***
Следующим утром, когда Джон просыпается, то обнаруживает в ногах на кровати металлическую коробку. Она немного ржавая и пыльная, раньше в ней наверняка хранили дорогое печенье. Однако то, что лежит в ней сейчас, гораздо опаснее излишков сахара. Джон старательно избавляется от всего, пытаясь не задумываться о том, что где-то может быть спрятано ещё или что Шерлок мог оставить пару шприцов и пакетиков с белым порошком. Позже, когда Джон выходит из комнаты, Шерлок тоже появляется в коридоре с чемоданом в одной руке и футляром со скрипкой в другой и замирает. Тогда Джон, поставив на пол свой багаж, неловко обнимает его. Они молчат. Но сейчас и не нужно ничего говорить.***
Едва прибыв в Академию, не успев даже распаковать вещи, они вынуждены идти к директору, который сразу даёт понять, что скрипка — это привилегия и можно запросто её лишиться, если нарушать правила или, например, продолжать молчать, отказываясь сообщать Послания. В ответ Шерлок говорит, что директору изменяет жена (с обеими его сёстрами) и что она бросит его до конца года. С трудом удерживая серьёзное выражение лица, Джон кивает и говорит: — Он понимает, сэр, и будет стараться. Шерлок закатывает глаза, но молчит. Позже Джону удаётся убедить Шерлока в том, чтобы раз в неделю сообщать директору что-нибудь, чем тот сможет делиться с министром Будущего. Как бы это ни было ненавистно Шерлоку, хватает напоминания о выборе между Посланиями и скрипкой, и он сдаётся.***
Вновь начинаются занятия, не менее сложные, чем раньше. Как и предполагал Джон, учителя биологии заменили. Салли Донован перевели в другую Академию, а соседи по комнате отлично научились игнорировать и Шерлока, и Джона, что последнего более чем устраивает. Шерлок, кажется, даже не замечает этого. В остальном мало что меняется, разве что свободное время между последним уроком и ужином Джон теперь проводит на улице за выполнением домашних заданий и самостоятельной работой, располагаясь под самым старым и большим деревом, которое растёт на территории Академии. Место не идеальное, и, когда похолодает, придётся подыскивать что-то другое, но пока вполне неплохое, и Шерлок здесь играет на скрипке. В поместье он играл гораздо реже, но там были эксперименты, которые его отвлекали. Или он просто навёрстывает за все годы, пока ему было запрещено играть в Академии. Какова бы ни была причина, Джон не имеет ничего против музыки. Она совершенно не мешает учиться. Спустя месяц, как раз когда листья только начинают опадать, у них появляется гость. Джону приходится покопаться в памяти, чтобы вспомнить, как зовут девушку, которая несмело подходит к ним. Молли. Точно, Молли Хупер. У них пара общих уроков. Молли совершенно заворожённо смотрит на Шерлока, Джон узнаёт это выражение лица и подозревает, что сам не раз выглядел так же. Перехватив её взгляд, он улыбается и хлопает ладонью по траве рядом с собой. Молли смущённо краснеет, но садится, подтянув колени к груди и обняв их. И пока смычок Шерлока не замирает, вытянув последнюю ноту, а сам Шерлок не открывает глаза, Молли больше не шевелится и не издаёт ни звука. Когда она начинает громко хлопать, Шерлок недоумённо моргает, а потом хмурится. Без сомнений, он даже не заметил, как она подошла. Шерлок способен засечь безобидный розыгрыш, грозящий обернуться катастрофой, с противоположного конца кафетерия и уткнувшись в книгу, но когда играет, то не обратит внимания, даже если мир начнёт рушиться. Из-за этого Джон иногда чувствует себя одиноким, порой ему хочется, чтобы Шерлок играл с открытыми глазами. — Это… это было очень красиво, — чуть запинаясь, говорит Молли и отчаянно краснеет. — Ничего, что я тут? Можно… можно мне тоже послушать? То есть я уже слышала, как ты играешь, но боялась подойти и помешать, просто сегодня ты играл так красиво, что я не смогла удержаться, это ничего? Вышло очень сумбурно и торопливо, на одном выдохе. Шерлок ещё раз моргнул, глядя на неё, а потом повернулся к Джону. — Слоны всё рушат. «Скажи ей, что, если хочет послушать музыку, пусть включит радио. Нам не нужно, чтобы нас доставали эти идиоты». Только что Джон улыбался, находя поведение Молли забавным, а теперь улыбка сползает с его лица. Шерлок может быть ужасно прямолинейным, но это уж слишком грубо даже для него. Джон выдерживает его взгляд, а потом чуть поворачивается к Молли и говорит: — Ничего страшного. Ты ему совершенно не мешаешь. Молли приходит в восторг, а Шерлок… ошарашен. Он убирает скрипку в футляр и идёт в сторону жилого корпуса, оставляя Джона собирать вещи. Молли пытается помочь, но её внимание больше сосредоточено на Шерлоке. Остаток дня Шерлок дуется. Попробуй, однако, Джон обвинить его в этом в лицо, Шерлок бы, разумеется, начал возражать. И в какой-то момент Джону это надоедает. — Она ничего не сделала, ты даже не замечал, что она пришла, поэтому твоя грубость была совершенно неуместна. — Песня неправильная, — резко отвечает Шерлок. «Ты должен точно передавать мои слова». — Нет, это был бы перевод. Я должен толковать — я истолковал. Смирись. Ну нравится ей твоя музыка, что с того? Как будто она такая одна. Глупо, но на последних словах Джон краснеет. Шерлок открывает рот, намереваясь ответить, потом молча закрывает. На следующий день Молли опять приходит. Шерлок не возражает. Правда, и внимания на неё не обращает, но хотя бы не грубит, а это уже что-то. Так продолжается неделю, а потом резко заканчивается, когда Молли приносит с собой коробку печенья. Она ждёт, пока Шерлок доиграет, а потом робко, застенчиво улыбаясь, дрожащими руками протягивает ему печенье. Шерлок смотрит на угощение, переводит взгляд на Молли, а потом отворачивается, сосредотачиваясь на скрипке. Молли чуть не до слёз расстроена, хотя пытается сделать вид, будто ничего не произошло, и протягивает печенье Джону, который, чтобы подбодрить, широко ей улыбается и искренне благодарит. — У неё неверные карты, — говорит Шерлок, он не поворачивается, но произносит это достаточно громко, чтобы не оставалось сомнений. Джон вздрагивает и засовывает в рот печенье, чтобы от него не требовали ответа. — Он… он что-то обо мне говорит? — шепчет Молли. — Он сказал «её». Это про меня? Я принесла не то угощение? Могу в следующий раз принести булочки. Джон трясёт головой и торопливо проглатывает печенье. — Нет, ничего такого. Очень вкусно, спасибо. Но Шерлок не желает отступать. Резко развернувшись, он подходит ближе и садится на корточки напротив Джона. — У неё неверные карты, — повторяет Шерлок. — Смени станцию. Весной тюльпаны вянут быстрее. К концу фразы он повышает голос и указывает смычком на Молли. — Он это обо мне, — дрожащим голосом произносит она. — Скажи, Джон. Пожалуйста. Что он говорит? — Смени. Станцию. «Скажи ей». У Джона всё внутри сжимается, он закрывает глаза, только чтобы не видеть яростного взгляда Шерлока или умоляющего — Молли. — Он говорит… Говорит, что ты не особенная. Родители тебе сказали, будто ты найдёшь лекарство от какой-то болезни или что-то в этом роде, но правда в том, что они просто купили место в Академии. Поэтому не расстраивайся, когда так и не получится излечить никакого заболевания. Ему даже не нужно смотреть, чтобы знать, что Молли поднимается на ноги и убегает. — Свет ярче, — говорит Шерлок заметно спокойнее. Джон трясёт головой, потом открывает глаза и замечает, что, убегая, Молли уронила печенье, которое выпало из коробки на траву. Шерлок стоит рядом и проверяет строй, хотя струны звучали прекрасно, когда он только что играл. — Нет, — тихо бормочет Джон. — Это был вовсе не добрый поступок. Чего страшного в том, что она считает себя особенной? Она же не расхаживает повсюду с надменным видом, она из тех немногих, с кем приятно общаться. — Маски не плавают. Джон хмурится. «Она недостаточно хороша для тебя». — Что это должно значить? Шерлок пожимает плечами и отворачивается, а Джон только и может в недоумении пялиться ему в спину. — Называешь их идиотами, а сам-то кто? Шерлок недовольно оглядывается на него, но Джон ещё не закончил. — Она не из-за меня тут сидела и печенье принесла не мне. Ты-то как можешь быть настолько слеп? Она просто влюбилась в тебя. Одному богу известно почему, ведь ты вёл себя очень грубо и жестоко. На секунду выражение лица Шерлока становится удивлённым, но потом, тряхнув головой, он почти рычит: — Почему стулья не в ряд? «Будешь делать вид, будто она тебе не нравится?» — Я уже говорил, что она милая, — резко отвечает Джон, собирая вещи. — Она не обзывает тебя за твоей спиной, как добрая половина одноклассников. Это не значит, что она мне нравится. А даже если и так, тебе-то какая разница? Он не хочет задавать этот вопрос, не хочет смотреть в глаза Шерлоку, пока говорит, и не хочет, чтобы в голосе так отчётливо звучала надежда, поэтому отводит взгляд, прежде чем Шерлок успевает разглядеть слишком много. Правда, шансов, что этого ещё не произошло, мало. Обратно в корпус они возвращаются молча, так и не договорив. Тем же вечером за ужином Шерлок, едва сев, вновь встаёт. Джон недоумённо вскидывает голову, а Шерлок с неестественно прямой спиной широкими шагами уходит прочь. Однако, прежде чем Джон решает, идти ли следом или остаться, Шерлок уже достигает цели: Молли как раз выходит из очереди с подносом и осматривает зал в поисках свободного места. Шерлок забирает поднос у неё из рук — Джон даже со своего места видит, что делает он это аккуратно, — и идёт обратно. Молли после секундного замешательства следует за ним и садится во главе стола, где Шерлок ставит поднос, прежде чем вновь уткнуться в книгу. — Я почти уверен, что это извинение, — негромко произносит Джон. — Я тоже прошу прощения, хотя толку от этого никакого. Молли улыбается, пусть её глаза так и остаются красными. На следующий день она не приходит к большому дереву, но через день вновь появляется там. И приносит булочки.***
Они добросовестно ходят к директору каждую неделю. Шерлок, передавая Послания об авиакатастрофе, землетрясении, взрыве газа или похищении ребёнка кого-нибудь из младших министров, каждый раз недовольно кривит губы, будто съел что-то горькое. Однажды Послание касается серии будоражащих Лондон самоубийств, которых происходит уже шесть. Каждый день новости о них занимают первые полосы всех газет. Шерлок говорит, что всё это убийства, что полиции нужно искать водителя такси от сорока до шестидесяти лет, одинокого, возможно, с тяжёлым заболеванием. Директор тщательно записывает и, как только Шерлок с Джоном выходят из кабинета, хватается за телефон. — Звучало не слишком похоже на пророчество, — тихо замечает Джон по пути в общую спальню. — И не очень-то оно было точным. Шерлок не отвечает. — Ты всё это знал или догадался, прочитав газеты? Едва заметная улыбка и короткий взгляд — и Джон тихо усмехается. — Потрясающе, — выдыхает он. Шерлок отворачивается, но Джон успевает заметить, как его улыбка становится шире.***
Осень постепенно сменяется зимой, и погода загоняет всех обратно в корпуса. Им с Шерлоком разрешают занять аудиторию, которая пустует три раза в неделю, и когда Шерлок начинает недовольно ворчать, Джон напоминает, что это лучше, чем ничего. Шерлок никогда не поднимается к кафедре и играет, стоя лицом к партам. На первом ряду со своими учебниками всегда располагается Джон. Время от времени к ним присоединяется Молли, садясь на один из последних рядов. Иногда она приводит пару друзей. Иной раз больше, чем пару. По школе быстро расползается новость о том, что Шерлок начинает предсказывать. Ходит слух — на удивление правдивый, — что без его предупреждения во время взрыва на юге страны могло бы погибнуть гораздо больше людей. Теперь к Шерлоку относятся не так враждебно, но ему, разумеется, на это наплевать. А вот Джон не может не радоваться за друга. Теперь, когда Майкрофт приезжает навестить Шерлока, Джон больше не выходит из комнаты. Похвалы своего неожиданно обретённого интереса к помощи стране Шерлок встречает недовольным и хмурым взглядом. Джон думает, что они общаются… почти как дети. Очень похоже на то, как он сам когда-то общался с Гарри. Он старается, чтобы его ухмылку ни один из них не заметил. Во время последнего перед рождественскими каникулами визита Майкрофт, уже собираясь уходить, говорит: — Ваша мать сказала, что вы можете на праздники остаться с нами, Джон. Если хотите, разумеется. Разумеется, хочет.***
Первый снег над поместьем выглядит почти волшебно. Там, где Джон рос, снег превращался в грязно-серую кашу быстрее, чем дети успевали с ним поиграть. Джон не устраивал сражений снежками лет с восьми или девяти, когда над городом прошла сильная буря. Сейчас он для такого слишком взрослый, но это не останавливает его от того, чтобы вытащить Шерлока на улицу. Несмотря на все протесты и возмущение из-за того, что подобное поведение чересчур детское, а нужно ещё за экспериментами с хвостами ящериц следить — Джон даже знать не хочет, откуда они взялись, — Шерлок быстро втягивается в игру. Они гоняются друг за другом по двору, бросаясь снежками и громко хохоча, а в конце концов, тяжело дыша, падают прямо на снег, который почему-то кажется одновременно холодным и горячим. Раскинув в стороны руки, Джон смотрит в темнеющее небо и думает, что вот так, наверное, и ощущается счастье, настоящее счастье. Неожиданно над ним возникает лицо Шерлока, перевёрнутое, потому что тот садится рядом. А прежде, чем Джон успевает спросить, что он задумал, Шерлок наклоняется вниз и прижимается губами к его губам. От удивления Джон выдыхает, чуть приоткрывая рот, и язык Шерлока тут же проскальзывает внутрь, неуверенно и осторожно, и на каждое его движение Джон отвечает так же мягко. Джон стискивает руки в кулаки, набирая пригоршни снега, потому что хочется схватить Шерлока и притянуть его ближе, чтобы было удобнее. Через несколько секунд Шерлок отстраняется, совсем немного, только чтобы посмотреть Джону в глаза. — Северное сияние взлетает, — тихо бормочет он. «Я устал ждать, пока ты меня поцелуешь». Джон смеётся и перекатывается по снегу, затем тоже садится и, стянув перчатки, пододвигается ближе к Шерлоку, а потом, взяв его лицо в ладони, вновь целует, уже увереннее. Они возвращаются в особняк, когда совершенно замерзают, но Джон не имеет ничего против и думает, что Шерлок тоже.***
За несколько следующих дней они отрабатывают технику. Джон раньше никогда не целовал парней. В общем-то, это почти то же самое, что целовать девчонок, только ощущается совершенно иначе. И ему это очень нравится. Джон подозревает, что Шерлок вообще никого до этого не целовал, но предпочитает не спрашивать. Они придумывают игру, которая заключается в том, чтобы поцеловаться в каждой комнате огромного особняка. Хозяйская спальня на втором этаже, разумеется, вне списка, но все остальные — почему бы нет? За ужином в субботу Майкрофт читает газету. Не поднимая головы, он говорит совершенно спокойно: — Прошу вас с этих пор воздержаться от выражения взаимной симпатии в моей спальне. Джон вспыхивает от смущения, а Шерлок, напротив, не может сдержать самодовольства, и когда он открывает рот, Джон в изгибе его губ и блеске глаз с лёгкостью читает те резкие слова, которые он собирается высказать. Не раздумывая, Джон накрывает рукой его ладонь и чуть сжимает. Вопросительный взгляд Шерлока сосредотачивается на нём, Джон мотает головой. Шерлок сначала хмурится, а потом пожимает плечами. Майкрофт ни на миг не отрывается от газеты, но всё же замечает: — Хоть один из вас не ведёт себя как ребёнок. Фыркнув, Шерлок встаёт из-за стола. «Ты хочешь сказать, один из нас, из всех». Джон к этому времени ещё не успевает доесть, но всё же идёт следом за Шерлоком в библиотеку. Там они ещё не целовались.***
За два дня до Рождества Джон совершает ошибку. Он настаивает, что нужно непременно поставить ёлку. И, несмотря на категоричные протесты Шерлока, который саму затею называет «смешной», идёт к садовнику. В парке поместья они находят небольшую ёлку, которую устанавливают в библиотеке, а кухарка-тире-горничная достаёт откуда-то пыльную коробку с украшениями. Джон распутывает хрупкую на вид гирлянду, когда замечает, что на пороге с нечитаемым взглядом стоит Шерлок. — Давай, помоги мне, — с улыбкой говорит Джон. — Будет весело. Выражение лица Шерлока моментально приобретает пугающие, жуткие черты, которые заставляют Джона думать о маленьких пакетиках с белым порошком и пустом взгляде, но прежде чем он успевает перевести дыхание, Шерлок мчится прочь. Бросив украшения и ёлку, Джон вскакивает на ноги и бежит следом, но Шерлок захлопывает дверь в комнату прямо у него перед носом, а потом тихо щёлкает замок. — Шерлок, открой, поговори со мной. Стук и просьбы Джона остаются без ответа. — Я просто подумал, что здорово будет положить подарок для тебя под ёлку, — пытается объяснить закрытой двери Джон. — Я просто… я от всего избавлюсь, ладно? Только открой, пожалуйста. Тишина. — Шерлок? Из комнаты ни звука. — Шерлок, пожалуйста, — Джон сидит перед дверью, он и не замечает, когда сползает на пол. Всё ещё держится за ручку, но дверь по-прежнему заперта. Перед глазами у него так и стоит локтевой сгиб Шерлока с бледной кожей, на которой легко остаются синяки. — Прости. Я не хотел причинить тебе боль. Пожалуйста. Только не делай из-за меня глупостей. Пожалуйста. Пожалуйста. Замок снова щёлкает совершенно неожиданно, ручка выскальзывает из ладони Джона, когда дверь открывается. На пороге стоит Шерлок и смотрит на сидящего Джона сверху вниз. Его выражение лица, как и голос, холоднее льда. — Что значит раскрыть карты наоборот? «Какую именно глупость я не должен совершать?» Подразумевалось, что он отказался от всего, всех запасов, а своё психическое здоровье, в буквальном смысле, отдал в руки Джона. Но что произойдёт, когда сам Джон причинит ему боль? — Прости, — повторяет Джон, поднимаясь на ноги. — Я избавлюсь от ёлки. Я уберу все украшения. Неожиданно, заметив, как Шерлок чуть вздрагивает, услышав «украшения», и с шипением выдыхает, Джон понимает, что теперь знает, когда погибли родители Шерлока. Знает, что дерево оставалось ещё долго после похорон. Знает, что семилетний Шерлок, убирая украшения, спутал гирлянду. Знает, что рождественская ёлка не появлялась в этом доме девять лет. Знает, как больно сейчас Шерлоку. Не знает только, как всё исправить. — Прости, — ещё раз повторяет Джон. Он делает шаг вперёд и, когда Шерлок не двигается, подходит совсем близко и как только может осторожно обнимает Шерлока, притягивая его ближе. Сначала Шерлок не реагирует, а потом как-то сдавленно всхлипывает и утыкается в шею Джона, вцепляясь в его свитер. — Я знаю, — шепчет Джон, его сердце болит вместе с сердцем Шерлока. — Я знаю. Всё будет хорошо. Чуть позже Шерлок отстраняется, бормоча что-то об экспериментах и данных, которые нужно собрать. Джон его отпускает и пару минут наблюдает за тем, как он сидит за микроскопом. — Ничего, если я отойду ненадолго? — спрашивает Джон. — Я быстро вернусь. Шерлок не отвечает, только машет рукой. Джон, как и обещал, отправляется избавляться от ёлки. Возвращает все украшения обратно в коробку и идёт узнать, куда её убрать. Кухарка, грустно улыбнувшись, уверяет, что сама обо всём позаботится. Ужин к этому времени уже готов, поэтому на обратном пути Джон берёт с собой поднос. Шерлока он обнаруживает точно там же, где оставил, — сидящим, уставившись в микроскоп, и время от времени делающим на листке бумаги какие-то пометки, которые даже Джон не может истолковать. Сначала Джон аккуратно ставит поднос на кровать, потом перехватывает руку Шерлока и мягко, но настойчиво тянет за собой. Долготерпение на лице Шерлока больше подошло бы жертве пыток, но он всё же съедает немного, прежде чем вновь вернуться к своему микроскопу и секретам, которые тот скрывает. Джон наблюдает за работой Шерлока, желая точно так же поместить под микроскоп его самого, тщательно изучить, выяснить о нём всё и убедиться, что он больше никогда не будет страдать, неважно, из-за Джона или ещё из-за чего-то. Он не помнит, как ложится, задремав, а просыпается, когда Шерлок укрывает его одеялом. Подноса рядом уже нет, ботинок на ногах тоже. — Мне стоит отправляться в постель, — бормочет Джон в полусне. — Почта пришла, — отвечает Шерлок, который успевает вернуться к микроскопу. «Ты уже в постели». Это приглашение остаться? Потому что звучит именно так. Джон закрывает глаза, говоря себе, что через минуту пойдёт в свою комнату. Полежит только минутку или две. Просто ему так тепло и уютно, а подушка под щекой пахнет Шерлоком. Это приятно. Очень приятно. Джон больше не просыпается до самого утра, но даже тогда не уходит. Как он может, если рядом, обнимая его за талию и устроив голову у него на плече, лежит Шерлок? Джон снова закрывает глаза, хотя спать больше не хочет. Это не рождественское утро, но вот по ощущениям очень даже похоже, только Джон не уверен, что сделал, чтобы заслужить такой подарок.