Вне фазы Плато

- Так, смотри сюда, Рукия. Я набрал твою ванну, через пару минут ты можешь в неё залезть. Попробуешь сперва, не горячо ли, хорошо. - Угу. - Так, на этой полке можешь взять шампуни, думаю, Карин не обидится. Шампунь — это такая людская хрень для мытья волос, смешиваешь с водой и моешь голову, только в глаза смотри чтоб не попало. Не знаю, важно ли это, когда ты в гигае… - Да я умею… - А здесь мыло. Вот! Тебе розовое, детское, в самый раз. Это, как шампунь, только для всего остального тела, а это мочалка. - А вот это?.. - Станок для бритья, даже не вздумай его трогать! И когда закончишь, выдернешь вот это штуку. Вода начнёт убывать, но ты не паникуй, это часть плана. Когда закончишь – полотенца вон на том крючке. Как свет выключать, ты знаешь. - Я поняла… Эм, Ичиго. - Да? Что-то не понятно? - Да нет… Просто, может ты хотел бы тоже… Извини, - она резко замотала головой. Разговор выходил так себе, слишком уж многое они наговорили друг дружке, израненные, после битвы с Удильщиком. В глазах девушки стояла стопроцентная растерянность той, кто, вроде как вывалил чувства, положенные к показу лишь в самом конце, до того, как этот конец, собственно, наступил. – Я что-то никак не отойду. Ну ладно… Приляг. Ты заслужил отдых… *** Закончив свой короткий инструктаж по пользованию ванной комнатой, Куросаки закрыл за подругой дверь и двинулся к себе. По пути он проведал спальню девочек и с умиротворением отметил, что обе уже спят беспробудным сном: Карин, как всегда чуть посапывает, а Юзу дышит почти беззвучно, уткнувшись носом в плюшевую щёку игрушечного львёнка. «Кон? – спросила она тогда, в автобусе. – Не может у такой милашки быть настолько плоское имя, братик. Но… я всё равно буду любить его, ведь это твой подарок. Ты так редко даришь мне игрушки…» Сейчас девочка выглядела счастливой, позабыв грозу на кладбище и, кажется, вообще всё дурное. - Хэй, Кон, - тихо прошептал в детскую Ичиго, - ты довольно хорошо маскируешься под неживого. Ты ведь только и мечтаешь, что оказаться в постели у какой-нибудь красавицы. Ну так вот тебе две самые красивые девочки на свете. Ты будешь охранять их сон… - он медленно закрыл дверь, чтобы не будить сестёр полоской света из-за двери. «А я, похоже, теперь буду охранять всех остальных. Как шинигами…» - и медленно, преувеличенно медленно поплёлся наверх под шумы дождя. В голове его было хоть шаром покати. «Скажи, Урахара, ты ведь… этого от меня хотел?..» *** Молния ещё раз сверкнула на кладбище. Киске один успел запечатлеть глазами момент, как ночное небо на миг осветилось жёлтым, будто дневным, светом, а по диагонали его сверкнула наэлектризованная полоска. Двое других молчали и не двигались, один стоя, как истукан, а другой сидя на корточках у надгробного камня. «Какую картину упустили…» - Мне стоит извиниться, Ишшин, - сказал вдруг Гинджоу, делая шаг к могиле. Куросаки посмотрел на него с лёгким непониманием. – Вот уже второй раз эта тварь, Удильщик, ускальзывает из-под самого носа. Мы так полноценно и не поговорили с того дня, как… ну, ты понимаешь, - он указал на надгробие. – Я в тот день немного припозднился. Признаю, расслабился, не чувствуя в Удильщике особой угрозы. Обычно Масаки валила такую мелочь на раз-два, но случилось непредвиденное и… - Я не могу, - грустно улыбнулся Ишшин, - такие вещи невозможно простить и забыть, Кууго. Они слишком фатальные и разом меняют так много судеб. Однако, - он стряхнул вниз мокрый пепел и затянулся, - точно также я не могу забыть и то, что в тот день вы оба уберегли от смерти Ичиго. - Пожми мне руку, Куросаки Ишшин, - Гинджоу сделал ещё шаг навстречу. – Пусть нам обоим будет легче спать после этого. Мужчина замер, но выполнил просьбу протеже Урахары. Рукопожатие было крепким и коротким. - Только постарайся на третий заход Удильщика появиться вовремя, - горько усмехнулся Куросаки. - О, в этом нет никакой нужды, - сказал уже Урахара, тоже выходя вперёд. - В тот раз Ичиго едва не погиб в лапах Удильщика, а уже сегодня почти прикончил его сам. В следующий раз, если этот пустой появится, уже ни мне, ни Гинджоу-сану не понадобится страховать Ичиго. Он принял свою судьбу. - Как Масаки? – мужчина сильно сжал губами сигарету. - Масаки отдала всё, защищая того, кого любила, нам всем стоило бы поучиться у неё. - Ну да, ну да, полагаю теперь у меня нет выбора? Я вынужден просить тебя помогать Ичиго в его начинаниях… - В этом снова нет нужды, Ишшин-сан, - мягко сказал Киске, - я буду заботиться о нём, как о своём сыне. Масаки бы очень этого хотела. Все трое, не сговариваясь, направили взгляды в небо. Но новых молний, как назло, не было, только капли. - Дождь, - задумчиво проговорил Урахара. – В некоторых культурах его описывают как плачь небес и ангелов, а в некоторых принято считать, что его капли смывают грехи тех, кто под него попал. - Хех, думаешь, это достойная причина вам стоять и мокнуть? – улыбнулся Ишшин. – Мы неплохо поговорили, но вам не нужно торчать тут со мною. Если путь домой долог, вы оба можете переждать ночь в храме при кладбище, тамошний священник очень мил и не откажет таким джентльменам. - Думаю, это плохая идея, - вежливо покривился Киске, - боюсь, он сейчас там немного занят… - Угу, занят пиздёнкой своей маленькой послушницы, - как бы невзначай добавил Гинджоу. – Хороше-е-енько так занят… - Ой! Ну и шутки у вас, ребята! – притворно ужаснулся Куросаки. - Да кто ж шутит?.. – хмуро парировал Кууго. Урахара удручённо покачал головой. *** Рукия нашла земной процесс принятия ванны чрезвычайно приятным занятием в такую погоду. Это напомнило ей об офицерских банях – горячих источниках под открытым небом. Вот только там не было настолько тепло и безветренно, как в этом обтекаемом маленьком офуро из неведомого ей материала. Сколько же всего произошло за этот бесконечно длинный день? Кучики не верила, что буквально часов десять-двенадцать назад она сталкером села за Куросаки на автобус до Мемориального поля. На голове у неё была шляпа, которую она позже потеряла в битве, а небесного цвета платьице ещё не превратилось в бесформенные остатки рванины с запахом грязи, крови, мочи и тины. Благо, в автобусе Ичиго накинул на неё свою футболку, не учувствовавшую в драке, хотя люди в автобусе всё равно смотрели очень осуждающе. «Кто бы мог подумать, что всё закончится именно так?.. - Рукия поднесла к лицу пальцы, больше не обгоревшие от магии и с целыми ровными ногтями. Даже чересчур ровными, словно Урахара одной рукой латал её раны, а другой орудовал маникюрной пилочкой. – Мы всё… сделали хорошо, Ичиго?» Она погрузилась в воду по самые глаза и зажмурилась. Вода мягко обнимала её гигай, а гигай – душу, так крепко и целостно, что она на миг перестала чувствовать и без того иллюзорную грань между куклой и собственным естеством. Должно быть, сил в ней осталось не больше ложки. А потом она… станет человеком?.. За размышлениями о себе и об Ичиго девушка совсем позабыла об ещё одном событии, произошедшем сегодня: о скользком союзе с Сайдо и, что, на самом деле, куда важней, о его предупреждении. О красноволосом шинигами, что тайно приходил в Каракуру из Общества Душ… *** «Подателю сего ходатайства, лейтенанту Шестого Отряда Абараи Ренджи. От капитана Тринадцатого Отряда Укитаке Джуширо. Записано с его слов. Сим заявляю, что озвученные вами тезисы беспокойства касаемо офицера моего отряда Кучики Рукии беспочвенны. Вышеупомянутый офицер заступила на пост смотрителя Района 3600 (см. город Каракура, Япония) в Мире Живых, где находится в настоящий момент и несёт службу согласно директиве №13-09Х. Рапорты офицера своевременны, а её статус и местоположение, ко всему прочему, подтверждён межевыми охотниками Цучимией Торо, Хашихарой Хасару и Эикичиро Сайдо из Второго Отряда, чей маршрут в данный момент проходит через территорию Каракуры. Данная информация заверена официальной депешей с печатью Второго Отряда. Озвучив всё вышеперечисленное, не нахожу необходим проводить дополнительные проверки касаемо местонахождения Кучики Рукии, так как не найдены основания полагать, что она действительно исчезла. И.о. лейтенанта Тринадцатого Отряда Котецу Кионе». Он во второй, а затем и в третий раз перечитал ответ прежде, чем до него полностью дошёл смысл слов. Отказ! Никто ничего не будет проверять. Шинигами по имени Ренджи кусал губы. «Бред, - думал он, всматриваясь в полупустой от звёзд ночное небо, - бред и абсурд! Межевые охотники, на которых ссылаются половину письма – обычные подонки и насильники, если верить слухам. У меня такое чувство, что кто-то целенаправленно водит нас всех за нос. Нет, с Рукией, определённо что-то произошло. Я не особо хорошо чувствую реяцу, но я был в Каракуре и не видел там никого, кроме этих стукнутых Твердолобых. Реяцу Рукии нет… По крайней мере, её невозможно прочувствовать.» Крыша бараков под ним была жёсткой и ребристой, шинигами отлежал там спину до синяков и поднялся, свесив ноги в плетеных сандалиях вниз. «Если капитан Укитаке ничего не намерен делать, то я обращусь к своему капитану, когда он вернётся в Сейрейтей, и уж тогда…» - Что ты там делаешь, Абараи? – чей-то мягкий бархатный голос заставил парня встрепенуться. – Так и упасть можно, даже если ты лейтенант. - Ох! Капитан Айзен, мои извинения, - он одним махом спрыгнул с крыши вниз и отдал приветствие, мысленно чувствуя облегчение. Попадись он по горячую руку капитана Сой Фонг или строгого дисциплинированного Тоусена, рапорт о его безделии уже наутро бы лежал на столе у Главнокомандующего, но сейчас перед ним стоял плюшевый, пусть и широкоплечий добряк в очках и с томной улыбкой на лице. Капитан Айзен всегда пользовался огромной любовью солдат даже из чужих отрядов. Во многом потому, что всегда был озабочен их проблемами и давал дельные советы, как их решить. С Ренджи они познакомились на одном тренировочном задании, вышедшем из-под контроля и повлекшим за собой несколько смертей от рук пустых. Абараи с товарищами тогда оказался загнанным в угол, а Айзен и тогда ещё его лейтенант Ичимару пришли им на выручку. Ему, а ещё Кире, Хисаги и Хинамори. По стечению обстоятельств эти трое тоже стали лейтенантами. Их карьера сделала стремительный скачок в тот день, когда их заметили Айзен Соске и Ичимару Гин. - Время позднее, Абараи, неужели ты хочешь пропустить утренний развод? – вежливо осведомился капитан. – На тебя надеется Шестой Отряд, пока капитан Кучики в отъезде. Невежливо будет зевать на сборе завтра утром. - Я всё понимаю, капитан Айзен, - как на духу ответил красноволосый, - можете не беспокоиться, как старший офицер я могу выспаться за пару часов. - Вот как? Отрадно. Я слышал, ты ходатайствовал капитану Укитаке о проверке своей старой подруги на посту. - Ох, верно, слухи летят очень быстро… - Насколько я знаю, вы не виделись довольно долго. Стоит ли беспокоиться если причина – всего-навсего предчувствие?.. - Я… - Впрочем, не расспрашиваю, - мягко сказал Айзен смутившемуся лейтенанту. – Мне право, пора. Нужно забрать кое-какие документы, что я забыл в штабе. Представь себе, я вспомнил об этом как раз в тот момент, когда моя дорогая Хинамори-кун пожаловала в гости с банкой отменного джема, что её бабушка передала из Руконгая. Если не поспешу вернуться, Момо скушает всё сама, а утром у неё будет болеть живот, я не могу быть настолько безответственным по отношению к своему лейтенанту… - он многозначительно усмехнулся, предвкушая, должно быть, вкуснейшую домашнюю сладость. От этих мыслей у Ренджи забурчало в животе. – Что до тебя, возвращайся-ка в бараки. Мне кажется, что если с твоей знакомой не всё в порядке, Общество Душ узнает об этом в первую очередь… - Т.. Так точно, капитан Айзен! – выпалил лейтенант, всё же решивший сохранить часть мыслей по поводу Рукии при себе. - Доброй ночи, Абараи. - Доброй, капитан! *** Постояльцы Магазина Урахары давно спали: Йоруичи свернулась в клубок в своём излюбленном кошачьем обличии на кровати хозяина, Тессай этой ночью устроился на полу, чтобы унять внезапно вернувшиеся боли в спине. Уруру и Джинта мирно сопели в двух одинаковых кроватках в той самой переоборудованной комнате, где шесть лет назад учёный перестал запираться с голой Масаки. Урахара повесил мокрый плащ и шляпу на гвозди у входа и медленно, точно призрак прошёл через весь магазин и спустился вниз по тайной лестнице за стеллажом с бракованными Душами+. Пройдя сквозь невидимый барьер, который пропускал только по согласию, Киске оказался в низкой, но широкой комнате, напоминающей и мастерскую и больничную палату одновременно. У самой двери стояла большая, в два человеческих роста колба со светящейся жидкостью. Она была треснута, но восстановлена. Внутри неё было что-то живое. - Здравствуй, Софи, - тихо поздоровался Урахара. – Ты была так близка к богу… Мне жаль, что пока для тебя больше нет места… Но я попробую поискать ещё немного… Хотя тебе уже есть полноценная замена. Он прошёл мимо, не удостоив дочь даже мимолётного взгляда. Усыпляющей рейши в колбе должно было хватить на год-полтора. После этого судьба неудавшегося эксперимента была одна. Его пальцы коснулись рубильника, зажигая в подпольной лаборатории приглушённый свет миллиона диодов по периметру потолка. Трубки и кабели тянулись по полу к металлическому операционному столу в центре комнаты. Каки-то из них увивались у ножек, какие-то были подключены к кустарными компьютерам, выдающим размеренный писк кардиомониторов и дозаторов рейши, а некоторые, что самое мерзкое, входили прямо в бледное тело, прикованное к столу ремнями. - Я снова виделся с нашим сыном, - учёный положил руку на мёртвую холодную стопу, исполосанную, будто гангренами, синими полосами Блюта, воспалёнными и выпирающими. – Он сегодня принял судьбоносное решение о своей силе, прямо как ты когда-то… Подающие кровь трубки запульсировали быстрее между выпирающими наружу рёбрами. Сердцебиение усилилось несмотря на то, что они были созданы для того, чтобы поддерживать нужный ритм постоянно. - Тучи сгущаются, Масаки, дорогая моя Масаки, - Киске любовно погладил по костистой щеке изувеченное иссохшее лицо с навечно распахнутыми в агонии глазами, зрачки в которых метались в орбитах с бешеной скоростью. Одна из кровяных трубок подскочила, как вырвавшийся из рук садовый шланг и едва не сбила с полки две колбы с удалёнными, хотя ещё функционирующими, задумай он вернуть их назад, желудком и кишечником Масаки, что Урахара вырезал ей в первый же день её пребывания здесь. Учёный поспешил вернуть трубку на место и пришить на стежок ниткой реяцу. - Интересно, помнишь ли ты о том, что у тебя прежде были дети? Может вся эта необходимая боль и вовсе уничтожила внутри тебя личность? – он часто спрашивал об этом моменты высшей эмоциональности. Такие, как этот. - Всё уже очень скоро закончится. По крайней мере, для тебя, для матери нового Бога. Но на доске и без этого появляется всё больше новых фигур…