Вне фазы Плато

Мир создан противоположностями. Противоположности лежат в основе всего. Пустота и материя, звук и тишина, движение и неподвижность, человек и… Масаки стояла одна посреди непонятной тёмной комнаты и всматривалась в едва различимое зеркало на всю стену. Зеркало есть грань, ось между отражениями. Ось мира. Всё то, на чём держится существование всего. «Опять я здесь…» Её отражение – молодая особа с впалыми розовыми щеками и недлинными каштановыми кудрями таяло, и глазу открывалась одна из тех самых противоположностей. Существо, немного напоминающее контурами человека, но имеющее далеко не человеческое естество. Пустой. Противоположность человека. И её. Вместо лица у него маска, как из папье-маше и он тянет из зеркала свои белые холодные щупальца. Она помнила их прикосновения… Этот сон остался глубоко в подкорках с того самого дня, когда вся её жизнь изменилась. Страха не было, Масаки медленно протянула руку к стеклу, уже зная, чем всё закончится. Огонь. Зарево освещает комнату, и девушка видит за собой фигуру – крупного мужчину в чёрных мешковатых одеждах и с большой катаной. Ишшин. Её милый Ишшин. Шинигами. Третья противоположность. Комната наполнилась запахом огня, такого тёплого и приятного. Юная Куросаки вдохнула полной грудью и… - Масаки! – в дверь ванной комнаты стучали. – Ты там живая, Масаки? - Кья! – девушка бешено встрепенулась и очень сильно стукнулась спиной о сливной бачок унитаза. Её ноги вместе со спущенными до ступней трусиками от испуга оказались едва ли не выше головы. – Э-э-э… Дорогой? Я? Я нормально! – и бросилась потирать ушибленную спину. - Ты уже полчаса сидишь в туалете, - напомнил ей супруг, теребя ручку двери. – Неужели опять за своё? В голосе его послышались нотки подозрительности, и Масаки поспешила смыть злополучный тест в унитаз. Одна полоска. Всегда одна. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Масаки окончила старшую школу и поступила в университет. Старая жизнь быстро канула в лету, когда Ишшин обзавёлся собственной клиникой. А затем была свадьба… - Не-не-не-не-не! – поспешно оттараторила она, выходя из туалета. – Я… Я какала. - Врёшь ты всё, - снисходительно парировал Ишшин. – Если бы это на самом деле было так, я бы по звуку понял, - он посмотрел на неё глазами Шерлока Холмса. - Ты… Ты подслушиваешь через дверь! Фу, мерзко! – она даже не надеялась, что её театральные нотки отвлекут мужчину. Но попробовать стоило. – Ладно, я опять делала тест и случайно уснула на унитазе. Доволен? – она обиженно надулась. Но вместо ответа муж положил широкую ладонь на её плечо и обнял. Масаки насуплено опустила глаза в пол. - Мы… Мы с тобой пытаемся уже три месяца, - тихо напомнила она, когда холера, прихлынувшая к вискам, отпустила. – Я всё больше беспокоюсь… Урахара-сан говорил, что мы первая «межвидовая» пара с таким уровнем совместимости. Даже он не может дать точных гарантий, сможем ли мы завести ребёнка. Ишшин опять не ответил. В такого рода вопросах Масаки часто ссылалась на Киске, и обычно на этом разговор заходил в тупик. Конечно, он помнил предостережения их общего друга. С того самого дня, как судьба связала его – беглого капитана-шинигами из Общества Душ и Масаки – наследницу почти истреблённого рода монахов-квинси, заражённую укусом пустого. События тогда развернулись с такой поражающей быстротой, что мужчина и сам не понял, как оказался заточён, не без помощи клятого Киске, в тело, приближенное к человеческому, и оставлен на произвол судьбы вместе с маленькой испуганной девчушкой, чья судьба разбилась не меньше. Всё для того, чтобы спасти её. Милую наивную Масаки. Противоположность человеку – пустой, противоположность шинигами – квинси. Ишшин ещё с детства знал, что много лет назад эти четыре расы основали мир. Вот только мира между самими расами не было никогда. Как не было и тех, кто безопасно совмещал в себе больше одной ипостаси. И вот теперь их потенциальный ребёнок должен был родиться из слияния четырёх противоположностей… - Я думаю, что такие вещи развязываются сами собой, - он попытался утешить молодую жену. – Я в том смысле, что мы просто должны жить, а всё то, что может произойти, произойдёт обязательно тогда, когда мы не будем этого ожидать… Была ночь, а в их общей спальне отчего-то сквозило. Ишшин выключил ночник и позволил жене обнять себя. - А что, если это и правда невозможно? – её тревожный голос всегда резал душу сотней серпов. – Ведь если вдуматься, это всё равно, что заставить собаку и кошку родить что-то среднее между ними. Попытаться, конечно, можно, но… Но ведь мы тоже пытаемся. Много пытаемся. Иногда мне даже становится больно… - она зарылась носом под одеяло, так что снаружи остались только глаза. – И я всё хуже и хуже сплю… - Вот поэтому я говорю тебе не усердствовать. Нашим телам иногда нужен отдых для подобных вещей. Сколько мы пробовали за вчерашний день? Я около шести раз насчитал, а я довольно плохо считаю. - Но мне уже скоро девятнадцать, - жалобно проговорила Масаки, - если мы затянем с ребёнком, не станет ли потом только хуже? Кто знает, какие осложнения могут возникнуть с возрастом. Даже Урахара… - Тебе следует меньше грузиться его словами. Ты от них становишься сама не своя. - Правда? Прости… - Иди ко мне, милая. Тени от луны заплясали на потолке чуть левее люстры. Ночь обещала быть холодной и очень ясной. - Завтра мы попробуем снова, окей? – негромко сказал Куросаки. – Я почему-то уверен, что в этот раз всё у нас получится. *** - Вот как оно… Ясненько, - с грустинкой заметил Киске, упирая хвост сложенного веера себе в лоб. – Думаю, в такой ситуации разумнее всё-таки послушать мужа, Масаки-сан. Ситуация всё более запутанная, но, если вы превратите себя в пару калек, едва ли кому-нибудь станет лучше. - Прости… Они сидели на одной кушетке за рамкой из плотной ширмы в магазинчике Урахары. Масаки всячески избегала взглядов хозяина, будто чувствуя перед ним вину. - ДИНЬ-ДИНЬ-ДИНЬ! – неожиданно воскликнул торговец, озаряя помещение совершенно нелепой улыбкой. – Тессай-сан, нам срочно нужно ваше утешительное какао с зефирками! Масаки-сан попросила с горочкой, имеем ли мы право ей отказать?! Что-то загромыхало за стеной на кухне. Кастрюли, ножи, половника: всё как будто разом полетело на пол. - Э… Э-э-э, - нелепо скуксилась девушка. – Урахара-сан, - она тихонько улыбнулась в пол. По телу разлилось неловкое теплецо. - Всё наладится, нужно только нам верить в это, - убеждённо сказал он, ободряюще хлопая её по плечу. – Вы особенная, быть может, единственная уникальная в своём роде. Я взял на себя ответственность за будущее в тот день, когда свёл вас с Ишшином, и готов всецело разделить бремя ноши. - Я знаю, Урахара-сан… Киске… Мы будем усердно работать до победного и в конце концов сделаем это. - А вот и какао! – широченный бок Цукабиши Тессая пролез к ним через ширму, чудом изловчившись не уронить поднос. - Давайте же начинать, - торговец пружинисто вскочил на ноги. - Я… Я хотела только попросить ещё кое о чём. Можно, ваш друг не будет шпионить за мною всюду, куда я хожу из дому одна? – очень тихо спросила Киске Масаки, когда Тессай отошёл. Хотя речь шла вовсе не о Тессае… *** - Ух… Ух… Ух! Горячо, очень горячо! – коготки возбуждённой девицы с пышными огненными волосами царапали ему бедро, взбираясь, колючей каракатицей выше, используя рёбра вместо ступенек. – Накажи меня за всё плохое! Ах! Прямо в пилоточку! Гинджоу грубо сцапал тонюсенькую ручонку пассии и скинул её прочь, наваливаясь на обнаглевшую массой всего своего немалого тела. В меру жадно, с толикой королевского презрения. Кровать прогнулась. Он уже в третий раз почувствовал, будто проваливается сквозь землю на этаж ниже. «Хлипкая мебель…» - М… Может… ты меня сверху посадишь? - Нет, так лежи. Опоры не чувствовалось. Кууго пребывал в свободном «плаванье», словно дрейфуя по волнам. Вот только вместо доски для сёрфинга – идиотского спорта, выдуманного в Мире Живых – под ним была пара сносных сисек с торчащими розовыми сосками и ещё несколько не таких важных частей тела, особенно ненужная из которых сейчас протяжно мурчала, причмокивая губками и жмуря глаза: - Ох, милый… - на вид виновнице торжества - девушке по фамилии Мори - было около восемнадцати. - Ты просто герой! Давно у меня уже не было нормального человеческого секса. Дом, колледж, дом, колледж, ну ты сам понимаешь. О-о-ох! Какие же я шлюшка! Рука сделала ещё попытку покорить его Эверест, но мужчина холодно прижал оба её запястья в матрас и задвигался так, чтобы у девчонки не осталось времени на дебильные разговоры. Крест-кулон на его шее поучительно щёлкнул её по носу. ВЖЖЖ! Тут брюнет вздрогнул, да так, что едва не поломал партнёрше таз. Устройство, а вернее мобильный телефон, что завибрировал на полу в куче перемешанной одежды, был выдан ему Урахарой Киске и запрограммирован принимать звонки только лишь от него. «Что… уже?» - пронеслась в голове Кууго короткая мысль, а тело уже приготовилось к тому, чтобы закончить похотливую трапезу прямо сейчас. Ему снова предстояла игра в клятого шпиона… Неудобства на этом, правда, не закончились: - Я дома, Курч-тян! – донеслось вдруг до обоих откуда-то со стороны коридора. – Ты наверху? - Бля, муж вернулся! – в панике заметалась под ним подружка. Её отнюдь не узенькая вагина вмиг сжалась до размеров небольшого напёрстка. - Ты ещё и замужем? Ну блеск. – даже мысли не было останавливаться. Гинджоу в сердцах развернул подружку задницей кверху. Формы, надо сказать, были недурственные с такого угла. Кровать колыхнулась ещё раз и затрещала. Что-то внутри неё непоправимо треснуло. На рельефной груди мужчины выступил пот. «Я уже ненавижу этот день…» Раздосадованный толчок, оргазм, в сто крат слабее того, на который Кууго надеялся, несколько струек спермы точно в матку любительницы разносторонних отношений и одна между вторыми губами и анусом, и вот он уже шёл по утренней улице, как будто ничего не было и на ходу натягивал куртку с меховым воротом, не без удовольствия вспоминая удар в лицо, которым поприветствовал хозяина дома перед тем как покинуть «место преступления», захватив со стола банку безалкогольного пива. Найти бесплатную давалку на ночь было для Кууго плёвым делом. Особенно в таком гадюшнике, как Каракура. В городе Урахары Киске… «Ну-с, Масаки… И куда мы намылились сегодня?» - уныло думал мужчина, стараясь не упустить глазом знакомый женский силуэт, выпорхнувший из дверей магазинчика Урахары.