Are you still human at the core? © Miracle of Sound – Natural Heart
[Date Undefined] Люминесцентные лампы и диодная подсветка озаряют мертвенно-холодным светом залы дата-центра. Бесконечно тянущиеся блоки серверных стоек, кажущийся ледяным воздух от вентиляторов, пустынные коридоры. Писк электронных замков у дверей, проверка на соответствие, новый тамбур, аудитория под безличным номером RES-75. Включен только основной экран, занимающий практически треть стены. Единственное освещение, но его достаточно. На дисплее отображаются лица. Много лиц, расположенных по гигантской сетке. Сегменты поиска сменяют друг друга, сетка то проматывается куда-то вверх, то вниз, в сторону – с каждым новым набором в строке поиска, синим «курсором» мерцающей по центру экрана. Сортировка выборки, в ответе прилетает несколько фотографий с подписями, прикрепленными к ним краткими досье. За невзрачными иконками – приложенные гигантские массивы данных по каждой записи. Данные ДНК, данные о состоянии организма на момент «глубокого скана», цифровая реконструкция мозга и нервной системы – то, что для простоты назвали «снимком сознания». Конечно, речь шла о несколько других вещах. Они просто делали высокоточную цифровую копию, настолько глубокую и детализированную, насколько позволяли технологии. Но снимки по-прежнему оставались чем-то вроде чёрного ящика, чем-то, что требовало ещё многих и многих лет изучения. Только недавно они научились восстанавливать ближнюю память, да и то – скольких трудов стоило «склеить» её в нечто понятное стороннему восприятию. Оно ведь только кажется, что память – как видеозапись, с изображением и звуком. Ну, может, с какой-то дополнительной информацией, как логи системы… Если бы всё было так просто. Наивные грёзы о «цифровом бессмертии». Какие горизонты могла бы открыть реализация этой мечты, исследователей не страшили даже сопутствующие последствия. Они уже управлялись с технологиями, которые спустя тридцать лет будут казаться детской игрушкой. Отгремевшая война не только «отмотала время вспять» и чуть не поставила человечество на грань полного уничтожения. Она заставила пересмотреть многие ориентиры с другого ракурса, иначе смотреть на возможный результат. Самые противоречивые опасения и самые сакральные мечты людского рода. Исследователи и учёные прекрасно понимали, с чем играют. Они считали, что игра стоит свеч. В чём они были правы, в чем ошиблись – покажет время. Но это будет потом, много лет спустя – когда «обратный отсчёт» пойдет снова. Возможно, даже не при их жизни. Люди всегда думают, что будущее, к которому они идут, маячит где-то далеко-далеко. Они видят только свет в конце тоннеля, рисуя себе картины «светлого будущего» – зачастую не приглядываясь, пока не станет поздно. Они не слышат предупреждений, тревожных звонков – об обратной стороне мы подумаем потом, когда она даст о себе знать. Ведь у всего есть своя изнанка, свои недостатки, если бояться каждой новой технологии, облегчающей жизнь, мы так и будем сидеть в пещере, а мечты останутся всего лишь замками на песке. Так легко сказать, что они ошибались. Но, возможно, в итоге они оказались правы. Даже когда их разработки уйдут в кардинально другое русло… Но сейчас об этом даже и речи не идёт. Ноэль Лаллинда – ещё недавно вступившая в проект – молча стоит у дверей, смотря, как меняются изображения. Прищурившись, пытается разобрать буквы, но те размываются, нечёткие, пестрящие, маленькие. Несмотря на то, что нейрофизиолог уже далеко не первый раз посещала банк данных и давно смотрела на эти данные как на безликую информацию, с которой они просто оперировали, эта мысль приходит ей в голову только сейчас. Забвение, наверное, выглядит именно так. Тысячи, миллионы людей, большинства из которых уже нет в живых. Легко затеряться среди одинаковых имен, похожих лиц. Короткие данные досье, только открытая информация. Остальное раскроется при доскональном изучении снимка, но большинство этих файлов никогда не прочитают снова. Разве что автоматическая система поиска раскопает их по каким-нибудь психологическим и физиологическим характеристикам, более весомым, чем имя-фамилия или фото, говорящие не больше, чем надгробный камень. Но даже тогда это будет не более чем чей-то фрагмент, который просто надо использовать, не вникая в то, кем был этот человек, чем он жил и как он умер. Спустя несколько минут всё замирает, вновь вернувшись на сетку. Сидящий в кресле перед экраном человек опускает руки на подлокотники и, чуть откатившись назад, запрокидывает голову. То ли он по-прежнему смотрит на экран, то ли закрыл глаза. Не понять. – Альберт? – наконец нарушает тишину Ноэль, подходя. Всё-таки закрыл глаза. Как спит. Не шевелится. Будто даже не дышит. Ему ещё лет тридцать пять, не больше. Человек с всклокоченными тёмно-русыми волосами, в которых поблескивает «изморозь» первой, очень ранней седины. Тогда Вайли ещё носил очки, не сразу согласившись на операцию, смотря волком на любых врачей. И чем они ему не угодили – непонятно. Обычно бодрый и энергичный, Альберт сейчас выглядит очень изможденно, будто сильно постаревшим. Наверняка опять не спал несколько суток к ряду – увлечется, с головой уйдет в работу, а потревожь его в подобном состоянии – такого о себе выслушаешь… Он открывает глаза внезапно – и ни в его взгляде, ни в его лице больше не «читается» ни грамма усталости. Показалось? – Впечатляюще, а? – спрашивает Вайли, с неожиданно веселой усмешкой кивая на экран. – Столько материала нам предоставили, подумать только! Тут наберется даже на полную реконструкцию этнических групп, – Альберт протирает очки воротником рубашки. – Ты представляешь, сколько лет эта база собиралась, оказывается? Ноэль закатывает глаза. Вот всегда так! Он что, прикидывается, вынуждая проверить, а живой ли он вообще? Хотя, после его увлекательного рассказа о том, как он несколько часов успешно делал вид, что мёртв – чему тут удивляться? Разве что не вспоминать подробности этой истории. – Первые снимки ещё до Глобальной начали делать, насколько мне известно, – осторожно начала Ноэль. – Но они очень упрощённые и… Она замолкает, обратив внимание на строку набора и висящее рядом развёрнутое окно с историей поиска. В списке были имена и фамилии, которые ей не говорили ровным счётом ничего, но по которым находились сначала сотни людей, после установки фильтров – десятки, после ручной выборки – никого. Количество с двухзначных чисел падало в ноль, после чего Вайли переходил на следующее имя. И так дальше. И так дальше. Минимальной цифрой перед нулем было 8 – и, видимо, все мимо. На единицу поиск ни разу не опускался. Предпоследним был некий «Felix Frei». Ответ тоже резко оборвался с 22 до 0. Сейчас в строке набора мерцало «Albert Wily». Поиск по этому запросу ещё не производился, но было очевидно, что снимок сознания ученого будет первым в списке однофамильцев с тем же именем – внесен только вчера, по завершению обработки. – Ты же есть в этой базе, – заметила Ноэль. – Ну это-то я и так знаю, – кивает Вайли, снова закрывая глаза и откинувшись на спинку кресла. Несмотря на всю кажущуюся беспечность, движение вышло каким-то бессильным и очень усталым. – Поэтому и не ищу. Оглушительный грохот сопровождался ощутимой встряской, мгновенно выдернувшей из сна. Ещё не затихло эхо, как где-то неподалеку уже раздался новый душераздирающий звук – что-то обрушилось, после чего с другой стороны громыхнуло повторно, и на этот раз громкость превосходила все разумные пределы. Не успев сориентироваться ещё в пространстве и времени, а особенно в последнем, Альберт уже на автомате оценил мощность взрыва: старые рефлексы давали о себе знать и спустя сорок лет, как-то не особо изъявляя желание свалить в забвение. Новые же рефлексы утверждали, что Вайли прекрасно знает, кто только что положил огромный болт на приказы и кому вскоре влетит по первое число за подрывную деятельность на периметре. Информации, накопившейся за два с половиной года, с избытком хватило бы на рассмотрение проблемы командования отрядом плохо подконтрольных боевых машин. Хотя о каком контроле вообще может идти речь, если перед групповой вылазкой они к тебе сами приходят с требованием установить им жёсткую ASL? После чего один из них умудряется всё равно её сломать, заодно с SPRS. Всё равно что наглотаться перед штурмом стимуляторов под завязку, чтобы не было так страшно, не чувствовать боли и не порываться отступить в последний момент. Как следствие – сдохнуть именно из-за того, перестал адекватно воспринимать происходящее и не отступил вовремя. И это, конечно же, ничего не напоминает. Те же, там же, в том же. Годы проходят, ничего принципиально не меняется. Ну, разве что, роботы вместо людей, директивы – вместо инстинктов. Небольшая разница. В лучшем случае, в боеспособности и живучести. Да и то, как показывает практика, умирают живые машины так же легко и бесповоротно. Так же просто и глупо. Звук новой детонации пришёл под аккомпанемент чего-то гулко жахнувшего. С потолка мастерской, и так растрескавшегося и протекающего, посыпалось. Сложив руки на груди, Альберт некоторое время отсчитывал секунды, прикидывая, долетят осколки от окна до стула или нет. По всем оценкам выходило, что нет. На счёт тринадцать предположение подтвердилось, однако Вайли в помещении уже не было. Карательный отряд в лице начинающего закипать старика направился к месту происшествия. Над руинами Ланфронта восходил дымовой столб, удачно вплетающийся в предрассветную лилово-синюю гамму. Пресловутый «периметр» руин был очерчен полуразваленной стеной и логикой. Последняя была выложена из кучи разномастного металлолома, в котором угадывались останки машин из самых разных веков и частей света. Здесь обнаруживались как древние объекты, по большей части плохо опознаваемые, так и обломки артиллерии прошлого-позапрошлого века, так и совсем «свежие» реликты Глобальной. Подавляющее число находок относились к военной технике и оставляло открытым вопрос, каким образом всё это оказалось тут, будучи до сравнительно недавнего времени погребенным глубоко под землей. Как и вопрос, что здесь делает архитектура, напоминающая архитектуру инков, которой место на северо-западе от Амазонки, он становился несколько риторическим на фоне чуть более обширного «что за чертовщина происходит на этом участке земного шарика?» Альберт привык скептически смотреть на всякие байки вроде «Бермудского Треугольника», ища всему рациональное обоснование. Здесь оно не находилось. Здравый смысл скончался в агонии ещё когда Вайли явился в этот край. Гравицикл, на котором старик добирался, издох в безлюдных руинах ближайшего города, сорок лет назад сравненного с землёй. Заглохло транспортное средство далеко не по причине нехватки энергии: некоторое время вся электроника сходила с ума, пока не отказала окончательно. А спустя несколько суток, на подходе к конечной цели остановились даже механические часы, которые Альберт с собой прихватил, уже наслышанный о проблемах с этим местом. Вот это было уже как минимум странно и не поддавалось внятному объяснению. «Ну хоть нож резать не перестал, на том спасибо!» – и не в такое дерьмо ещё влезали, и не из такого дерьма выбирались… Можно сказать, что «здравый смысл» впал в глубокую кому ещё когда Вайли вообще сунулся в эту очередную авантюру. Может, и ещё раньше, когда он бросил бесполезные попытки восстановить своих роботов из сохранившихся снимков, поняв, что будет раз за разом получать тот же результат, что они на протяжении многих лет получали с людьми. А возможно, вышеупомянутый смысл умер очень давно, похороненный вместе с тем миром, который Альберт ещё застал и запомнил, и который было уже не вернуть. Но когда он пришёл в самое сердце руин… Вайли не мог поверить, что он не спит. Он не мог поверить, что он жив. Никогда, никому и ни во что не веривший человек в тот момент готов был признать, что он мёртв, а жизнь после смерти в каком бы то ни было виде, но существует. Что все последние сорок лет жизни, а тем более – последние несколько дней, привиделись в тяжелом бреду. Этого не могло быть просто потому, что этого не могло быть. То, что перед Альбертом был Металл, а не тот человек, за которого Вайли поначалу принял в темноте своего робота, не изменяло и не объясняло ровным счётом ничего. Ведь ни того, ни другого учёный в живых увидеть не надеялся: к сожалению, и люди, и роботы умирают одинаково безвозвратно. В данном случае ещё и действительно одинаково, что особо энтузиазма не добавляло. – …да ладно! – раздался издалека синтезированный голос. – Фюзеляж той байды видел? Эйр утверждает, что эта штука пропала полвека назад… что?.. Ну в смысле, крушения не зафиксировано, сигнал пропал, в аэропорт не вернулся, обломков не нашли… – Да Тесла, наверняка никто и не искал! – донесся еле слышный с такого расстояния ответ второго робота. – Ну упало и упало. Что упало, то пропало. Вот скажи, тебя бы сильно волновал какой-то вшивый самолёт, если у тебя половина планеты взрывается? После непродолжительного вдумчивого молчания, разбавляемого щебетом окружающей фауны, последовал ответ: – У меня ещё взрывчатка осталась… «Я тебе покажу сейчас, взрывчатка у него осталась». За восточной стеной, от которой остались одни расколотые булыжники, открывался крутой спуск. Покрытый буйной растительностью склон, на котором уже протоптали и прорубили пару тропок, спустя несколько десятков метров переходил в поросшие кустарником овраги. Ещё дальше начинались густые джунгли, тянущиеся от горизонта и до горизонта. Тропический лес зелёным морем окружал «островок», посреди которого возвышалась пирамида и руины. Из зелени местами проступали развалины древних построек, вперемешку с кусками поеденной ржавчиной техники. От одного из таких объектов в настоящий момент обильно валило дымом. «Объект» узнавался даже издалека и в предрассветном мраке. Навевало не лучшие воспоминания, особенно из-за соответствующего освещения. Что-то подсказывало Альберту: если он подойдёт поближе и рассмотрит эту рухлядь повнимательнее, он даже скажет, в какой точке мира она «потерялась» и при каких условиях. Похоже, здесь вся человеческая техника была из разряда «пропажи». Примерно настолько же «пропажи», насколько его боты, которых он, несомненно, был очень рад видеть уже две с лишним недели. Будьте осторожнее со своими желаниями, а то ведь могут и исполниться; сам знать не будешь, счастлив ты или нет. Альберт нарочито медленно начал спускаться по направлению к месту взрыва. К догорающим обломкам подозрительно знакомо выглядящей бронетехники. Он уже отыскал взглядом двух виновников торжества, обустроившихся у этих самых обломков, как у костра. Увлечённые разговором и не ожидающие «визита начальства», DWN-013 Креш и DWN-015 Хит не замечали, как на них целеустремлённо надвигается грозовая туча. Крупный робот под два метра ростом, в тёмно-оранжевой броне, перепачканной в саже и не по разу залатанной, сидел на борту развороченного танка. В тени полупрозрачного забрала, походящего на клюв – юношеская физиономия лет восемнадцати-двадцати навскидку. Поблескивающая в темноте электронная радужка, глаза невнятного цвета – не то ржаво-жёлтый, не то грязно-зелёный. Проглядывающие из-под защиты белые штаны и куртка вымараны в масле и грязи. Массивные бронированные предплечья робота переходили во внушительные разборные свёрла, которые, перестраиваясь и сдвигаясь, открывали детонационные пушки. В комплекте с тем снаряжением, что скрывалось в корпусе и ногах робот-мастера, это всё превращало его в локальную артиллерийскую установку. А заодно и вынуждало Вайли держать боеприпасы «в недоступном для детей месте». В прямом смысле убийственная сила вооружения у Креша, впрочем, не мешала тринадцатому номеру беспрестанно ныть над душой у создателя, что нормальных рук не завезли. Позиция Альберта на сей счёт сводилась к категорическому «нет», скрывающемуся за «как время будет». Конечно, эффективность подрывника сильно хромала без рук, а значит, и без возможности самому собрать бомбу, а не использовать готовые и не инструктировать сотоварищей. Но без рук он был значительно безопаснее хотя бы для своих же! – …а вот чёрт его знает, – Креш задумчиво оглядывал останки танка, на котором устроился. – На «Леопард» похож, вроде как… с этим вопросом надо к Металлу или Эйру, они лучше в этом шарят. Голос у номера тринадцать был, мягко выражаясь, не ахти и плохо сочетался с его внешностью. Динамик хрипел, речь отдавала явственной механической дрожью, в которой изредка проскальзывали чуть скрежещущие звуки. – В джунглях всё так плохо горит! – пожаловался Хит между делом. Голосок пиротехника, в противовес его брату, был звонким и несколько резковатым. Невысокий бот, похожий на антропоморфную «зажигалку», увивался вокруг догорающей дыры. Из-под крышки кубообразного корпуса, выкрашенного в жёлтый, выглядывала круглая рожица в плотно облегающей голову эластичной огнеупорной защите. Руки и ноги Хита покрывала чёрно-красная броня, способная, как и его корпус, перенести сумасшедшие температуры. К сожалению, броня эта очень легко разъедалась кислотой и совсем не защищала от прицельного выстрела в лицо. – …погодь, Креш, а что ты там с расквартированием-то возмущался? – Что-что! – хмыкнул подрывник, лениво развалившись на броне танка. – Квик занял цех. Не знаю, что он нашёл в этом месте такого. Темно, как в пещере, гора допотопного хлама, повсюду летучие мыши. Ну вот и пусть там сидит, мусору самое место на свалке. Пиротехник громко заржал: – Ты просто недоволен, что тебя опередили, – ехидно отметил он, пощелкивая пальцами, гоняя искры по рукам. – То-то я не видел, как ты всё присматриваешься к цеху. Креш пожал плечами. – Мне и так есть, где устроиться, места полно. Я уже нашёл, где, и там всяко чище. Хит ненадолго задумался над чем-то, продолжая зажигать-гасить огонёк меж пальцами. – Я вот чего не понимаю, – наконец выдал он. – С Квиком чёт не то, заметил? – Да с ним всегда что-то не то! – отмахнулся Креш сверлом. – Удивил! Он же на всю схему поехавший. – Не, я не об этом, – покопавшись по карманам-вставкам корпуса, Хит выудил оттуда маленькую баночку с топливом. Вскрыв, робот залпом заглушил содержимое, после чего продолжил: – Ты сам же сказал: в цеху темно. Да и место реально отстой, я заглянул туда, как на кладбище завалился. Ещё и эти мыши, фу… – И что? – не уловил взаимосвязи тринадцатый. В том числе, не уловил он её и потому, что ему как раз обсуждаемое место очень приглянулось, но теперь Крешу приходилось делать вид, что цех ему и даром не дался. – Не похоже на него, – пояснил пиротехник. – Сам же знаешь, Квик всегда лезет туда, где повыше и посветлее. Да и он сам не свой какой-то последнее время. Обычно ко всем пристает, а тут гляди: притих и забился в угол. – Да он просто решил театрально показать, как обижен на всех! – подрывник закатил глаза. – Чтобы его все пожалели и простили, в энный уже раз. Повоет и забудет, как только поймет, что всем насрать… слышь, – перевернувшись на бок, он кивнул на внушительную дыру в танке: – Как думаешь, ещё парочку туда закинуть? Эта консервная банка один чёрт мёртвая и уже не заведется. – Эй, консервные банки! – раздалось со склона выше, заставив обоих роботов мгновенно подлететь на полметра от неожиданности. Тощий высокий силуэт создателя буквально навис над незадачливыми любителями фейерверков, не предвещая ничего хорошего. Старик умудрялся выглядеть угрожающе, при том, что не был роботом и не был вооружен, в то время как его подопечные представляли смертельную опасность друг для друга и себя самих, что говорить об их разработчике-человеке. С точки зрения любого адекватного представителя рода человеческого было бы разумным установить AFL хотя бы на себя любимого, во избежание непредвиденных проблем. И ASL за компанию, во избежание других непредвиденных проблем. Первого у боевых робот-мастеров отродясь не стояло. Второе простояло недолго и доказало в полевых условиях свою полную несостоятельность даже по прямому назначению, когда дело доходит до, собственно говоря, дела. Приказ отступать? Не, не слышали. Ну ладно, слышали. Но, снова же, не все. – С добрым утром, бездельники! – ядовито поприветствовал Вайли ботов. – Который сейчас час, Креш? Уже настало время взрывать? – Никак нет! – пискнул тринадцатый, сползая с танка. – Тогда какого дьявола здесь происходит?! – шаг навстречу. – Сейчас – ничего! Сейчас оно… дымит! А больше ничего не происходит! Альберт покосился на развороченную бронетехнику. Сощурился. Перевел взгляд на Креша, бочком пытающегося отодвинуться в сторону и слиться с кустами. Снова на танк. Снова на Креша, который с треском провалил задачу «прикинуться ветошью и не отсвечивать». Номеру тринадцать хватило одного лишь выражения лица создателя, чтобы сообразить: настроение Вайли, и без того не блещущее, только что по какой-то причине разом стало ещё хуже. – Ещё один взрыв, – раздраженно процедил Альберт, надвигаясь на робота, – и я тебя минами обложу и заставлю весь день в этой «банке» сидеть. Подорвался – не убедило, да, Креш? Хочешь в третий раз сдохнуть? – Во второй, – на автомате поправил робот, прежде чем сообразить, что лучше было промолчать. – Ой… Пара секунд гробовой тишины. – Чтобы через час объяснительная была у меня на столе, – коротко сообщил Вайли. – Отсчёт пошёл. Тебя, – он покосился на Хита, – это тоже касается. Места на двоих там хватит. – А я-то тут причём! Я тут так, просто разговаривал… – начал было пиротехник, но быстро заглох, поймав на себе взгляд отца. – Понял. Будет сделано. – Марш отсюда. – Так точно! – обоих ботов как ветром сдуло. Уже издалека, замедлив шаг и отстав от Креша, Хит обернулся, смотря вниз по склону. В подбитой части танка уже загасло, дым почти развеялся. Отец не торопился уходить – стоял у мёртвой машины, неподвижным силуэтом вырисовываясь в сумерках посреди обломков, булыжников и кустарника. Прислонившись к обшивке, смотрел поверх «наведенной» в никуда пушки. Это зрелище вызывало у робота смутное ощущение тревоги, что-то напоминая, однако память не находила подходящие или хоть сколько-нибудь близкие кадры. – Хит, пойдем, чего завис! – окликнул «зажигалку» Креш. По тёмно-синему горизонту над деревьями пролегла кровавая полоса рассвета.[Congress Center]
Warning: extensive damage / SOURCE: [SPRS sys.], [CMB Primary], [ACC sys.] Warning: temperature alert / SOURCE: [ACC sys.] Прямо над головой что-то тонко звенело, и этот отвратительный звук перемежался с электрическим треском. Несколько расколотых ламп обильно сыпали искрами, что-то коротило рядом. Бледные всполохи вспыхивающих и гаснущих огней перемежались с красными кляксами аварийного света. Видеосистема исправно отрабатывала поступающее с камер изображение, но перегретое ядро не способно было адекватно его оценить. Emergency: critical overheating / SOURCE: [KERNEL] Квик прислонился к стене, медленно сполз по ней на пол. Робот-мастер глотал воздух, безуспешно пытаясь охладить перегретые разгоном внутренние системы. Невыносимо жгло, до сворачивающей боли, от которой хотелось скулить. Отчаянный сиплый вдох, что-то заклинило внутри и взорвалось острой болью, заставившей громко взвыть. Сознание заполонило логом повреждений, напомнив, что зашкалившая температура сейчас далеко не самая серьёзная проблема. Квик даже считать не хотел, сколько раз в него попали. Весь корпус бота был изрешечен пулями, внутри что-то оплавилось от точных попаданий бластеров. Каждое движение отдавалось всплесками боли – пережало кабели, обрыв проводки, что-то отказало, отошли контакты, микросхемы залило расплавленной пластмассой и металлом. Давила на нервы работающая где-то совсем поблизости глушилка: Квик находился слишком близко к работающему джаммеру. Условия, в которых протезы киборгов хоть и страдают от сильных наводок, но значительно меньше, чем электроника робот-мастера, в первую очередь, чип и его ядро. Всё окружение ощутимо дрожало и искажалось, данные с датчиков не стыковались друг с другом, вызывая сильный диссонанс в восприятии. Неудивительно, что вайлибота атаковали как раз здесь. Скорее, удивительно, как он смог отбиться и выжить. …Узкий коридор – отличное место для засады. Никакого пространства для маневра. Стреляют со всех направлений. Люди очень громко кричат, но голоса тонут в канонаде выстрелов. Он не успевает уворачиваться ото всего, некуда кинуться. Электромагнитная шашка под ногами. Слишком большой разогрев от попыток пробить верхний предел своих возможностей, попыток выкарабкаться из западни – и убить всех, кто в него стреляет… Взгляд медленно сфокусировался. Поплыл вниз, выделяя из мерцающего полумрака разорванные силуэты. Пол был залит кровью, ею же забрызгано всё, только что с потолка не капало. Дурманящий тяжелый запах бил по сенсорам, и казалось, в нём можно захлебнуться. Накрывал с головой, как вал во время шторма – такое глупое сравнение, но в спутанные мысли приходило именно оно. Квик невольно вспомнил, как через две недели после активации по дури и наивности решил, что сможет доплыть хотя бы до ближайшего острова. Еле выкарабкался обратно на берег, вовремя сообразив плыть назад. Сбоила электроника, залитая водой – корпус и изоляцию пробило при неудачном ударе об прибрежные скалы, когда робот не справился с маневрированием в чужой стихии. Как же ругался тогда Металл, вытащивший из воды перепуганного брата, повторяющего, что больше так не будет… Сейчас Квик ощущал себя подобным образом. Сидя под стеной, пытаясь остудить раскалённые схемы, тупо смотря на ошмётки человеческих тел вокруг. Будто бы о скалу разбился и чуть не утонул, когда всё вышло из-под контроля. Он отчаянно пытался выкарабкаться, только под руками обнаруживались не мокрые камни побережья, а склизкая плоть и вязкая кровь, легко рвущиеся бронежилеты, легко переламываемые кости. Как во время «второго инцидента». Настолько же жестоко и беспощадно. Виноваты. Противники. Враги. Такие же убийцы, как и он сам… Как и он сам. Или правильнее будет сказать – убийца здесь только он? Ведь эти люди не успели убить никого из робот-мастеров. Приоткрыв глаза, Квик опустил взгляд в сторону. Смесь механики и органики, металл и плоть, распоротый и вывернутый внутренностями наружу труп, не переживший столкновения на такой скорости. Может, Квик и весил смехотворно мало для робота своих габаритов, когда эта же масса налетает на цель с молниеносной скоростью – это равносильно столкновению с бронированным грузовиком, который, к тому же, не ограничится одним лишь ударом. На этот раз Квик не просто убивал. Он делал это с максимальной жестокостью, в какой-то миг перестав отдавать себе отчёт, что он делает. Кидаясь от цели к цели, вынуждая противников стрелять друг по другу. Пуская в ход всё, что попадётся, даже если это чужое оружие. Чья-то развороченная грудная клетка – похоже, пробил с одного удара. Отрезанная с точного попадания голова, сейчас остекленевшими глазами смотрящая на робота. Перегрызенная стальными клыками глотка… …Существует больше тысячи способов убить, имея в распоряжении только собственное тело и первое подвернувшееся холодное оружие. Что это такое – быть активированным с таким знанием? Зная это не просто на уровне базы данных, но на уровне прописанных программных инстинктов. На уровне намертво вбитого чужого опыта, отголосков чужой памяти, чужого страха и чужой эйфории от убийства. На уровне жёстко закрепленных ассоциаций. На уровне ядра. Боясь этого. Желая этого. Балансировать на тонкой грани, не зная, в какую сторону кинуться – но уже сделав свой выбор. Если у него действительно был выбор – у него, созданного оружием. Сколько же тут крови. У него самого её нет, конечно. Только технические жидкости, одна из которых стекает с расколотого плеча, смешиваясь с человеческой кровью. Он – робот-мастер. Они – киборги. Не просто невинные люди, к которым Квик всегда относился нейтрально: в конце концов, его создатель тоже человек. Но эти полулюди – они не просто другие. Не просто чужие. Они – противники. Угроза робот-мастерам. Враги, к которым априори не должно быть пощады. Так отчего внезапно ему стало так жутко? Откуда это кошмарное ощущение, будто всё то же самое только что сделали с ним самим?.. Или с кем-то, ему очень близким. Динамик издал протяжный хрип, перешедший на тонкий высокий скрип. Квик пытался совладать с собой, взять себя в руки. В оперативной разверзся ад из начавших конфликтовать процессов, попытки снять их или разрешить противоречия вызывала вспышки острой паники, всё выше и выше поднимая в приоритетах страх. Выламывающий изнутри, похожий на ощущение, будто из горла на живую вытягивают проводку. Этот процесс не снимался, к нему не было доступа, но он тянул за собой целые цепочки страшных мыслей, вытягивая откуда-то из глубин ядра ассоциации, от которых становилось не по себе, но от которых невозможно было избавиться. Это не была отдача директив. Не был это и предупредительный отклик SPRS. Реакция, провоцируемая самим ядром. Вязкая паутина эмоций, завязанных на нарастающей панике, погребающая под собой. Он мог сколь угодно долго дурачить себя, но сейчас не было необходимости убивать. Не было необходимости делать это так. Не было необходимости оставаться на территории конгресс-центра. Это не он попался в западню – нет, это он сам искал этого столкновения. Искал предлог. Квик мог сколь угодно твердить себе, в безуспешных попытках сбить в сознании приоритеты, что он не мог оставаться в стороне, когда начались активные действия. Он не мог уйти, пока «Копья» угрожают робот-мастерам в здании. Он вернулся, потому что должен был найти ту суку, на счету которой уже были трое гражданских робот-мастеров. Он не имел права умирать – и не имел права отпускать никого живым. Он всё сделал правильно. Эти ублюдки заслужили смерть. Он всё сделал правильно… Нет, и он это осознавал. Не хотел осознавать, но осознавал, что только что сделал последний шаг за черту, из-за которой нет возврата. DWN-012 медленно поднялся на ноги, опираясь на стену. Поврежден инерциальный модуль, трудно удержать равновесие, и ощущения очевидно не стыкуются с тем, что он видит и с тем, что доходит с других сенсоров. Под ногами хлюпает кровь. Отсюда надо убираться, убираться срочно. Не осталось никого из живых противников. Только взорваться всё может в любой момент – Квик обнаружил пропущенные местным отрядом гражданских «бойскаутов» детонаторы, но был без понятия, как их обезвредить, не взрывая. Бежать прочь отсюда. Как можно дальше… туда, где хотя бы безопасно. Туда, где единственный твой враг – ты сам. Эта рыжая тварь, которую он тут искал, либо мертва, либо ушла. Оставшиеся здесь робот-мастеры способны сами постоять за себя. Он видел и слышал, как они скооперировались, чтобы вытащить заложников из зала и уйти. Тут он им ничем не может помочь. Да и вряд ли особо хочет. Хотелось бы как-то посоветовать им не печься так об этих людях, а особенно – о докторе Лайте, но нельзя. Нельзя показываться на глаза. И без того очень много вопросов вызовут у полицейских разорванные трупы. Ведь, в первую очередь, подумают на гражданских робот-мастеров. На тех, кого он сам вызвался защищать, а вместо этого подставляет. Да и нужна ли им помощь? Нужна ли помощь тем, кто доволен своим положением? Безропотным слугам, которые в пекло кинутся за своими хозяевами?.. Можно было, конечно, возразить. Квик и сам без размышлений кинулся бы спасать своего отца. Но сделал бы это по собственной воле, не потому что так забито в его коде. Мать Теслы – о чём ещё говорить, когда Вайли доверял своим роботам достаточно, чтобы не оставить ни одной принуждающей директивы на подстраховку! О чём ещё говорить, когда он относится к ним, как к людям. Конечно, периодически срывается на них, но получить выволочку от Металла куда хуже, чем выслушать очередные взбешенные гарки отца, который никогда не зайдёт дальше призрачных угроз, высказанных в приступе праведного гнева. А выволочку от Металла Квик так и так получит. Квику не хотелось сейчас думать, что он скажет старшему брату, как перед ним оправдываться и имеет ли это смысл вообще. Он не мог подобрать убедительное оправдание даже перед самим собой – так что он скажет брату? Ведь раскаиваться тоже не имеет смысла. Не маленький уже, чтобы как в первые недели после активации на коленях просить прощения за проступки. Старший быстро выбил из него эту дурь, потребовав больше не унижаться и доходчиво разъяснив, как глупо это выглядит. Да и толку от этого раскаяния… как будто оно что-то значит. Стиснув зубы, вайлибот заставлял себя идти дальше. Периодически останавливался, чтобы сориентироваться в пространстве, вспомнить, где он и куда двигаться. Батарея подходила к концу, напоминая, что заряд не вечный. Мысли путались, процессы то и дело беспричинно меняли приоритеты, сбрасываясь и снова всплывая. То слева, то справа мелькали какие-то двери с надписями и налепленными значками. Квик не вглядывался, все эти обозначения не говорили ровным счётом ничего. В лучшем случае он узнавал очередное «Staff only» и «Danger». Через некоторое время впереди по коридору, шатающемуся и раскачивающемуся от каждого движения, идущему помехами, за широченными распахнутыми дверьми отсека замаячили узнаваемые очертания зала у грузовых эскалаторов и лифтов. Квик прибавил шагу, но не перешел на бег: трудно передвигаться, подбито коленное сопряжение, перебита проводка. Измаранные в крови пальцы нащупали металлический край. Робот-мастер навалился плечом на угол, стоя на пороге зала и пытаясь собраться с мыслями. Отсюда можно было выбраться в технические узлы, затем перебраться обратно на транспортные платформы. Дальше сбежать не составит проблем. Точнее – не составило бы, не будь у него столько повреждений. Как избежать столкновения с полицией, уже оцепившей центр, Квик не имел ни малейшего представления. Его стелс-модуль настолько примитивен, в лучшем случае играет роль хорошего камуфляжа, не более. Вся сноровка идёт к чёрту, когда еле держишься на ногах и не уверен, что сможешь хотя бы не упасть при прыжке. DWN-012 не сразу заметил, что схлынуло ощущение помех. Засигналил пробудившийся телепортационный модуль: уровень интерференции всё ещё зашкаливает, но экранирующие телепорт наводки пошли на убыль. Минут пять-десять на восстановление естественного фона, и можно будет попытаться прыгнуть. Конечно, это слишком небезопасно, Квика могли отследить. Но у него скоро появится запасной путь к отступлению… Шаг. Плечо и рука разорвали контакт с углом. Зал вокруг пришёл в движение, зашатался, кренясь от каждого нового неловкого движения. По правую сторону мелькнул свет, стальными полосами плеснув на бликующий пол, кажущийся зеркальным. Бледные лучи царапнули стены и стекла, обрамляя силуэты лифтов. Светлые участки шли тёмной рябью, дрожащей и подвижной, искажались и перемещались. Пропадали снова, ненадолго роняя зал в глубокий сумрак, в котором только мерцали красные огни и мигали электронные надписи. Появлялись снова, просачиваясь из-за огромных толстых стен-окон, за которыми обильно дымило, и из-за этого смога тускло лился свет проекторов. Несколько шагов вперед, попытка удержать равновесие. Мир вздрогнул, раздался скрежещущий грохот, перемежающийся со звуком обвала. Квик замер, прислушиваясь к эху, заметавшемуся по залу. Робот находился посередине зала, оказавшегося очередным механическим «колодцем», из которого полукругом расходились коридоры. Винтовые эскалаторы и застекленные трубы лифтов тянулись от пола к раскрывающейся мембране потолка, под которым багряно-алой гирляндой перемигивались несколько пар ламп. Квик сощурился, пытаясь настроить камеры. Изображение сильно сбоило, зум размазывал очертания, но из мрака помимо красных глаз аварийных огней на него смотрели синие точки детонаторов. Навскидку насчитывалось около двух десятков по кругу. Расположены были отвратительно, слишком далеко от опор и колонн, слишком высоко – у лестничных клеток под потолком. Но если они рванут одновременно, будет неприятно. Окружение ещё вибрировало от последнего взрыва, эта дрожь противно отдавалась в груди, резонируя с генератором. Вскоре зал снова погрузился в гробовую тишину, и лишь сквозь плотные окна доносились далекие и едва слышимые звуки перестрелок и громкоговорителей, глохнущие, плохо различимые. Ещё один шаг – бесшумный, осторожный. Робот-мастер застыл снова, даже не закончив движение. Запрокинул голову, вслушиваясь. Разом включились все боевые системы, хотя никого рядом не было. Но прошла пара секунд, и в наступившей гулкой тишине что-то звонко хрустнуло. Не под ногами. За спиной. Квик в последний миг кинулся в сторону, резко разворачиваясь, уходя от очереди выстрелов, сверкнувших в считанных миллиметрах от него. Вспышки бластера сменились пулями, а замешкавшийся робот-мастер, не успевший прийти в себя после недавней бойни, пропустил один выстрел. Вспыхнула острая боль в груди выше генератора: насквозь пробило броню, пуля повредила часть проводки и датчик, завязла в креплениях, чуть-чуть не дойдя до механического позвоночника. Внутри заискрило, за новой полученной травмой последовали пробои по всему телу – разрыв потянул за собой короткие замыкания в других модулях. Не останавливаясь, стараясь не обращать внимания на сковывающую боль, Квик метнулся к другой стене, одновременно взглядом выхватывая силуэт противника. ES-12. Симон. Он запомнил и её номер, и её имя. Кинуться на террориста сейчас стало бы верным самоубийством: она успеет сделать несколько выстрелов, а бот не сможет двигаться настолько быстро, чтобы увернуться от них. Конечно, вряд ли она знает, куда целиться. Вряд ли в курсе, что у Квика чип не в голове, а в груди. Немного левее от генератора и, как следствие, от центра. Там, где у среднестатистического человека расположено сердце. Попадание в голову не будет смертельным, но повреждение микросхем в ней в оффлайн отправит мгновенно. Вот только что последует за оффлайном, если кто-то обнаружит, что чип не поврежден? Да лучше сдохнуть сразу… Ещё несколько выстрелов заставили снова сменить положение. Квик попытался срезать дистанцию, подобраться ближе, не получив заряда в голову или грудь, но вынужден был отскочить, меняя траекторию движения. Симон тоже не стояла на месте. Вынуждала травмированного бота безостановочно двигаться, кружа по залу. Пока DWN-012 пытался уйти с линии возможного огня, ES-12 перемещалась так, чтобы не попасть под удар, если этой машине придёт в голову атаковать её: робота могла и не остановить зашкаливающая вероятность умереть при этом. Квик только что в одиночку раскромсал целый отряд, но сейчас был слишком слаб, чтобы без риска напасть твёрдо стоящего на ногах практически целого противника, явно находящегося под убийственной дозой стимуляторов и понимающего, с чем имеет дело. Мало того, что эта мразь пережила подрыв трансформаторной будки, она его целенаправленно выслеживала, наверняка зная, что против неё не перепуганный и неспособный ответить гражданский, а боевой бот. Может, у ES-12 и было плохо с инстинктом самосохранения, может, она была повёрнутым фанатиком, но это не отменяло то, что она имела все шансы убить робота прежде, чем он доберется до неё. – Ого! – присвистнула Симон, сощурившись. Эхо её голоса заскакало по залу, дробясь и искажаясь. – Эй, железка! Я тебя нигде раньше не видела? Робот-мастер зло ощерился, зрачки камер сузились, электронная радужка замерцала. Пользуясь возникшей замешкой, Симон перезарядила оружие, сдвигаясь в сторону и внимательно следя за передвижениями робота. Сделала шаг вперед, держа противника на прицеле, пока робот точно так же сдвинулся в противоположную сторону. Точно, как и Симон, он отслеживал все действия противника. Точно, как и она, он понимал, что любой неверный шаг сейчас смертелен. Робот-мастер был готов в любой момент броситься в любом направлении, чтобы следующим рывком атаковать её. Это читалось не столько в его движениях, сколько в его взгляде. На киборга смотрели ярко-голубые глаза машины, и этот взгляд не вязался с человеческим лицом бота, забрызганным и перепачканным. Как бы абсурдно это ни звучало, лицо выглядело нереалистично естественным – если бы не его глаза, Симон запросто приняла бы противника за киборга. Машина. Механизм. Всего лишь имитация жизни. Не живой. Но совсем как живой. На неё немигающим взглядом смотрел раненый механический хищник, скалящийся из угла, в который оказался загнан. – Ты вообще разговаривать умеешь? Или тебе динамик прострелили? – с наигранным сочувствием и разочарованием поинтересовалась Симон, не замедляя шага. – Чего ты молчишь, машинка? Ну же, скажи «да» или «нет». Единица или ноль, так понятнее? «Понятнее будет, когда я тебе голову пробью». – Ну же, скажи мне, номер двенадцать… «У меня имя есть», – ответа не последовало, лишь вырвался придушенный рык динамика. Со столь короткой дистанции, ES-12 выглядела иначе, чем издалека. Её запросто можно было принять за робота, если бы не прищуренные голубые глаза, совершенно очевидно человеческие… и тоже имплантированные. Сенсоры выдавали просто нереалистичную степень замен. Помимо корпуса и конечностей у Симон была заменена часть черепа. Похоже, имплантирована новая кожа – она явно была искусственной, как и волосы. Человек бы не заметил различия. Робот заметил. Как и то, что на коже не могло не остаться ожогов, а волосы не могли не обгореть за оба визита в огненный ад. Минимум органики. Но всё, что имеет человеческий мозг, даже с имплантами в нём – является человеком. – Мне казалось, вас всех отправили в утиль, – кинула ES-12, не спуская прицела. – Удивительно, ты вернулся после смерти! Так что, не расскажешь мне, как оно – подыхать, а? «Хочешь, покажу? Уверен, тебя никто не восстановит после этого». – Давай, давай! – голос Симон наливался злостью с каждым шагом, со всё более и более точными, практически машинными движениями. – Не ты ли был там… …Многочисленные видео, сохранившиеся от «второго инцидента». Всё, что попало на визоры охраны и спецназа, рабочих ботов. Всё, что было в прямом эфире. Всё, что просочилось в сеть со скрытых камер наблюдения. Всё, что ES-12 пересмотрела десятки раз в качестве дополнительной «подготовки» к тому, что можно ждать от этих машин. Мгновения, промелькнувшие на записях. Засыпанный стеклами и осколками металлических лезвий зал. Уже даже не искрящий металлолом на полу, бот с застрявшем в голове лезвием. Уже ушёл прочь лайтовский мальчишка, чёртов «герой» и «спаситель». Уже двигается к этому месту спецназ, не ожидающий, что их сейчас встретит. Кто-то даёт отмашку: «осторожно!» – там другой противник, и неизвестно, как они его пропустили, когда и откуда он сюда перебрался. Выглядящий совсем безопасным белобрысый бот, в такой же красно-жёлтой броне, как и «труп», и такой же чёрной одежде. Сидящий на коленях посреди зала, обняв мёртвого собрата. Надсадно плачущий, срываясь на электронный хрипящий вой. Слишком бессмысленно. Слишком по-человечески для программы в электромеханической оболочке. Но именно этот жалкий, смехотворный крик, полный боли, привлекает её, заставляя вновь и вновь пересматривать эти кадры. Как фантомное чувство возмездия. Как хищника влечёт запах пущенной крови и вид беззащитной жертвы… – Если вы, гребаные ублюдки, способны чувствовать, как про вас говорят… – сорвалась на шипение Симон, по-прежнему пытаясь занять позицию, из которой можно быстро опрокинуть противника. – Если вы, чёртовы железки, называете друг друга семьёй… То давай! Вперед, давай! Расскажи мне, что это такое – терять всех! Приводы в пальцах робот-мастера чуть было не заклинило, когда они сжались от неконтролируемых сигналов управления. Зрачки расширились, сузился до тонкой пульсирующей линии ободок электронной радужки… …Спецназ ещё не знает, что их ждёт. Что они наткнутся на озверевшего монстра, двигающегося с нечеловеческой скоростью. Что каждый из них будет разрублен на куски и выпотрошен, а того, кто попытается сбежать, ждёт смерть ещё более страшная… Симон косо усмехнулась, заметив, как отвлёкся её враг, повёлся на удочку эмоций. Оставалось только нанести какой-то точный удар, вынудив эту машину потерять бдительность, и она нанесла его наугад: – Что ты до сих пор молчишь? Тебе нечего сказать? – издевательским тоном продолжила ES-12: – Или… – она потянула паузу, обнаружив одну из слабых точек в броне противника, – или ты не знаешь? Конечно, откуда тебе! Ты, наверное, кто-то другой, просто похожий. Ведь из мёртвых не возвращаетесь даже вы. Разве что, вас внезапно научились копировать. Слушай, а ты не задумывался? Может, ты – всего лишь… копия? Замешка. Сомнение, на миг блеснувшее в глазах робота. Всего одно мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы получить преимущество.***
Чего он ожидал? Ксандер и сам не мог сказать. Да, он ждал, что бот выстрелит. Ожидал, что эта машина вероятнее всего просто дурит свою AFL, следовательно, будет стрелять в руку, держащую устройство, или в само устройство. Ожидал, что номер восемь быстрее него, человека, рассчитает выстрел: говоря начистоту, Пейн не мог представить себе объём вычислительной мощности робота, но мозговые импланты вряд ли могли с этим соревноваться. Он ожидал чего угодно: выяснить, что AFL на самом деле нет – или, наоборот, увидеть её терминальное воздействие. Или обнаружить, что бот и тут обошёл отдачу. Ожидать можно было всего. Но машина выстрелила не в руку – в голову. И Пейн едва увернулся, отреагировав в последний момент. Сработали даже не человеческие инстинкты – мозг киборга не успел толком ничего понять, он попросту не был способен на такой скорости воспринимать информацию, не говоря уже о том, чтобы осмыслить её. Сработали церебральные протезы. Последний бастион защиты и перестраховки: программный обсчёт ситуации, автоматический контроль тела и импульсов в мозге. Через доли секунды Ксандер вспомнил о пульте, не сразу сообразив, почему не нажал кнопку – что происходит? – сознание пребывало в кратковременном шоковом состоянии от слишком быстрого переключения. В следующий миг на Пейна налетели, повалив на платформу, и он почему-то не смог ничего сделать. Робот практически не использовал силу, только припер киборга коленом в грудь и держал ладонь на горле человека, даже не сжимая пальцы. Робот-мастер как-то выжил после того, как осмелился выстрелить в голову, что могло равносильно означать как то, что у робота нет AFL, так и что он наверняка знал, что Пейн увернется. Но ладно это! Каким образом железка, по силе и весу явно уступающая киборгу, умудрилась его опрокинуть?! Александр не понимал, что происходит. Почему он перестал чувствовать тело. Почему он так странно себя ощущает. Не сразу сообразил, что отключилась часть имплантов, ставших давно уже одним целым с мозгом, остались работать только те, что поддерживали жизнедеятельность. Онемение. Полный паралич. Как сквозь мутное стекло различались пронзительно-синие глаза робота, сильно сбоящая радужка, бликующие фиолетовым линзы камер. Пейн вдруг сообразил, что происходит: бот контролирует ток в его теле. И, похоже, этой машине совершенно нет разницы между импульсами в протезах киборга – и биологическими токами в нервах и мышцах. Вычислительной мощности хватает, чтобы обработать такой огромный массив информации, не убивая человека, держать его парализованным. Впервые за всё время Ксандер начал паниковать, пытаясь отбить обратно контроль над собственным телом. Уже не уверенный, что бот, точечно вырубивший часть имплантов и программ в его мозге, не способен менять его восприятие. Нет, этого быть просто не может! Он, Ксандер, это он. Он – единственный владелец своих мыслей! Он – человек, а не машина, которую можно перепрограммировать на свой лад, которую можно редактировать по своему усмотрению, сделать с ней что угодно, заставить быть кем угодно, заставить мыслить против своей воли… – Всегда хотел спросить, – раздался негромкий голос робота, сильно дрожащий и перескакивающий частоты, звучащий неестественно, но окрасившийся в эмоции, которых практически у него не было. – Что это такое – быть человеком? Выбитый из руки пульт лежал в нескольких метрах, и не было уверенности, что номер восемь не превратил устройство в кирпич. Не было уверенности, что «кирпичом» сейчас не станет всё тело киборга… или его мозг. «У тебя что, действительно нет AFL?!» – теперь эта мысль казалась невероятно страшной. До Пейна внезапно дошло, что он не просто зафиксирован. С ним могут сделать что угодно. Как с машиной. – Огорчу вас, номер один, – тихо произнёс робот. – Всё куда проще, чем вы сейчас, наверное, думаете. Я в первый раз имею дело как с кибернетическими протезами, так и с органическими токами. Я не могу «прочитать» ваш мозг, хотя теоретически это возможно. Именно это делают ваши церебральные импланты. Именно это делали, когда создавали нас. Что-то кольнуло, Пейн дернулся, но тут же замер. Ощутил, как сдвинулись чужие холодные пальцы на горле. Всего на миг, когда вернулись тактильные ощущения, чтобы снова пропасть… Фантомная боль в груди, возобновившееся ощущение сердцебиения… пропало, восстановилось. Радужка робота пульсировала всё ярче и ярче, тот начал морщиться. Пальцы задрожали, робот-мастер зажмурился. Ксандер отчётливо ощутил, как беспорядочно начало скакать напряжение в теле, сводило мышцы, исчезали и вспыхивали снова ощущения, перемежающиеся с нарастающей болью. Ошибка. Бот допустил ошибку. Где-то промахнулся. Может, не рассчитал силу тока, ещё не освоившись с чужеродной системой. Может, попытался выключить больше, чем позволяла программа, и без того балансирующая на острие директив. Как бы то ни было, человек вцепился в возникший шанс, пока тот не пропал. Во внезапно открывшуюся брешь в контроле врага, только что казавшегося практически всемогущим. Это был короткий миг, когда включилась часть церебральных имплантов. Мгновение, за которое управление перекочевало из одних рук в другие. Боль хлестнула по телу сумасшедшим потоком случайных импульсов, только что парализованный киборг взлетел на ноги, на электрическом коктейле программных и человеческих рефлексов сбрасывая с себя робот-мастера. Короткая борьба, новая вспышка боли, рот внезапно наполнился кровью, затошнило, однако Ксандер не собирался останавливаться из-за таких мелочей. Секунда – и бот с мощного пинка оказался сбит на платформу. – Так ты, всё-таки, не железный, – с нескрываемым презрением произнес Ксандер, сплёвывая кровь. Пейн подавил острое желание припереть робота мордой в пол: контактировать было слишком опасно. – Я об этом сообщал, – номер восемь произнес это на одном динамике, даже губы не двигались. – Но вам, людям, всё время хочется убедиться в этом на практике. Сработал программный паралич, мешающий робот-мастеру пошевелиться. Несмотря на равнодушный голос, ничего не выражающее лицо, взгляд робота говорил за себя – нечеловечески усталый, невыразимо тяжелый. Было удивительно, что бот ещё не отключился. Но механическая маска начала осыпаться, растрескавшись под действием AFL, которая у него всё-таки была. Номер восемь был больше не в силах действовать под постоянным прессом отдачи. – Всё время? – хмыкнул Ксандер, краем глаза ища пульт. Последний обнаружился отлетевшим к другой части платформы. Собственное оружие оказалось прямо около робот-мастера, похоже, выронившего его при броске. – И в который это уже раз? – Ха… – робот-мастер закрыл глаза, не двигаясь. – Больший, чем вы думаете… «Все конфликты ASL разрешены в пользу людей, значит?» – несмотря на неприязнь, отвращение, ярость, Ксандер поймал себя на мысли, что не хотел бы оказаться на месте этого робота. Может, сейчас сказывался ещё не прошедший тяжелый шок, и то просто дрожали руки и кружилась голова, и имплантированное сердце колотилось, как безумное. Может, в кровь бил адреналин и другие гормоны, перебивая действие стимуляторов. Может, конфликтовали сбоящие церебральные импланты – и собственный мозг, собственное я… Ещё живой человек внутри механической оболочки. То самое, что делало его человеком, а не разумной программой, осознающей себя. Если эта разница на самом деле существовала. Ему только что показали, насколько эта граница стёрта и размыта. Запас прочности кончился. Достаточно будет одного выстрела – теперь не увернется… Ксандер подошёл к неподвижно лежащему боту, предусмотрительно держась вне зоны досягаемости его рук. Поднял оружие, лежащее практически у лица робот-мастера. Номер восемь открыл глаза – на человека смотрел безразличный практически стеклянный взгляд. Робот глядел поверх дергающегося ствола оружия, в лицо киборга. Пейн сейчас не способен был твёрдо держать пистолет-бластер, навести прицел на голову. Пальцы не сжимались, до сих пор онемевшие, словно деревянные или, сказать правильнее, металлические? Руки не слушались, перед глазами плыло, в голове противно гудело, зашкалило давление. Киборг едва разогнулся, поднимаясь. Тело била сильная дрожь, и конечности ощущались не там, где они были на самом деле. Несуществующая боль, несуществующие ощущения – он чувствовал себя не в своём теле. Чужая оболочка, машина, которой он стал, чтобы истреблять других машин. Непослушное тело, к которому он практически привык, и которое разом стало чем-то чужеродным, не своим. Ну что, как оно – когда у тебя половина боевых протезов не работает, а оставшаяся едва поддерживает контроль за телом? Не расскажешь ли ты, что это такое – быть человеком?.. Ты уже и забыл, что это такое – быть человеком… Пейн на миг прислушался. Сюда кто-то поднимался. Судя по лязганью лестниц, этот кто-то был один, был достаточно увесистый и двигался не в меру резво для такого веса. Полицейские огни были ещё слишком далеко, сюда не могли так быстро добраться, да и копы в такой ситуации открыли бы огонь по нему ещё издалека, с соседних платформ. Однако силы правопорядка были пока что сильно заняты. Оперативникам требовалось преодолеть ещё несколько разведенных мостов и платформ – одну из которых, судя по дыму и пламени в том направлении, кто-то успешно подорвал. Они были отвлечены жёстким отпором пытающейся сбежать группы «копейщиков» – и внезапно открытым по ним снайперским огнём с направлений, откуда они не ожидали. Они вынуждены были что-то срочно делать и с начавшимися в районе беспорядками… Ксандер не знал, но уже около двух полицейских и не менее трёх террористов были убиты кем-то ещё, с кем он точно не хотел бы иметь дела – и ему просто невероятно повезло, что путь этого кого-то лежит мимо него. Сюда шёл кто-то другой. Не пытающийся подкрасться, не пытающийся атаковать. Бежал, спотыкаясь на ступеньках. Внизу за перилами мелькнул силуэт, похожий на силуэт девчонки-подростка. Светлые волосы, чёрный пиджак поверх красного платья… Робот это или человек – было уже неважно: что DLN-002 Ролл, что Калинка Коссак были обозначены в брифинге как цели, подлежащие уничтожению. Робот или человек – давно уже не было никакой разницы. До пульта – пять метров. Рабочий он или нет – до него пять метров…W A R N I N G
Слишком быстро. Тени и блики от света и дыма за окнами зала казались застывшими и неподвижными, пятнистым узором покрывая гладкие, практически зеркальные плиты пола. Они должны были не раз сменить своё положение, но за несколько рывков рисунок практически не изменился – как будто время застыло, замерло, замёрзло. Только сейчас всё-таки оно шло. Просто оба «номера двенадцать» пытались пробить свой лимит возможностей, опередить время. На кону стояло всё, отступать было некуда, и неверный шаг стал равносилен смерти – только если Симон было нечего терять, кроме собственной жизни и жажды мести, то у Квика помимо своей жизни ещё оставалось то, ради чего он должен был выжить. Разгонный модуль опять начинал перегреваться, а двигаться с таким количеством повреждений было невыносимо сложно, а тем более – двигаться быстро, пытаясь идти на опережение противнику. Человек, даже киборг, не мог двигаться настолько быстро, чтобы держаться наравне с боевым роботом, уклоняясь ото всех его атак, успевая стрелять в ответ. Если бы не травмы, Квик бы смог за считанные секунды убить врага… Или нет? Почему она так быстро двигается? Несколько попыток атаковать закончились новыми пробоинами в корпусе. Симон продолжала перемещаться с проворностью озверевшей собаки, целящейся поймать огрызающуюся добычу. ES-12 была готова к тому, что враг, даже подбитый, будет действовать с сумасшедшей скоростью, но так и она не обычный человек: ни у одного киборга «копейщиков» не было её степени замены. Она отдала всё, что у неё было, чтобы из неё сделали идеального бойца. Какой оказией было на этой миссии столкнуться не просто с беспомощными гражданскими сопляками, а с боевым робот-мастером, который продолжал держать её в напряжении каждую секунду, даже будучи тяжело поврежденным. С тем, кто действительно был ей соперником. Таким же, как она, вернувшимся, каким бы то ни было путём, из мёртвых. Таким же взъярённым и готовым мстить за каждого убитого со своей стороны баррикад… Точно так же просто ищущим причину развязать бойню, дать волю инстинкту – неважно, программа то или генетически заложенные рефлексы. Какой бы ни была эта причина – в какой-то миг становится неважно, что стоит за твоим желанием убивать, ты всегда найдешь себе оправдание. В какой-то миг становится неважно, какими словами прикрываться, и какими словами обманывать себя и других. Достаточно видеть цель. «Инквизиторы» с двух сторон пересеклись. Дразнящий запах смертельной опасности. Вкус чужой боли и чужой слабости. Звон пуль, врезающихся в стекло и металл, пробивающих проводку, застревающих в теле. Свист кинутого бумеранга. Противник, кинувшийся к стене, чтобы атаковать оттуда, вынуждая выскальзывать из челюстей схлопнувшегося капкана, когда с одной стороны летит смертоносное лезвие, а с другой возникает красно-жёлтая молния, успевшая подхватить с одного из трупов кинжал. Ещё вопрос, что на такой скорости опаснее: лезвие или руки робота. На миг робот-мастер слишком открыл корпус и голову, однако попытка воспользоваться этим и стрелять по уязвимым точкам провалилась сразу – Симон пришлось отступать, пока она не наткнулась на лезвие. Слишком наивно было думать, что робот не обсчитывает каждый шаг с компьютерной точностью. Как и она, а пока что она вела с отрывом на этот самый шаг. Настоящий бой совсем не похож на танец, что бы ни говорили поэты, не видевшие реальных драк. В нём не место лишним красивым движениям, постановочным жестам. Настоящий бой скоротечен, он быстро заканчивается, особенно – ножевой. Настоящая схватка грязна и жестока, практически всегда заканчивается смертью того, кто первый не уследит, первый не среагирует вовремя, первый даст слабину. Но машины способны продержаться дольше, вынести больше повреждений; компьютеры способны обсчитать схватку на несколько шагов вперед; и сейчас борьба шла за каждую долю миллиметра – до моментальной смерти противника. Шаги почти сравнялись, но она по-прежнему опережала бота, действующего на остатках сил, на перегретом генераторе, пульсирующем до засветки тепловизора… ES-12 уклонилась от скоростного рывка, за который ей запросто могли переломать руки. Выпал выбитый из ладони бластер, что-то хрустнуло, но в следующий момент её нога со всей скорости впечаталась в бок бота. Робот-мастер показался неожиданно легким, практически невесомым. Искрануло, бот отлетел в сторону, прокатившись по полу и врезавшись в стену. Раздался металлический хруст и сдавленный вскрик, эхом разнесшийся по залу. Симон спикировала на поваленного врага, но тот из последних сил перекатился влево. Попытка кинуться следом чуть было не оборвалась выставленным лезвием, блеснувшим прямо по лицу человека, рассекая замененную кожу… Под ней обнаружились остатки лицевых мышц, перемежающихся с пластинами и адаптерами. Кровь, тёмная, кажущаяся почти чёрной в таком освещении, тонкими нитками заструилась по протезам. Квик вовремя вскочил на ноги, отпрыгнув назад. Прямо по его лицу хлестнула встречная атака: робот-мастер не отследил то мгновение, когда киборг выхватила собственный кинжал. Бот едва успел отклониться от броска, способного насквозь пробить голову, зазубренная кромка прошлась щеке, сдирая кожу вместе с сенсорной плёнкой. DWN-012 попытался перехватить руку киборга, ударить коленом, снести с ног… Лезвие крутанулось в пальцах ES-12, впилось в запястье робота, раскалывая сопряжение и разрезая провода. Ладонь разжалась сама собой, больше не управляемая, а в следующий миг в торс в зазоры брони прилетел новый удар, пробивающий насквозь мембраны. Звонкий лязгающий звук – стальная кромка скользнула по нагретой стали, высекая искры. Брызнула синеватая жидкость, заливая вошедшее по рукоять оружие – задело охлаждающую систему. Ещё миллиметр, и лезвие прошлось по защитной оболочке, в которой находился чип… Квик на миг потерял контроль над собой, перестав ощущать тело. Сознание окунуло в лог ошибок, в чип будто впилась раскаленная шипастая сеть. Пропало изображение, пропали звуки, пропали ощущения. Всего на несколько сотых секунды, показавшихся вечностью. Обжигающим адом – совсем как в то мгновение, когда лазеры сожгли чип. Будто ничего не было между тогда и сейчас. Будто бы всё это – предсмертный сон, критический сбой за мгновение до смерти… «…Я слышал, у людей есть такая теория, что умирающие оказываются навсегда заперты в том мгновении, в котором умирают. Что нет ни рая, ни ада, ни забвения. Есть только этот последний момент. Для окружающих нет больше ничего, мозг не функционирует, он мёртв. Но для умирающего этот миг последний, и он вечный… …Наше ядро работает по тому же принципу, что и человеческий мозг… …Что с тобой? Это всего лишь досужая выдумка, не нервничай ты так. Всё хорошо, мы всё равно не можем проверить это, не умерев, а не просто уйдя в оффлайн. А если мы умрем, то разницы уже не будет. Не думай об этом, и всё… …Ты поэтому так боишься убивать?» Симон только успела удивленно выдохнуть, когда только что парализованный противник внезапно рванулся, сгребая её мёртвой хваткой, утягивая следом за собой на пол. Несмотря на явный разрыв в силе и тяжести, удержать равновесие киборгу не удалось. Ещё не закончилось падение, а переломанный робот-мастер уже извернулся, как кошка, избегая удара о зеркальные плиты, пронзительно блестящие от падающего на них света. Зал несколько раз перевернулся, наискосок пролетела застекленная стена, от пола до потолка длинные полосы окон, кажущихся пятнистыми от неравномерного света. По глазам полоснуло ярким блеском проекторов за дымовой завесой, где-то внизу – вверху? – на самом дне автоматизированного колодца заплясали кровавые пятна аварийных огней и синие точки детонаторов. Что-то звякнуло об пол, но этот звук потонул в грохоте от одновременно рухнувших на плиты металлических хищников, вцепившихся друг в друга. Удар на полной скорости, взорвавшаяся в протезированных конечностях боль. Симон попыталась вывернуться из захвата, но пальцы рабочей руки робот-мастера сжались на ней бульдожьей хваткой. Человек и робот прокатились по полу несколько метров, обратно к стене. ES-12 со всей силы ударила сначала свободной рукой, потом ногой. С механическим хрустом и треском что-то разломилось, однако рассвирепевший бот не отпускал – одной функционирующей руки и локтя другой более чем хватало. Как и стальных клыков, внезапно сомкнувшихся на ключице Симон, пробив броню и каркас. Робот-мастер, похоже, целился в горло, чтобы наверняка перебить трубки, заменившие артерии – это бы очень быстро убило киборга. Не дотянулся из-за влетевшего в скулу локтя. С разъяренным рыком, ES-12 врезала ещё раз. Робот едва успел прикрыться плечом, но вынужден был отпустить: удар, пришедшийся в висок, оказался слишком сильным, встряхнув схемы и отправив, судя по всему, часть систем в перезагрузку. «Вот мразь!» – киборг, чуть шатаясь, вскочила на ноги. Оружия под рукой не было, но ей уже не требовалось оружие: робот-мастер слабо дергался, безуспешно пытаясь подняться. – Проклятые твари, – озлобленно прошипела Симон, надвигаясь на обезвреженного противника. – Зачем вас вообще создали… Сильный удар ботинком в грудину. Робот издал режущий по ушам крик, вызвавший злорадный оскал у киборга. – Смерть людям, значит? – хромированные пальцы врезались в кабели на шее Квика, Симон рывком приподняла противника, развернув лицом к себе. – Пришли убивать нас? Так мы вырежем вас всех, до последнего! Чего бы это не стоило… На человека смотрели живые глаза, и этот взгляд выводил из себя ещё больше. Слишком много эмоций для железки, тем более едва функционирующей, каким-то чудом ещё находящейся онлайн. Цепляется, совсем как смертельно раненный зверь, будто повреждения схем недостаточно, чтобы его отправить в оффлайн, словно у этих компьютеров есть сила воли. – Так ты мне хоть что-нибудь скажешь, гребаный ты мусор?! Кричать ты можешь, а говорить – нет? Вместо ответа робот-мастер только закрыл глаза, тяжко дыша. ES-12 сильнее сжала пальцы, нащупав динамик под переплетением кабелей. Несмотря на слабую чувствительность, скорее, её неестественную имитацию, протезы начинало ощутимо жечь. От перегретых систем робот-мастера исходил жар, как от раскаленной добела плиты. – Хей, ты меня вообще слышишь? Симон это начинало надоедать. Если робот и был в сознании, а не выпал в спящий режим или в частичный оффлайн из-за перегрева, то, видимо, из принципа с ней не разговаривал. Последняя попытка: – Будут какие-нибудь пожелания напоследок, а, машинка? – поинтересовалась ES-12 раздраженно. – Я не знаю, что-нибудь там попросить, например, ха-ха, пощады. Ну? Робот-мастер неожиданно что-то прошептал на дрожащем выдохе. Симон не разобрала ни слова, конец фразы потонул в помехах сбившегося динамика, но произнесено было явно не по-английски. – Что ты сказа… Договорить она не успела.***
– …два объекта на лестницах у выхода из конгресс-центра. Опознан человек: лидер боевиков, Александр Пейн. Состояние невозможно оценить. Опознан робот-мастер: лайтбот, серийный номер DW… – оператор «стрекозы» ругнулся, тут же поправился: – DLN-008, Элек. По всей видимости, оффлайн. В этом же направлении движется третий объект. Я не уверен, человек это или робот-мастер… похоже на девочку… – Это DLN-002 Ролл, – раздался на связи синтезированный голос с резковатым русским акцентом. – Калинка и Михаил Коссак покинули территорию здания примерно полчаса назад. Сейчас находятся с нашей группой на транспортной магистрали FG-59\14, узел N-78. На соседнем узле от нас остановлен пассажирский состав, захвачен террористами: количество оценить затруднительно, от пяти до двенадцати киборгов, ещё неустановленное число заложников. Забаррикадировались, открыли стрельбу, но в целом действуют не централизовано – некоторые пытаются сбежать… – Мы только что потеряли троих, – подключился ещё один канал. – Перед этим тройка доложила об обнаружении единичной цели, опознанной как террорист, и вступила в огневой контакт. Затем пришёл код 10-34, затем тишина. Сейчас мы нашли их трупы. Двое обезглавлены, у одного раскроена голова… будто навылет… Дальнейшее невнятное бормотание перекрыл второй голос с того же канала: – Обнаружены трупы в количестве шесть человек. Все опознаны как киборги из «Emerald Spears». Убиты, предположительно, холодным оружием. Трое обезглавлены, один… разрезан надвое… остальные… брр… – Матерь божья… Эфир мгновенно оказался заполнен многоголосыми нечленораздельными выкриками. Затем шум прервался грохотом, сменившийся руганью. – Серьёзно?! – раздался новый голос, громогласный и злой. – Вы хотите сказать, что кто-то в одиночку, обладающий исключительно холодным оружием, убивает как вооруженных офицеров полиции, так и террористов, и его до сих пор никто не обнаружил? Вы сами понимаете, что за бред несете?! – Ты сам только что своими глазами видел, что он после себя оставляет! Он пустил на мясо несколько наших парней, они мертвы, блять – ты мне ещё скажи, что это тоже бред! – Один из террористов, – снова встрял в разговор робот-мастер, – задержанных оперативной группой, сообщил о том, что аналогичным образом некто действовал в конгресс-центре… – Не аналогичным, – возразил рядом с ним человеческий голос, также звучащий с русским акцентом. – Снимки посмотри, Ринг. – Вижу, – отметил бот. – В первом случае ножевые, в основном колотые и резаные раны. Во втором случае разрезы странной формы, напоминают… дисковую пилу или что-то подобное. Все присутствовавшие в здании боты проверены. Никто из них не имеет в конструкции и не использовал ничего подобного, не мог действовать подобным образом. Единственный боевой робот-мастер – DLN-001 Рок. Но он вне подозрений: у него AFL, вооружен бластером, и в данный момент занимается эвакуацией оставшихся людей из здания. – По глобальному каталогу проверь. – В процессе, – хмурым голосом отозвался коссакбот. – Но я и так вам скажу. Из ныне активных робот-мастеров ни один не способен устроить подобное, даже будучи лишенным AFL или перепрограммированным. Для этого надо не просто обладать соответствующим оружием и не просто уметь им пользоваться. Наш «клиент» действует сознательно и, по всей видимости, целенаправленно, а также имеет боевую подготовку, очевидно превышающую уровень террористов… и наших оперативников. Ринг ненадолго замолк, слушая создателя, заговорившего уже на русском. – Это может быть киборг? – предположил один из оперативников. – Киборг? Правда, что ли? – взвелся всё тот же злой громкий голос. – Вы себя-то слышите?! В оцепленном заблокированном районе действует некий киборг-одиночка, или же пара. Убивают как террористов, так и полицейских. Вооружены только холодным, вероятно, метательным оружием; до сих пор не обнаружены на камерах, не оставляют живых свидетелей… это просто какой-то сюжет для триллера, а не… – Если ты не заткнешься, – огрызнулся оперативник, – я тебя лично допишу в сценарий! – Допрошенный думает, что они действуют на стороне робот-мастеров, – хмуро вставил Ринг. – Он уверен, что это не киборг. Подтверждений, конечно, никаких, а имеющихся данных мало для сколь-нибудь уверенных выводов. Но сложившаяся ситуация, выбор целей, а также характер повреждений трупов позволяют предположить, что это… – он замолчал, после чего завершил: – Нет, это прозвучит ещё большим бредом… – В любом случае, мы имеем дело с двумя маньяками, решившими устроить здесь ноябрь тринадцатое… Секундная леденящая тишина в эфире. – Да, – произнес Ринг медленно. – Именно, что ноябрь тринадцатое. А тем временем в стоящем под автострадой гравицикле, на самой окраине района, сидел ещё один робот-мастер, о котором никто не подозревал, и которого так же все считали безнадежно мёртвым. Сидел, натянув капюшон по самый нос, закрыв глаза очками и молясь, чтобы его приняли за киборга, если вдруг решат приблизиться. «Только бы всё обошлось…» Нервы Флеша были на пределе. Уровень помех внутри здания пошёл на убыль, но из-за помех с перегруженной связью по-прежнему не обнаруживались маячки братьев. DWN-014 мог только догадываться, что происходит в здании и около него, собирая информацию из перехваченных переговоров и трансляций с уличных камер, надеясь, что его самого сейчас не отследит кто-нибудь настолько же ушлый… «Если уже не отследил». В спешном порядке робот-мастер опросил все камеры, реконструируя происходящее на лестницах около выхода из конгресс-центра. В том направлении уже выдвинулся один отряд оперативников, но им было слишком далеко до места событий. На одной из камер был виден человек и два бота. Человек, опознанный как Александр Пейн, наводил пистолет на перепуганную девчонку-робота и шаг за шагом медленно передвигался в сторону лежащего у самого края платформы пульта. Девочка, несмотря на оплавленное бластером плечо, вжимая белокурую голову в плечи, пыталась оттащить другого бота из зоны видимости террориста. Номер восемь безучастным грузом тянулся по полу, не проявляя никакой активности. Киборг не прицельно, скорее, для острастки постреливал в их сторону: даже на изображении с камеры было видно, как ходит ходуном держащая бластер рука. Очевидно, девочка не понимала, зачем Ксандеру похожий на рацию кусок пластмассы, иначе AFL бы вынудила её бросить товарища и кинуться напрямик к пульту. Один из пущенных наобум выстрелов все-таки задел цель. Киборг никак не отреагировал на неожиданное попадание, продолжая монотонно стрелять каждые несколько нетвердых шагов, а вот Ролл выпустила Элека и повалилась на пол рядом – заряд пришёлся в бедро. Звуков Флеш через передачу не слышал, зато увидел, как перекосило гримасой боли лицо девочки. Ролл подползла и прикрыла собой бессознательное тело брата, пока Ксандер подходил всё ближе и ближе к лежащему пульту. Что-то подсказывало Флешу, что тот вполне рабочий…***
Окровавленное лезвие пилы вошло в стену на треть. Фонтан вязкого коктейля из жидкостей прекратился, остатки стекали со среза шеи киборга. Снесенная прицельным броском голова укатилась к подножию винтовой лестницы. Обезглавленное тело подергивалось от разрядов, пробегающих вспышками. Выжил. Спасен. В последний момент. Тишину прервал приближающийся звук знакомых тяжелых шагов. Пила чуть было не задела его самого. Шаги замерли в полуметре от едва живого робот-мастера. Квик с трудом повернул голову. Сопряжения заело, поперек горла будто встал металлический клин. – Металл, – еле слышно позвал Квик, силясь подняться. Вышло лишь неловкое движение, тело не откликалось, а собственный голос звучал тихим шелестом. – Мет… Выругавшись, Металл наклонился, сгреб брата за шиворот, поднимая. – Придурок, – прошипел он прямо в лицо, – ты вообще соображаешь, что делаешь?! Что-то говорил ещё. Квик не разбирал слов, лишь смутно понимал, что его костерят, на чём свет стоит. Сказать, что Металл был зол, значило не сказать ничего – старший был в бешенстве. Продолжал хаять, угрожая в следующий раз убить лично, если ещё хоть раз… Квик бессвязно бормотал в ответ, сам не понимая, что хочет сказать, да его и не слушали. В какой-то момент Металл замолчал. Крепко схватив брата за плечи, встряхнул того. От резкого движения всё помутнело, расплылось. Однако, вопреки собственному ожиданию, Квик не провалился в оффлайн, только экстренно перезагрузилась аудиосистема. Восприятие стабилизировалось, собираясь по пиксельным крупицам. На него смотрел укоризненный взгляд красных глаз. – Хватит, Квик, – негромко посоветовал Металл. – Помолчи хоть немного. Квик вдруг сообразил, что мог и, вероятно, успел наговорить, будучи в едва вменяемом состоянии. Текущее, впрочем, было ненамного лучше, снова уверенно скатываясь в бред критически перегретого ядра, омут из бесконечных неисправностей, ошибок, повреждений… – Я правда больше не буду… – Прекрати, – оборвал старший, подхватывая брата под плечо. – Потом поговорим. Здесь всё рванет с минуты на минуту, надо выбираться. – Я… идти не могу… – мысль удалось оформить в нечто внятное. Ну или так казалось самому Квику, что он именно это хотел сказать: – телепорт… поврежден… Мет, я… – Да замолчишь ты уже или нет?! DWN-012 всё же затих, безвольно обмякнув. – Вечно от тебя одни проблемы, сколько же уже можно… Крепче ты держись, свинтус! Но, похоже, единственно верным решением было крепче держать самому. Отсутствие реакции на внешние раздражители и оборвавшееся дыхание свидетельствовали о том, что младший бот вырубился. И слава Тесле – хотя бы заткнулся. Слов нет, как же было нелепо слышать детский лепет от того, кто оставил за собой такой след, на который Металл наткнулся пару коридоров назад. Корпус брата оказался не просто перегретым, а обжигающе горячим. Стиснув зубы, ругаясь вполголоса, девятый номер начал обсчитывать координаты прыжка, напряженно поглядывая вверх, на мерцающие гирлянды детонаторов под потолком. На редкость отвратительное предчувствие, когда буквально знаешь, что эта «ёлочка» сейчас взорвется, не знаешь только, сколько времени у тебя в запасе. Найти надёжную привязку поблизости, с которой в случае трассировки можно быстро убраться. Пересчитать прыжок на двоих, а не одного. Вычислить точку выхода так, чтобы смягчить приземление, не разбиться. Просчитать всё, чтобы находящийся в оффлайне и сильно поврежденный робот-мастер смог пережить прыжок. А секунды-то идут, и неизвестно, как много осталось… Гирлянда мигнула, синхронно выключившись и включившись снова. Прошла даже не секунда, десятые её доли. Не дожидаясь, пока детонаторы мигнут снова, плотно схватив брата, Металл активировал телепортационный модуль, не досчитавший остатки траектории. Вовремя. За расколовшей окружение надвое красной вспышкой он ещё успел увидеть полыхнувший взрыв.