***
Спустя неделю после начала учёбы и через два дня после того, как Джон передаёт первое Послание Шерлока, их вызывают в кабинет директора. Джон догадывается, из-за чего это может случиться, и, к сожалению, оказывается прав. Как и в конце прошлого семестра, предсказание Шерлока расходится с предсказанием Мориарти. Шерлока просят взглянуть ещё раз, и он подчиняется. Сто сорок семь пострадавших он предсказывал в первый раз. Джон успокаивающе гладил Шерлока по спине — он ещё не видел его настолько бледным, как в этот день, когда было сделано предсказание. Два дня спустя пострадавших становится сто восемьдесят четыре. На пути к выходу Мориарти вздыхает будто бы с сочувствием, как может показаться сторонним наблюдателям. Для Джона это звучит совершенно иначе. «Ты должен научиться безразличию, Шерлок. Если будешь так переживать из-за всех тех людей, в конце концов заболеешь. Людям свойственно умирать. И потом, большинство из них всё равно выживут. Благодаря нам». — Шёлк хрупок, — тихо бормочет Шерлок. «Это всё из-за него, Джон. Я не знаю как, но это делает он». Больше за целый день Шерлок не произносит ни слова. И даже ложась вечером спать, Джон практически слышит, как неустанно работает мозг Шерлока, разбирая эту загадку со всех возможных сторон. Но как Мориарти может быть ответственен за паром, тонущий посреди Ла-Манша?***
Месяц спустя после вызова в кабинет директора всё повторяется вновь. На этот раз через день после того, как Шерлок передаёт Послание о большой аварии на автомагистрали, в которой разобьются четыре грузовика и двадцать две легковые машины — тридцать два погибших. И опять в кабинете они встречают Мориарти и Китти. Директор просит Шерлока уточнить детали, а именно — полосу, на которой случится авария, и выезд. Голос Шерлока совершенно безэмоционален, когда он меняет своё первое предсказание. Направление северное, а не южное. Выезд двадцать первый, а не восемнадцатый. Три грузовика, двадцать девять легковушек, сорок погибших. Причина, как говорит Шерлок, остаётся прежней: охотник, оказавшийся слишком близко к автомагистрали, и неточный выстрел. Мориарти цокает языком и возражает. Не охотник, всего лишь лопнувшее колесо. Несчастный случай, в котором некого винить. Директор кивает Мориарти и Китти и отпускает всех. — Подумай, Шерлок, — говорит Мориарти, когда они оказываются в коридоре. «Ты разве не учёл, что я говорил, Шерлок? Знаешь ведь, что я прав». Шерлок смотрит прямо перед собой и ускоряет шаг. Когда они оказываются одни, Джон спрашивает, что имел в виду Мориарти, и его нисколько не удивляет молчание Шерлока. Разочаровывает, но не удивляет. Шерлок словно отдаляется от него, и неважно, как крепко обнимает его Джон ночью.***
На следующее утро Шерлок сообщает Джону своё решение: он больше не будет передавать Послания. Вообще не станет заглядывать в будущее. Он просто не видит в этом смысла. Когда он это говорит, по выражению его лица легко догадаться, что он ждёт от Джона возражений, но Джон вовсе не против. — Хорошо. Я всё понял, — просто отвечает Джон. И говорит это совершенно искренне. Его устраивает любое решение, если это значит, что Шерлок больше не будет переживать смерть. Несколько дней спустя приезжает Майкрофт, и Джон отводит его в сторону, прежде чем тот собирается уходить. Майкрофт хмурится, отрицательно качает головой и возражает, но в конце концов не отказывается, только говорит: — Я об этом подумаю.***
Две недели никаких Посланий. Джона не удивляет очередной вызов в кабинет директора, но для него оказывается сюрпризом то, что там же оказываются и Мориарти с Китти. — Джим передал послание о бомбе, которая должна взорваться в Кардиффе, но не может точно определить место, где будет взрыв, из-за всех тех видений, которым он вынужден уделять внимание по причине вашего вялого участия, мистер Холмс. Вот вы нам это и скажете. — Чёрные дыры, — моментально произносит Шерлок, а Джон покорно толкует, стараясь, чтобы его голос звучал ровно: — Понятия не имею. Я не вижу этого события. Попробуйте спросить другого Пророка. Директор встаёт, упираясь руками в стол. — Мистер Холмс, из-за вашего статуса вам и мистеру Уотсону были позволены некоторые вольности. Но если вы отказываетесь пользоваться своим талантом, то у меня не останется иного выбора, кроме как лишить вас незаслуженных привилегий. Шерлок как никогда упрям. Он стоит молча и совершенно неподвижно и не сводит глаз с директора, который уже начинает краснеть и с минуты на минуту грозит взорваться, словно бомба, о которой они говорят. На удивление, конец противостоянию решает положить Мориарти. — Бедняга не может увидеть. — Подождите, — толкует Китти. — Я теперь вижу всё яснее. Взрыв произойдёт прямо перед городской ратушей. Директор восхищается Мориарти, а вот его чувства по поводу Шерлока совершенно противоположны. Шерлок разворачивается и выходит из кабинета, хотя его ещё никто не отпускал. Джон торопится следом. И не он один. В коридоре их, как обычно, нагоняет Мориарти. Однако на этот раз Шерлок не пытается сделать вид, будто не слышит, что он говорит. На этот раз он бросается на него и, заломив руку за спину, толкает на ближайшую стену. Китти кричит, а Мориарти лишь усмехается. — Пауки пугают лишь овец, — почти рычит Шерлок. «Я знаю, что за этим стоишь ты. Ещё не понял, как ты это делаешь, но я разберусь. Что бы ты ни задумал, советую тебе изменить планы». В следующую секунду из своего кабинета выходит директор. — Холмс! Что это ты делаешь? Шерлок отпускает Мориарти и, повернувшись ко всем спиной, уходит дальше по коридору. Джон уже хочет отправиться следом, но кое-что его останавливает. — Это было совершенно беспричинное нападение, — говорит Китти. — Шерлок Холмс не только плохой Пророк, он ещё и неуравновешенный. — Иглы, — тихо и печально добавляет Мориарти, интонации его голоса совершенно не сочетаются с блеском в глазах. — И наркоман, — толкует Китти. — Он опасен. — Ничего подобного! — возражает Джон. — Мориарти его с первой встречи на это толкал. Если это не провокация… — Достаточно, Уотсон, — резко перебивает директор. — С меня хватит. Больше никакой скрипки. Если я услышу хотя бы эхо хоть одной ноты где-нибудь на территории моей школы, то лично сожгу чёртов инструмент. Привилегии Шерлока на посещения отменяются. И можешь ему передать от меня следующее: если он в скором времени не одумается, то я исключу не его, а вас. Из-за вас он стал таким, намного хуже, чем был раньше, пока вы не появились в Академии. А теперь убирайтесь прочь с глаз моих. В голове у Джона дюжина, сотня злых возражений, но он заставляет себя сдержаться и разжать кулаки. Если накричать на директора или ударить его по лицу, то ситуация лишь усложнится. Высоко подняв голову, он резко разворачивается и идёт следом за Шерлоком. В общей спальни его нет. Футляр со скрипкой лежит под кроватью, но Джон всё же проверяет выделенную им аудиторию. Затем библиотеку. Он проверяет каждое место, которое только может прийти на ум, пока не остаётся лишь одно. Одевшись и захватив пальто Шерлока, Джон выходит на улицу. Вечером быстро темнеет и становится холодно. Джон ускоряет шаг. Подойдя к дереву — их дереву, — сначала Джон никого не видит, и горло сжимается, стоит ему задуматься, где же ещё искать Шерлока. Но затем Джон поднимает голову, и вот он, Шерлок, сидит на второй снизу ветке, прислонившись спиной к стволу и свесив ноги. — Спускайся, пока пневмонию не схватил, — требует Джон. — Здесь жутко холодно. Шерлок даже не показывает, что услышал Джона. — Если не слезешь, я поднимусь к тебе. И наверняка сверну шею в процессе, — по-прежнему никакой реакции, и Джон решается на удар ниже пояса: — Это из-за тебя я пострадаю. По крайней мере, это заставляет Шерлока посмотреть на него. Уже слишком темно, и Джон не может разглядеть выражение его лица. Может, оно и к лучшему. — Ну же, — Джон говорит тише, почти умоляет. — Хватит с нас неприятностей на один вечер. Шерлок, пожалуйста. Ради меня. Шерлок слазит с дерева и позволяет Джону надеть на себя пальто и шарф, позволяет даже обнять себя. Но молчит и не обнимает Джона в ответ. Тогда Джон решает, что лучше уж разобраться со всем сразу, и, крепко сжимая руки, говорит: — Он сказал, что больше не потерпит скрипку. И запретил посещения. А меня исключит, если ты сделаешь что-нибудь, что ему не понравится. Шерлока бьёт крупная дрожь, и он вцепляется в пальто Джона. — Огненный дождь, — хрипло говорит он. «Я не могу тебя потерять». — И не потеряешь, — убеждает Джон. — Потребуется нечто большее, чем исключение, чтобы заставить меня держаться от тебя подальше. Но до этого не дойдёт. Я говорил с Майкрофтом… — Слишком много ног. «Во всём виноват Мориарти. Он дискредитирует мои Послания, а директору только этого и надо. Майкрофт ничего не сможет сделать, если мы не разберёмся, как он это проворачивает». Джон не слишком в этом уверен, но в голосе Шерлока он слышит ещё кое-что, нечто для него удивительное и объясняющее, почему Шерлок так расстроен из-за происходящего. Директор не единственный, для кого Послания Шерлока имеют ценность. Они важны и для самого Шерлока, не так ли? Для Шерлока, который даже не хотел их передавать. Для Шерлока, который говорил, что судьба Пророка ужасна и бессмысленна. Для Шерлока, который заявлял, что не верит, будто его видения кого-нибудь спасают. Немного отстранившись, Джон смотрит на него, пытаясь понять, но в конце концов всё же оказывается вынужден спросить. — Я думал, тебя не волнуют способности Пророка, — как можно более осторожно произносит он, но всё равно вздрагивает. — Так какая разница, кто что подумает о твоих предсказаниях? Очень долго Шерлок молча смотрит на Джона, и тому не просто кажется, он уверен, что упускает что-то важное или неверно понимает сказанное. Но потом Шерлок касается его губ кончиками пальцев. — Ветер дует сильнее, но песок ровный. «Мне неважно, что они все подумают. Я просто не хочу, чтобы он остался безнаказанным». Нельзя сказать, что это ложь, но и полностью правдиво слова не звучат. Джон говорит себе, что спросит в другой раз, когда Шерлок не будет так расстроен. И тем не менее он знает, что может спрашивать сотни, тысячи раз, но остаются вещи, которые Шерлок ему не расскажет. И это причиняет боль.***
Похоже, Майкрофта не слишком обрадовало известие о том, что ему запрещено навещать брата. Появившись на следующий же день в кафетерии во время обеда, он спокойно говорит Джону и Шерлоку, чтобы те шли собирать вещи. Именно на это Джон надеялся с того самого разговора две недели назад, когда спросил, какой смысл им оставаться в Академии. — Он здесь несчастен, — сказал Джон Майкрофту в тот день. — Я не хочу сказать, что это непременно подтолкнёт его обратно к наркотикам, но становится только хуже. Похоже, Майкрофт подумал. Джон уже совершеннолетний и может покинуть школу, когда пожелает, а вот Шерлоку необходимо разрешение опекуна. Теперь оно у него есть. В коридоре собираются ученики, чтобы посмотреть на то, как они уходят. Разумеется, в толпе любопытных стоит и Мориарти, который усмехается в своей излюбленной манере. Когда Шерлок резко поворачивает в его сторону, встревоженный Джон торопится следом, чтобы удержать его от глупостей… или, может быть, помочь. Но Шерлок тихо обращается вовсе не к Мориарти, а к девушке, что стоит рядом, — к Молли. — Вальты и короли не всегда лучшие карты. — Тебе врали, — толкует Джон. — Очень близкие тебе люди. Но Шерлок не врал никогда. И он не ошибался. Шерлок кивает и берёт Джона за руку, а затем они присоединяются к Майкрофту, который не слишком терпеливо их ждёт. Они уезжают. И только осознав, что они на пути в Лондон, Шерлок начинает улыбаться, но даже тогда это лишь бледная тень лучшей из его улыбок. — Стены не разбиты, — говорит Шерлок позже вечером, когда они лежат, пытаясь согреться, в холодной постели. — Я знаю, что ты не испугался его, — успокаивающе отвечает Джон и не добавляет «Я достаточно боялся за нас обоих».***
Казалось, с момента их приезда в Академию время бежало быстро, но теперь оно и вовсе летит, словно ускоряясь. Чтобы найти в Лондоне подходящую квартиру, им требуется всего несколько дней. Домовладелица очень мила и, хоть и напоминает им постоянно, что не собирается быть их домработницей, часто заглядывает с угощением или чтобы немного прибраться, когда их не бывает дома. В квартире две спальни, в одной они спят, вторая становится шерлоковой «лабораторией». Джон не знает, что он там делает, но его это не беспокоит. Время от времени к ним заезжает Майкрофт. Они с Шерлоком возвращаются к своим детским играм, заключающимся в переругивании и подначивании друг друга, что, как кажется Джону, обозначает, что всё встало на свои места. Более-менее. Шерлок гораздо спокойнее, хотя не забывает Мориарти. Каждая статья в газете, касающаяся его и сделанных им предсказаний, складывается в стопку на камине, а Шерлок часами расхаживает перед ним, перекладывая из руки в руку один из снежных шаров, которые тоже обосновались на каминной полке. Он твёрдо намерен во всём разобраться, а Джону хочется лишь, чтобы Шерлок совсем забыл о втором Пророке. Иногда метаний и бормотания Шерлока становится чересчур много, и тогда Джон уговаривает его сходить прогуляться. Они просто бродят по улицам города и время от времени заглядывают в Скотланд-Ярд, что позволяет разуму Шерлока отвлечься и сосредоточиться на чём-нибудь другом. А иногда Шерлок не поддаётся на уговоры, и Джон уходит проветриваться в одиночестве. И это нормально, некоторые вещи он предпочитает делать незаметно для Шерлока.***
Не успевают они оглянуться, как наступает Рождество. Джон и не думает просить нарядить ёлку, но осторожно предлагает устроить небольшую вечеринку, и в конце концов после непродолжительных уговоров Шерлок соглашается. Он даже репетирует несколько рождественских мелодий на скрипке, хотя ему едва ли нужна практика, правда, Джон может судить предвзято. Они приглашают свою домовладелицу, миссис Хадсон, и Лестрейда, который приносит Шерлоку перевязанную ленточкой папку. Это самое старое в Ярде нераскрытое дело, которому больше сотни лет. Глаза Шерлока широко распахиваются, а на губах появляется усмешка, и Джону приходится спрятать папку, иначе Шерлок занялся бы делом прямо сейчас. Майкрофт тоже был приглашён (Джон настоял), но передал отказ с извинениями. Последней приходит Молли. Сказать, что Шерлок удивляется, увидев её, это ничего не сказать, кажется, он даже ждёт, что следом за ней появится ещё кто-то. Но нет, Молли одна. Джон объясняет, что она связалась с ним, потому что хочет что-то сказать Шерлоку. Как раз это она и делает, время от времени запинаясь и с трудом глядя ему в глаза. Молли говорит, что прямо спросила родителей, что рассказал Пророк о её будущем, и родители признались ей, что соврали. Ещё она добавляет, что верит Шерлоку. И не упоминает Мориарти. В качестве ответа Шерлок целует её в щёку. Сложно сказать, кто сильнее удивлён этим, он сам или Молли. Джон дарит Шерлоку снежный шар, в котором, предположительно, изображён Скотланд-Ярд, но это сложно определить без помощи названия на подставке. Подарок Шерлока — ещё одна мелодия. Позже вечером он играет её для него. А ещё — лазерный диск с нотами. И, хотя Шерлок не объясняет, Джон сам догадывается. Диск на будущее, когда Шерлок больше не сможет играть ему.***
Три дня спустя Шерлок получает небольшой конверт, наверное, запоздавший рождественский подарок, но Джон забывает спросить, что в нём, когда замечает, что им обоим пришли письма от министра Будущего. Шерлоку сообщают, что он больше не является Пророком, а если попытается себя таковым объявить или передать Послание, заявляя, что оно верное, то будет преследоваться по закону. Джона лишают статуса толкователя и на неопределённый срок оставляют без стипендии. Денег будет не хватать, но Джон принимает новости не так уж и плохо. А вот Шерлок нет. Он не перестаёт бормотать о Мориарти — это, разумеется, его вина, по крайней мере, Шерлок в этом убеждён. Когда Джон спрашивает, узнал ли он об этом из видения, Шерлок замолкает. Он сворачивается в клубок на диване, повернувшись к Джону спиной, и не произносит ни слова. — Ты ведь даже не хочешь быть Пророком, — Джон пытается воззвать к его разуму. — Теперь, по крайней мере, никто не станет требовать от тебя Посланий. Да ты и в будущее несколько месяцев не заглядывал! Что тебя так расстраивает? В конце концов Джон сдаётся. Шерлок проводит всю ночь на диване и следующие несколько дней ведёт себя просто отвратительно. Новогодняя ночь неотвратимо надвигается. Джон предоставляет Шерлоку пространство и пытается не подавать вида, что внимательно следит за каждым его движением, хотя на самом деле так и есть. Настроение Шерлока становится всё хуже, отрицать это бесполезно, и попытки Джона цепляться за него никак ситуацию не улучшают.***
Кажется, день рождения Шерлока наступает слишком быстро. Почти на весь день он запирается в своей лаборатории, реквизировав джонов ноутбук (наверняка для того, чтобы опять попытаться выяснить что-нибудь о Мориарти, пусть ему и невыносимо трудно пользоваться компьютером). Джон решает, что с него хватит. Он забирает все статьи с каминной полки, бросает их в огонь и заменяет теми, что тайком от Шерлока всё это время распечатывал. Он разделяет их на две большие группы, а потом идёт за Шерлоком. Тот подозрительно торопливо захлопывает ноутбук, но сейчас Джону на это плевать, он берёт Шерлока за руку и тянет за собой в гостиную. — Забудь Мориарти, — говорит Джон, удерживая Шерлока за плечи, чтобы тот не отвернулся от камина и новых статей. — Забудь, что он делал и что он хочет. Только ты имеешь значение, Шерлок. То, что ты делал и хочешь делать. Вот что ты предсказал и скольких людей спас. А рядом статьи о расследованиях, которые ты помог завершить Лестрейду. Знаю, тебе нет дела до признания, но только взгляни на это, Шерлок. Вот что ты делаешь. Ты помогаешь людям. И нет разницы, как именно, предсказаниями или дедукцией, разве не так? Шерлок равнодушно смотрит на него и уходит обратно в лабораторию. Джон перестаёт делать вид, что не волнуется. Он идёт следом и остаток дня проводит там же. Просто держится рядом. Если и есть ещё что-нибудь, что он может сделать, Джон не знает, что именно.***
В день их знакомства, только уже два года спустя, Джона будит скрипка Шерлока, пожалуй, слишком рано. Первой мыслью было перевернуться на другой бок и накрыть голову полушкой… но потом он осознаёт, что именно играет Шерлок. Свою мелодию-извинение. Всё ещё в полусне Джон выползает из кровати и идёт на звуки музыки, как приучил себя в то первое лето. Он замирает посреди гостиной и смотрит, как Шерлок играет. И на этот раз Шерлок смотрит на него в ответ, а в его глазах больше, чем он когда-либо мог бы сказать вслух. Последняя нота звенит, пока не превращается в тихое эхо, и едва она затихает совсем, Джон шагает вперёд. Когда он оказывается рядом с Шерлоком, тот уже успевает отложить смычок и скрипку и, вновь повернувшись к Джону, обнимает его обеими руками и целует так крепко, что на секунду это ошарашивает. Джон моргает, но потом закрывает глаза и притягивает Шерлока к себе, углубляя поцелуй. Они почти месяц не целовались, почти месяц не спали в одной постели, почти месяц прошёл с тех пор, когда Шерлок начал стряхивать руки Джона каждый раз, когда тот пытался к нему прикоснуться. Это казалось вечностью. — Ты знаешь, что ты самый большой засранец в мире? — бормочет Джон, осыпая лицо и шею Шерлока поцелуями. — Но мне всё равно. Я тебя всё равно люблю. — Очевидно, — тихо отвечает Шерлок. «Я знаю». Джон не уверен, касается ли это части про придурка или Шерлок знает, что Джон его любит, но сейчас это не имеет значения. Только не тогда, когда руки Шерлока лежат на его бёдрах, подталкивают назад, пока они оба не возвращаются обратно в спальню. Не тогда, когда эти самые руки, теперь немного неуверенно, проскальзывают под резинку пижамных штанов и тянут их вниз, а потом через голову стаскивают с Джона футболку. Не тогда, когда Джон оказывается лежащим обнажённым на их постели, а Шерлок сидит на коленях между его разведённых ног, не слишком представляя, что происходит. Член Джона перед ним, красный и напряжённый, лучше понимает, к чему идёт дело, но едва ли его можно считать самой сообразительной частью тела Джона. — Шерлок? — зовёт Джон, уже немного тяжело дыша, потому что они определённо делают нечто большее, чем поцелуи. — Что… — Поставишь сломанные гиацинты в стакан? «Прости, что от меня столько проблем. Я никогда не хотел причинять тебе боли. Позволь мне возместить ущерб?» Джон привстаёт, опираясь на локоть, и гладит Шерлока по щеке. — Тебе нечего возмещать, — голос чуть надламывается. — Ты ничего не должен делать… Но закончить предложение оказывается очень сложно, потому что пальцы Шерлока, его длинные, проворные пальцы скользят по бедру Джона, а потом слегка сжимают его член. Джон рвано вздыхает и чуть не плачет, когда эти нежные пальцы разжимаются. — Пожар? — встревожено спрашивает Шерлок. «Я делаю тебе больно?» — Ты делаешь прямо противоположное, — сдавленно смеётся Джон. Взяв Шерлока за руки, он тянет его вниз и укладывает на кровать рядом с собой, а потом снова его целует. Он знает, что любит Шерлока уже какое-то время, но до сих пор не осознавал, что может любить его ещё больше. И Джон пытается выразить это поцелуем, медленным, но глубоким — собственническим. Пытается сказать, что ему всё равно, если у Шерлока иногда плохое настроение или он вообще невыносим. Не имеет значения, что Шерлок иногда молчит по несколько дней или дуется, как маленький ребёнок. На всё это ему наплевать, пока Шерлок любит его в ответ. А он любит. Джон это знает. Ему этого не говорили, но ничего. Он знает. Рука Шерлока скользит между их телами вниз и опять находит член Джона. И тихое «Хм-м» в поцелуе звучит для Джона как просьба. «Покажи мне, как». Поэтому Джон накрывает ладонь Шерлока своей и направляет, сначала неторопливо, в том же ритме, что и их поцелуй, потом чуть быстрее, а потом перестаёт руководить, просто оставляет руку на руке Шерлока, чтобы не поддаться искушению прикоснуться там, где его не просили. Вторая его рука зарывается в волосы Шерлока и крепко сжимается. Это не может длиться долго, только не спустя все эти месяцы почти безнадёжных ожиданий. Когда Джон кончает, с его губ бездыханной молитвой срывается имя Шерлока. Шерлок наблюдает за ним всё это время, широко открыв глаза, словно хочет запомнить это до конца своих дней. — Хочешь… Хочешь, чтобы я… — пытается собраться с мыслями Джон, когда сердце чуть успокаивается. — Тш-ш, — отзывается Шерлок. «Я ничего не хочу. Только чтобы ты меня обнял. Можешь это сделать? Пожалуйста?» И Джон более чем счастлив исполнить просьбу. Он вытирается футболкой, а потом обнимает Шерлока и, словно заворачивая в кокон, укрывает обоих одеялом. Шерлок немного дрожит, но и Джон тоже; они крепче прижимаются друг к другу.***
Из постели они выбираются ближе скорее к обеду, чем к завтраку, но Шерлок упрямо требует чая и тостов. Только всё молоко он, как обычно, израсходовал на то, чтобы вырастить бактерии, и Джон подозревает, что хлеб был пожертвован ради того же дела. Вздохнув, он целует Шерлока, одевается и обещает, что не задержится. Хорошо, что магазин лишь в паре кварталов. Когда он возвращается, то зовёт Шерлока, но не получает ответа. Качая головой, Джон думает, что тот, наверное, опять в своей лаборатории. Он ставит чайник, кладёт хлеб в тостер, садится подождать, когда всё будет готово, и только тогда замечает на столе свой ноутбук, тут же вспоминая, что он его здесь не оставлял. Джон проводит пальцем по тачпаду, и тёмный экран немедленно оживает. Открыта папка, названная «CD-Rom», и Джон, нахмурившись, кликает на одну из дюжины картинок. Появляется его фотография: он идёт по коридору Бартса, — озаглавленная «В поисках новой работы?». На следующей снова Джон, на этот раз сидит в кафе с Молли. Название этой «В поисках новой любви?». — Какого чёрта… — бормочет Джон. На секунду единственным объяснением ему видится лишь, что Шерлок следит за ним всякий раз, когда он выходит из дома. Но нет, этого не может быть. Шерлок бы не смог написать эти глупые названия. Одно для фотографии, на которой он садится в машину Майкрофта, — «Предупреждает старшего брата, что кто-то собирается сбежать?» — заставляет Джона до боли стиснуть зубы. Он пролистывает все фотографии и на каждой видит себя. А последний файл — видео. На секунду на экране появляется Мориарти, и Джон тут же захлопывает ноутбук и кричит: — Шерлок! Он бежит в лабораторию, но там пусто, а вернувшись вниз, замечает, что дверь в спальню закрыта. Джон толкает её, его сердце бешено колотится в груди. Последние несколько месяцев всё происходило так быстро, время буквально утекало сквозь пальцы Джона, и он никак не мог замедлить его. Но в тот миг, когда он видит лежащего на полу Шерлока, время словно застывает в абсолютной неподвижности, а потом разбивается будто стекло, и осколки разлетаются повсюду, разрывая на части весь мир Джона, и его разум, и сердце. Но капля крови всего одна, точно на сгибе локтя Шерлока.