Чердак на Великолепной Миле

      — Спасать людей, охотиться на нечисть – семейный бизнес, чёрт возьми! Ты хоть понимаешь, что он когда-нибудь сведёт тебя в могилу?       Пальцы Сэмми были жёсткими и горячими. Я видел, каких усилий брату стоит не сжимать мой окровавленный правый бок своими руками, поэтому благоразумно промолчал. Сэмми был силён не только в юриспруденции, хватка у него тоже была ничего себе, а раздражённый, он мог запросто устроить мне такой медосмотр, что я взвыл бы от боли, Когда мой брат был не в духе, я предпочитал не дразнить дракона ещё сильнее, хоть это и противоречило моему характеру.       На крохотной кухне пахло кровью, спиртом и чем-то кислым, хотя у меня были подозрения, что последний запах исходил от моей изгвазданной в хлам одежды, оставшейся большей частью в коридоре. Из всех лекарств, которые оказались у Сэма в квартире, нам пригодились только дрянной виски, найденный в стенном шкафу, да иголка с прочной нитью. Маленькая настольная лампа бросала тень на мою свежую рану и брату было крайне неудобно меня зашивать, но верхний свет ни он, ни я включать не собирались – здравый смысл побеждал тягу к удобствам.       Кто знает, кого к нам могло бы принести на огонёк…       Сэм вновь что-то едва слышно буркнул себе под нос и проткнул мне горящий болью бок в очередной раз.       — Не ворчи, Сэмми, — я вновь отхлебнул из фляжки и поморщился – виски резанул по горлу ржавой бритвой. Чёрт бы его побрал это палёное пойло! ― Всего-то пара новых дырок…       ― Однажды дырка появится у тебя в черепе и зашивать её будет бесполезно, ― Сэм не поднимал на меня глаза, но я знал, что сейчас на его лице отражена смесь негодования и злости. И только выдержка не позволяла ему вонзать в меня иглу со всей силы, не штопая аккуратно и бережно, а причиняя справедливую большую боль. ― Дай сюда! ― Сэм требовательно протянул руку, и я вложил в его ладонь бутылку с виски. Как и предполагалось, брат тут же плеснул гадкое бухло мне на бок.       От резкого огненного жжения я дёрнулся, стиснул зубы и зашипел, глотая вырывающийся изо рта смех. Тратить даже такой дрянной виски на свою рану мне не хотелось – достать алкоголь сейчас было трудным делом. Да и принятие вовнутрь отвлекало меня куда больше, чем обливание бока палёным спиртным.       ― Ты убьёшь меня быстрее, чем гангстеры.       ― Не нравится – отправляйся в госпиталь, ― мрачно отозвался брат, промакивая излишки алкоголя марлей и всё-таки вскидывая на меня полный осуждения взгляд. ― Думаю, там тебя встретят ребятки Нитти и разговор ваш будет недолгим.       Я согласно хмыкнул. Сэмми умел поставить финальную точку в некоторых наших спорах чётко и быстро. Не сказал бы, что мне это нравилось, но против его железной аргументации я оказывался бессилен. Впрочем, будущий юрист обязан был уметь затыкать рот своим оппонентам, так почему бы Сэмми не практиковаться в этом навыке на мне?       ― Я штопаю тебя с шестнадцати лет, Дин, ― новый стежок дался Сэму чуть труднее предыдущих. Я закусил губу – брат слишком затянул края раны, и без того ноющие игольчатой болью. ― И единственное, о чём я прощу тебя все эти годы – это просто быть поосторожнее.       ― И это мне говорит человек, который собрался избавить Чикаго от мафии, ― мой насмешливый тон не принёс нужного эффекта – лицо Сэма помрачнело ещё больше.       ― Мне будет легче идти к своей цели, если мой брат останется в живых. Хотя бы для того, чтобы помогать мне.       Я вновь понимающе хмыкнул и прикрыл глаза, на мгновение задумавшись о том, могу ли я возражать и дальше. Сэм имел полное право на негодование. В конце концов, это ведь именно я пару часов назад заявился на порог его маленькой квартирки, истекая кровью и едва держась на ногах из-за долгого пути от пирса на юг Стейт-стрит, и вручил свое бренное тело в его заботливые руки. Так что возмущаться на недовольство брата мне не должна была дать благодарность – другой бы попросту выставил меня за дверь, вручив нитку с иголкой и бутылку с обезболивающим.       Впрочем, негодовал Сэмми по одной-единственной причине, и она была ясна мне как божий день – брат действительно волновался за мою не в меру прыткую задницу и за то, сколько кулаков я словил своим лицом в поисках очередной возможности хоть немного обнажить поганую натуру нашего родного города. Потому что знал – ни один кулак меня не остановит, хотя бы потому, что к кулакам я привык, а вот к подонкам даже не собирался. И доставал их при малейшей возможности, хотя бы издалека, хотя бы едкой заметкой, которую то и дело пропускали в печать. Моя журналистская карьера состояла из взлётов и падений, причём падения были крайне болезненными, потому что заканчивались они обычно на мокром асфальте в попытке уберечь драгоценную фотокамеру. А моё желание говорить о том, что происходит в нашем протухшем, подобно старому рыбьему скелету, городе перекрывало любой разумный предел.       Об этом Сэмми тоже был осведомлён. Пусть и не до конца, ибо узнай он обо всём, что со мной приключалось – убил бы раньше любого из гангстеров.       Но и промолчать на бурчание младшего брата я не мог. Грош цена была бы мне в таком случае, как журналисту, пользующемуся омерзительной репутацией среди мафиозных властелинов Чикаго!       ― Можешь пришить мне руки к бокам, пока у тебя есть иголка, ― я с усмешкой глянул на склонившегося надо мной Сэма. Тот сразу же поднял осуждающий взгляд и ощутимо дёрнул за нитку в ране.       ― Ауч! ― боль вновь пронзила бок и я не сдержал обиженного возгласа. ― Ты что, в самом деле хочешь доделать то, что не закончила бритва Микки? Штопаешь меня как свиную тушу на Рождество…       ― А, так ты уже и по именам их всех знаешь? ― брат проигнорировал моё возмущение и сделал ещё один рваный стежок в моём правом боку - вроде бы последний. Отёр чистым куском марли кровь около раны и выпрямился на табурете, устало прикрыв глаза. Мне вдруг стало очень стыдно за то, что я навязал своему младшему брату, только-только отметившему своё двадцатилетие, заботу о себе. Потому что это был мой, а не его долг – оберегать и заботиться, но на деле Сэмми обладал куда большим инстинктом самосохранения, чем я, хоть и решил посвятить себя охране закона в наполненном гангстерской нечистью городе. Видимо я всё-таки подал ему плохой пример, гоняясь за мафиозными боссами и вылавливая их по одному на ступенях сверкающих отелей. Но в отличие от меня, Сэм клятвенно пообещал перед всей нашей семьёй не переступать опасные границы, заниматься только бумагами и документацией, попадающей в руки правосудия, и не шляться по притонам и кабакам в поисках опасных сведений для своих дел. Как это ни странно, но я верил ему. Он точно сдержал бы своё слово. По крайней мере поначалу…       ― Как же мне не знать имена моих волшебных фей? ― я белозубо оскалился, пытаясь игнорировать тянущий зуд в ране. Мне было не впервой испытывать эти ощущения, и встретиться с ними вновь было сродни рукопожатию со старым другом – сколько ещё заточек может вонзиться в моё тело, пока я охочусь с объективом за приспешниками глав кланов Чикаго или за самими главами? Думаю, что даже Сэмми не мог ответить на этот вопрос, хоть и решал свои юридические семестровые задачи почти с закрытыми глазами. ― Я могу уже портреты их рисовать.       ― Лучше бы ты завёл себе уже кого-нибудь и рисовал ваше счастливое будущее, ― буркнул в ответ Сэм, но меня больше не мог обманывать его обиженный тон. Брат был рад, что я выбрался из очередного переплёта всего лишь с дыркой в правом боку, а не в бетонных штиблетах. И всё его возмущение сейчас было результатом искреннего волнения, а не желанием избавиться от меня и моих проблем.       ― Мне достаточно того, что ты не спишь по ночам и сидишь рядом со мной, ― я потянулся к почти пустой бутылке с виски и сделал пару больших глотков, стараясь не обращать внимания на мерзкий вкус палёной выпивки. Мог ли я набивать на зубах свиты Капоне такую же оскомину, как и гадкое это пойло на моих? О, это была бы одна из лучших новостей моей жизни, потому что если я столь же противен мафии, как это мерзкое бухло мне, то мои цели определённо достигнуты хотя бы наполовину.       ― Я бы предпочитал "не спать" рядом с Джессикой, ― фыркнул Сэмми и подал мне знак ладонью – поделиться. Я вложил бутылку в его руку, и он допил остатки, поморщившись и цыкнув зубом. ― Как ты можешь пить эту дрянь?       ― Эй, она была в твоём шкафу! ― весело пожал печами я, глядя на то, как на лбу брата разглаживаются морщинки. ― Да и вообще, большая её часть сейчас находится в моём боку. Так что, я и не пью совсем.       ― Скажи это в следующий раз, когда будешь сидеть с отцом на веранде, ― Сэм всё ещё пытался играть в обиженного брата, но я уже видел, как прояснились его глаза. А это означало, что Сэмми сдался и наковальня на меня не рухнет. По крайней мере сегодня ночью. ― Не пьёт он… Это хоть того стоило? ― братишка кивнул на мою свежую рану и взглянул на меня выжидающе и внимательно. О, как мне был знаком этот взгляд! Сколько раз на меня подобным образом смотрела мать, когда я приносил в наш дом очередную проблему, решать которую предстояло долго и, возможно, всей семьёй. Сэмми унаследовал этот взгляд, и я с нетерпением ждал того момента, когда его карающее око обратилось бы в сторону ненавистных мною гангстеров. Чёрт, да я бы душу продал за то, чтобы присутствовать на каждом слушании, которое будет проходить под эгидой моего младшего брата!       Впрочем, Сэмми ждал ответа от меня уже сейчас, и я ни на секунду не замешкавшись, кивнул.       ― Стоило.       Однако, это не произвело должного впечатления. Брат с сомнением сузил глаза и поджал губы.       Это был определённо вызов, и я не мог его игнорировать.       В боку противно стрельнуло и рассыпалось искрами боли, когда я слез с табурета, на котором подвергался препарированию. По коже тут же прошёлся холодок от приоткрытой фрамуги кухонного окна, но накидывать на плечи свою испачканную в крови рубашку у меня не было желания. Да и вспоминать о бездарном попадании под бритву лишний раз не хотелось – этот вечер определённо займёт тройку худших вечеров в моей жизни хотя бы потому, что не каждая моя встреча с головорезами Фрэнки Боевика заканчивалась поножовщиной. Хотя и мне было чем гордиться – Микки Фавара, один из самых преданных солдатов Нитти, тоже получил от меня презент, и мне думалось что рассечённая бровь и пара выбитых зубов украсят его, и без того паскудную рожу, довольно надолго.       От одного только воспоминания о прошедшей разборке под пирсами мне захотелось улыбаться. И я не стал противиться этому желанию, пока ковылял до прихожей, в которой я скинул окровавленные пальто и пиджак.       ― Вот чёрт, совсем ведь новые, ― я подцепил пиджак за воротник и, морщась от разнывшегося бока, нашарил потайной карман под подкладкой. Все святые, храните мою портную, которая не спрашивает у меня ничего, а молча выполняет мои просьбы.       Сэм на кухне всё так же выжидающе смотрел на меня, когда я вернулся к нему с уловом.       ― И что это? ― брат не изменился в лице, когда я показал ему аппарат, извлечённый из-под подкладки.       ― Записывающее устройство, ― я расплылся в улыбке, наблюдая за тем, как недоверчиво приподнимаются брови Сэмми.       ― Это? ― брат насмешливо ткнул в прибор, который умещался у меня в ладони, пальцем. Видимо, поверить в то, что кто-то смог преобразовать громоздкий фонограф, занимающий практически половину комнаты для допросов полицейского участка, в небольшое устройство Сэмми никак не мог. ― Шутишь?       ― Помнишь, я говорил тебе, что познакомился с гением? ― я вернулся к столу и водрузил своё бренное тело обратно на табурет, всё-таки поглядывая в сторону окна и всерьёз подумывая над закрытием фрамуги. Сэм проследил за моим взглядом, вздохнул, поднялся на ноги и сам опустил раму, а затем вновь развернулся ко мне, опираясь бёдрами о столешницу и явно ожидая продолжения объяснений.       ― Так вот, это, ― я качнул прибором в свое руке, ― его гениальное изобретение! Это действующее записывающее устройство, он назвал его диктофоном. Этот малыш обеспечит мне возможность прижать к ногтю любого подонка, какого я захочу.       ― Если подонки не прижмут тебя быстрее, ― скептически хмыкнул Сэмми. ― Как это может записывать?       ― Очень просто! ― я воодушевлённо потряс диктофоном. ― Вот смотри, тут маленькая слуховая мембрана, тут совершенно крохотный громкоговоритель, а речь записывается на магнитную плёнку в этой… как её… кассете, которая вставляется вот в эту фигню и… я понятия не имею, как Эш это сделал, если честно, но он чёртов гений!       Похоже, что и в гениальность моего случайного знакомого Сэм тоже не верил. Я его прекрасно понимал – Эш Линдберг не казался вундеркиндом, способным сделать какое-то великое открытие, скорее он был похож на чудака, сбежавшего от реальности в свой мир, населённый странными приборами и инструментами. Я даже не пытался узнать для чего предназначались многие механизмы, которые обитали в стенах его забитой запчастями квартирки, Мне было достаточно того, что Эш иногда подбрасывал мне занимательные вещи, с помощью которых я мог вести свою охоту за сенсациями с большим результатом, чем многие другие. Диктофон был одним из таких презентов, хотя, думаю, Эшу просто хотелось проверить будет ли работать его устройство в полевых условиях.       ― Допустим, что твой Жюль Верн действительно что-то изобрёл, ― всё с тем же скептицизмом произнёс Сэмми. ― Как оно тебе поможет? Вместо объяснений я просто нажал на одну из четырёх кнопок на передней панели диктофона.       ― … ни говорил малыш Фабрицио, нам следует наведаться к нашему общему другу и сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. А если откажется, то мы предложим ещё раз, но уже на мосту, так, Тонни?       Лицо Сэма вытянулось и недоверие сменилось удивлённым ошеломлением.       ― Это… Чёрт, это же… ― братишка подскочил к моему табурету и мне показалось, что он готов выдрать диктофон у меня из ладоней и приложить к своему уху. ― Это Джек Макгурн, верно?       ― Совершенно верно! ― я уже не мог больше сдерживать довольную ухмылку и развернулся к Сэмми настолько, насколько позволял разнывшийся ещё больше бок. ― Лично сообщает о том, кому он пустит кровь следующим.       ― Как?.. ― Сэмми действительно выглядел ошеломлённым и внимательно вслушивался в ответный тихий голос Тонни Стефанио, чей хриплый баритон едва узнавался сквозь шум помех в динамике моего аппарата.       ― Понятия не имею, но разве это не прекрасно? ― вид недоумевающего брата заставил меня улыбнуться ещё шире. Диктофонная запись тем временем стала ещё тише и Сэму пришлось наклониться к моей руке, чтобы вслушаться отчётливее. Я приподнял свою новую игрушку, наблюдая за лицом Сэма с неподдельным удовольствием. Брат старался даже не дышать, чтобы слышать все слова Пулемётчика, который вновь вопрошал у своих подручных о действиях, касаемых их незадачливого общего друга. Брат нахмурил брови, безотчётно шевеля губами и повторяя каждое слово Макгурна, вскинул глаза на меня, словно всё еще не веря, и тут устройство выплюнуло какофонию шума и вскриков.       Сэмми вздрогнул и отскочил, не сдержав ругательства.       ― Проклятье, Дин, какого чёрта?       ― Не обращай внимания, это просто именно та причина, по которой я оказался на пирсах с дырой в боку – меня заметил Микки и ласково попроси выйти, ― расхохотался я, щёлкая кнопкой остановки прослушивания записи.       ― Подожди… Ты хочешь сказать… ― Сэм воззрился на меня как на только что замолчавший диктофон. ― Ты совсем спятил? Ты заявился к ним?       ― Ну, номинально это не был клуб мафии, всего лишь небольшая забегаловка на углу Ройз-сквер и Дентал, так что я зашёл просто пропустить стаканчик Лонг-Айлендского чая, ― я подмигнул брату и тот только закатил глаза в ответ. ― А то, что рядом со мной оказались босс синдиката и его шайка – точно не моя вина.       ― Ты можешь не соваться туда, где тебе пускают кровь? ― осуждение в голосе Сэма было горче, чем треклятый недавний виски.       Мне на короткое мгновение вновь стало стыдно за это очередное беспокойство брата, но изменить что-то в сегодняшней ночи я был не в силах. Впрочем, я и не стал бы менять, даже если бы смог.       ― Я делаю своё дело, иначе я потеряю смысл.       ― Ты потеряешь голову, ― буркнул Сэм и развернулся к кухонному шкафу, окидывая его всё ещё мрачным взглядом. Я тоже бросил взгляд на полки, в надежде найти что-нибудь съестное – желудок требовательно заурчал, напоминая о том, что кроме упомянутого горячительного чая в нём с утра не было практически ничего. Словно услышав голос моих раздосадованных внутренностей, Сэм вздохнул, покачал головой и извлёк из шкафа корзинку с тостами и свёрток с беконом. Молча бросил сковороду на конфорку, зажёг огонь, не оглядываясь на меня.       Будь благословенен тот, кто придумал газовые плиты! Неужели через пару минут передо мной могла оказаться тарелка с вкуснейшей едой?       Бекон аппетитно зашкворчал практически сразу же. Я готов был спорить, что Сэм старается не шкворчать так же, как бекон, отвернувшись к плите и сосредоточенно наблюдая за готовкой.       ― По-другому запись сделать невозможно, ― я повертел диктофон в руке, не собираясь оставлять упрёк брата без ответа. ― Мне нужно быть как можно ближе.       ― Как раз на расстоянии удара, ― заметил Сэмми и мне показалось, что лёд в его голосе слегка подтаял. ― Чёрт, Дин! Ты мог просто взять меня с собой? ― он резко оглянулся, глядя на меня из-под сведённых бровей и обиженно поджимая губы.       ― О, так вот она – истинная причина твоего беспокойства! ― смеяться было больно, но я не смог сдержать гримасы. Всё-таки мой брат отличался от меня в меньшей степени, чем мне мечталось и это почти детское негодование лишённого сладкого мальчишки убедило меня в этом. ― Ты просто завидуешь, что я получил всё веселье без тебя!       Сэм скривился и вновь отвернулся к плите. Подумал немного и добавил к жарящемуся бекону несколько яиц.       ― Если ты решаешь отправить свою жизнь в канаву, то хотя бы предупреждай меня, ― брат угрожающе взмахнул ножом, поглядывая на меня из-за плеча. ― Один в притон! Дин!       ― Я просто был поблизости, ― я уже не мог сдерживать умиления в голосе. Мой младший брат явно унаследовал от меня всё то, от чего я старался его оградить. И те обвинения, которые сыпались на мою голову в то время, пока Сэмми меня латал, были продиктованы как заботой, так и обидой за пропущенный занятный вечер. О, я умел находить приключения на свою одинокую задницу и именно этим расстраивал брата – ввиду своего обострённого чувства справедливости, Сэмми участвовать хотел тоже, но я не позволял, разумно полагая, что на его век ещё хватит мафиозных боссов. Особенно если учесть факт приобретения профессии юриста и скорый выпуск из университета. Дух авантюризма, толкающий меня лицом на кулаки и желание опорочить как можно больше джентльменов, носящих белое пальто и начищенные штиблеты, просыпался и в Сэме, но пока его побеждал мой запрет на ввязывание в истории, который я мог выдвинуть на правах старшего брата. Но мне думалось, что своё обещание заниматься только бумажками, Сэм нарушил бы при первом удобном случае – не в его характере было оставаться в стороне от горячих дел и решительных действий.       ― Что ты там поблизости оставил? ― Сэм вытащил тарелки и сноровисто выложил на них яичницу. По небольшой кухонке расползся столь аппетитный аромат, что у меня засосало под ложечкой. И как только еда оказалась передо мной, я накинулся на неё, едва успев схватить вилку. Сэм присел на табурет рядом и выжидающе взглянул на меня, спешащего набить пустой желудок. На свою тарелку он обращал очень мало внимания, подцепив только кусочек поджаренного яйца.       ― Помнишь, я рассказывал тебе о своей очаровательной помощнице? ― говорить с набитым ртом было трудно, но я постарался.       ― Это о той, что похожа на нашу младшую сестру, которую мы всегда хотели, но даже не знали об этом? ― Сэм осуждающе глянул на ломтик бекона, торчащий у меня изо рта. Я всосал его точно спагеттину и тут же откусил новый. Что ни говори, а ужинать у младшего брата ночью на окровавленной кухне уже кучу лет входило в список моих любимых дел!       ― Именно она! И именно её я пытался найти хотя бы там. Дело в том, Сэмми, что я решил повысить ставки и провернуть одно занятное дельце. И моя компаньонка должна была забрать у меня этого малыша, ― я кивнул на диктофон, который лежал на столе подле моей руки. ― Мы хотели рискнуть. Она собрала бы мне столько материала, сколько не смог бы получить ни один из журналистов. Да что там журналистов! Даже твои прокуроры не смогли бы достать подобную информацию! Но … ― я развёл руками, демонстрируя полную беспомощность.       ― Она пропала? ― Сэм моментально подобрался, в одно мгновение превращаясь в слух.       Я пожал плечами.       ― Пока не знаю. Но в условленное место она не приходила уже неделю. Я проверял каждый день, ждал сам – её не было.       ― Чёрт… ― брат сокрушённо покачал головой, и я моментально понял, о чём он думает.       ― Эй, рано ещё обувать её в цементные сапожки! ― я мотнул вилкой и жареное яйцо плюхнулось обратно в тарелку. ― Всё могло случиться. Девушки, они такие непосредственные.       Сэмми вновь сосредоточенно кивнул.       ― Какой бы непосредственной ни была девушка, её знакомство с тобой не предвещает ничего хорошего для вас обоих.       ― Мне считать это оскорблением? ― заинтересованно взглянул я на брата, но тот явно не хотел поддерживать мою игру. Известие об исчезновении моего информатора, похоже, заставило его не на шутку обеспокоиться.       ― Слушай, ― произнёс я, расправляясь с последним куском бекона. Голод был сильнее терзаний совести, и я на мгновение задумался о своём моральном облике, но отправив оставшийся кусок яичницы в рот, решил, что моей морали уже ничего не страшно. Я в самом деле не волновался так сильно, как должен был – я верил в счастливую случайность и в умение некоторых особ выходить сухими из воды. То, что моя приятельница способна была выбраться из многих неприятностей даже не сломав ногтя, я усвоил практически после первого разговора с ней. Сэмми же не был столь хорошо знаком с моей компаньонкой, поэтому я мог простить ему его острое беспокойство. ― Я знаю, что она умная девочка и не будет подставлять себя. Если бы я не был в этом уверен, то не связался бы с ней.       ― Она-то, может, и умная девочка, но если ты говоришь о том, что она вхожа в клан, тут есть о чём задуматься, ― брат облокотился на стол и задумчиво уставился в свою полупустую тарелку. ― Если её раскрыли…       ― С какой это стати такая забота о совершенно чужой для тебя девчонке? ― я попытался вновь сбросить напряжение полушуткой, но и этот мой выстрел не достиг цели. О, если Сэмми превращался в зануду, то мне предстояло высушить все вёсла и поднять белый флаг – против его нравоучений я был бессилен.       ― Да плевать мне на неё, я о тебе думаю, ― раздражённо отмахнулся Сэм и взглянул уже на меня. И, готов биться об заклад и поставить свою поношеную шляпу, взгляд его не предвещал ничего хорошего. ― Ведь если они расколют её, то она скажет, на кого работала, и тогда придут уже по твою душу. Тебе мало того поджога?       Я скривился, прекрасно понимая, о чём говорит мой брат. Тот снимок, ставший запалом в шашке мести Нитти моему издательству, я не забыл бы даже за всё состояние Рокфеллера! Обида Боевика на меня, рискнувшего назвать его встречу в шахматном клубе тем, чем она являлась на самом деле – сходкой мафиозных лейтенантов – была страшной. Настолько страшной, что здание газеты, на которую я в тот момент работал, вспыхнуло в ночи словно спичка вместе со всем тиражом и проспавшим лентяем-охранником. Но, чёрт возьми, даже это не остановило меня, да и не могло остановить, потому что именно тот снимок стал для меня возможностью новой охоты – именно с него началось моё знакомство с той, чьей судьбой так обеспокоился сейчас Сэмми.       ― Ты учишься на юридическом и просишь меня избегать проблем? ― я вновь фыркнул, не избегая взгляда Сэма. ― Кто ты и что ты сделал с моим братом?       Паршивец напротив закатил глаза и покачал головой так осуждающе и так обречённо, что мне стало ещё веселее.       ― Я учусь на юридическом и знаю, как можно обойтись без всей этот свистопляски, которая постоянно происходит вокруг тебя, ― Сэм встал с табурета и забрав со стола обе тарелки, бросил их в раковину. ― Я говорю… Да хотя бы о том, что ты постоянно рискуешь схлопотать автоматную очередь в наглую морду. Именно это меня беспокоит, идиот! Как вообще, тебя до сих пор не убрали?       ― Я тоже задаю себе этот вопрос, ― я пожал плечами, ощущая, как в желудке приятно оседает съеденный поздний ужин. Если бы Сэм знал о том, какие умиротворённые мысли сейчас витали у меня в голове, он заклеймил бы меня бессердечным себялюбом, не заботящимся ни о чём, кроме собственного благополучия.       Сэм вновь покачал головой.       ― Как ты собираешься искать свою пропажу? ― брат сложил руки на груди и выжидающе вскинул бровь. ― Если она исчезла не только для тебя, то думаю, она умеет прятаться.       ― Ты ведь не считаешь, что она – мой единственный козырь под манжетой? ― я весело улыбнулся и поднялся-таки на ноги. Новое упоминание моей незадачливой подруги всё-таки резануло по боку ничуть не меньше лезвия Микки. Как бы я ни хорохорился, отбрасывать вариант провала я не мог. Сэмми был прав, даже если я не хотел верить в его правоту – одним из самых вероятных исходов было скоро обнаружение тела под пирсами в каком-нибудь переулке. Если, конечно, тело бы нам позволили найти.       Я сжал вилку в пальцах, украдкой бросая взгляд на Сэма. Брат недаром славился в нашей семье острым умом и способностью к анализированною информации без кружевного фильтра самообмана, коим часто грешил я. Если он действительно окажется прав, то я потерплю поражение, с которым не сравнится ни одно из тех, что были у меня раньше. Слишком много сейчас было поставлено на карту. И слишком много приложено усилий для того, чтобы найти подружку, что стала бы моим залогом расправы с Френсисом Нитти.       Одним вечером я рискнул явиться в квартиру той, что стояла за плечом Боевика с заманчивым предложением, сделав ставку на всё, что у меня есть. Если бы я ошибся – моё тело не нашли бы даже розыскные шавки. Если бы я сделал неверный выбор и рискнул растормошить верного Нитти человека, то вряд ли сидел бы сейчас на кухне с младшим братом, лениво перебрасываясь колкими замечаниями. Но что-то мне подсказало, что милая Селеста Миддлтон – дочь обеспеченных родителей, острая на словцо юная леди – не та, кто станет моей роковой ошибкой. И я не прогадал. Правда, вопросов у меня с того времени стало ещё больше, и самым главным был тот, который открыл бы в случае ответа, истинные причины нахождения Селесты подле Нитти. То, что у девушки был свой интерес я понял довольно быстро, но раскрывать его она не торопилась, а я не стал настаивать. Одного того, что в семье правой руки Капоне у меня появился свой человек, способный сливать информацию о любых делах Боевика и о каждой его встрече, стало для меня единственным ценным фактором. Эгоистично? Чёрт возьми, я не зря ел свой журналистский хлеб и был известен как наглый, неубиваемый тип, стоящий в горле у мафиозных боссов. Убрать меня ничего не стоило, особенно тем, кто расстреливал всех неугодных пачками, да и попытки предпринимались регулярно, однако то ли у меня был слишком упёртый ангел-хранитель, то ли что-то в записной книжке смерти не совпадало – я не собирался на тот свет ни сегодня, ни в ближайшие годы. По крайне мере, точно не раньше Нитти!       Впрочем, на брата моя бравада не произвела должного впечатления.       ― То есть, у тебя там припасён целый штат лазутчиков? ― фыркнул он и вдруг прищурился, с подозрением глядя на меня. ― Или ты о…       ― О своём парне, ты хотел сказать? ― я с удовольствием отметил, как заалели скулы Сэма и как брат постарался скрыть свою неловкость за попыткой сполоснуть тарелки, спрятав от меня лицо. ― Именно о нём. Хотя, максимум, чего я могу добиться от Бенни, так это ответа – жива Селеста или нет.       ― Ты ещё и его подставить хочешь? ― Сэм всё ещё стоял ко мне спиной, но по его голосу было понятно, что он вновь хмурится. Впрочем, другого я не ожидал, хоть и не мог понять, чем вызвано неодобрение на этот раз – вернувшимся беспокойством или привычной уже напускной неловкостью при поднимании вопроса о моих постельных предпочтениях.       ― Его подставить мне не удастся, хотя бы потому, что при первом же опасении по поводу моей неуместности, он избавится от меня, как от ненужного балласта, ― определённо, мне нравилось играть с Сэмом и следить за его реакцией! Вот и сейчас я не сдержал широкой улыбки, глядя на вздрогнувшую спину брата.       Последний год я не мог точно сказать, что именно больше беспокоило Сэма – то, что я так и не озаботился приведением своего образа жизни в благочестивый вид, или то, что очередной мой любовник принадлежал к одной из банд, находящихся под эгидой Паскуале Лолардо. Наверное, и то и другое.       Сэмми достался крайне проблемный старший брат, собравший в себе, похоже, все человеческие пороки. Сколько я себя помню, Сэм краснел из-за меня, злился, негодовал, отчитывал и пытался вбить в мою голову хоть немного пристойности, уповая на мой здравый смысл и призывая к чувству самосохранения. Просил быть разумнее и осмотрительнее, и стискивал зубы, когда понимал, что это бесполезно. Говорил о том, что моё увлечение мужчинами может перерасти в реальные, а не предполагаемые проблемы, которые распространятся и на него, и на всю остальную семью. Неодобрительно поглядывал на мою спину, когда я приходил или уходил под утро, молчал, наблюдая за тем, как я опустошаю бутылки из горла и сжимал кулаки после каждой новой моей раны.       И никогда – никогда! – не отворачивался от меня.       Все наши ссоры происходили наедине, все наши откровенные разговоры – за закрытыми дверями. Всё мое доверие и искренность принадлежали Сэму, он знал о самых грязных моих мыслях и не выдавал их, он хранил меня, стараясь оградить от любых осуждений и лечил после каждой моей неудачи. И если и существовала настоящая связь между двумя душами, да и если эти самые души были реальны, а не являлись столь модной сейчас темой для разговоров в кулуарах дамских клубов, то наша с Сэмом связь была самой прочной, которую можно представить.       Я признался ему, что женщины меня не интересуют, в мои пятнадцать. Он выслушал, помолчал, и сказал, что найдёт мне самого лучшего парня, которого сможет. В тот вечер я накормил его мороженым до отвала, так, что Сэмми неделю не мог смотреть на сладкое и даже отказывался от вкуснейшего маминого яблочного пирога. Наверное, он уже не раз пожалел о своих словах, потому что беспокойство за меня давно уже перевесило желание сделать меня счастливым.       Да, Сэмми достался ужасный брат, в отличие от меня, потому что мой брат, был самым лучшим братом в мире. И он об этом прекрасно знал.       Даже сейчас, когда он уже отошёл от раковины и сел напротив меня за стол, его брови были сведены в одну напряжённую линию, а губы неодобрительно сжаты.       ― Хэй, ― я дотянулся до его плеча кулаком и Сэмми бросил быстрый взгляд на мою руку. ― Мне кажется, или ты меня уже хоронишь?       ― Я просто пытаюсь понять, как ты умудряешься по пять раз на дню ввязываться в неприятности, когда для нормального человека хватает одного-единственного, ― Сэм, наконец улыбнулся и я увидел, как его глаза вновь наполняются теплом, вытесняя осуждающую холодность.       ― Я обладаю удивительными способностями, тебе ли об этом не знать, ― я усмехнулся в ответ.       ― Среди них нет той, которая позволила бы тебе не забывать про твоего младшего брата, когда ты собираешься в очередной раз рискнуть собой и можешь оказаться на дне залива с пулей во лбу?       Я уже не скрываясь рассмеялся. Сэм, похоже, сменил гнев на милость, раз позволил себе вновь напомнить о том, что был бы не прочь поучаствовать в моей охоте на ведьм. Может быть, мне в самом деле стоило задуматься над его предложением и позволить брату прикоснуться к миру грязных политиков и бандитов намного раньше, чем он окончил бы свою учёбу.       ― Однажды ты уговоришь меня и я сдамся, ― обречённо произнёс я, чем вызвал неприкрытую улыбку.       ― Сейчас я хочу уговорить тебя отправиться спать, потому что твоя бледная рожа наводит на меня тоску, ― Сэм первый поднялся на ноги и приблизился ко мне, намереваясь подхватить при первой же моей попытке осесть на пол. Но, видимо, забота брата и его навык в зашивании моего несчастного тела стали столь профессиональными, что та лёгкая слабость, которую я испытал, как только выпрямился, не шла ни в какое сравнение с ожидаемой дурнотой.       Диванчик в небольшой гостиной был мне уже родным, и я, не снимая брюк, завалился на него сразу же, как только дошёл. Сэм вздохнул, ненадолго удалился в спальню и вернулся с подушкой и покрывалом, которые бросил на меня.       ― Постарайся хотя бы до утра не думать о том, как лучше пойти на корм рыбам, ― посоветовал он мне, и не дожидаясь моего справедливого возмущения, спрятался за дверями спальни.       Я растянулся на диванчике, прислушиваясь к своему телу и решая – смогу ли я уснуть с только что зашитым боком, или стоит достать из шкафчика брата ещё одну бутылку с обезболивающим и провести ночь в паре с отвратным пойлом, а не под старым, но тёплым пледом. Но, как только моя голова коснулась подушки, я понял, что желание не двигаться вообще переборет даже самую страшную боль.       Перед тем, как провалиться в сон, я успел подумать, что встреча с Бенни сейчас стала бы лучшим из возможных вариантов. И даже если мне не удастся ничего узнать про мою пропавшую юную леди, расслабиться и провести ночь в объятиях горячего парня было лучшим способом снять застарелое напряжения. Нет ничего острее и приятнее, чем чувство опасности во время постельных утех. Мой сегодняшний любовник был гангстером и встречи с ним горячили мне кровь похлеще пороха и алкоголя вместе взятых. Он знал кто я, а я - кто он. И мы молча принимали эту игру, поутру расходясь в разные стороны, понимая, что вечером можем встретиться у одной амбразуры, только с разных сторон. Каждая ночь в объятьях друг друга могла оказаться последней и чёрт бы побрал тех, кто заявит, что это неправильно и опасно. Противоположности притягиваются? Так отчего же мне не притянуться к тому, что вызывало у меня дрожь предвкушения…