Голос улицы

Ирвинг впервые за год выспался. Он проснулся сам по себе, без будильника. За окном шумел дождь. Через секунду после пробуждения Ирвинг понял, что сейчас день, и он чрезвычайно опаздывает в школу. Если не проспал ее. Часы мерно тикали на столе. Было одиннадцать часов утра. «Ну и пусть» - флегматично подумал Ирвинг. Он спустился вниз. На кухне царил утренний беспорядок. Похоже, отец опять собирался в спешке, но отказаться от любимой глазуньи не мог. И как обычно забыл помыть за собой турку. А в тостере остался кусочек хлеба. Ирвинг только сейчас понял, как соскучился по отцу. И по матери. Особенно, по тем временам, когда они были вместе. Руки сами собой потянулись к телефону. Пальцы набрали заученный наизусть номер. - Ма-ам. Я скучаю. Приезжай. - Ну, дорогой, - мягко рассмеялась Ванда на том конце. – Это не так просто, как кажется. - Я просто хочу тебя увидеть. Разве это так сложно? – Ирвинг накручивает телефонный провод на палец и сдувает челку с глаз. - Милый, я сейчас на дежурстве. И никак не могу приехать. Утренняя безмятежность исчезла. Кухня перестала казаться тихой и уютной. Тысячи звуков с улицы проникают в открытое окно. - Милый? Ты еще там? - Да. Ты права, мам, - слова прямо-таки сочились ядом. – Ты не отвлекайся от работы. Я совсем не против. До встречи. – Ирвинг проглотил ком в горле. – Пока. И он кладет трубку. Ирвингу больно и обидно. Почему все повторяется опять? Он не выдержит еще полгода молчания. А другой выход... он, конечно, есть, но Хайнд не хочет его искать. Телефон звонит снова. -Да? - Милый, с тобой все в порядке? - Да. - Мне приехать? Если что-то случилось, ты скажи, – Ванда говорит обеспокоенно. - Нет. Все в порядке. Правда. Повисает молчание. - О Боже, - начинает женщина. – О Боже! Ирвинг, прости. Я... я не хотела тебя обидеть. - Это ты меня прости. Я, - Ирвинг проглатывает всхлип, - я, действительно, эгоист. Прости, я отрываю тебя от работы. Я перезвоню потом. Ирвинг хочет уже положить трубку, Ванда поспешно говорит: - Стой. Подожди! - Да? - Ирвинг... прости отца. Он не виноват. Не стоит наказывать его. Он уже... расплатился за свои ошибки. - Не волнуйся, я его уже... простил. «Я тебя ненавижу!». М-да, действительно «простил». - Я перезвоню. – Он снова первым кладет трубку. Все началось год назад. Стенфорда только-только повысили, поэтому работы становилось все больше и больше. Ванда была обеспокоена, часто звонила мужу на работу. Мужчина ее успокаивал, обещал вернуться пораньше. И каждый раз возвращался в три часа ночи. Начались ссоры. Восемь месяцев назад Ирвинг подслушал разговор. Они спорили. Хотели подать на развод. Они сделали это шесть месяцев назад. Официально развелись. Ирвинг остался жить у отца – мать настоятельно просила его. «Стенфорд ведь как дите малое, ему вечно надо напоминать об элементарных вещах» - говорила она тогда. И Ирвинг устроил бойкот. В назидание. Перестарался. Самую малость.

***

Сегодняшний день стал самым спокойным за прошедший год. Не нужно было заставлять себя молчать, напряженно ожидать грома среди ясного неба, вслушиваясь в тишину. Может, он вчера слишком сильно ударился головой? Он вроде бы сознание потерял. Так отец сказал. А ему врать не было смысла. Ирвинг смог, наконец, почитать книгу, что так давно откладывал. И подумать. Где и как подловить Брайана Фьюри и вправить ему мозги? Отказываться от ежедневной прогулки по городу Ирвинг не стал. Кое-как залатав порванную куртку, он вышел из дома. Занятия в школе еще не закончились, поэтому на улице можно было встретить только младшеклассников, спешащих по своим делам взрослых и мерно прогуливающихся со своими внуками бабушек и дедушек. Ирвинг словно сомнамбула бродил среди домов, пока внезапно, даже для самого себя, не остановился в каком-то дворе, тупо уставившись на очередное граффити. Плачущая девочка с котенком на руках и женщина с телефоном. На душе стало противно и гадко. Словно кто-то подглядел его воспоминания и публично высмеял. Ирвинг уже хотел было уйти, как взгляд зацепился за знакомые буквы. Забавно переплетенные между собой N и F он уже где-то видел. Точно! В рюкзаке Брайана. Только тогда это была простая картонка с вырезанными буквами. Стоп. Неужели, это его рисунок? Ирвинга словно молния ударила. Ночная фурия! Он уже видел этот тэг. И надо сказать, что работы этого райтера больше всех нравились Хайнду. А еще где-то совсем недавно он видел этот значок. Осталось вспомнить только где. Ну почему в последнее время ему постоянно приходиться что-то судорожно вспоминать?! Неужели у него такая плохая память? Мьёльнир! На стене со стороны двора. Рядом с подъездом. Черный дракон, готовящийся к атаке. У него еще один элерон был не черного, а красного цвета. И Ирвинг отправился туда. Улица шумела в нескольких метрах. В центре кипела жизнь. А во дворе самого высокого в Бьёрке дома было тихо. Ирвинг насторожился. В фильмах ужасов чаще всего именно в таких дворах маньяки убивали своих жертв. Хайнд отмахнулся от мрачных мыслей и пошел искать граффити. В Мьёльнире было четыре подъезда: два с одной стороны, два с другой. Так что Ирвинг быстро нашел желаемое. Лаконичное граффити на первый взгляд не выделялось на фоне серых стен здания. Привлекало внимание красное пятно – элерон дракона. Только тогда зритель замечал всю картину. Рептилия выглядела грозно и могущественно. В раскрытой пасти что-то светилось голубым светом. Зеленые пронзительные глаза с вертикальным зрачком, и черная, словно ночь, чешуя. Красиво и опасно. Ирвинг настолько прогрузился в созерцание сего шедевра, что не услышал чьего-то грозного рычания. А когда обернулся, было поздно: собака подошла слишком близко. Животное скалилось и утробно рычало. Ирвинг простонал: почему он всегда попадает в переделки? Собака уперлась передними лапами в грудь Ирвинга и подала голос. Хайнд сделал шаг назад. Бродяжка опустила лапы на землю и приготовилась к прыжку. Парень запаниковал и развернулся, чтобы дать деру. Когда он рванул в сторону выхода со двора, там, где пару мгновений была его нога, клацнули зубы. Животное разгадало маневр двуногого существа и перекрыло путь к отступлению. Она уже несколько дней не ела. И сегодня она твердо намеривалась поесть. А от этого человека пахло едой. Вкусной едой. Ирвинг попятился и уперся спиной в гараж. Рядом рос чахлый кустик. Недолго думая, Ирвинг отломал ветку и выставил ее как оружие. Собака вновь приготовилась к прыжку. Хайнд запомнил только звук удара и чье-то жалобное поскуливание. Потом он рванул подальше от этого места, по пути теряя палку.