A lullaby

Звёзды холодными искрами горят в темноте. Мороз касается кожи, точно наточенный нож. Здесь зима также вечна, как вечна злосчастная ночь. Мне холодно и одиноко. Ты можешь взять за руку? Ты сможешь согреть? Я — обречённая, и не имеет значения как буду пытаться сложить эту жизнь, точно мозаика она рассыпается, обращается в прах и тут же выстраивается такой, какой по чье-то воле должна была быть. Я вовсе не могу обещать ни вечной любви, ни даже завтрашний день. Ты просила: «Клянись!». Но даже клятвы тают, как дым, также мгновенно, как в солнечном свете растворяется тень. И вот, всё что осталось — моя вечная ночь, что не значит и не стоит уже ничего; темный мир, отражающий суть пустоты. И к чему все стремленья? Все надежды на лучший исход? К чему мне бороться и биться, страдать и любить? Строки судьбы жёстки, упруги, как струны, они неподвластны, они неподатливы… Их попросту не изменить. «Ну же, клянись! Ты же любишь меня, значит, никогда не предашь!» Но я знаю, что судьба против нас, что однажды, как от кошмара, я от реальности страшной очнусь, и, ты знаешь, что, когда опущу я в то мгновение взгляд, в ладони моей будет рукоятка клинка, а на той стороне — вдоль лезвия и на самом конце — мы обе знаем об этом: я увижу тебя. И неважно, как мы однажды сумеем к такому прийти. Ты ли предашь, или я обману, то ли будет смертельной обида, то ли зависть будет, как кровь, горяча, то ли разделим любовь одного, то ли и вовсе не сможем никого полюбить. Всё это неважно! Кто будет добр, кто — зол. В тот миг не будет, в самом деле, ни героев, ни тьмы. Это просто судьба, а мы с тобой — всего лишь красивый узор. И мы даже не те, кто сплетали его. И уж точно не те, кто в силах его изменить. Потому, дорогая, я не клянусь. И ты это знаешь, потому и молчишь. Мы оказались столь слепы, что посмели любить. Но любовь не меняет судьбу, она не спасет от того, что нам суждено. Звезды сияют, холодные, точно рока глаза, и дыхание застывает, как в тщетности — каждый наш шаг… «Что ж… тогда я поклянусь: у нас есть сейчас, и пусть иного никому не дано, » — берешь мои ледяные ладони, — «Мы вместе — посмотри, в руке не меч, а рука — мы будем жить! Каждый миг, пусть отпущен нам день или час, я клянусь на мгновение. И до века, милая, знай, мы останемся связаны им… Менять судьбу… конечно, возможно. И это получается так!»