Останься

      Само собой Луи немного в шоке. Когда Гарри, преодолев расстояние от дверного проема и обогнув брата, кусает его за губы. А Ники смеется рядом напряженно и ничуть не ради смеха:       — Кто сможет лучше, да?       И Луи просто в ахуе, когда они оказываются в его спальне само собой разумеющимся образом. Как бы, не то, чтобы Луи никогда не пробовал секс в компании. Ну, было. Ну как бы Луи мог бы ожидать подобного эксперимента от Ники. Но Луи не мог ожидать, что Гарри серьезно примет этот вызов. И не то, чтобы Луи был против? Луи знает, что мудак. Не обязательно говорить ему об этом дополнительно.       Томлинсон садится на кровать, ладони Гарри упираются ему в плечи. Луи чувствует, как теплые ладони Ники забрались к нему под футболку со спины и шарят по торсу. И губы у уха. Прерывисто дышат. Опаляют. Луи ведет пальцами по рукам Гарри. От плеч до локтей, мягко поглаживая, и чуть сжимает на сгибе. А затем уводит голову в сторону, наклоняясь, чтобы оставить на предплечье Гарри мягкий подбадривающий поцелуй. От которого тот вздрагивает.       — Не честно, — хихикает Ники Луи в ухо, кусая мочку.       — Подожди, — Луи немного щекотно, он уворачивается из-под губ близнеца. С Ники все идеально и комфортно. А с Гарри? Луи не хочет и не может принуждать Гарри, мучить Гарри, заставлять вылезать за пределы комфорта. Он смотрит на Гарри долгим внимательным взглядом. — Это не обязательно, — действительно. Луи ведь может решить и так. Ни к чему это шоу.       Но близнецы переглядываются. После чего, Гарри скованно, или же, обреченно, улыбается.       — Обязательно.       Деревянные пальцы Гарри падают с плеч Луи вниз и, подцепив край, тянут футболку Томлинсона наверх. Освобождая мужчину от верхней части одежды. Гарри примет вызов своего брата. Для них обоих это шанс заставить Луи изменить выбор и последняя возможность ощутить его рядом. Гарри не откажется от неё. Он придвигается ближе, прижимается, подставляясь под объятья Луи.       И Томлинсон сдается.       На самом деле Луи надеется, что может быть… ему все-таки не придется никого выбирать? Может быть, как бы убого это не было, секс поможет раскрыть им жизнь втроем. Где всем будет хорошо. Луи надеется превратить это соревнование в примирение? Наивный, эгоистичный дурак.       Губы Гарри мягкие на вкус. Только дрожащие. И холодные. Под стать сиянию. Которое так сложно растопить. Луи ощупывает спину Гарри, в попытке согреть дрожащее напротив него тело.       — Залезай на кровать, — шепчет Луи ему в щеку, отстранившись в сторону. Другой рукой нашаривая талию второго близнеца и притягивая к себе. Ники ластится к нему. А тело напротив, безумно отзывчивое. Когда Томлинсон оставляет поцелуй на шее Ники. Кожа горит алым под ладонями Ники. Как ожоги. Луи лишает чертенка кислорода вместе с поцелуем, отрываясь только чтобы снять футболку Ники через голову. А затем толкает Стайлса на лопатки и перехватывает ноги под коленями. Поднимаясь ладонями по бедрам. Желая избавить от этих постыдно узких джинс. Луи бы хотел запретить ему их носить. Но это потом…       Ники закидывает голову назад и бросает взгляд на брата, лицо которого слишком растеряно. Ники отпихивает Луи коленом, позволив расстегнуть лишь верхнюю пуговицу.       — Что такое, трусишка? — дразнится Ники, подползая к Гарри на четвереньках. — Без помощи не справишься с одеждой?       Гарри дергается от его слов. Ломанные дрожью пальцы Гарри тут же принимаются возиться с верхней пуговицей рубашки. Принципиально. Но не могут справиться. С губ Ники срывается смешок. Немного нервный, возможно, надменный. Ники притягивает к себе Гарри одним движением и дергает пуговицы из петель. Одну за одной.       — Ты ведь не собираешься подарить мне столь простую победу над тобой, трусишка? — шепчет Ники, наклонившись к уху брата. Гарри упирается ему в плечи, пытаясь отгородиться.       — Нет, — шепчет Гарри в плечо Ники.       — Тогда расслабься…       Гарри не понимает: это подъебы или это… помощь? Гарри немного сбит с толку. Но прикосновения брата, который тянет рубашку по его рукам, похожи на заботу. По крайней мере, Гарри хотел бы, чтобы Ники столь заботливо прикасался к нему в детстве, когда Гарри была нужна его поддержка. Сейчас это ощущение такое чужое. Гарри не понимает, зачем Ники успокаивать его. Почему бы просто не дать Гарри честно проиграть?       Губы Ники прямо напротив его губ. И это слишком… странно? Потому что губы напротив должны дарить любовь, а дыхание брата пропитано злостью и обидой. И немного усмешкой.       — Ляг… — близнец подталкивает Гарри в грудь. Ловит лодыжки брата и дергает джинсы Гарри за края. — Расстегни наверху сам.       Наверное, если бы его раздевал Луи, Гарри бы уже полностью поддался истерике и апатии. А его мигрень вышла бы из-под контроля. Но Ники заставляет мозг Гарри настороженно фокусироваться. Привыкнуть к ситуации. Найти способ адаптироваться. Пальцы Гарри уже почти под контролем. Снова овладевают мелкой моторикой. Ники стягивает штанины сначала с икр Гарри, затем полностью и бросает в сторону. И оборачивается через плечо на Луи.       А что Томлинсон? Перед ним два самых охуенных, созданных Вселенной соулмейта. И сейчас, когда один из них раздет до нижнего белья, а другой топлес, становится несколько сложно отделить мысли его мозга и мысли его члена.       — Помоги Луи, — просит Ники, пихая Гарри. Со своими джинсами Ники справится сам.       Гарри неловко подползает к Томлинсону, оказываясь в его объятьях. Отвечая на поцелуй, позволяя углублять его, в то время как руки Стайлса оттягивают резинку домашних брюк Луи. Мужчина нежно гладит Гарри по обнаженной спине, а жадный и настороженный взгляд Луи следит за чертенком-искусителем, который освобождает свои ноги из порочных джинс, выгибаясь в спине.       — Начнем? — усмехается Ники. А Луи непроизвольно задумывается о том, как именно. Что вообще происходит и что теперь делать? Мозг подсказывает, что оба близнеца вряд ли захотят как-то развлекаться между собой. Мозг или чутье? Если это не одно и тоже. Так что Луи старается сообразить, что сейчас будет лучше сделать.       Ники берет инициативу первым. Пододвигаясь к Луи и дотягиваясь рукой до члена. Сжимая его у основания и проглаживая по всей длине до самой головки. Дразня, доводя до нужного возбуждения. Еще раз и еще раз. Гарри теряется на несколько секунд, но тут же утягивает Луи в новый поцелуй. С легким напором. Настойчивее, чем предыдущий.       Луи успевает перехватить Ники за шею, прежде чем парень опустится вниз. Черт возьми, неудобно. Поза, то есть ее отсутствие, не способствует расслаблению. И удовольствию. Томлинсон пролезает на середину кровати, утягивая вместе с собой Ники, который отказывается отпускать его член. Ники давит Луи на бедра, вынуждая сесть и позволить ему исполнить задуманное. Вот теперь Луи позволяет этому неугомонному чертенку взять контроль над всем, что у Томлинсона ниже пояса.       Второй близнец провожает их взглядом, не двигаясь. Хотелось бы Гарри быть настолько же раскованным, как Ники. Свободным. Самим собой. Рядом со своей родственной душой. Да, возможно, все дело в Луи? Одно присутствие Томлинсона заставляет его брата раскрываться настолько гармонично. А что Гарри? Словно лишний. Словно статуя.       Гарри делает глубокий вдох. Надеясь, вдохнуть уверенности. Ведь кожа горит серебренным от каждого прикосновения. Природа не могла так ошибиться. Если она сделала Луи его родственной душой, значит, Гарри должен почувствовать их связь. Раскрыть её. Гарри ведь тоже способен сделать Луи хорошо. Это должно быть заложено в него силами Вселенной. Гарри пододвигается к брату, не решаясь влезть, стараясь не обращать внимания на то, как вишневые губы Ники идеально проскальзывают по члену мужчины.       Гарри оставляет робкий поцелуй у Луи на бедре. А затем ведет губами выше, опуская руки на колено. Поглаживая коленную чашечку. Ники чуть оборачивается, чтобы взглянуть на брата и сдвигается в сторону, но головку из губ не выпускает. Гарри не знает, правильно ли вмешиваться в чужое взаимодействие, должен ли он, но он подается вперед, сначала прижимаясь к основанию члена Луи губами, затем высовывая кончик языка. Чертит хаотичные осторожные линии. Иногда прихватывая губами сбоку, стараясь.       Томлинсон охуевает с этой картины. Приятно охуевает. Два любимых, идеальных, таких разных близнеца вылизывают его член. Сон воплощенный в реальность. Губы Ники легкие и проворные. Длинные мягкие кудряшки Гарри щекочут кожу. Ало-серебренный свет. Теперь его любимое сочетание. Сочетание рая.       — Твои волосы… — шепчет Луи, пытаясь дотянуться до кудряшек Гарри, чтобы убрать их назад. Ники поднимает на Томлинсона взгляд, а затем переводит его на Гарри. Ники понимает Луи без слов, и, отстраняясь от члена Луи, поправляет волосы брата, убирая их назад. Гарри вздрагивает. А его сбитый с толку взгляд подчеркивает неуверенность каждого движения губ. Ники на сто процентов уверен, что Гарри никогда прежде не удовлетворял никого оральными ласками. И как вообще сейчас расслабить этот комок нервов?       — Если бы ты раньше попросил меня научить тебя сосать чужой член, я бы, может быть, дал бы тебе пару советов… — подтрунивает Ники над братом, наклонившись к его уху. Момент уж больно располагает. И Гарри отстраняется назад.       Ники переводит взгляд на Луи, и молча просит его сделать что-нибудь, пока их секс не превратился в проблему. Иначе ситуация сойдет на «нет». Луи и сам понимает это, поэтому протягивает Гарри руку, подзывая первым.       — Иди сюда… — мужчина хлопает по подушке рядом с собой. И падает на спину. У Гарри холодит низ живота от всего, что сейчас происходит. Но он пододвигается вперед, перебираясь через тело Ники на своем пути. Хорошо, что Гарри не стоит на ногах, иначе его колени бы точно подогнулись. — Иди ко мне… — снова зовет Луи. Дотягиваясь рукой до локтя Гарри. Подтягивая к себе. А затем сжимает одно бедро, вынуждая поставить ноги по обе стороны от его головы.       Луи просто хочет сделать Гарри хорошо, чтобы Стайлс расслабился. И отдался ощущениям вместе с ним.       Гарри испускает тихий смущенный всхлип, потому что ласкающий его язык Луи — это слишком горячо. Парень закусывает костяшку большого пальца правой руки, пока кончик языка Луи дразнится. Гарри кожей чувствует его улыбку.       Томлинсон вылизывает Гарри через стоны, которые рассеиваются по его собственному телу волнами прямо от паха. Луи хочется вцепиться руками в короткие кудряшки Ники, потому что терпеть пытки становится невыносимее, но вместо этого его дрожащие пальцы крепко удерживают не менее дрожащие бедра Гарри.       — Пожалуйста… — тонкий просящий голос Гарри — это что-то новенькое. Из Гарри очень тихий, молчаливый, безропотный любовник. А его голос — нежная мелодия. Мурашки на его коже, что усеяли бедра — прекрасное зрелище. — Пожалуйста… ах…       Чувствовать язык Луи внутри — это новая грань реальности. Гарри не уверен, что способен выдержать ее натиск. Его размазывает по ней. Как краску размазывает по холсту жесткая кисть. Или мастихин. Оставляя грубый, объемный мазок.       Но Луи не хочет, чтобы Гарри кончал вот так просто. Да и самому пока рановато. Не сейчас. А волшебный рот Ники слишком быстро приближает к развязке. Поэтому Луи оставляет последний влажный след и отпускает бедра Гарри, который скатывается в бок и отворачивается, спрятав лицо. Уши и щеки кудрявого горят от прилившей к ним крови.       — Всё? — Ники приподнимает лицо, когда Луи чуть тянет его за кудряшки в сторону. А пушистые ресницы быстро порхают, брови недоумевают.       — Поцелуй… — усмехается Луи, и Ники ползет по ногам Томлинсона наверх. Губы мужчины приветствуют его низким урчанием. А крепкая рука прижимает тело близнеца к своему, углубляя медленный, обжигающий поцелуй. Пальцы Стайлса очерчивают живот Томлинсона, Луи улыбается через поцелуй, когда парень чуть царапает кожу вдоль сбегающей вниз блядской дорожки.       Гарри поворачивает голову набок, наблюдая за Луи и братом. За тем, как идеально сочетаются их профили. Гарри думает, так ли сам смотрится с Луи? Лицо ведь точно такое же, как у Ники. Парень тянет руку вперед и накручивает волосы Луи на пальцы, вынуждая того разорвать поцелуй и обратить свое внимание на Гарри. Томлинсон смотрит на него, а Гарри снова сгорает.       Луи пододвигается к Гарри, чтобы тоже подарить поцелуй, засасывая нижнюю губу. Пока Ники прижимается губами к шее мужчины и кусает. Ощущения на грани между нежностью и покалывающей болью. Вторая рука Луи обвивает Гарри за пояс, просовываясь под его тело. Стайлс только доверчиво жмется в ответ. Такой слабый. Такой нежный. Такой послушный. Немного закрытый, смущенный, зажатый. Смотрит Луи прямо в душу своими большими зелеными глазами. Немного отчаянно. Немного безнадежно. Заставляя совесть Луи упрекнуть своего хозяина. Черт побери, несправедливое издевательство.       Пока мозги Томлинсона решили немного пофилосовствовать, тело погружено в свою жизнь. Луи переворачивается, нависая над Гарри, прижимая его тело к уже смявшейся простыни. Откидывая одно колено парня в сторону, подминая под себя его тело. Руки Ники ловят Луи за плечи, не хотят отпускать, удерживают. Губы оставляют поцелуи на шее, вдоль линии роста волос, желая сделать приятно, еще приятнее, чем может Гарри. Луи поворачивает голову в бок, чтобы поймать легкий поцелуй Ники.       — Ложись рядом, — просит Томлинсон. А Стайлс упрямится еще несколько секунд, не желая отдавать внимание Луи своему брату, но все же разжимает руки и укладывается рядом. Луи награждает его за это поцелуем чуть повыше пупка.       Ники прикусывает нижнюю губу. Он хочет Луи. Только с собой, только для себя. Он не знает, сможет ли адекватно перенести предстоящее зрелище: его любимый будет трахать другого. Но сегодня это чувство придется заткнуть куда-нибудь. Потому что… он доверяет Луи? Потому что даже сейчас их связь запущена на полную. И Ники чувствует всю нежность, которую Луи адресует ему. Луи любит его: Ники не сомневается в этом. Он не просто знает это, он ощущает эту мысль Луи во всем своем теле.       Томлинсон медленно разрабатывает Гарри, наклоняется в его уху, утонув носом в мягких кудряшках. Шепчет ему просьбу расслабиться. Нихуя. Глаза Гарри просят у Луи прощение за эту неловкость, за то, что Гарри не может делать это вот так, при брате. Потому что в голове встают образы, в которых Ники осуждающе смотрит на него и…       — Господи Боже… — устало стонет Ники, закатывая глаза, утыкаясь лицом в простынь. — Гарри, еще минута, и возбуждение в этой комнате спадет не только у тебя, а у всех!       Луи шикает на Стайлса, а Гарри упирается в его плечи. Всё приходится делать самому, думает Ники, черт возьми.       — Ты не доверяешь Луи? — спрашивает он Гарри напрямую.       — Доверяю… просто…       — Тогда сделай одолжение всем и расслабься, — произносит близнец, приближаясь к лицу брата. — Не превращай этот секс в пытку.       В том, что Гарри то еще бревно в постели, Ники тоже не сомневался.       Он засасывает нижнюю губу Гарри. Осторожно, но требовательно. Пользуясь удивлением брата, и не позволяя ему сомкнуть губы. Умелый язык проводит по верхнему небу Гарри, посылая приятный импульс во всё тело. Отключая любую возможность сопротивляться. Гарри смотрит на него мутным, непонимающим взглядом. Через дрожащие ресницы. Его мозги контужены, а тело очень даже не против, предает его принципы. Всю адекватность. Ники прекрасно целуется. Гарри не должен думать об этом, не правильно думать об этом, но… именно неправильность этой ситуации заставляет его тело снова задрожать и испытать прилив пламени внизу живота.       Наконец, это происходит. Что-то щелкает, и Гарри отпускает свои чувства. Его бедра поддаются. И тело прогибается под Луи, отдаваясь первому поступательному движению. Позволяя заполнить себя. Без преград.       Ники отстраняется назад. Посмеиваясь. Король поцелуев. Смеется Луи в плечо, поддразнивая. Губы Луи мягко целуют Ники в ответ. Напоминают о равности любви. Лениво отрываются, вырываются из плена красного, чтобы снова вернуться к Гарри       Гарри тает. Возможно, в этот момент он полностью раскован перед Томлинсоном. Настолько, насколько когда-либо был. И Луи чувствует это. Тонкая ласковая связь стучится в его сознание. Просит пустить ее внутрь. Ищет ответа. Резонанс.       Колени Гарри дрожат, парню кажется, что у него немеют ноги. Только рука Луи, что гладит его, удерживает в реальности. Потому что Гарри тонет в себе. В своих чувствах. В чувствах к Луи. Впервые таких ярких. В связи, которая отчаянно долбится в сознание Луи, просится, пытается проломиться.       Только в руках Луи Гарри, наконец, чувствует себя воистину красивым, здоровым, полноценным, тем самым замечательным Гарри, которым его именовали окружающие. Гарри ждал это чувство всю свою сознательную жизнь. Луи его родственная душа. И без Луи, без этого чувства больше не будет смысла.       Гарри впивается в губы напротив. И его мысли сливаются с мыслями Луи. Впервые.       Ники держит Луи за другую руку, которой Луи плавно гладит низ его живота. Мягкие прикосновения Луи удерживают Ники. Не позволяют поддаться нарастающей панике от вида того, как Гарри сгорает под мужчиной. Удерживает мысли Ники, его чувства в равновесии. И возбуждение. Когда пальцы руки Луи слегка ласкают, проскальзывая по члену Ники. Стайлс непослушный, он не может просто лежать рядом. Он целует плечи Луи, обнимает со спины. Ладонями разгоняет возбуждение по бокам Томлинсона. Заставляя отвлекаться, сбиваться с ритма, вынуждать Гарри охать.       Ники слышит вскрик. Смешанный. Сдвоенный. И отстраняется, рассматривая Луи и Гарри, задыхающихся. Томлинсон оставляет мягкий поцелуй на виске Гарри, отползая, скатываясь в бок. Гарри глубоко дышит, все еще охваченный ударившим в голову оргазмом. А руки Луи возвращают нежные объятия Ники, утягивая того обратно на кровать, вынуждая лечь к мужчине под бок. Сдавленное дыхание опаляет кожу на плече Ники. А грудная клетка Томлинсона поднимается и опадает столь глубоко. Ники чувствует, прижатый к ней спиной. Губы Луи порхают по его шее и оставляют линию медленных, ненавязчивых поцелуев.       — Тебе было хорошо? — Ники мурчит ему в ответ, чуть поворачивая голову, ловит дыхание Луи. А его рука, скользит по бедру, прижимая бедра Томлинсона теснее, поглаживая.       Рядом с двумя близнецами Луи чувствует себя полным, совершенным. И он не готов расстаться с этим чувством.       — Мой?.. — выдыхает Ники, прикрывая глаза.       — И твой тоже… — шепчет Луи в уголок его губ. Прибывая между двумя связями одновременно. Разрываемый эмоциями абсолютно разных цветовых гамм.       Ники переворачивается к нему лицом, прижимается носом к носу. Луи видит его расширенные до предела зрачки и искусанные чуть вспухшие губы. Ему кажется, что в эту самую секунду Ники полностью его понимает.       Стайлс соскальзывает рукой к члену Луи. Удерживая возбуждение. И внимание. Разжигая новую волну. Полную страсти. Горячо выдыхая в губы Луи, закидывая ногу ему на бедро, вжимаясь. Поглаживая пальцем крайнюю плоть. Желая возбудить сильнее, желая угодить сильнее, желая отдать больше, чем мог Гарри.       Луи нащупывает в своем сознание эмоции Ники. Он распознает в них ревность. А еще удивительную силу и уверенность. В их чувствах. Во взаимности. Эти эмоции находят отклик в душе Луи. Целиком.       Они целуются. Глубоко. Плавно. Ладони Томлинсона оглаживают родную спину, не менее любимого, не менее желанного близнеца. Возможно, даже более. По крайней мере, сейчас, когда он целует Ники, Луи думается именно так.       Ники хочет перетянуть на себя первенство и нависает над Луи, но Томлинсон, скатывает его обратно к себе под бок, перехватив рукой поперек груди, и Ники издает легкий смешок, когда Луи выдыхает ему в затылок. В прошлый раз Луи и так дал Ники накомандоваться в волю. Теперь очередь Ники быть ведомым. Стайлс прикрывает глаза, придвигаясь к мужчине ближе, чуть толкаясь бедрами назад.       В отличие от Гарри, Ники расслаблен и раскрыт для Луи. Горячий и одновременно нежный. Его доверие абсолютное. Томлинсон теряется от ощущения его тесноты, его отдачи, его близости. От его эмоций, которые такие понятные и простые. Такие знакомые. Такие схожие с эмоциями Луи. Идеально дополняют их.       Гарри шебуршит под другим боком Луи. Прижимается к спине Луи, утыкаясь носом между лопаток. Оставляя поцелуй дрожащими губами. Толминсон закидывает ближайшую к нему руку назад и гладит Гарри по бедру. Стараясь немного унять дрожь в теле пришедшего в себя Гарри. А Стайлс задыхается, слыша глубокое, прерывистое дыхание брата. Чувствуя плавность чужих движений и видя созданную чужими телами идиллию.       Луи тонет в Ники, все, что держит его в реальности, — это прикосновение к коже Гарри. Луи словно достали из одной связи, нежной, ласковой, светлой и окунули в другую, такую же прекрасную, горячую, яркую, сочную. Луи как оголенный провод. Его искрит. Слишком много всего, для его тела. Оно не идеальный сосуд, недостаточно емкий. Так хочет суметь вместить в себе две любви. Но не может. Его обожание, его любовь, его чувства к Ники уже переливаются через край, перемешанные с чувствами к Гарри. Это коктейль Молотова. Трансформатор Тесла. Эти чувства заставляют Луи быть сильным, уверенным, дарят ему спокойствие, дарят ему ощущение завтрашнего дня. Если Гарри дарит ему ощущение реальности и жизни, настоящего, то Ники — это будущее.       Ники глотает воздух, умирая от губ Луи, что дышат в его шею. От ощущения тесноты и жара, от того, как идеально Томлинсон заполняет его. От того, как Луи умеет делать ему хорошо.       Гарри видит это. Видит два идеальных пазла. Два идеальных друг для друга человека. Прекрасных. Тонких. Слепленных в одну фигуру. Открытых друг для друга.       Он оставляет на спине Луи ласковые поцелуи. Робкие. Нежные. Грустные. Словно мысленно прощается. Его голова снова во власти мигрени. Болит, разрывается в висках. Мысли давят на него. Выдавливают. Или вдавливают. Голова отключается.       Он видит, как Ники и Луи оба достигают финала. Чувствует руку Луи, что ласкает бедро, что притягивает Гарри в объятья. Гарри не сопротивляется. Позволяя укачать себя, убаюкать. Потому что его больной голове нужен хотя бы часовой сон, прежде чем он найдет физические силы уйти. Ники лежит рядом. С другой стороны от Луи. Такой уютный и теплый. Дарит Луи ласковые улыбки. А Гарри чувствует себя растоптанным, закрывая глаза, не в силах смотреть на своего безупречного брата.       Гарри знает, что проиграл.