Вне фазы Плато

- Как ты себя чувствуешь, Масаки? - Хах, мог бы и не спрашивать. Всё просто чудесно, - женщина никак не могла скрыть улыбку. – Как заново рождаюсь каждый раз. Она лежала на такой знакомой ей кушетке, свесив одну ногу на пол. В руке она держала веер Киске и пикантно помахивала им в зоне бикини, будто остужая себя. Сколько времени это уже происходило? Явно же больше, чем несколько часов или месяцев… - Ишшин ведь приходил сюда сегодня? - М? - Я почувствовала. Он опять говорил об Ичиго? - Просил не втягивать его во всё это. Как обычно. Но я ведь… и не собирался подвергать ребёнка опасности. Просто хочу обеспечить ему приспосабливаемость в случаи, если какие-либо его силы начнут проявлять сложным образом. И да, понятия не имею, куда направился Ишшин-сан. Полагаю, у него действительно командировка… - Урахара всё смотрел на её красивое тело, - могу я тебя попросить уже… - Да, конечно. Женщина покорно сунула себе пальцы в рот, создавая позыв и, со звуком утробного усилия вытянула на ладони сгусток невероятно плотной реяцу цвета волны. - Вот, наисвежайшая, - Куросаки передала пульсирующий комок наставнику. – Надеюсь, мы… зарядили её как следует. - Благодарю, - тот с трепетом принял подношение женщины и, спустя секунду, растворил его в одно из своих невидимых карманов. Руки обоих остались девственно чистыми. – Сожалею о том, что приходится отнимать у тебя подобное, но квинси до их пор самая неизученная мною раса. Я хочу быть готовым к возможным осложнения у тебя... или твоих детей. Масаки с добротой посмотрела на него: - Тебе не нужно каждый раз извиняться, Киске, - с любовью сказала она, - я знаю, ты всегда за нас, всегда действуешь ради благой цели. - Именно. - И поэтому я готова отдавать тебе всё, что только могу. Ты лучше всех других знаешь, что нужно делать, понимаешь? Поэтому я и люблю тебя, Киске. Поэтому целиком твоя… - слова прозвучали чарующе. Так, как он этого и хотел. - Времени остаётся мало, мне скоро уже нужно будет забирать Ичиго из доджо… - она свесила ноги и резко села на кушетке, тряхнув грудью. – Так что если хочешь ещё, то давай сейчас… *** Маленькая чёрная мушка взмахнула крылышками и взлетела с насиженного места: светильника, стилизованного под китайский фестивальный фонарь. Должно быть, лапки свои со временем опалила. Рыжий мальчик завороженно моргнул. - Та-а-ак, с разминочной частью покончили, теперь спарринг. Постройтесь-ка, сейчас буду вас делить, - распорядился тренер доджо, и маленькая группа детишек пяти-девяти лет сразу же оживилась. На дворе очень быстро вечерело, да ещё и ветер нагнал незнамо откуда целую эскадрилью фиолетовых туч. Здесь же, в помещении, было тепло и сухо. Маленький Ичиго любил теплоту и сухость, однако всё равно ждал скорого возвращения матери, как Санта Клауса в канун Рождества, и ловил себя на мысли, что с нею даже под дождём ему всегда было хорошо. «Твоя мама особенная, Ичиго, помни это! – любил повторять папа Ишшин. – Даже когда солнце скрывается за облаками, её улыбка всё равно светит ярче сотни тысяч звёзд! - А Масаки всегда хихикала, помешивая на плите ужин для них и близняшек. – И наш с тобой долг, как мужчин, всеми силами защищать эту улыбку, чего бы то нам не стоило. Понял меня, сын?» - Я… Я понял, папа, - очень тихо, но эти слова всё равно сорвались и прозвучали в гомоне одногруппников. – Поэтому и терплю занятия… Хочу… Хочу стать сильнее… Ичиго был совершенно обычным круглолицым малышом. Немного робким и стеснительным, но, всё же искренним и милым. Таким же, какой была для всех его мать. Многие вокруг часто отмечали, что лица у них были похожи, правда, чем старше Ичиго становился, тем реже кто-то ненароком ронял при нём эту фразу. - Так, Саримачи с Йокочини, Мочизуки с Косакой, Ситакава с Хаймару, Ошима с Обутой, Дэнко с Цумой, Куросаки… м-м-м… - тренер на секунду остановился и почесал подбородок. – Тебе бы неплохо было сегодня спарринговаться с сильным противником, - все зашептались. – Эй, Арисава – мужчина окликнул бойкую короткостриженую девчушку в аккуратном кимоно, - как насчёт составить пару Ичиго и в этот раз? - Фу-у-у! Нет, - та скривилась, как от неприятного запаха. – Куросаки же вообще ни о чём! С ним скучно! И потом, я всегда в спарринге с Чи-тян… - Хоншо-сан позвонила мне за час до тренировки и сообщила, что Чизуру сегодня не может прийти, ты же знаешь. Жалуется на боли в животе. - Она притворяется, - огрызнулась маленькая Тацуки, - ей просто было лень, уж я-то её знаю! Ну… Может я хотя бы с Ситакавой?.. – девочка ткнула пальцем в знакомую, - Или с Иори! – она перевела взгляд на незаметную в толпе ровесницу с хвостиками и янтарными глазами. Та выглядело безразличной и сонной. - Иори вон тоже против мальчика, можем разбиться по нормальному! Я и она, а Куросаки пускай к Мочизуки катится? Они оба всё время от девчонок отгребают… – в голосе её затеплилась некая надежда, но учитель покачал головой, и Арисава хмуро встала напротив Ичиго. – Ну и? Доволен? – пробурчала она в нос, поднимая кулаки в уровень лица. - Развлекай меня теперь, Куросаки! *** - Упс! Ой-ой, Йоруичи-сан, добрый вечер, мне уже пора! – красная, как помидор, Масаки пулей выскочила из их общей коморки, на инстинктивном уровне подтягивая юбку повыше прямо на бегу. – Я опаздываю, опаздываю, ох божечки, как неудобно… - она всегда испытывала повышенный дискомфорт, пересекаясь с фавориткой Урахары в такие моменты. «Ещё до сисек давай дотяни, стерва распомидорившаяся! - темнокожая проводила её холодным злым взглядом, - чёрт, даже походка такая, как от…» - Киске! – она зычно выкрикнула имя торгаша, когда тот вальяжной походкой вышел на свет из той же коморки. - И долго ты собираешься ещё этим заниматься? – в сердцах спросила женщина. Их совместные с Масаки «посиделки», после которых квинси уходила зачем-то полоскать рот, изрядно били по самомнению темнокожей фаворитки учёного. С каждым разом становилось всё более и более двусмысленно, пока всё вдруг не докатилось до однозначной и определённой трактовки, диаметрально противоположной той, что была в начале, на первых парах их знакомства. Урахара оставил вопрос подруги без ответа и лишь молча подошёл к наполненному реяцу резервуару и вылил в него ещё несколько капелек синей водянистой реяцу: - Мне нужно было сделать Масаки-сан ненужной для квинси перед тем, как начать опыты. Не хотелось ополчить на себя остатки древнего рода, – задумчиво сказал он, погружая ладонь в резервуар и водя в нём своими пальцами. «Опять свою шарманку заводишь», - Йоруичи только сильнее злилась, слыша это от него раз от разу, к месту и не особо. Но злость всё чаще сменялась тревогой. Последние пару лет вообще была в основном тревога. Женщина помнила, как круто переменилось его к ней отношение, когда он узнал, что Масаки родила ещё двух детей. Близняшек Юзу и Карин. Быть может, это повторение и впрямь сейчас имело смысл? – Проблема лишь в том, что шинигами, которого пришлось использовать, оказался не так прост, как мне казалось… Теперь Масаки-сан в совершенно другой власти и многого мы себе позволить не можем. - Что ты хочешь этим сказать? – Йоруичи нахмурила брови. Ещё одна из дверей бесшумно отъехала в сторону. - Он хочет сказать всего лишь то, - мягко произнёс Кууго Гинджоу, - что ему приходится довольствоваться мелкими извращениями для добычи вот этого, - он указал пальцем на резервуар с энергией. – Если нам надо начать более смелые эксперименты, необходимы кардинальные перемены в плане… Если мы хотим закончить многовековую работу и воплотить в жизнь… - Проект «Король», - тихо закончила за него женщина. – Но… Киске? – она вопросительно посмотрела на учёного. От слов Кууго ей тут же стало не по себе, и она решила поискать надежды в глазах возлюбленного. Увы, учёный смотрел с одним лишь отчуждённым холодом: - Перемены в плане, говоришь? Может быть, уже и настал тот час… - Может быть? – Гинджоу передразнил слова торговца. – В жизни не поверю, что ты ещё решаешь. Алё, ты меня ведь не просто так вызвал? Урахара молчал, отвернувшись от двоих подельников к сосуду с рейши Масаки. Больше пяти лет он наполнял его, и вот уровень синей субстанции внутри, наконец, дошёл до нужной риски. - Демо-версия исследований квинси зашла в тупик, - констатировал Гинджоу, - не думай, что я не разбираюсь. Следующий слой рейши из девки нужно будет вырезать мясницким ножом. - Да как ты?!.. Йоруичи стиснула зубы и кулаки, Урахара опустил голову: - Если всё так хорошо знаешь, Кууго, то незачем говорить таким тоном, будто всё то, что произойдёт дальше, имеет для меня какую-либо цену… Уж тебе ли не знать, дорогой мой?.. – он резко повернул голову, как маньяк из фильма ужасов. В тени шляпы на секунду отразились глаза, принадлежащие не Урахаре, а чему-то гораздо более высокому, страшному. Гинджоу злобно ощерился от этих глаз. Голубых, светящихся. Конечно, он знал. Знал и помнил ту ночь в лесах недалеко от Каракуры. Время их роковой встречи, когда невзрачная трость Урахары явила ему спрятанное в своей цилиндрической полости лезвие, а губы сложили два слова, после которых наступила темнота. «Гецуга Теншоу». - Как я люблю… когда ты, чёртов селюк, хоть на миг становишься собой и не строишь из себя клоуна… - У меня есть для тебя задание, Гинджоу, - Урахара, наконец, отошёл от резервуара с рейши. - Доставить девчонку? – безо всяких эмоций осведомился тот, стараясь не думать, не вспоминать. – Всё, как мы и обсуждали? Прямо сейчас, вот так вот, без подготовок, с места в карьер? - Именно так. Раз уже все готовы, нет нужды ждать ещё хоть сколько-нибудь, - удовлетворённо кивнул торговец. – Масаки-сан хорошо послужила моим исследованиям заочно. Пора бы заняться ей более основательно, без прикрас. - Даже если в конце от неё один фарш останется?.. – Гинджоу поглядел исподтишка на Йоруичи. Та точно была был бледнее мела, еcли бы не цвет кожи. - Даже если в конце не останется даже фарша, - тихо сказал Урахара, кажется, понимая, что именно Кууго имел в виду, говоря, что любит видеть его самим собой. Он и сам вдруг вспомнил позабытые эмоции. Но для этого было ещё не время. Пока не время. - А ребёнка пока оставим отцу, коли он так хотел его независимости, нам всё равно нужно время, чтобы развить в нём нужные способности, а делать это, имея в наличии настолько неразвитое тело, неразумно. Я выдам тебе особую приманку для пустых и мой гигай-копию Масаки, ты знаешь, что со всем этим делать. - Семнадцатое июня, - Гинджоу как бы невзначай взглянул на календарь, висящий на стене у резервуара. Старый, заляпистый. Мужчина извлёк из кармана тот самый четырёхгранный ножик-панцербрехер, который зачем-то взял с собой в женское общежитие и сюда и ловким свистящим движением срезал ровно один листик, не оставив ни царапины на следующем. – Этот день уже почти закончился, но ему всё равно стоит придумать звучное название… - Его в будущем придумает сам Ичиго, - Урахара отреагировал на выходку протеже с равнодушием, - а ты лишь следи, чтобы ни волоса с его головы сегодня не упало. Отправляйся к реке недалеко от доджо, Кууго. Я присоединюсь, если что-то пойдёт не по плану, но будь готов к тому, что действовать придётся в одиночку, и… - он улыбнулся. - Пусть мамочка никогда больше не отведёт моего дорогого Ичиго домой, - просто чтобы посмотреть на испуг Йоруичи. – Пареньку настало время повзрослеть… За окном в одночасье потемнело от туч. Послышался звук далёкого грома… *** - Уа-а! Уа-а-а! Уа-а-а-а! – голосил поверженный рыжеволосый мальчик, прикрывая руками косматую голову. Защитный шлем не спас его, увы, от твёрдых кремниевых кулачков Арисавы. Девчонка была довольна собой и скалилась, скрестив на груди руки. - Эм… Тацуки, - приземистый тренер помог Куросаки встать на ноги и сейчас осматривал, нет ли сотрясения. – Ты, без сомнения, бойкая девчушка с талантом, но, если ещё раз переусердствуешь, мне придётся тебя наказать! – он строго посмотрел на пятилетнюю хулиганку, но та, казалось, лишь раззадорилась его словами. - Заставить плакать этого хлюпика Куросаки бесценно, сенсей, - она задиристо улыбнулась, демонстрируя белоснежные ровные зубы. «Уа-а! Уа-а-а!» - эти звуки радовали её сейчас, как ничто. – Я просто не смогла сдержаться, простите уж. - Вау, Тацуки-тян такая клёвая! – шептались кругом взволнованные детишки вечерней группы. – Хочу с ней дружить! Учитель хотел было что-то сказать ей, но тут посторонний шум привлёк его внимание и внимание детей. - Так-так, - двери доджо отворились, и в просторный зал хлынул упругий поток порождённого дождём ветра. Женщина в широкой шляпе с полями опустила в пол заострённый кончик зонта. «Словно воительница свой огромный меч!» - мысленно восхитилась маленькая Арисава. – Снова балуешь, Тацуки-тян? – выразительно спросила женщина, проследовав в центр комнаты. - А что на это скажет мама Шихо? - М…Масаки-сан, - девица поджала губки и хвостик, отступив на шаг назад. – Мы… мы просто играли, - она покраснела. - М… Мама! Ичиго больше не плакал. Даже слёз не было видно. Интересно, сколько воздуха ему понадобилось заглотить, чтобы остановить рыдания? Тацуки каждый раз это поражало: то, как быстро мальчик переставал плакать в присутствии матери. Поражало и… нервировало. Девочка опустила нос и смешалась с толпою, а молодая Куросаки Масаки подошла к своему сыну, который улыбался ей, не жалея щёк. - Идём домой, Ичиго, - ласково прошептали оттенённые помадой губы. Дождь на дворе усиливался. Река обречена была разлиться и выйти из берегов… Гинджоу уже выдвинулся в дорогу.