно крутой хранитель Рождества. – Эээ, здравствуйте, – кивнув головой, нервно улыбнулась, ведь если Лу его видел, то вот Митчел точно разговаривала с воздухом, и надо надеяться, что этот проказник ее снова не надул! Потому что девушка ощутила, как ее руки опустели и кто-то смачно хрумкнул выпечкой. «Опять он втихаря хомячит и с эльфами не поделится!» – грозно зыркнула в строну Лу. – А что он сказал, что ты так улыбался? – прыгая через изрядно насыпанный поганцем снег (к слову говоря, только в дворе миссис Уилсон его было чуть выше колена, в остальных по щиколотку), пыталась догнать удаляющийся звук колокольчиков. – Мммм, что я довольно славный, – Лу закинул последний кусочек от печенья в рот и кивнул, словно сам соглашался со сказанным, хвастун тот еще. – И еще, что… А в прочем, не важно. Иди молоко мне нагрей, я ж не буду всухомятку это есть.\\\
Закончив раздачу горячих напитков всем невиданным науке существам, собравшимся в комнате Маргарет, она шлепнулась в бордовое вельветовое кресло, которое можно смело выставить на аукцион как антиквариат, со своей любимой чашкой чая. Необходимо вернуться к тому вопросу, что нельзя откладывать в долгий ящик, потому что на отрывном календаре уже угрожающе висит лист «8 декабря». Осталось пятнадцать дней до Рождественского бала в колледже, а она еще не дала ответ парням, что пригласили ее. Маргарет чувствовала себя плохим человеком, заставляя их ждать и, возможно, оставляя их без спутницы, отбирая время на поиски новой, но ничего не могла поделать. Не может она представить себе, как поднимается по ступенькам колледжа в красивом платье, а под потолком развешаны веточки омелы. Казалось, она зависла, потому что чашка в ее руке больше не грела пальцы своей температурой. Лу же терпел это очень долго, но, в конце концов, не выдержал сосредоточенности девушки и подул в лицо морозным воздухом как в рекламах мятной жевательной резинки. Скуксившись от неприятного покалывания, до Мегги дошло, что ресницы, брови и волосы у лба покрылись инеем. «Проклятый! Дух! Рождества!» – взвинтилась она снова. – Ты, кстати, чего выглядишь, как переспевший мандарин? – из уст Лу любые цитрусовые считались оскорблением, причем не хилым. Мандарины и апельсины это чудо на дух не переносило. У него на них была аллергия, смешно, конечно, но обычно веселые эльфы подтвердили этот факт с весьма серьезными лицами, и как-то Маргарет даже притащила домой пару килограмм своих любимых зимних фруктов, так Дух просто чихал, пока в комнате не исчез аромат, и ни под каким предлогом не заходил туда. Иногда, когда он окончательно достаёт девушку своим поведением, она просто заваривает чай с апельсиновыми корками и пару часов просто отдыхает от вечных подколов. Зато от молока с ложкой меда Лу никогда не отказывался, это был его личный нектар, возможно, даже молодильный. Хорошо же сохранился для третьего столетия своей жизни. Но сейчас не о мандаринах. Вопрос стоял в другом: соглашаться ей на приглашение пойти на Рождественский бал и покупать платье или плюнуть, сделать пучок из волос на голове и уехать жить в свитер в компании своего личного Духа Рождества и двух придурковатых эльфов. Решать надо здесь и сейчас, потому что сроки поджимают, а результата нет. – Луууу… – начала издалека Мегги. – Чего? – У меня есть к тебе небольшая просьба… – Чего медлишь, говори давай, – он облизнул крошки печенья с пальцев. – Ну… «Стоп! А может подколоть его?» – хихикнув, решила Маргарет. Потянув приличную паузу, придавая разговору еще большей серьезности, она выдала: – А в прочем, не важно! – и доставала из фирменного бумажного пакета кондитерской имбирное печенье. Вы бы видели его взбесившееся лицо и клубы снежной пурги по всей комнате! А решение Митчел приняла. Потому что во сне Лу снова обнимал ее у камина, укутав в теплый плед, и пил из чашки в ее руках горячий шоколад.