Собирая осколки

Выстрел отдаёт в уши оглушительным звоном. Дайчи смотрит на затекающий кровью лоб паренька, которому пуля пришлась прямо в лоб, как он и планировал. Пустым взглядом разглядывает нейтральное уже выражение лица человека, с которым они познакомились около часа назад, лица, которое секунду назад искажалось гримасой ужаса, на котором щёки всё ещё были мокрыми от слёз, смешавшихся с буро-коричневой кровью. — Дайчи-сан! — выдергивает его из минутного торможения обеспокоенный голос Танаки, — Нужно валить! Их сейчас ещё больше привалит. Танака смотрит напряжённо и уверенно, отворачиваясь затем, чтобы вонзить ручной ножик почти добравшемуся до него ходячему в голову. Дайчи кивает, соглашаясь и приказывает уже уверенно и громко «Уходим», — они развели тут прилично шуму, да ещё и последний выстрел явно пришёлся не на руку. Нишиноя валит ближайшего к нему ходячего и размазживает ему башку ботинком, ударяя два, три раза, пока она не превращается в отвратительное месиво — нож остался в голове у предыдущего — Ноя не успел вытащить, и обороняться теперь приходилось чем придётся. Энношита скрывается в лесу первым, за ним бежит Танака, толкая от себя опасно наклонившегося над его плечом ходячего прямо под ноги ковыляющим следом. Нишиноя спешно выдёргивает дурацкий нож, едва не стоивший ему жизни, из во всех смыслах мёртвой головы и рвёт когти следом за товарищами. Дайчи медлит, ещё раз оглядывая растянувшееся мёртвое тело, которое уже не встанет никогда — ни в живом, ни в мёртвом виде. Пара ходячих уже опустилась на колени возле паренька, имя которого не приходило на ум, вонзая серые пальцы в кожу, отдирая куски мяса. Ещё один ходячий тянет руку к Савамуре, и он, чувствуя неожиданную, неудержимую ярость, выстреливает тому в голову едва не в упор, тратя вторую дефицитную пулю, и только потом направляется вслед за своей группой. Из-за кустов выглядывает взволнованный Нишиноя. — Дайчи-сан? — оглядывает он негласного лидера их компашки и растянувшегося в двух шагах ходячего с пробитой башкой. — Всё нормально, — отвечает Савамура и следует за кивнувшим Ноей. По дороге домой — в месте, в котором они ненадолго обосновались, из головы Савамуры не выходит лицо паренька, удача которого закончилась пронзительно быстро. Это не первый раз, когда ему приходится убивать живых людей, по тем или иным причинам. Так почему же картина, как на подростка явно не старше восемнадцати, набрасывается разом три ходячих, от которых у того просто нет сил отбиться, его искажённое страхом лицо и мучительные крики? Убить его было правильным решением — он стонал слишком громко, собирая мёртвых всей округи; да и лучше умереть от пули в лоб, чем от зубов мерзких уже-не-людей. Дайчи скрипит зубами, следуя за молчаливыми товарищами по лесу, представляя, как они встретятся с остальными членами группы, покинувшими супермаркет с заднего выхода. Конечно же, все поймут, что улыбчивый Икеджири (имя парня приходит резко и совсем внезапно), которому они успели помочь с утра, долго не протянул. Благо, Хинаты с ними нет, она бы задала сразу кучу вопросов, а растерянность и страх обязательно отразились бы на её почти детском лице. Но если Хината с Кагеямой сегодня остались на посту у дома, то Ячи сейчас с остальными. Когда на одном из уже изученных перекрёстков среди деревьев они замечают вдали друзей, Танака кричит радостно и излишне громко для нынешнего положения в мире: — Э-эй, Суга-са-ан, — размахивает он руками. — Асахи-са-ан, — вторит ему Ноя и они мчатся к живым и вполне здоровым товарищам. — Не орите так, идиоты, — ворчит Энношита, но не сдерживает облегчённой улыбки. Пока Танака и Нишиноя растянулись у ног Киёко, шутливо прикрывающей рукой Ячи от надвигающейся опасности, Дайчи рассматривает друзей, опасливо ища раны, ссадины или укусы на ком-нибудь из них. Но похоже когда нагрянула толпа в магазине, их группа отвлекал большую часть ходячих на себя, и группа Асахи смогла скрыться без происшествий. На пути домой Ячи смеясь слушала рассказ Танаки, пополняемый восторженными вставками Нишинои, а Асахи неловко поправлял разошедшихся друзей, тоже смеясь. Дайчи встретился глазами с Сугой, мимолётно улыбнувшейся ему, и его моментально посетило раздражение, что она, конечно же, всё поняла скорее всего ещё когда услышала выстрел, но сейчас ему ничего не сказала. И хотя раздражение это больше на самого себя, Савамура скрипнул зубами, не в силах как-либо заглушить эти чувства — горечи и злости, постоянно посещавшие его — чувствовавшего ответственность. — Мы слышали выстрелы. Что-то случилось? — раздалось в начале их процессии тихим голосом Ячи, и Танака замешкался, заговорил тише, почти неразборчиво для идущего в конце Савамуры. Сумки и рюкзаки на плечах товарищей и его самого, набитые продуктами и самым необходимым, сегодня стоили ещё одной, бесценной жизни.