***
Ощущение такое, словно сила тяжести полностью пропадает, а его швыряет и крутит в сушилке. Рик чувствует, как проваливается его желудок, ощущает головокружение, а потом верх – это низ, а низ – это верх, а направление больше не имеет смысла, и потом он с громким глухим звуком приземляется на облако, которое куда мягче, чем что-либо, что когда-либо возникало в небе. Он ворчит и встает, отряхивается и проверяет нимб, убеждаясь, что он все еще не развалился на кусочки. Он смотрит по сторонам и видит все, что ожидал увидеть – огромные золотые врата, закрытые, но каким-то образом выглядящие приветливо. Дорожка из золотых кирпичей, которая к ним ведет. Облака повсюду, которые поддерживают и одновременно прогибаются под ногами. И угрюмый чернокожий чел, который пялится на Рика сверху вниз. Демон задирает нос и подходит к вратам. – Меня зовут Рик, - надменно заявляет он, выпячивая грудь. – И я войду в эти врата, хочешь ты того или нет, мистер… - Морган, - говорит ангел, бросая на него еще один тяжелый взгляд. - Морган, - выплевывает Рик. – Так что в сторону. Демон ощетинивается и ждет спора, гремящего нет и сражения, которое неминуемо. У него небось где-то припрятан меч, думает Рик. Он выглядит, как чувак, у которого должен быть меч. Рик растопыривает крылья, чтобы казаться массивнее, и угрожающе выгибает рога, но все, что говорит ему Морган, - это… - Конечно. Рик хлопает глазами. – Конечно? - Бог ждет тебя, - говорит ему Морган с самодовольной усмешкой. – Мы же не хотим заставлять ее ждать. Морган тянется к вратам и распахивает их, чертова штука раскрывается с легким звенящим вздохом, от которого Рику хочется по ней стукнуть. Он пристально смотрит вокруг, но что ему остается, как не войти внутрь? И он задирает нос и шагает сквозь врата, по пути цепляя их хвостом и с силой закрывая за собой. Он испытывает нездоровое удовлетворение от скрипучего треска, с которым они захлопываются, и ухмыляется в надежде, что оставил вмятину. А потом… Рик в Раю. Он взвизгивает от осознания и сворачивает крылья, старается казаться поменьше. Никогда в жизни он не подумал бы, что он вообще здесь окажется, и он точно не думал, что будет здесь один, что рядом не будет гордо стоять Дэрил, раскрыв крыло над Риком, чтобы защитить его. На мгновение демон позволяет себе представить это - высокий и солидный Дэрил на покрытых золотом улицах, Рик, прижимающийся к его плечу, зарывающийся носом в шею ангела, а перья крыла Дэрила мягко и успокаивающе распростерты по его спине. Черт. Рик жалеет, что ему приходится делать это одному. Но он должен. Ради Дэрила. И он никогда не отступится, не остановится, пока Дэрил не окажется в его объятиях, здоровый и вне опасности. И Рик берет себя в руки и топает по золотой дорожке к центру, где сходятся все пути. Он знает, что Мишонн там. В конце концов, она самовлюбленная сучка, зацикленная только на себе.***
Рик проходит мимо одного ангела за другим, и каждый бросает на него более удивленный и непонимающий взгляд, чем предыдущий. Слышится немало шепотов за его спиной, некоторые даже прижимают руки к груди жестом, который, Рик чертовски уверен, представляет собой лишь излишнюю театральность и замашки примадонны, но он отказывается реагировать. Он здесь не ради них. Он здесь ради босса, большой шишки, главнейшей из главных. Он здесь, чтобы как следует пропесочить Бога, и он не остановится, пока ее не найдет. Конечно, очень помогло бы, если бы он знал, как она выглядит. Он никогда не был здесь, никогда ее не видел. Она всегда была такой фигурой в его жизни, чем-то, что он ненавидел, презирал – безликое, осязаемое существо, которое обещает заботиться и не делает этого. Но он решает, что это должно быть похоже на кошмар или ненависть к кому-то. Ты поймешь, что это, когда почувствуешь это. Он поймет, когда увидит ее. И так и происходит. Золотая дорожка, по которой он идет, ведет, как и все остальные, в самый центр Рая, где цветет небольшой садик. Серебристые цветы поют на ветру, который мягко пролетает по саду, а под ногами Рика облака заворачиваются и сплетаются в нечто, напоминающее траву. Деревья тянутся ввысь, их стволы белы, а маленькие золотые листья так мягко трепещут в воздухе, что выглядят невозможно нереальными. Через сад течет ручей, он берет свое начало в облаке, бурля и ниспадая с него, как маленький водопад. Часть водопада выливается в фонтан, и у него-то Рик и находит Мишонн. Она стоит сбоку от него, поглаживая маленького голубя, которого она держит в руке. Другие голуби кружат вокруг сооружения, поклевывают зерно на земле или купаются в фонтане. Мишонн не смотрит на Рика, когда он входит, но улыбается птице в своей руке, и демон ненавидит ее чуть-чуть сильнее. – Добро пожаловать, Ричард. Тебе следовало бы прийти сюда давным-давно. Рик проглатывает все пошла нахер и вот что я тебе скажу, которые готовы сорваться с его языка. Как бы ему хотелось высказать ей все, что он о ней думает, сказать ей, что все ее предположения и предположения ее проклятого тупого стада, которое сидит на жопах в пушистых облаках, абсолютно неверны. Но он здесь не ради этого. Он здесь ради Дэрила. Так что вместо этого он протягивает ей нимб, поднимает его на ладонях, чтобы она видела. – Ты… ты исправишь это? Пожалуйста, верни ему его благодать. Он заслуживает хотя бы этого… Мишонн по-прежнему на него не смотрит, но опускает птицу на край фонтана. – Ты прошел весь этот путь. Дошел до самого Рая. Это должно быть нелегко для демона. Рик не дает себе ощериться и продолжает говорить. – Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то любил так сильно. Если кто и заслуживает прощения, то это Дэрил. - Ты пожелал этого. Пожелал попасть в Рай. - Пожалуйста, помоги ему. - Нашел нас в облаках. - Пожалуйста. - Прошел через хранителя врат. - Пожалуйста. - Прошел по золотым улицам. - Посмотри на меня, - рычит Рик, шипит от закипающей ярости. Он оскаливает зубы и прижимает к себе нимб, а его хвост гневно отшвыривает облачную траву от его ног. И Мишонн смотрит, резко бросает взгляд на Рика. Ее глаза похожи на угли, глубокие, темные и бесконечные, теплые и успокаивающие, зовущие его домой. Но дом не здесь, и здесь он никогда не будет. Дом – там, на Земле, в объятиях ангела, которого Рику никогда не следовало покидать. Кого ему следовало научиться прощать шесть лет тому назад. И Рик, впервые в жизни, осознает нечто отчаянно важное. Он никогда не был и никогда не будет принадлежать Богу. И поскольку он никогда не будет ее, у нее нет власти над ним. Стоя здесь, перед ней, с кожей на спине и тонким хвостом, он представляет собой больше, чем когда-либо мог бы представлять. Он более человечен, чем когда-либо был без крыльев. Более яркая личность, чем когда-либо мог бы быть в Раю. Он вне нее, без нее. Никогда не будет частью ее паствы. И, поет его разум с обновленным ощущением смысла, он не принадлежит и Кэрол. Что-то изменилось. Что-то в том, что Дэрил любит его, и что здесь, сейчас, Рик любит его в ответ. Ни одна из них, ни Бог и ни дьявол, не смогут больше никогда заставить Рика сделать что-либо, не смогут больше его контролировать. Мишонн перестает улыбаться, перестает вести себя, как по тщательно выверенным нотам, а ручеек фонтана больше не поет с тем совершенством, которое действует Рику на нервы. – Вот так, - говорит Мишонн, - вот это ты. А это я. Не нужно скрывать то, кто мы на самом деле, Рик. Рик сжимает челюсти и с силой сглатывает. – Ты не хочешь видеть, какой я на самом деле. Мишонн наклоняет голову. – Нет? Разве я не хочу всегда видеть истину? Мне хотелось бы увидеть тебя… - Ну, ты, черт побери, этого не заслуживаешь, - срывается Рик. – И я не пришел сюда ради меня. Я пришел ради него, и это все, до чего мне есть дело. Итак. Ты исправишь это? – Он снова протягивает ей нимб, его обгорелая поверхность цвета пепла контрастирует со всем, что их окружает. Мишонн смотрит на него и качает головой. – Я не «исправляю» такие вещи. Благодать нельзя выдать простым мановением руки. Благодать можно создать только самоотверженным исцелением. Естественным устранением боли. И это не то, что я могу сделать здесь. - Как тогда? – спрашивает Рик. – Как мне снова сделать его полноценным? Мишонн самую малость улыбается, это только призрак движения мышц на ее лице. – Мой бедный Рик, - говорит она, и он содрогается от желания ей треснуть, - ты не можешь. – Ее глаза наполняются жалостью, которую Рику хочется взять и затолкать ей в глотку. Но Рик – это не жалость. Рик – это не стеклянное сочувствие. И Рик не является и никогда не будет побежденным. Потому что все, чем он сейчас является, все фибры его души и все колебания его крыльев, каждое движение его хвоста и каждое биение его сердца, - это то, что принадлежит Дэрилу. А потому он подходит к Богу, вытягивается в полный рост и обнаруживает, что он выше, он возвышается над ней. Она не отшатывается, и если она удивлена, то не показывает этого, но Рику все равно. Рику насрать на нее, но ему нужно, чтобы она знала. – Он лучшее, что когда-либо появлялось здесь. Он твоя сияющая звезда. В этом мире нет ничего светлее него, и ты стоишь тут и говоришь, что не можешь его исцелить. Что ты, проповедующая любовь, и сочувствие, и исцеление, не будешь любить его. Не можешь сочувствовать ему. Не станешь его исцелять. Ты говоришь мне, что ты, Бог, не имеешь такой силы, которая могла бы прекратить его страдания. Ну так я скажу тебе, что я об этом думаю. Потому что есть только два варианта, как я это вижу, чем можно объяснить все это. Первый – это что тебе на него плевать, что ты желаешь, чтобы он страдал. И я говорю тебе прямо сейчас, я отказываюсь верить в Бога, который позволяет страдать кому-то настолько чистому как Дэрил. А второй? Второй – это что ты вовсе не настолько могущественна, как кажется. И ты на самом деле не способна ему помочь. И позволь сказать тебе, Мишонн, если это действительно так, то я тебя сильно удивлю. Потому что я сам ему помогу. Я. Каким-то образом, как-нибудь. Мне все равно, сколько времени на это уйдет. Я сделаю так, чтобы ему стало лучше. Я. И таким образом получится, что я могущественнее тебя. И к тому же я более, черт побери, способен на сочувствие. Так что спасибо за всю твою помощь, но мне пора идти. Рик разворачивается на красной подошве своих ботинок и шагает прочь, позволяет коже своих крыльев внушительно раскрыться напоследок, позволяет своему хвосту щелкать, как хлыст, от переизбытка ощущений, которые он испытывает в этот момент – он ощущает трепет перед тем, что представляют собой они с Дэрилом, что он почувствовал в той тюремной камере, когда Дэрил показал ему, как все могло бы быть, когда их руки соединились, а их сущности стали чем-то большим, чем что бы то ни было, что когда-либо знал Рик. Он удерживает это в себе, позволяет этому расти в своем сердце и разрывать его на части. - Ты не будешь прежним, - кричит ему вслед Мишонн. – Если ты сделаешь это, ты никогда не будешь прежним. Рик двигает челюстью до хруста и поворачивается обратно к ней, смотрит на нее, пока она не отводит бездонные ямы своих глаз в сторону. – Хорошо, - говорит он. – Я был прежним слишком долго. Пусть это наполнит меня. Пусть его любовь ко мне и моя к нему изменит нас обоих. Мне все равно, как сильно мне придется измениться. Мне все равно, что я должен отдать, чтобы сохранить его, – я готов отдавать всего себя. Снова и снова. Если это будет означать, что он будет в безопасности. Мишонн пытается заговорить, но Рик отворачивается от нее. Ее слова бессмысленны. Ее существование бессмысленно. Она просто одна из них, не более, еще один ангел, который, хватаясь за сердце, пытается указывать ему, где быть, кем быть и как действовать. И нахер их. Нахер ее. Нахер всех их. Теперь у Рика нет ограничений. Он словно яростно пылающее пламя, и он охватит Рай, будто облака – это засохшие кусты. Смотрите, как он горит.