Nix

Небо над всем муниципальным округом затянуло тяжелыми тучами. Когда полицейский минивэн остановился у задних ворот, где был выставлен охранный пост, по грунту ударили массивные и круглые частицы льда. Начался град. Приложение по погоде предупреждало о возможных обильных осадках, плотном тумане, высоком уровне концентрации вредных химикатов и пыли в воздухе, из-за чего дежурившие снаружи работники были вынуждены носить медицинские маски, но град в конце жаркой весны застал всех врасплох. Всех тех, кто выходил за пределы своего жилища. Ханбин, сидевший в машине в наручниках и отрешенно наблюдавший за стуком льда по поверхности, счёл это прощальным подарком от вздорной судьбы перед тем, как вновь лишиться всякой связи с внешним миром. Он терялся в рассуждениях о том, тяжко ли это: дважды проходить через одну и ту же процедуру спустя почти два года, или даже легче, когда есть представление о том, как жизнь протекает за этими стенами? По дверям похлопали, предварительно проверяя, не заложена ли машина, затем, после внешнего осмотра, позволили осуждённому покинуть авто. БиАй вышел под пасмурное небо, сопровождаемый конвоем из двух охранников. Третий его грубо обшманал. — Эти шмотки придётся снять на медицинской проверке и взять униформу. БиАй закатил глаза на бессмысленное указание молодого надзирателя, который, походу, был новичком в этом учреждении. Приглядевшись, торгаш заметил, что мальчишка таскал пристегнутую к ремню книжку по тюремному этикету, а по личику и вовсе смахивал на выпускника полицейской академии. Дилер чуть было не сымитировал рвотный позыв от «заботушки» со стороны этого бесхребетного молокососа. Тот, видимо, в душе не ебал, что ему поручили встретить зэка, который не так давно наделал шуму в этой ссаной дыре. А ведь стоило ему вместо всех этих книжек обратить внимание на окружение, попалить на местных легенд и послушать народные байки. Сразу бы забежал на несколько глав вперёд, блять. Разумеется, торгаш был в курсе, что щеголять в гражданском по тюрьме не получится. Но вместо того, чтобы жестко выстебать этого сосунка на глазах у коллег, Ханбин угрюмо кивнул, желая уже поскорее покончить со всеми этими формальностями и отгреметь собственный юбилей, блять, в ебучем Ёндыпхо. Как-никак, а марку держать было нужно, поэтому предстояло ещё морально подготовиться к эффектному возращению после трёх месяцев отсутствия. Как бы там уже не приласкали новую Королёву вместо него. Пора было напомнить, с кого весь сыр-бор начался. Тучи нагнали не только серости, но и духоты, будто этот район мегаполиса закрыли под стеклянным колпаком. Конечно, это был вовсе не тот «глоток свежего воздуха», который на пафосе хотел сделать БиАй у самого прохода в здание, но тем не менее глубокий вдох он сделать успел, прежде чем затхлость и сырость внутренних блоков вновь поглотила его целиком. Тем не менее торгаш опасался, что этот момент будет более депрессивным, чем оказалось на самом деле. Ощутив эту странную примесь запахов, которая сложилась в единую ассоциацию и стала ему вспоминаться и мерещиться после отъезда, Ханбин даже вздохнул со странным и неуместным чувством...облегчения? Он долго томился в ожидание перевода, что, похоже, даже не представлял, насколько здешние ландшафты, звуковые сопровождения и ароматы отложились на подсознательном уровне. Страха и диких загонов не было. Он будто возвращался в общагу после коротких каникул. Дежуривший в тот день врач не стал скрывать удручения при появлении БиАйя. Наверно, все-таки надеялся, что пацан в морге, если уже не на кремации. Нравился дилеру этот классический оптимизм здешних мест! А ещё больше нравилось его обламывать. Док уныло послушал его легкие, тяп-ляп просмотрел документы по выписке и переводу, поставил печать и хмуро заявил: — Сказано, что тебя надо держать под присмотром хотя бы дней семь. Но я не твой семейный врач, так что при первом же кашле захаживать ко мне не нужно. Здоровее, чем сейчас, все равно уже не будешь. Ханбину было откровенно насрать. За все это время он мощно так подзаебался с врачебного ухода. Он-то и сдохнуть не прочь, но тогда же все доктора Сеула, блять, разорятся без своего вип-вечноподыхающего-клиента. Придётся для приличия пожить немного. После плановой дезинфекции, Ханбину выдали ту самую робу. Он сам не ожидал, что по спине пробегут ощутимые такие мурашки. Конечно, на синей накидке не было цепей или шипов, но жесткая перестиранная тысячу раз ткань будто кололась и причиняла неудобство. Отяжеляла, угнетала физически и морально. — Могли бы нанять ебанного модельера, – ворчал себе под нос уголовник, натягивая форму. За это время он знатно схуднул и теперь носил размер поменьше, чем при первом поступлении. Надзиратели вывели БиАйя к жилым блокам под настойчивым прицелом своих автоматов. Торгаш ухмылялся этой славной традиции, чем вызывал в душах хранителей правопорядка ни то смятение, ни то легкое презрение, но они это умело скрывали за каменными непроницаемыми мордами. На этот раз повели его через незнакомый ранее коридор, который тоже вёл в жилой блок. Впрочем, именно этот блок был одним из тех, куда дилер редко забредал. — Только давай без циркачества, — строго предупредил один из мужиков в форме. Ханбин не счёл честью отвечать, продолжая хитро и надменно улыбаться. Страх и волнение так его и не посетили. В первую пару минут, что БиАй уверенно шёл перед раскрывшимися этажами зарешеченных камер, стоял повседневный будний шум: осуждённые рубились в карты, обсуждали, чей пердёж громче, спорили насчёт див и прочее. Но постепенно голоса стихали, многие выходили из камер, чтобы получше разглядеть одинокого прибывшего со специальной охраной. — Какого хрена? —Он чё, вернулся? — А он разве не помер в карцере? — Соснули, выродки? Гоните мои бабки! — Ебать и чё это значит?! У него разве не СПИД? — Разве не от рака раком сдохнул? Ханбин еле держался, чтоб не: а) дико заржать б) отфейспалмить себя в) дабнуть при всех. Но в целом ему было крайне лестно узнать, что даже в этом малознакомом блоке слава о нем не угасала. Кто-то с верхних этажей громко свистнул и после этого выкрики стали громче и решительнее: — БиАй нахуй! Снова тут, вашу мать! — Королева Фей, где отдыхала? — Эй, народ, поприветствуем Фею! Осуждённые принялись хлопать как обезьяны, выставляя неприличные жесты и пародируя страстную еблю. Славный концерт длился не долго, ведь один из надзирателей верхних блоков очень учтиво попросил всех завалить ебала, а в качестве альтернативного варианта предложил выебать всех дрелью. Заключённые явно были на взводе, но поумерили пыл, злостно сверля взглядами блюстителей, которые были упакованы как при корейской войне. От Ханбина не скрылся этот накал и напряжение между заведёнными, но подмятыми преступниками, и не менее заряженными надсмотрщиками, срывавшимися при каждом малейшем шорохе. Вся обстановка напоминала жерло пробудившегося вулкана, которое кипело уже долгое время и готовилось к извержению. Вот только чьё терпение лопнет первым? БиАй свесил реверанс, прежде чем под общий угол его увели к следующим блокам, пока, наконец, не доставили в свой родимый. Реакция местной своры торгаша знатно позабавила: на вернувшегося дебошира тут боялись поднять глаза, делая вид, что в упор его не замечают. Китайский молодняк едва заметно скалился, но открыто избегал, обходя стороной и чуть ли не прижимаясь к стенке. Ханбин не сомневался насчёт того, кто стал следующим главой: наверняка благодаря разносу Бобби шрамолицый отхватил себе жирный кусок. Этого долговязого говнюка наёмник точно не мог обделить после такой-то верной собачий службы. Япошки держались по-петушиному, хорохорились, напускали суровости во взгляде, но осматривали также издалека, обходя БиАйя на целый периметр. Теперь уж точно за дилером закрепился статус персоны нон грата. Он издал ехидный смешок, вспоминая, как долго Нам Хван пытался вдолбить в его недоразвитую голову, что сие термин означает. Этот смешок многие интерпретировали иначе: — Этот шакал ещё и смеётся. — Чё он задумал? — Он точно за наркоту сидит? Не некрофил какой-нибудь? — Явились в один день. Они, что, сговорились? Презрительных и пристальных взглядов из-за полутьмы тусклых камер по мере подъёма становилось всё больше. Ханбин шёл легкой и беззаботной походкой, на все оскалы показывая средний палец и ощущая себя как в каком-то хип-хоп клипе со слоу-мо. Только солнцезащитных очков не хватало. Внимание его больше не беспокоило. План тихо отсидеться оставшийся срок тоже теперь казался каким-то лажовым и бесперспективным вариантом. Пусть сразу пробуют на вкус его кости и нахуй ломают свои челюсти. Меньше саблезубых останется к выходу. Наверно, если когда-нибудь БиАй сможет позволить себе дизайнерскую одежду, то на ней розовыми стразами будет вышита его пословица по жизни: «Сгорел сарай – гори и хата». Как раз о хате. Подойдя к своей камере торгаш ожидал застать куда более домашнюю и приветливую картину, нежели тырящегося в углу за раковиной похудевшего и костлявого брюнета с иглой от шприца у вены. — Чесон, мать твою! Это ещё че за хуйня?! Дрожавшими руками парень выронил шприц, матернувшись. Его глаза растерянно забегали по фигуре дилера, явившегося к порогу. БиАй испуганно огляделся назад, бешено выговоривая: — Щибаль, как же тебе фортануло, что эти два гандона поленились идти за мной дальше. Ты в своём уме?! Я с трудом тебя выходил, неблагодарный ублюдок, а у тебя тут свидание с ветерком?! Ханбин налетел на Чесона как вихрь, сделав решительные два шага внутрь камеры. А наркоман лишь отчаянно выставил перед собой руки, будто так стараясь усмирить чужой гнев. — Из всех возможных дней тебя выписали именно сегодня, когда мне подкинули отменный баш. Чё за пиздец, – уныло выдохнул парень, с усталостью глядя на вернувшегося сокамерника. Посчитав это поздравлением на вечеринке по случаю возвращения, БиАй не стал кривить душой и тут же ткнул пальцем в лицо Чесону: — Ты чё творишь, сукин сын? Мы не будем с тобой заново проходить ту же хуйню, ясно? Слезай уже с этой дряни. Мне нужен твой адекватный рассудок. Чесон нервно почесал руку, а торгаш, воспользовавшись его замешательством, резко поднял с пола шприц. — Не дури, чувак, гони назад мой дизель. БиАй строго посмотрел на сокамерника. Тот казался слегка опьяненным, но кайф был слабым и почти улетучился. — Под чем ты? — Пыльца, да и всё. Чисто для поддержания сахарка в крови. — Тяжелым ничем не вмазывался, инсулиньщик херов? — Не успел. Кое-кто разыграл тут эпичную сцену. Чесон казался раздражённым и капризным, фырчал через раз и пошатывался, стоя на одном месте. — Как ты достал это? – Жестко потребовал ответа торгаш, кивая на шприц. В уме он накидывал варианты пришедших в действие утихших механизмов Ёндыпхо и каждый из них нравился ему меньше предыдущего. — Давай закурим и я тебе поведаю, дружок. Косячок что надо, за базар отвечаю. БиАй иронично вздернул бровь, не веря, что Чесон реально только что попытался пропихнуть дурь бывшему наркодилеру, так ещё и сделал это как безмозглый школьник. — Ёбнулся совсем? Никакой травы. Ни мне, ни тебе. Никому, блять. — Чёт стремный из тебя наркокурьер, – Чесон разлёгся на своей кровати, приподнявшись на одном локте и лениво поглядывая на торговца. – С таким строгим отношением только в католической школе отбивать охоту жить. Ты чё такой надутый вернулся? Ханбин начинал терять терпение. Сложив руки на груди, он сделал пару вздохов и после выцедил: — Во-первых, меня под кайфом ты не вывезешь. Во-вторых, меня под кайфом не вывезет вся тюрьма. В-третьих, косяк курят, чтоб словить кайф, а не чтобы позволить другим поймать и связать себя, туго соображающего, и напичкать рот собственными кишками. Сечёшь теперь, почему с наркотой у меня всё так строго? Чесон пробормотал что-то несвязное, лениво отмахнувшись. Ханбин попробовал подойти к теме снова: — Чесон-ши, откуда наркота? Кто поставляет? Я думал, с поставками все накрылось. — Пфф, ага, конечно. Это же Ёндыпхо. Без товара тут не обходятся. Касса должна пополняться. Видимо, расчехлили запасы своих аптек, как пристала острая нужда. — Чьи запасы? Чесон неспешно достал из кроссовка самокрутку и сделал несколько плавных затяжек. У Ханбина слегка закружилась голова. Что за муть там скрутили? — Я не проводил расследований, окей? После твоего отъезда месяцы выдались тяжкими. Ломка покоя не давала. Мудаки снова стали ошиваться около камеры со стояками. Нервы были на пределе. БиАй прочувствовал горький комок, который встал поперёк горла Чесона, пока тот говорил. В его тоне появилась даже печальная хрипотца. Так и было, он это знал. Во время наблюдения за состоянием тюрьмы торгаш ощутил это всеобщую тихую и не выраженную панику. Два «титана-ветерана» кинули общество на самопроизвол, и оно само оказалось неготовым жить без дудки авторитетов. Без трафика и вовсе было погано, как в зоне совершенной изоляции, где человек уже не способен удовлетворить свои желания и перестает быть очевидным набором привычек и характеристик, а превращается в обыкновенное гниющее заживо тело. Слив содержимое шприца в унитаз и накрыв его колпачком, Ханбин протянул его не сопротивлявшемуся Чесону: — На твоём месте я бы делал так с каждой дозой. Прятал машинку на случай самообороны. — Или вынужденного суицида? – Едко предположил сосед, глядя на пустой шприц снизу вверх. — Как угодно, – пожал плечами БиАй. Черт, теперь ему было даже жаль тех людей, которые пытались ему помочь, а он все время то и делал, что препирался, желая показаться сильнее подбивших его обстоятельств. — Послезавтра тотальная проверка камер. Лучше избавиться, – отрешенно оповестил собеседник. — Доживи до послезавтра. - Лаконично подытожил свой совет Ханбин. Чесон, пожав плечами, завернул медицинский инструмент в какой-то платок и сунул под матрац. Ханбин пару минут переводил гнев, осматривая заодно камеру. На верхнем ярусе как обычно под одеялом комком свернулся не подававший признаков жизни МинУ. Над кроватью БиАйя было пусто. — Где Нам Хван? — Он последние недели с Ваном постоянно околачивается. От части это он обмозговал тот план с поджогом. Дьявольский ум у него, я тебе скажу, не ведись на эту стариканскую внешность. И зубы заговаривать умеет, когда захочет. С МинУ вон худо-бедно контакт наладил. Все время трепался, что тот похож на его сынка. — Он это и мне в ткацком говорил раз пятьсот. Джун тоже побывал его сынком, даже в твой адрес слышал нечто такое. Всех своими сынками нарёк, у него, блять, не сын, а лицо нации. Чесон, как гиена, хихикнул. — Неужели все с возрастом такие яжотцы? Ну, за его опыт финансового махинатора Ван, походу, согласился это терпеть. И заодно за Джуном помогает присматривать. БиАй надавил пальцами на закрытые веки до боли в глазницах. Усталость тяжким грузом навалилась на плечи. Скинув ноги сокамерника на пол, Ханбин уселся на освободившееся место на его кровати. Чесон неловко подвинулся. Торгаш инстинктивно поднял руки, чтобы тот умостил свою голову на его коленях, будто они делали так тысячи раз. Глаза Чесона заволокла вековая грусть. — Черт, всего за день до твоего приезда сорвался. Он выглядел таким хрупким и ранимым, что дилер не выдержал и уложил грубую ладонь ему на голову, не делая никаких сентиментальных движений. Просто поместил ладонь и почувствовал, какой ледяной была его кожа. — Я мерзкий и отвратительный, да? Мне Гризли вчера так и сказал, когда зашёл, а я как раз...как раз заработал на дозу. Ханбин и сам не поверил себе, когда разглядел в уголке пожелтевших глаз так и не упавшую слезу. Она будто застыла. Или замёрзла. — Так это было вчера? Чесон вяло кивнул, будто не желая мыслями возвращаться во вчерашний день. Ханбину отчего-то стало безумно тоскливо, словно сердце готово было разорваться. — Прости, что не выписался раньше. Чесон как всегда капризно фыркнул: — Какой же ты болван, БиАй. Вроде бы поумнел, но как всегда слишком много на себя берёшь. Это мне стоило держаться дольше. — Ты не успел закинуться ничем тяжелее этой хуйни в руке? Парень посмотрел на инородный объект между пальцев, на который кивнул торгаш, и отрицательно мотнул головой. — Ну и славно. Уже что-то. — Ты ведь как бывший дилер знаешь, что наркомания так не работает, правда? — Я знаю только то, что шансов выжить больше, если ты контролируешь ситуацию. Обдолбанным это сделать в разы труднее. А чем менее сильно ты обдолбан, тем легче. — Хуёвый из тебя знаток. Приколы ведь действуют сугубо индивидуально, да и в зависимости от веществ проявляются по-разному. Некоторые усиливают фокус и концентрацию, некоторые винтят неслабо, ну, ты понимаешь, стимуляторы и... Ханбин с силой надавил на висок лежавшего с полузакрытыми глазами сокамерника. Он недовольно зашипел. — Эй! — Ты серьёзно думаешь, что я сел по вине сопливого свистка за распространение отравы, чтобы потом слушать поучительные речи от какого-то пересохшего абстинента об её свойствах? Ханбин психанул настолько, что его перемкнуло, и он сам незаметно для себя перешёл на привычный слэнг. Его глаза и тон голоса в гневе стали казаться ещё страшнее, чем раньше воспринимал сокамерник, поэтому тот поспешил капитулировать: — Знаю, тупанул. Звиняй. Все ещё слегка под кайфом и несу всякий бред. БиАй удрученно выдохнул: — Ни одно из этих средств не сделает из тебя супермена, Чесон. Они не дают блаженства, забвения или облегчения. Только притупляют инстинкты. В нашем положении особенно опасно не чувствовать границ боли. — Ты говоришь прям как Гризли. Хотя он-то тот ещё праведник, вроде тренером по фитнесу на воле работал, детишек боксу учил. Потом кого-то забил до смерти и с тех пор вынужден ошиваться с такими, как я, хах. Чесон вдруг накрыл лицо своей ладонью. Ханбин тактично убрал взгляд, направив его в стенку, чтобы не пялиться так назойливо. Почему-то БиАй вспомнил свои последние дни в карцере. Он тогда тоже решил, что настолько подпортил и обвалял в говне кодекс Чживона, что тот больше не пожелает с ним возиться. Эта мысль как-то странно обескураживала и ранила. Через несколько минут Чесон убрал руку с лица и пространно произнёс: — Он сказал, что я становлюсь безразличен. Это так плохо? — Это сложно. Молчание. Тишина. Лишь шелест простыней напоминал о том, что наверху ещё спал МинУ, мучившийся от кошмаров. — Что сложно? — Быть по-настоящему безразличным. У тебя не особо получается. Взять хотя бы твои загоны насчёт Гризли. Чесон хмыкнул, видимо, понимая, к чему клонил БиАй. Тот уложил свою руку на плечо друга, свесив кисть, и чуть тише спросил: — Тебе не хватает близости с Гризли? — Меня и до тюрьмы влекло к мужикам, если уж ты об этом. Чутка свихнувшаяся мать-сектантка мешала мне разобраться в себе. Но я всегда чувствовал, что для меня оба пола привлекательны в равной степени. Да и в этом разве дело? Бывают просто ахуенные люди. Гризли невероятно благороден, не важно даже, откуда он таким вышел и куда таким попал. Он всегда таким оставался. А я всегда восхищался им. БиАй рос в жестокой радикальной среде гомофобного общества, где дискриминировать могли буквально по любому вздоху, поэтому впервые вел подобную беседу с кем-либо, где мог без страха отбитой печени задавать такие вопросы. К собственному успокоению, он не мутировал в ограниченного долбоеба, ведь в ту минуту абсолютно не ощущал отторжения или «противоественности» слов Чесона. Торгаш впервые с кем-то заговорил о сексуальных предпочтениях и получил откровенный ответ, который посчитался бы не совсем традиционной точкой зрения среди уличных банд, в окружении которых он вырос. Но чему это окружение действительно научило его, так это тому, что чужое мнение ебать не должно, когда речь заходит о собственном комфорте и благоустройстве. Если бы он жил так, как ссал и видел его отчим, то давно стал бы донором органов для умирающего в одной из столичных больниц. Сдохнул бы, то есть. — Думаю, Гризли бы подошел больше кто-то искренний, вроде тебя, нежели этот хитрожопый лис СонКи. — Искренний? Я-то? Ты буквально только что поймал меня на измене с забитой доверху гармошкой. Несмотря на попытки Чесона быть отталкивающим, саркастичным и ироничным, БиАй прекрасно понимал, что это был лишь годами срощенный защитный панцирь, в который любил прятаться не бессердечный и искренний юноша, по глупости попавшейся на воровстве. — Ты знаешь, о чем я. Искренностью на искренность ответил торгаш. — Чтоб ты знал, мне легче от этого не становится. Но спасибо, бро. Я чёт расклеился. О догматах и морали можно было спорить долго, но, честно говоря, БиАй видал выродков похуже, а к этому пареньку проникся дружеской симпатией. Кто бы мог подумать, что о дружбе Ханбин что-то узнает на неволе. Улетев в свои раздумья, БиАй сразу не почувствовал, как Чесон окидывает его любопытным взглядом и ухмыляется: — Чего завис? Думаешь, насколько я пидор по шкале от траха с бабой до перепихона с самым опытным киллером в этой тюрьме? Ханбин обхватил Чесона в удушающем приёме, не давая ему вырваться. От барахтаний и попыток жертвы вырваться наверху зашевелился сосед. Чесон несколько раз похлопал дилера по локтю и пальцем указал куда-то. Торгаш посмотрел наверх и сразу же ослабил хватку. Свесивший голову МинУ вылупил глаза на материализовавшегося соседа и выглядел прям умилительно. БиАй сам не ожидал, как искренне был рад его видеть. Он отпустил бедолагу Чесона и лучезарно улыбнулся: — Это я, чувак! Жив-здоров! Правда, тут стало намного шумнее, виноват, прости... — Х-хён. С-с воз-вращением. Да, приветственной вечеринки по случаю выписки у БиАйя не было. Как и надувных шариков, гирлянд, торта, праздничного настроения и многих прочих хреновин. Но Ханбин даже не представлял, что растрогается как последняя скотина, когда услышит голос МинУ, приветствовавшего его в этой дрянной помойной яме. Он чуть сам заикаться не начал от переполнивших его чувств: — С-спасибо, братишка! Хочешь спуститься к нам? Однако на больший интерактив паренька не хватило, и тот, сморщив нос, отрицательно мотнул головой и вновь уселся на своей кушетке. Чесон выдохнул и тихо молвил дилеру: — Он все ещё отходит от моего вчерашнего дебильного поступка. Это ведь было всё при нем, на моей кровати. — Чесон поднялся, сел и откинул голову на каменную стену рядом с Ханбином. — Я вообще не соображал, что творю. У него ведь только отлегло от всех потрясений, понимаешь? Он держится без дозы лучше меня. Думаю, тебя подводить не хочет. Клянусь, ему быстрее бы полегчало, не будь здесь меня. Ханбин ткнул плечом чесоновское плечо, когда тот замолчал и опустил голову: — Нам всем было бы лучше, если бы многое было не так и не здесь. И желательно не с нами. Но, знаешь, два сознательных хёна, ещё способных испытывать социальную ответственность, не самая дурная компания в этом грязном и отмороженном месте, согласен? Чесон поджал губы, заглянул дилеру в глаза и кивнул. Ханбин перешёл на свою постель, укладываясь на ней поудобнее. Веки стали тяжелыми, после всех этих разговоров и повторного устройства в своё жильё, ему жутко хотелось поспать. Так что он позволил сну затянуть себя. Через несколько часов Ханбина разбудили чьи-то руки, похлопывавшие его по спине. — Чё?! Чего вам?! А?! — Очень громко и нервно среагировал БиАй, который теперь не любил просыпаться от чужих прикосновений. — Тсс, все в порядке. Это я, — голос Чесона был тихим, но Ханбин сразу просёк, что в камере по-прежнему никого кроме них троих не было. — Зачем разбудил? — Скоро завтрак. Ханбин прошёл к раковине умыться, когда его настиг любопытный вопрос Чесона: — Слушай, а когда ты встречаешься с Бобби? Дилер обернулся на Чесона, нахмурившись и не зная, как лучше сформулировать ответ, и поэтому сразу же отвернулся. — Вы заранее запланировали вернуться в один день? – Ещё один вопрос, на который Ханбину не хотелось отвечать. — Я не знал, что его выпустили в один день с моим приездом, – честно и сухо сказал торгаш, тщательно умывая руки после туалета. — Да ну нахуй. Хочешь сказать, что это совпадение? Пиздёж! Ханбин накинул поверх белой майки темно-синею рубашку с коротким рукавом и вышитым серийным номером, с угрюмым видом застегнул все пуговицы, стараясь избегать блеска любопытства в глазах Чесона. — Хэй, бро. Вчера не стал расспрашивать об одиночке... — Вот и не надо. Идём на завтрак, – жестко прервал его дилер, выходя из их общей каморки. Чесон просек, что от этой темы дилер был не в восторге, и молча поспешил вместе с МинУ за собратом. БиАй оглядел толпу впереди на лестничной площадке и озадаченно поинтересовался: — Куда подевался аджосси? — Потерял меня? – На плечо легла широкая мужская ладонь. БиАй повернул голову и увидел Нам Хвана с коротко стриженной седой бородкой. — Нам Хван-ним! — Рад тебя видеть, сосунок. В смысле, кхм, конечно, лучше бы ты не возвращался в это место, ну, имею в виду сюда, но раз уж ты тут, то я рад, вот. – Неловко запинаясь и почесывая затылок выговорил старик. Ханбин сдержанно улыбнулся: — От души, аджосси. — С сегодняшнего дня у нас большой стол в столовке. — С чего бы? – БиАй недоверчиво свёл брови, спускаясь по лестнице вместе с напарниками. Старику явно было не по себе от настороженного выражения торгаша, так что он сглотнул пару раз, нервно почесывая шею, и произнёс: — Ну, как с чего. Компания собралась-то немаленькая. К нам присоединяются Гризли, ДжэГу, СонКи... — И мы теперь будем сидеть дружной кучкой отбросов и рубиться в го? Че за прикол? — Ты же вроде как нас всех сплотил вокруг себя. — А, да? Очень рад быть талисманом вашей команды. БиАй переглянулся с Чесоном и по его лицу понял, что тот тоже чуял подвох. Старик явно о чем-то умалчивал. Когда они застряли в людской пробке на втором этаже, БиАй предупредительно шепнул аджосси: — У меня до сих пор лёгкий мандраж перед этой опалённой столовкой. Лучше обойтись без сюрпризов и сразу выложить то, что ты недоговариваешь. Нам Хван пространно улыбнулся, не зная, как непредсказуемый торгаш поведёт себя, поэтому сказал с опаской: — Окей, если без утайки, то это Бобби решил, что тебе будет лучше, если другие увидят, что ты не остался один и вокруг тебя собралась «община». Толпа вовремя двинулась, в сумбуре мужских лиц и тел скрывая замешательство на лице БиАйя. Он ведь почти убедил себя в том, что Чживон если не затаил на него обиду, то абсолютно точно оборвал контакты. Почему-то новость о том, что этот убийца не отвернулся от него и его по-прежнему так сильно заботит судьба дилеровской шкуры, подействовала странным образом. Торгаша на миллиметр от земли приподняла ебанная эйфория. От сердца будто отлегло. Когда уголовники подошли к дверям помещения, Ханбин вернул себе надменно-саркастичную ухмылку и молвил: — Ну не община у меня, а прям совет мстителей. — Судя по тюремным передрягам, вполне себе и да. Кто ещё из этих спермобаков устраивал здесь поджог? – едко подметил Чесон. БиАйю показалось, а может и нет, что МинУ икнул и довольно пропел себе что-то под нос... Спорить не было смысла. Какими бы безобидными неудачниками ни казались в начале эти ребята, именно они в итоге подорвали планы нескольких верхушек местных группировок. Клуб лузеров на минималках. — Так «община» это не только мы... Чесон, МинУ и БиАй непонимающе уставились на аджосси. В этот момент двери столовки отворились для оголодавших осуждённых, впуская шумный поток внутрь. Чесон остановил за плечо старика и потребовал разъяснений: — Кто ещё с нами сядет? Старик, не поднимая взгляда, буркнул: — Ван и Бобби. У Ханбина заледенели все конечности. Он оглядел помещение, заполнявшееся тестостероновой публикой. Странный микс из предвкушения встречи с киллером, который не побрезгует сесть с ним за один стол, и опасений перед тем, каким шоу это может обернуться для общественности и его друзей, охватил дилера с головы до пят. Чесон подтолкнул БиАйя в спину, чтоб тот не стоял как истукан, одновременно обращаясь к ушедшему далеко вперёд Нам Хвану: — Когда ты успел заделаться переговорщиком, ворчливый старик?! БиАй взял за руку МинУ, ощутив, насколько сильная доза поддержки была ему нужна перед бурной социализацией с видными шишками, которые прежде не беспокоили животных, обедающих в хлеву. Или он просто удачно оправдывал этим нужду в чьей-то руке, когда вот-вот должен был встретиться с человеком, чьи поступки и мысли приводили его к неизбежному тупику. Как ему прикажете держаться? С Ким Чживоном любые тактики и стратегии рушились на глазах. Он всегда переворачивал все наизнанку в душе дилера, как неизбежная внезапная лавина, вторгающаяся в его личное пространство и сшибающая все общепринятые границы. Десятиместных столов было сравнительно немного, около пяти, если постараться быть точным. В основном их занимали преступники, тесно связанные между собой и желающие это продемонстрировать, так уж повелось. Ветераны, радикалы, иностранцы. Но даже среди таковых находилось немного желающих жрать толпняком, как стадо у водопоя. Насколько же изменится их мнение, когда они увидят, что теневые короли тюрьмы разделяют стол с хранителями параши? БиАй прикидывал возможные заголовки и честным образом уссыкался со своего полёта воображения. Взяв свои порции еды, ребята подошли к одному из таких больших столов, который предварительно забил Нам Хван. Они расселись. Ханбин теребил ногой, до сих пор не веря, что Чживон объявится в столовке и сядет с ним рядом на глазах у всех. Вскоре подошли Гризли и СонКи. Медведь сгрёб торгаша в охапку, поздравляя с выпиской, а СонКи, оглядев придирчивым взглядом стервятника, одобрительно кивнул. Чесон съежился, как школьник, желавший оставаться незаметным для громилы. Новость о разделении обеденного места с неразлучной парочкой была для него шокирующей и болезненной. Ханбин заметил, какими идентичными взглядами осмотрели юношу СонКи и Гризли. Так бывает только тогда, когда мысли людей синхронизированы. Торгашу не очень нравилось то, каким образом бывший вожак див мог настраивать отношение Гризли к определенным людям. За столом перед появлением знаменитых личностей поднимать этот вопрос не хотелось, но торгаш пообещал себе разобраться в этом. Когда подошёл ДжэГу, БиАй, вопреки ожиданиям, даже ему обрадовался, в частности тому, что не у него одного рожа была кислая и хмурая: — С твоим появлением в тюрьме стало слишком много показушничества, Королева. Ханбин улыбнулся во все тридцать два: — Не знал, что ты из тех, кому анонимность нравится больше публичности. В день знакомства мне показалось совсем наоборот. — Мне нужно было отхватить плюшек у Бобби. Кто ж знал, что он одобряет такие выкрутасы, – сплюнув на пол, чётко высказался ДжэГу и уселся на стул. О, ещё и не такие выкрутасы одобряет, поверь мне. Ханбин, самодовольно улыбнувшись и сложив руки на груди, победно заявил: — Зато я выполнил обещание. Теперь ты в его лиге. Та-дам! С нескрываемым раздражением оглядев компанию, ДжэГу шмыгнул носом и бросил в сторону: — Как-то я по-другому представлял его лигу. Ханбин пожал плечами. Гризли ощетинился, но его успокоила погладившая по спине рука СонКи. Чесон закатил глаза и на эту реплику, и на парочку рядом. Никто не обращал явного внимания на странную тусовку, лишь изредка торгаш ловил пристальные взгляды. Среди них он сразу выделил цепкий взгляд парнишки-дивы, с которым Бобби и Ван вели дела. Он улыбался пиздевшему о чем-то лучезарному ТэГи и успевал бросать взгляды в их стороны. За столом радикалов Лысый тоже оглядывал торговца. Во главе стола драконов сидел БаО, лениво осматривавший их стол. Тоже самое проделывал Югим, находившейся в окружении шестёрок ХэШу. Вот она, лига приспешников Бобби, которых тот успешно дрессировал. Настолько успешно, что те удачно растворились в толпе, безупречно исполняя приписываемые им роли. Бобби был как раковые клетки, активизировавшиеся в организме уже давно. Но, разумеется, организм не подозревал, что давно захвачен. Ханбин медленно оглядел своё окружение. Кто тогда они? Пешки в первом ряду шахматной доски? Задумавшись, БиАй пропустил все опознавательные знаки: не обратил внимание на затихших осуждённых в столовой, на скрип стульев, когда те начали оборачиваться со своих мест, на замерших соседей по столу и общему воссоздавшемуся эффекту затихания. Вместо этого, абсолютно неподготовленный, он поднял голову и тут же наткнулся на блеск в темных узких глазах убийцы. Его взгляд проникал под кожу, выражение лица было непроницаемым. БиАй словно гулял в аквариуме среди разнообразных рыб и внезапно лицом к лицу встретился со взглядом акулы. Собственная реакция потрясла не то что всех, но и его самого: БиАй издал необъяснимый звук и резко встал со стула. Тот с шумом грохнулся на пол. Торгаш успел словить недоуменные взгляды вокруг, которые застыли, гадая, чего вообще ожидать. Даже охранники столовой, привыкшие к падающим стульям и резким движениям, насторожились, когда дело коснулось тюремного авторитета и знаменитого своими выходками наркодилера. Верхние брови Чживона, стоявшего со своим подносом в руках, поползли вверх в немом удивлении, и это был тот момент, когда Ханбин понял, что проебался. Рядом с киллером встал крашенный блондин, чёрным ободком убравший густые светлые волосы и также вопросительно глядевший на БиАйя, возвышавшегося над столом как шпиль Лотте Молла над Сеулом. Бувально за секунду злость и досада на самого себя перетекла в злость на субъекта напротив. Какого хрена он вознамерился вести себя как ни в чем не бывало после того, что было в карцере?! Преодолев за следующую секунду расстояние между ними, Ханбин уже сжал руки в кулак, отчего всеобще возбуждение вспыхнуло, как спичка. Преступники вылупились на сумасшедшего торговца, который по своей неосторожности и вспыльчивости мог вытворить что угодно. Всем на потеху. Чесон чуть было не закричал, чтобы БиАй остановился, но тот и сам резко расслабил руку и разжал пальцы, встав как вкопанный. В одно мгновение он попал под контроль пригвождавшего сурового взгляда Бобби, чей доминантный голос будто бы заговорил в его подсознании: — Не смей, Ким БиАй. Это ведь я. Знаешь, чем все закончится. Все замерли в ожидании дальнейших действий дилера. Публика явно требовала развязки их встречи. Ханбин замялся, подняв ладонь для «братского» приветствия, как это некогда делалось в среде барыг. К облегчению, наёмник, ни секунды не колеблясь, хлопнул его руку, сжал в рукопожатии и даже приблизил к себе, похлопав по спине. Вокруг послышались одобрительные выкрики и замечания, вроде «реальных пацанов», «настоящих мужиков с яйцами», «крутого союза» и т.д. Интересно, если эти громилы узнали бы, что, прежде чем так по-мужицки здороваться, эти двое голубились в одной постели, они бы тоже дали своё благословение на этот священный союз? Воспользовавшись близостью к Бобби, Ханбин яростно шепнул тому на ухо: — Чё за хрень была в карцере? — Обсудим позже. Ханбин кивнул. А Бобби внезапно схватил его за затылок, пальцем пригладив бровь и грозно спросив: — Что с бровью? У БиАйя сердце зашлось как бешеное. Нет, его не удивило то, что наёмник за считанные секунды разглядел маленькое рассечение, которое торгаш спрятал за отросшей челкой. Скорее внутри разлилось негодование от того, что киллер без заминки в первую же минуту появления уже так бессовестно и по-собственнически прикоснулся к его лицу на глазах у всех. Словно трогает морду своего дворняги. Грубо отбросив его руку, Ханбин прошипел куда-то в пол: — В карцере об стену бился. И рассёк. Бобби снисходительно улыбнулся, будто не обращая внимание на дурное настроение своего пса. Дилер мысленно проклял развратный ум этого подонка, который мог списать недовольство торгаша на смущение или стеснение перед другими. Это было вовсе не так, сукин сын. Ханбин очень верил, что все не так. Как только Ван и Бобби расселись, их стол стал самой занимательной достопримечательностью Ёндыпхо. Пару раз кто-то из бестолковых зевак пытался оглядывать легендарного Бобби, но после того, как натыкался на его холодный неприветливый взгляд в ответ, тут же опускался смиренным ебалом в тарелку с похлёбкой. За их столом было неестественно тихо. — Пацаны, не забывайте дышать, – в своей задорной манере поддел всех Ван, явно наслаждавшийся всеобщим замешательством. Ханбин не сводил внимательного взгляда с наемника, поднося ко рту ложку с супом и даже не ощущая вкус. Бобби, наоборот, самозабвенно отдавался трапезе, будто и не было никого вокруг. — Нога окончательно излечилась, чувак? – Кивнул Ван. — Моя хромота неизлечима, – вдруг угрюмо ответил СонКи. Ван даже не видел, что тот сидел с ними за большой, тучной фигурой Гризли. И прыснул в кулак, пережевывая сваренную морковь: — Не-не, братан, вопросик не к тебе. Соррян, не заметил, что хромающих так много. Этот момент всех позабавил, включая БиАйя, приподнявшего уголки губ: — Жаль говорить это при СонКи, но да, моя нога излечилась. В БиАйя полетел ошмёток от очищенного гороха. Гризли издал пространный грудной хохот, за что получил от СонКи молнию сердитого взгляда. Чесон же без зазрения совести верещал вместе с медведем. А лицо Чживона расслабилось и показалось не таким безжизненным. Сборище более-менее оживилось, хотя гоукон этот явно был не из самых удачных и веселых, ведь общих тем нашлось немного. Особенно с грозным наемником, которого трудно было прифотошопить к компанейским посиделкам у костра. Прогудел желанный для многих звонок, и осуждённым велели пройти на рабочие места. Все поспешно удалились, неловко прощаясь с авторитетами. БиАй же ждал, пока те удалятся, но они не уходили, видимо, ожидая его. — Меня ждут в ткацком, – бросил торгаш, желая поскорее выйти из поля зрения Чживона и не завязывать с ним диалогов. Уж точно не после того идиотского рукопожатия. За него почему-то торговцу было пиздец как стыдно. Лучше бы они потрахались на столе при всех, честное слово, вышло бы естественнее. — Подождут. Без тебя же отдел как-то продержался, – Бобби дерзко откинул со лба не приглаженный локон, надменно и холодно отметая в сторону единственную зацепку дилера. Затем обернулся к белобрысому напарнику: — Уладишь? — Без проблем. – Ван, что-то насвистывая, направился в рабочий блок. Надзиратели нервно покусывали ногти, намереваясь приставить дуло к виску киллера, нарушавшему протокол и до сих пор не свалившему из столовой. Но никак не могли выбрать, кто именно из них должен был это сделать. БиАйя накрыло странное ощущение дежавю. Он даже ощутил запах угарного газа. Глаза сами отыскали в углу обгоревший вход в то самое помещение. В нос резко ударил запах собственной опалённой кожи. Голова сильно закружилась. Во время завтрака он отвлёкся на другие переломные факторы, как наблюдение за киллером, так что напрочь позабыл о кошмарах про ту подсобку, что терзали его все эти ночи. Вдруг он ощутил на плечах вес чужого локтя. Бобби обхватил его и повёл в сторону выхода: — Давай не будем ставить охранников перед тяжким жизненным выбором. Поговорим у тебя. — У меня? — К тебе ближе, – пожал плечами наёмник, не останавливая ход. БиАй через плечо Бобби оглянулся на людей в форме и перед глазами вдруг всплыл образ их размазанных по стенке трупов. Его пробила мелкая дрожь. Он всегда считал, что какой бы пиздец не наступил, его хватку ничто не ослабит. Но сейчас, идя в обнимку с самой смертью, которая внешне казалась невозмутимой и тихой, как водная гладь, БиАй понимал, что в океане на каждую рыбу найдётся рыба покрупнее. Но для приживал брюхо акулы не самое опасное место. Когда они шли по безлюдному коридору под пристальным надзором охранников, БиАй взволнованно спросил: — Эй, скажи, что там с Джуном? Чживон метнул на торговца косой взгляд. Ханбин подметил, что его острый разрез глаз стал казаться ещё резче и хладнокровнее из-за темных кругов под глазами. Взгляд был оценивающий и беспристрастный, как обычно непроницаемый, но дилера вдруг кольнула совесть за то, что после стольких дней терзавших его мук по поводу заточения наемника, первым делом он не спросил о его самочувствии, а тут же кинулся узнавать про состояние младшего. — В порядке. На короткой ноге с ХэШу и на поводке у директора. С ТэГи отношения ухудшились. Общается с Ваном. Присылает через Югима короткие отчеты. — Тон голоса убийцы был безучастный, и он слегка дистанцировался от дилера, отстраняя его от своего тела, но в то же время не убирая с его плеча свою мускулистую руку. БиАй ненавидел тот факт, что ему стало не по себе от того, что он мог задеть самолюбие Бобби. Какого хуя он так переживал за раздутое эго этого социопата? И как вообще смог возомнить, будто отсутствие внимания с его стороны испортить их и без того запутанные отношения? В голове у Ханбина раздалось отчаянное требование Бобби из воспоминаний: «Ханбин. Достаточно. Я не хочу думать о других. Мне это осточертело. Давай хоть немного подумаем о себе?» БиАй прикусил губу. Он ближе всех подобрался к этой неоднозначной фигуре не для того, чтобы так нелепо забывать о его словах. Иногда он жутко бесился на собственную узколобость. — Окей, сейчас это не самое важное. Давай сначала поговорим о карцере. А потом обо всем остальном. «О нас и нашем карцере. А потом обо всех остальных», – звучало в оригинале, и киллер тут же уловил этот подтекст. На скулах Чживона образовалась микро-впадинка, ознаменовавшая его слабую улыбку. Черт, он серьёзно теперь так, блять, бережно относился к чувствам психа, сидевшего за заказные убийства? Вау, БиАй, нахуй, мать Тереза корейского Красного Креста, не меньше. Возлюби ближнего своего, как себя самого, ёпта, слыхали? Дилер чувствовал себя обведённым вокруг пальца шармом этого паршивого негодяя. — За завтраком держался отлично. Они спустились по очередной лестнице и уже были в жилом блоке, где располагаюсь камера «шлюх». — О чем ты? — Думал, что у тебя разыграется травма. После того дня. — Хочешь сказать, что твой приход – это акт милосердия к моей подпаленной психике? – Хмыкнул торгаш, подняв взгляд на Бобби. — Скажем так, – Бобби несколько раз сжал и разжал губы, будто пробуя слова на вкус: – Это акция была полезна во многих аспектах. Ну до чего политкорректный ответ! Сколько бы дней в одиночке ни гнил этот профессиональный убийца, его мозг был как всегда изобретателен, что даже не к чему было доебаться. Но БиАй даже после одиночки остался БиАйем, который всегда найдёт, до чего доебаться: — Ха, ну да. Используешь моих ребят в качестве подставных лиц? При желании насолить тебе, под удар будут попадать именно они, а не твои реальные двойные агенты, которых ты припрятал. Весьма хитро. Даже путём точечного наблюдения Ханбин не заметил и тени смятения в заледеневшей мимике Чживона. Тот хладнокровно ответил: — Всем от этого польза. Особенно в плане безопасности. — Да, безопасности твоих помощников. Я так и сказал. Все же один нерв на остром лице дернулся. Ханбин и забыл, какое наслаждение ему доставляло запускать в действие застывшие эмоции этого сдержанного маньяка. Тон голоса Бобби по-прежнему был непоколебим: — В плане общей безопасности. Эти ребята помогли тебе. Значит, они и мои помощники тоже. Ханбин бы состряпал растроганное лицо, но они уже подошли к четырёхместной камере. Бобби первым вошёл внутрь и осмотрелся. Торгаш застыл на пороге и только теперь осознал, какой ошибкой было приводить сюда сумасбродного преступника. Эта картина была проклята. Статный и широкоплечий Ким Чживон стоял над маленькой кушеткой БиАйя, точно зная, где тот спит, и смотрел с неподдельным отвращением. Блядский сноб. Ни выдав ни толики ущемленности, БиАй прошагал к стороне Чесона и МинУ, сложив руки на груди. — Мы в ебанной тюрьме, Бобби, харэ корчить рожи. Чё ты там заливал про безопасность моих ребят? Чживон сразу вернул лицу похуистичный вид. Затем прошёл от решетки до умывальника, произнося: — Если ты забыл, то напомню, что ты пошёл на открытую конфронтацию с ХэШу. А этот мужик – мстительный уёбок. Как и Пак ЮнХо. Так что всем, кто был в том замесе, лучше держаться поближе ко мне. Чживон приблизился на два шага к Ханбину и хищно улыбнулся: — Особенно тебе. Мимо камеры прошла толпа молодняка, которая, видимо, тырилась от охранников, и, заглянув в камеру, чуть не схлопотала приступ, поспешив пройти дальше. Ну вот, реакция нормальных людей. А я этого гада к себе в камеру впустил. Не поддаваясь искушению сделать шаг навстречу, БиАй не ответил на ухмылочку. Наоборот, он нахмурился и напрягся, всем видом высказывая неодобрение. — Как-то ты быстро поднялся от уровня хладнокровного киллера-одиночки до командного игрока. — Я всегда «за» командную игру. Если есть достойные кандидатуры. И занимательная игра. И снова этот блядский блеск во тьме убийственно резких глаз. Ни намёка на сомнение в голосе, сплошная решимость и властность. Ко всему прочему в движениях и изгибах тела Бобби добавилась едва читаемая...ненасытность? Жажда? Это так на него подействовало одиночное заключение? Почему же сейчас все кажется нормальным, хотя в карцере все было пиздец как тревожно и ненормально? БиАйя мысленно фроубэкнуло в то время, когда Чживон стал вести себя странно. В то очень недавнее, но болезненное время. Четырьмя месяцами ранее. Блок одиночного заключения. Как же, блять, повезло людям, которые могут тупо сгонять в аптеку. Ханбина мало что отвращало от тюремной жизни – да вы что, плюсы сплошняком! – но банальная невозможность получить анальгетики за пару тысяч вон и легкий флирт с фармацевтом реально угнетала хуже неисправного сортира или кругового вальса маньяческих ебал. Пизда рулю наступила тогда, когда по мышцам и суставам ударили первые потоки боли, словно гнусное напоминание о пережитой шоковой терапии. В хронически незаживающем ребре трещины заставляли скулить по ночам, а покалеченные и искривлённые пальцы, нос и нога частенько стали вклиниваться в хор истерических припадков со своим невъебенным соло. И все это становилось похоже на какофонию из примесей боли, которые соревновались в том, кто первым добьёт истерзанного торгаша. — Уже, блять, заработал на инвалидность. Если до конца срока не помру, то от полученных травм точно сдохну где-нибудь на свалке в тридцатый день рождения, – приговаривал, как ворчливая бабка, дилер в своей захудалой одиночке. Первые дни он держался за гордость как за соломинку, стараясь не вымаливать у редко заглядывавших надзирателей подачек. Но его хмурый сосед, видимо не выдержавший глухих стонов и кряхтений за стенкой, на следующей же неделе вызвал к нему наряд охранников. Те не упустили случая поглумиться над «паршивой овцой» их начальника: — Грелку для яиц принести? Ночки морозные, а? — Может тебе мамочку вызвать, БиАй, чтоб сказку почитала? БиАй, у которого образовались впадины на лице от недоедания и грузные мешки под глазами от вымораживающей бессонницы, поправил их, напрягая слабые зрачки: — Обезболы подгоните. Тучные охранники переглянулись между собой, почесали затылок задумчиво. Один из них небрежно сплюнул прямо на холодный каменистый пол и нечленораздельно промямлил: — Так это, как бы, не лазарет, блять, стало быть, одиночка это, мать твою. Второй кивнул, хмуро подстроившись под невнятный тон напарника: — Ага. Из-за тебя врач запрет нарушил. Ну, с тем костылём. Знаешь, так ведь не положено. Опасно это. Как там? Угроза жизни, во. Ему предупреждение впаяли. Так что второй поблажки не жди. — Хорош ломаться. Че надо за обезболы? — БиАй ощущал себя настолько паршиво, как загнанный в угол пациент дурки, готовый сорваться и биться башкой обо все твёрдые поверхности, лишь бы навязчивые голоса заткнулись. Он нервно почесал скальп, запуская пятерню в сальные волосы. Так гадко он чухал себя всего два раза в жизни: в этой ебанной антигуманной одиночке и в клубе, блять, после сраного отравления. В помутневшей голове всплывали образы Чесона и МинУ во время дикой ломки. Интересно, выглядел ли он хуже или все же не столь вымученно? Охранники, к огорчению дилера, цену набивать, да и вовсе торговаться не стали. Один из них громко хмыкнул, второй и вовсе засмеялся и покачал головой. — Нам велено с тобой дела не вести. Особенно пока ты тут, у нас под брюхом. Иначе с работы вылетим. Оно нам надо? — Не завидуем тебе, парниша. Не стоило лаять на начальника. Этими словами они и простились, захлопнув за собой дверь и оставив торговца лежать на животе в полуобморочном состоянии. БиАй вложил всю накопленную за дни молчания энергию и заорал, как он надеялся, на весь блок одиночного заключения: — Ну спасибо, что хоть не выебали, псы вонючие!!! Никак иначе Бобби постарался, решил Ханбин, когда к нему прикатили эти двое. Бесполезные куски пережёванного мяса. Небось пойдут и доложат своему хуесосу-начальнику как эстетично БиАй там загибается. В сухом горле сразу начало саднить. Дневной дозы воды, которую обычно приносили в камеру, явно не хватало, чтобы смачивать горло регулярно в течение суток. Что там обычно было? Стакан воды из унитаза? Ох, пятизвездочные отели и не мечтали. В одиночке БиАйем овладевали лишь два чувства: унылая беспомощность и иррациональная агрессия. Оба эти состояния постоянно доходили до пика, затем опускались на дно и сменяли друг друга. Да так часто и исправно, что дилеру периодически хотелось либо вздернуться, либо раздолбить кулаками каменные стены. Он отсидел в одиночном заключении на тот момент всего две недели. Да, его избыточная драматичность приобретала небывалые масштабы. Мысли о том, что тут мог пережить ХэШу, которого держали взаперти полгода, приводила в жуткий испуг. Во что может трансформироваться закрытый наглухо психопат? БиАй метнул почти что традиционный отрешенный взгляд на стену напротив кровати. Кстати говоря о психопатах. Этот его новоиспечённый сосед не подал ни единого сигнала с момента заключения. Ханбин на личный счёт воспринимал это как игнор и затаил на киллера обиду, хоть собственная гордость и не позволяла ему напрямую признать факт одиночества и чертовой нехватки общения с этим бездушным монстром. Он пробывал вновь связаться с ним, стучал, как дятел, несколько бессмысленных раз шептал, как одержимый, считающий, что в стенах старых зданий обитают призраки, как придурок орал в стену, будто в трубку зависшего телефона. И все бестолку. Молчание заставляло ощущать себя ещё более покинутым и жалким. В конце концов, БиАй бросил все попытки, сославшись на то, что «на кого нужно время всегда найдётся», «я пытался, искал, звонил, теперь ты меня добивайся», и все прочее в этом духе. Но стена оставалась также безмолвна и неприступна, глуха настолько, будто провода оборвали. Хотя иногда в затихающие минуты дилер отчётливо слышал шаги по ту сторону стенки, движения, дребезг железной посуды, скрип кровати. Бобби уж точно не испарился. Разве что мог перевестись в другую камеру хуй пойми зачем. Или реально блокнул его в своём мессенджере, хах. Ну нахуй его бесплатно развлекать, стал думать БиАй, и замкнулся полностью, сосредоточившись на боли и грузной тишине. В одну из ночей Ханбин отчетливо расслышал глухой стон. Он приподнялся на кровати и вопросительно уставился во мрак. Хриплый стон вновь эхом прокатился по стене. А по спине торговца прошлись мурашки. Он пытался убедить себя, что это игры его воображения и расшалившиеся гормоны. Но если так, то почему он не представляет эротичный голос сексапильной тёлки? Вместо этого у стены вновь послышался приглушённый рык, срывавшийся на низкий стон. БиАй знал этот голос слишком хорошо. Он медленно, как загипнотизированный, поднялся с койки и бесшумно приблизился к мрачной стене. Эти звуки было ни с чем не спутать. Блядский наёмник не желал отвечать ему, зато самозабвенно дрочил свой член! — Мало того, что ты не сдох, так ещё и гоняешь лысого, мудила? Нахуя тогда притворяться немым? После слов дилера повисла вязкая тишина. А затем вибрирующий тихий рык вновь послышался за стенкой, щекоча всё нутро. Полусонный мозг подкинул Ханбину картину того, как разгоряченный, распаленный Чживон сидит спиной к стене с возбужденным лицом и красным румянцем на щеках, и, зверски насилует хер рукой, откидывая голову и доводя себя до верхушки кайфа. В паху стало тесно. Собственный хуй начал твердеть. Ебучая физиология ведь не имеет ничего общего с ориентацией, правда? Развратное желание и в миг разыгравшаяся похотливость от щепетильности подобной ситуации заставили Ханбина подумать о себе как о конченном извращенце. Сука, это всё ебанное влияние мужского коллектива. Испортили одуванчика-барыгу. БиАй ослабленными пальцами достал из штанов набухший член и, сплюнув на ладонь, принялся драть его, как одержимый. Шершавая поверхность неприятно терлась о чувствительный орган и из Ханбина посыпались проклятья. Почему этому придурку взбрело в голову дрочить в таком уебищном месте? Сплюнув ещё пару раз, БиАй успокоился, ощутив, что процесс стал проходить более, блять, гладко, хоть и по-прежнему неидеально. Но с этим стояком нужно было что-то делать. Желанная разрядка не наступала, а возбуждение растворялось где-то на середине, не доходя до пика в самом паху. БиАй хотел покончить с этим нелестным эпизодом в его жизни и забыть как лихорадочный бред, но дрочка выходила слабой и натужной. Пол был пиздецки ледяным, но дилер был не в силах с него подняться. Надрывный хриплый стон за стеной известил о том, что Бобби кончил. Торгаш сильнее обхватил член и вспомнил, как чужие руки властно обхватывали его, а в раскалённые уши бархатный низкий голос убийцы шептал что-то грязное. Выгнувшись и раздвинув ноги шире, Ханбин высунул язык и с томным выдохом кончил себе в руку. Теперь он всем телом ощущал, как люто замёрз. А за стеной вновь повисло гробовое молчание. — Иди ты нахуй, больной ублюдок, – утомленно прошептал БиАй, подмылся в умывальнике и вернулся в постель. Постепенно боль углубляла корни и стала пульсировать во всех клетках, отчего Ханбин думал, что разорвётся на части. Но помощи просить не стал бы никогда. Не получив ровным счётом ничего, кроме очередной порции унижения, БиАй еле пережил ту ночь. Скверно было шо пиздец. Температура поднялась до олимпа, вызывая в сознании торгаша небывалые глюканы. Жар ломил все кости, перед глазами все плыло. Все звуки гипертрофировались, рядом мерещились фигуры и силуэты. БиАйю казалось, что его окружали какие-то люди, он пытался отбиваться, приходил в себя и понимал, что один, падал в сон и вновь резко просыпался от чувства, что рядом кто-то бродит и наблюдает за его агонией. Он мечтательно представлял, как во тьме камеры материализуется док в белом халате и к его вене подносит укол с морфием. Дилер замирал, желая ощутить острие иглы, но затем его руку внезапно пережимали, словно пытались зачем-то обездвижить. Вместо иглы ему в ладонь сунули нечто, напоминавшее микрофон, и потребовали что-то рассказать в него. Вроде, речь шла о чувствах, о лишениях, об ужасах тюрьмы. О любви. О любви? Что за бред. Мне нечего сказать о любви. Невидимые руки схватили его за плечи и жестко встряхнули. Почему-то в тот момент БиАй воспринял это не как фантомный удар током, а призыв сказать хоть что-то, передать свои чувства, закричать о несправедливости судьбы, о наивности, об ошибках молодости. Он мычал, пытаясь собрать обломки фраз в полноценные предложения-обращения, но не знал, что хочет сказать и кому. Не понимал, как доживет до утра. Или как утро может наступать для такого человека, как он. Но лучи солнца светят всем одинаково. Наступление нового дня ощущается даже в провонявшей потом пыльной и мрачной одиночке. Температура спала, но желание излить свои переживания хотя бы листу бумаги не отпало. БиАйю, конченному пиздаболу и гнилому наркодилеру, захотелось зачем-то задокументировать свои низменные чувства. Интересно, у Бобби так бывало? Он занимался именно этим, когда что-то шептал под бит в своих наушниках? Клятый наёмник, который даже не соизволил осведомиться, пережил ли дилер душную ночку и не сдохнул ли там вообще, все никак не шёл из мыслей. Он появлялся в прояснившемся сознании тут же, как по звоночку. БиАй совсем крышей поехал. На этот раз его шизой стало стремление к своему опыту и чувствам приплетать убийцу, будто их судьбы должны были непременно перекликаться. Похоже, температура означала воспаление. И БиАй не мог понять, какого рода, но ему было херово, несомненно, в этом симптоме он разбирался отлично. Он практически не мог встать на ноги, в легких очень мерзко и влажно хрипело. Классный план – затащить полубольного осуждённого в карцер и ждать, пока его внутренние процессы сами его схоронят. Даже с отчётом париться не придётся! Ощущая себя безвольным овощем, БиАй к последним дням заточения не мог даже прикоснуться к еде. — Что с ним? В камере смердит, как в помойной яме! — Завтра выпустят, вот пусть сам и разбирается. Ханбин не верил, что день перевода когда-нибудь наступит. Он не знал, радоваться ли этому или загоняться. Что это ему даст? Новые проблемы и гонки на выживание? Может быть таким деструктивным психам, как он, лучше оставаться в полной изоляции и не наживать себе шрамов да мозолей, подставляя других под удар? Возможно, и Чживон так думал. Жалел, что вступился за новичка, обрекая себя на угнетенное мрачное пребывание вне зоны своего завоеванного царства, которое теперь медленно утекало в руки к другому. Оттого и не желал поддерживать связь. ДжэДжун тоже мог так думать, ведь по вине дилера он был заперт в этом страшном месте наедине с непониманием и собственными страхами. Скорее всего он не пытался понять мотивы хена, а попросту обозлился на него. Это было бы понятнее и правильнее. Сам БиАй тоже не вынес из одиночки никакого урока, кроме ненависти и глухой боли в груди. Хотя, парадокс мог кроиться и в том, что он просто пробыл там недостаточно времени. Как бы то ни было, торгаша пришлось выволакивать из карцера. Ведь ноги абсолютно не держали. Стоять он не мог ещё и из-за сильного надрывного кашля, который ни на шутку напугал надзирателей. — Этот говнюк ничего не подхватил? — Хуй его знает! Почему именно в наше дежурство надо кого-то освобождать? Чуть позже оказалось, что Ханбин потерял сознание, и в лазарете у него диагностировали туберкулёз. Частное явление у тюремных заключённых. Особенно при такой удаче, как у торговца. Ёндыпхо закрыли на карантин, а БиАйя в срочном порядке перевезли в тубдиспансер. Откровенно стремный, но после тюремных нравов находиться в семиместной палате с постоянным присмотром и редко нарушаемой тишиной стало настоящей идиллией. Правда, весьма короткой, и постоянно нагонявшей приступы паники и беспокойства за встречу с грозно молчавшим киллером и другими обитателями покинутого зоопарка. Кошмары о той подсобке и вечно потевшие ладони от беспокойных мыслей стали его единственными спутниками. Ближе к выписке торгаш настолько извёл себя, что перегорел, ему стало по-барабану, чем все обернётся. Ёндыпхо, конечно, сделало из него законченного шизанутого невротика, но не лишила его способностей гениального импровизатора. Таким пусть все его и запомнят, блять. Настоящее время — Что случилось в карцере? Почему ты молчал? Бобби вытянул лицо, нервно облизнув губу. Похоже, тема одиночного заключения была для него ещё слишком свежа. Тем не менее, если карцер имел для него негативные последствия, виду он не подавал. — Хотел дать время подумать. Себе и тебе. — О чем, блять? — Попробуй догадаться сам. Ты же смышлёный мальчик. Один раз, наплевав на весь спятивший мир, давай без страхов и опасений подумаем о том, кем в этой чертовой тюрьме мы действительно хотим быть друг для друга. Ханбин плотно сжал губы. Как бы помягче сказать, что ему было хуево и не до этого вообще? Тем не менее, Чживон прочитал по его потерянному взгляду, что дилер все понял, и подошёл ближе, башней возвышаясь над задумавшимся парнем: — О чем ты думал, когда остался один? БиАй ответил на его пристальный взгляд. — Сначала я хочу услышать, что бы ты сам ответил на это. — Ответил бы, что хочу, чтобы ты был со мной. Во всех отношениях. Ханбин был не уверен, что эти слова говорит ему Ким Чживон. И он впервые в жизни задумался, правильно ли понимает их значение. — Во всех? – Дилер прочистил горло. – А если исключить определенные виды отношений... — Я не согласен на меньшее. – Тут же прервал его наёмник. – Либо всё без остатка, либо ничего. По-другому мы не сможем. Проверено и доказано по сто раз. — И что, если откажусь, будешь тотально игнорировать мое существование? — Именно так. — Это будет нелегко. — Я постараюсь. – Бобби хищно оскалился и медленно заговорил своим фирменным свэговским тоном: — Скину ХэШу, добьюсь увольнения директора. Заберу себе все в этой дыре, зашугаю всех так, что даже думать и дышать будет запрещено без моего ведома. Заберусь во все щели и каждому под кожу. Буду запугивать новичков и развлекаться с дивами. Начну убивать по щелчку, методично, размеренно, но даже из карцера воздействовать на твоё состояние. На каждом углу ты будешь слышать мое имя, в любое время суток, днём и ночью. Пока не выйдешь отсюда. А после выпуска будешь ещё долго мыслями возвращаться сюда и жалеть, что в тот день отказал мне. Ханбин вдохнул побольше воздуха, так как в легких его осталось катастрофически мало. Жутко сильно потянуло закурить. — Давай уж начистоту: трахать див ты точно не захочешь, – ядовито выпалил он. — Из всего списка тебя смутило только это? Тогда признай уже, блять, что тебе хочется того же, что и мне. — Да, отказы принимать ты явно не умеешь. – Саркастично выпалил торгаш. – Даже боюсь представить, какое колоссальное давление испытали твои бывшие. Мог бы просто требовать плату за убийство натурой, чего так усугублять. — Кто сказал, что я этого делать не собираюсь? – Энергетика убийцы воспламенялась с бешеной скоростью. Он почти вжал БиАйя в бока двух ярусов, держа под контролем его взгляд и не давая ускользнуть: – Но сначала я получу свой гребанный ответ. — Только ты можешь оставаться милым, ведя себя абьюзивно и нетерпеливо. — Ты не в ебанной сказке, Ким БиАй. – Утробно прорычал дилеровский ночной кошмар. — От тебя это звучит очень иронично. И сексуально. — Да иди ты... БиАй схватил Бобби за затылок и резко сократил бесившее и явно лишнее расстояние. Их губы стукнулись друг о друга, тут же плотно прижавшись. Чживон обхватил шею торгаша, упиваясь страстным поцелуем. Они хаотично разжимали губы, словно пытаясь поглотить друг друга. Камера наполнилась пошлыми звуками, пока эти двое пытались насытиться близостью друг с другом. Отстранившись от лица киллера, Ханбин возбужденно и одурманенно прошептал ему: — Принимается такой ответ? Чживон опьяненным взглядом оглядел этого сученыша и обвил руки вокруг его талии, накрывая его наглые губы своими. Черт, он так давно болел этим, что не был в силах поверить, будто такое животное удовольствие может доставляться человеку от пылких прикосновений к другому. Руки Ханбина бродили по спине Чживона, пока тот играл с его губами, засасывая и покусывая, языком выделывая какие-то дикие танцы. Ладони Чживона скользнули под одежду и тут же наткнулись на несколько продолговатых шрамов. Ханбин весь вздрогнул, вспомнив смертельные прикосновения электрического тока. От неожиданности БиАй жестко так приложился локтем о край кровати МинУ, вернув себе ясность мысли. Он разглядел в темных обелисках Бобби неконтролируемую похоть и желание. Оглядевшись по сторонам, БиАй нервно молвил: — Только не здесь. В самый разгар дня. Бобби, как профессиональный искуситель, которого обучал сам дьявол, насмешливо посмотрел на него и соблазнительно-медленно облизнул нижнюю губу: — Так у тебя эксгибиционистский кинк? БиАй такого слова в жизни бы не выговорил, недоуменно глядя на этого озабоченного совратителя. Впрочем, в суть слов он все равно не вслушивался. Дело было в магнетическом тоне его голоса. Когда киллер был возбуждён до предела, его низкий хриплый голос начинал вибрировать и проникал глубоко в подсознание, распаляя все внутри. — Да похуй. – Ханбин прильнул к его кадыку и основанию горла, которое воспроизводило такой ахуенный звук. Ему хотелось неистово целовать и надкусывать это место до бесконечности. Бобби утробно зарычал, сжав волосы на затылке этого непокорного засранца. Пробежавшая мысль о том, что он мог бы заставить этого лиса отсосать в его же собственной камере, которую мог разглядеть любой забредший, ударила убийце в пах волной дикого возбуждения. — Встань на колени. — А? — На колени. БиАй не мог ослушаться этого доминантного указа. Впервые его штырило от того, что его подчинение доставляло кому-то крышесносный кайф. Он опустился на колени и заметил выпиравший бугор в штанах убийцы. В голове сразу вспыхнули воспоминания о том, как член этого наемника был в его рту, и как тот глухо стонал за стенкой в карцере, прикасаясь к себе. Решив немного подразнить Чживона, БиАй мягко огладил выступавшую часть ткани своей ладонью. Бобби недовольно рычал. — Ну же, отсоси мне. БиАй усмехнулся. О, нет, торопиться он не собирался. Если Бобби решил, что он будет смущаться и поскорее выполнит его приказ, то он жестко проебался. Вместо этого Ханбин медленно и насмешливо пытал его, оттягивая погружение. Гладил, затем неспешно вытащил из штанов. Бобби согнулся, уперевшись руками в кровать МинУ. — Живее, гадёныш. — Ай-яй-яй, господин, потерпите. Ты ведь тоже дразнил меня в одиночке, помнишь? Бобби задыхался от наглости этого юнца со своим членом у его паршивого рта. Он нащупал под матрацем смазку в странном тюбике и нечто, смутно напоминавшее крем. Камера шлюх действительно была подходяще оснащена. Пока Ханбин баловался, то поднося головку ко рту, то отстраняя, Бобби смазал руки и бросил крем вниз, к ногам БиАйя. Тот догадливо проделал то же самое, а затем так резко насадился ртом на головку, что убийца буквально ахуел. Толстый член заполнил рот БиАйя, но по морщинкам на его лице Бобби чувствовал, как того разрывало собственное возбуждение. Приостановив неумелый минет, киллер, прихватив смазку, поднял за руку Ханбина, развернул и толкнул его на его же небольшую койку. Не дав ему времени оклематься, Бобби плавно опустился на него, тут же спустившись рукой к линии штанов и в трусах нащупав полувставший член. Ханбин томно простонал его имя. Он с полузакрытыми глазами целовал лицо и шею наемника, пока большая и гладкая рука Чживона играла с его стояком. В один момент оба прервались на то, чтобы откинуть штаны и верхнюю одежду. Можно было вечно любоваться тем, как Бобби скидывает робу и стягивает майку, оголяя накаченный торс, по которому стекали капли пота. Чживон так и замер, как изваяние тёмного безымянного Бога в слабо освещенной части музея. БиАй с секунду не мог понять, на что он так завороженно уставился, пока не вспомнил о прожженных полосах на собственном торсе. Бобби, как на сеансе гипноза, медленно взял дилера за кисть и преподнёс ее к своим губам. Мелкие шрамы от ножевых порезов, которые те скотоёбы пытались выставить за суицид, покрылись мурашками от едва осязаемых поцелуев убийцы. Склонившись к туловищу Ханбина, Чживон провёл языком очертания шрама на его боку. Головокружительный коктейль из волнительного предвкушения боли и экстаза прошёлся от темени до пят. Чживон, покончив с исследованием героических ранений торгаша и ощущая кипевшее возбуждение, выдавил смазку себе на пальцы и уже со знанием дела(тела) принялся растягивать кольцо мышц, широкое разводя их в стороны. Отвыкшая от этих ощущений задница БиАйя жутко ныла, будто вот-вот готова была порваться. — Я...погоди...угх... — Ты же с больницы? БиАй не совсем понял смысла этого вопроса, но пространно кивнул. — Значит внутри проблем быть не должно, – выставил свой научный вердикт Ким Чживон, увлечённый процессом. До Ханбина не сразу дошёл смысл слов, ведь прохладная смазка буквально обжигала все внутри, а ловкие движения пальцев, когда Бобби проталкивал их внутрь, чересчур отвлекали внимание. Приподнявшись, Чживон с совершенно затуманенным взглядом ввёл хер во внутрь. Анус был по-прежнему тугим, мешая протолкнуться. Чживон расставил руки так, чтобы приподнятые ноги дилера пошире развелись в стороны, и вошёл глубже. Ханбин истошно застонал и выгнулся, а убийца прильнул к его опухшим от настойчивых поцелуев губам и вторгся в рот своим языком, отвлекая от первичной боли. Затем слегка отстранился от его лица, приподнимая руками его ноги и принимаясь ожесточеннее вдалбливаться в него. Цепочка свисала с шеи убийцы, колеблясь туда-сюда, норовя попасть в глаз, пока киллер втрахивал Ханбина в его кровать. Было бы забавно, если бы в результате их ебли Ханбин остался одноглазым. Дилер прикусил ее, ощутив во рту привкус металла. Это была мера предосторожности для того, чтобы не заорать. Бобби покрылся красными пятнами, а Ханбин чувствовал, что вот-вот лопнет от переполнивших его чувств боли, экстаза и возбуждавшего стыда при мысли, что они делают это в его камере посреди бела дня. Да, похоже, что у торгаша все-таки был чутка этот эксгибиционистский, мать его, кинк. И явная склонность к садо-мазо. Спасибо в очередной раз Ёндыпхо за сексуальное просвещение! – Я люблю...– томно дышавший Чживон склонился к шее БиАйя, оставляя алые засосы. Внутри у Ханбина все сжалось, когда тот вдруг заговорил. – ... трахать тебя больше, чем убивать. Бобби ухмыльнулся, ощутив, как БиАй сжал его член крепко, когда он произнёс слова «я люблю». По всему телу растеклось приятное тепло. Рокот, зародившийся в глубине его глотки, вырвался наружу, благословляя ханбиновский фетиш на голосовые способности наемника, от которых он таял, будто восковая свеча. Бобби ускорился, и камеру наполнили пошлые звуки резких шлепков. БиАй готов был потерять сознание, все его тело взмокло, а руки буквально прилипли к локтям Бобби, так бессовестно жонглировавшего его инстинктами. — При-прикоснись ко мне, – тихо попросил Ханбин, ощущая, как изнывает его член. Он обхватил его рукой, но не мог был дрочить в тот момент, когда хер Бобби долбил его чувствительную точку со всей силой. — Назовёшь меня господином ещё разок? – Хищно улыбнувшись, выпалил киллер. Чтоб его и его бдэсэмные замашки в аду черти драли! — Да хоть...хозяином... Резкий толчок выбил из Ханбина весь воздух. — Нет, знаешь, сегодня тогда без рук, – надменно отреагировал Бобби, убрав руку торгаша с члена и сплетая обе руки со своими в замок над его головой. Ханбин жалобно что-то простонал, подрагивая под ним, а Бобби упивался его беспомощностью, целиком отдаваясь процессу и наслаждаясь им каждой клеткой своего тела. Несчастная, непривычная к такому насилию кровать скрипела и шаталась, будто пыталась скинуть с себя тяжесть в виде двух разгорячившихся любовников. Бобби исступленно целовал ключицы Ханбина, опускаясь ниже, и в голове гудела лишь одна мысль: «Почему этого сучонка не посадили раньше? У нас было бы больше времени на полноценные марафоны». БиАй готов был разрыдаться от пульсировавшего возбуждения, которое не могло достигнуть пика из-за этого чертового садиста и его собственной упёртости. Наконец он отчаянно выдохнул: — Дотронься...г-господин. Бобби триумфально улыбнулся, облизнув стекавшую слезинку с уголка глаз дилера, и накрыл член своей ладонью, проводя вверх-низ вдоль всего органа. Через пару секунд БиАй обильно кончил. Следом за ним на бедро БиАйя кончил и Чживон, придерживая одной рукой отросшие волосы, чтобы не спадали на глаза. Ханбин чуть не подавился от смачности этой картины, что ему пришлось резко отвернуть голову к стене. — Я без гандона, но если тебе полегчает, то ни с кем из тюрьмы я не был. Чживон бесцеремонно рухнул сверху на БиАйя, прижав его к постели, а затем, отдышавшись, чуть сдвинулся на бок, обхватив его ногой и рукой, чтобы не свалиться с небольшой кушетки. Ханбин по-прежнему не поворачивался в его сторону. — Ты ублюдочный монстр. Как мне теперь спать в этой камере, на этой постели?! Чживон, довольно улыбаясь, как сам Сатана, чмокнул Ханбина в щеку. Тот неприязненно фыркнул и повернулся к нему спиной, отвернувшись к стенке. Он ждал, что киллер встанет и уйдёт, но вместо этого Бобби придвинулся к нему и упёрся в спину своей мощной грудной клеткой, уложив его голову на свою руку, а второй шлёпнув по больной заднице. — Можешь жить в моей камере, если хочешь. Будем почаще так расслабляться. Ханбин закатил глаза, поражаясь бесконечному бесстыдству этого говнюка. Его совершенно не заботило, что он лежал голый в камере для шлюх и обжимался с бывшим наркодилером как со своей возлюбленной. Чживону было совершенно насрать, кто их там обнаружит, он лишь ухватился за край одеяла и потянул его, накрыв их обоих, плотно прижавшихся друг другу. Лениво зевнув, он сонно пробормотал Ханбину в ухо: — Я очень много раз представлял это в карцере. Как ты соглашаешься быть со мной. — Я буду с тобой, но учти, что «твоим» я не буду. Ни подстилкой, ни вещью, Ким Чживон. — Мне не нужна подстилка или вещь. Будь это так просто, я бы не ходил неприкаянным все эти годы. Завёл бы себе послушную шлюшку или шиковал бы с роскошным дивой. Чживон отлип на минуту от спины торговца. В камере стало тихо, а затем кровать вновь измученно скрипнула под его весом. Бобби обтер свою и дилеровскую промежность полотенцем. — Оно общее, кстати. Чживон матернулся, но кажется не из-за того, что подпортил их общее средство гигиены, а от брезгливости, представив, как именно могли использовать его раньше в камере проститутов. БиАй улыбнулся стене так, чтоб этот засранец этого не увидел. — Я помню, как тогда в прачечной ты кричал и говорил, что «был со мной». Я не сразу понял, что ты имел в виду. Но теперь я знаю, как много это означало. — БиАй почувствовал затылком прижавшийся нос и размеренное дыхание убийцы. — Будь со мной. Во всех смыслах. Любым. Плевать, как это называется. — Беды с башкой, вот как это называется, – расслабившийся душой и телом, выговорил БиАй, ощущая растекшуюся по телу негу и проваливаясь в сон. Кошмар ему так и не приснился. — Ёб твою мать, – в ахуе протянул дилер, когда понял, какой он фантастический долбоёб. Он реально уснул вот так беззаботно, как сраный младенец, голым возле профессионального киллера в открытой для всех камере?! Распахнув глаза, БиАй понял, каким липким и мерзким стал от пота и прижимавшегося к нему Бобби, который будто не дышал во сне и казался безобиднее ромашки. Но худшее было не это. В середине камеры стоял МинУ, залипавший на них в полном ахуенезе. Глаза парня были расширены, в них читался первородный испуг и изумление, словно в своей комнате он наткнулся на два холодных трупа загадочных чудищ. — Блять, блять, блять! – Ханбин спихнул с себя тяжеленную руку Чживона, который лениво приоткрыл глаза. Дилер присел на кровати, лихорадочно схватившись за стрельнувшую болью поясницу. — МинУ-ши, не паникуй, ладно? Это...кхм, он не принудил меня, как бы, хм...вроде как на добровольной основе, знаешь...обоюдное согласие, тип того... — Ты че воешь? — Отрешенно осведомился у БиАйя киллер, приподняв голову и оглядываясь. — Это же всего лишь мелкий. — Заткнись, мать твою! - Зашипел на него дилер. МинУ, тем временем, поспешил залезть к себе наверх и накрыться с головой всеми одеялами, что удалось собрать за все это время в исправительном учреждении. — Сука, – удрученно выдохнул торгаш, уронив лицо в ладони, стараясь собраться с мыслями. Чживон по-прежнему не втыкал его напряга. — И чё ты грузишься? Как будто с отцом тебя мать поймала. Малой и сам раньше кувыркался с мужиками. — Да не в этом дело, блять! Он позавчера видел, как Чесон снова продаёт себя, а теперь, не успев отойти, застукал нас в одной постели! И, блять, не рандомных людей, а своего хёна и профессионального, блять, убийцу! Как после такого он вообще заговорит...Подпортил я ему психику, конечно... Бобби, умилившись, широко улыбнулся, сузив глаза. Он потрепал волосы Ханбина и мягко произнёс: — Ты просто чудо природы. Откуда в тебе столько загонов насчёт других? — Отвали, придурок, – недовольно пробурчал БиАй, – не всем же быть такими холенными эгоистами. Бобби, усмехнувшись, кивнул, продолжая трепать жесткие волосы, ведь торгаш его не останавливал. Ему правда эта дико не сочетавшаяся черта БиАйя нравилась до умиления. БиАй вопросительно уставился на него. — Что? — Когда ты свалишь? — И это я из нас двоих бессердечный? — Проваливай, блять, пока остальные не приперлись. Палли-палли! Давай, вещи на полу! Бобби гыгыкал себе под нос, как довольный школьник, а Ханбин наблюдал за его неспешными сборами, прикрываясь одеялом. Когда киллеру оставалось натянуть лишь робу поверх майки, на порог заявился Нам Хван и одарил обоих красноречивым взглядом. Ханбин готов был свернуть себе шею. — До ужина, детка, — наигранно-нежно молвил Бобби, подмигнув обескураженному старику. — Умоляю, притворись, что ничего не было, — взвыл Ханбин, когда убийца удалился. — Я определенно слишком стар, чтобы выслушивать об этом, — мудро рассудил аджосси, впервые на радость БиАйю использовав возрастную разницу в нужном ключе. Он спокойно залез на верхний ярус, и в камере повисла гробовая тишина. Боли в нижней части тела подсказывали Ханбину, что до самого ужина из постели он не вылезет. За столом на ужине всем пришлось сдвинуться, ведь Бобби вальяжно, с видом насытившегося тигра, уселся рядом с БиАйем, нахально уложив локоть на спинку его стула. Ханбину так и хотелось въебать по этой удовлетворенной расслабленной физиономии. Никто не отпускал никаких ремарок по поводу их беззвучных гляделок, но каждый явно уже имел свое мнение на этот счет. И это касалось не только тех заключённых, что сидели с ними за одним столом. БиАй всеми фибрами чувствовал, как ему непривычно было обращаться к Бобби без жгучей желчи: — Хэй, мне нужно в душевые после ужина. Не дав ему закончить мысль, киллер выдал хищный оскал и блудливо шепнул: — Это приглашение? БиАй так по праведному возмутился, будто попутавший его бес нагло осквернил его слух и покусился на последние остатки духовности и целомудрия. Он разгневанно прошипел: — Остуди свой пыл, амиго, моя задница еще не отошла. — Как скажешь, но я не прочь отыметь тебя в каждом помещении Ёндыпхо. Эту фразу, кажется, услышали все, кто сидел рядом, но упорно делали вид, что передержанный рис на их тарелках был куда увлекательнее. Только МинУ нервно икнул. Рука БиАйя потянулась к подносу, чтобы влепить его содержимое прямо в рожу сидевшему рядом и беззаботно жевавшему мудаку. — Серьёзно, Бобби, мне надо отмыться. Пришлешь своих охранников? — На выходе из столовки осведомился торгаш. Тот утвердительно кивнул. Перед тем, как разойтись, он сообщил БиАйю: — Нам с Ваном надо обсудить кое-что. Завтра узнаешь подробности. Ханбину было приятно, что его поставили в известность, но, глядя на удалявшиеся спины двух тюремных шишек, ему показалось, что в очередной раз назревало что-то трэшовое. На следующий день наступило второе воскресенье месяца, а это означало, что в Ёндыпхо проводились плановые проверки всех камер. Так как тюрьма была переполнена, ввели новые правила по протоколу проверки. Всех, без исключений, должны были согнать во внутренний двор после завтрака, чтобы устранить вероятность подкинутых или перепрятанных предметов. БиАй встал во все оружии, несмотря на то, что боль в пятой точке ещё давала о себе знать. Но на душе была легкость, словно прежние тиски сомнений и тревог наконец-то разжались. Дилер наткнулся на киллера у основания лестницы, тот поджидал их вместе с Ваном. — Есть, что обсудить в Восточном крыле, — шепнул ему напряжённый Бобби. Вчерашнее спящее личико показалось надуманным миражом. — А как же ребята? — Мы успеем вернуться до окончания завтрака. Кивнув, БиАй юркнул в узкий коридор вслед за Бобби и Ваном. В сыром помещении собрались все члены тайной секты. Бобби без лишних вступлений заговорил: — Мы выжидаем, пока ХэШу не исчерпает свои запасы. На воле у него из ценных пособников никакого не осталось. Все сидят стараниями ДжэДжуна. После окончания поставок вся тюрьма будет нестабильна. Тогда мы войдем в игру со своим трафиком, который возьмёт на себя БиАй. И подготовим все к перевороту. — До этого он будет искать повода стереть вас в порошок. У него достаточно людей тут, — хмуро проговорил Лысый. Югим утвердительно кивнул: — Ему нетерпится продемонстрировать мощь перед всей тюрьмой. Он ждал вашего возвращения и не собирается ждать больше. — Отлично. Тогда поведемся на его открытый конфликт. Нам нужно прощупать, насколько крепко у него все закручено. — Хладнокровно отозвался Чживон. — Открытое побоище? Где он хочет это устроить? — Обеспокоено захлопал глазами Ханбин. — Куда мы теперь регулярно ходим все вместе? — Подсказал идею Ван. — Во двор во время проверок? — Именно. — Всем подготовиться. БаО, Лысый, особенно вы. — Скомандовал киллер, покидая помещение. Вслед за ним двинулись остальные. БиАй не стал рассказывать ничего не подозревавшим ребятам о надвигавшемся шторме. Посчитал, что риск утечки информации за завтраком уж слишком высок. А те решили, что Бобби просто забрал торгаша «поворковать» на их собственный странный лад. Никого из них неадекватность этих двоих уголовников уже особо не удивляла. После звонка и объявления в громкоговоритель, все направились в сторону выхода во двор. Ханбин шёл вплотную к Бобби, так как в любой момент мог огрести от желавших поквитаться с ним. Слишком уж широкая публика собралась. Они вышли на воздух, который оказался прогретым, как кипячённая вода. Прохладная тень на двор практически не падала. Всем в первые же полчаса нагрело бошки, от чего уголовники становились менее активны, но более озлобленны и напряжены. Бобби не отходил ни на шаг от БиАйя, хотя ветераны ждали, когда он подойдёт к их столу. Дилер начал слышать смешки, обращённые в свою сторону. Рядом находился Ван, прикрывавший тылы. Чесон, МинУ, Гризли, СонКи и ДжэГу тоже расположились неподалёку. — Тебе разве не нужно к ним подойти? — Обеспокоенно поинтересовался торгаш, кивая в сторону бывалых осуждённых. — Мне? Да мне поебать. Это им нужно подойти ко мне. Ван согласился с этим, так что Ханбин не стал сеять панику. Двор заполнялся до краев, и через пару минут ветераны, видимо, посоветовавшись, скооперировались и перебрались ближе к Бобби. Они заговорили с ним, перекидываясь общими фразами, и БиАй лишний раз убедился, что переспал с настоящим, блять, лидером мнений и альфа-самцом. Ну хоть не самый постыдный ебарь для потери анальной девственности в этом заведении. В центр высыпались дивы, как жемчужины в раковине. Один краше другого, с идеальными чертами и пропорциями. ТэГи казался не таким самоуверенным и сияющим, как в первый день их знакомства. Черт подери, ДжэДжун все-таки сделал это. Неслабо так подвинул его в списке любимчиков Пака, с его-то бесценной инфой на ХэШу. За исключением двух-трёх бессвязных кучек и див посередине, двор начал делиться на левую и правую стороны. Группа китайцев под контролем БаО держалась ближе к Бобби. Одиночки начали замечать это и выставлять свои предположения, как именно те могут быть связаны. Радикалы тоже тянулись к Бобби после всей агитационный работы Лысого. Японцы держались враждебно и встали по другую сторону. Иностранцы, помня о кончине своего видного представителя Кеннеди, тоже ушли в тот край. Но всех ветеранов, коих было немало, Бобби знавал давно и пользовался у них бесспорным уважением, так что те преданно держались на его стороне. Вскоре, один за другим, во двор вышли шестерки ХэШу. Стоило сказать, что набирал он ребят никудышных, если не сказать жалких и безнадежных. После этого грозно заявились деловые партнеры авторитета, которые сели недавно. Они смотрелись весьма кровожадно, и сразу направились в правый край. Ханбин сжал кулаки, когда вся делегация и свита ХэШу подошла к концу. В центр выступили Югим и Тхэквондист, за ними следом прошествовали и сам ХэШу собственной персоной в обнимку с ДжэДжуном. БиАй и Ван в унисон глубоко выдохнули. Обстановка накалились до предела, ХэШу что-то шепнул Тхэквондисту, но с места не двигался. Двор стал напоминать поле перед битвой. Все скалились и бросали друг на друга презрительные взгляды. Спичку можно было поджечь прямо тут, о наэлектризованный и напряженный воздух. БиАй не избегал вызывающего взгляда коренастого авторитета, когда он с гадкой ухмылкой оглядывал их с Бобби. Дилер не сомневался, что он подойдёт к ним. Сейчас он чувствовал себя как никогда всесильным с полным набором карт в колоде. Общий гул услился, когда по отросшей траве решительно двинулись шаги ХэШу, а за ним следом и его приближённых. — Ван, Бобби. И БиАй. — Тон голоса заключённого звучал фальшиво дружелюбно. Но в глазах плескалась неприкрытая ненависть. — Прости, БиАй, не смог отправить тебе открыточку в больницу. Но я помнил о тебе, пока моя рука заживала, не сомневайся. Сплюнув под ноги дилеру, ХэШу оскалился, как глумливый шакал. Ханбин держал подбородок задранным, стараясь выглядеть хоть на треть также похуистично и бесстрашно, как стоявший рядом Бобби. — Говорят, что твой блок вчера слушал, как Королеву насаживали на сочный киллеровский член. Уверен, что эта сарделина как следует отжарила тебя. В следующий раз Бобби обязательно поделится со всеми твоим раздолбанным очком, так ведь? — ХэШу перевёл взгляд на высокого наемника, задирая голову и выкатив грудную клетку вперёд, чтобы не смотреться ниже рядом со статным киллером. — У вас же не брачные сношения, ребята? БиАй почти услышал звук, с которым андроид-убийца пришёл в режим работы. Чживон ровным голосом процедил: — Завали хлебало, дед. Будешь дальше пиздеть – твой язык будет у тебя в кулаке. А кулак глубоко в твоей заднице. Понял? ХэШу очень притворно расхохотался: — Чё ты так завелся? Если уж впрягаешься за свою сучку, то и платить по счетам будешь за нее? А?! Никто не понял, как это произошло, все моргнули, блять, но Чживон молниеносно сжал глотку бандита в своей железной бледной руке и грозно прорычал: — Я велел не разивать на меня свой ебальник. Порвать тебе его? Или натянуть глоткой на столб? Тхэквондист кинулся на Бобби, но БиАй был к нему ближе, так что торгашу пришлось блокировать удар рукой. Когда он это сделал, то понял, что Бобби бы и одной левой справился с этой недоугрозой. Кликуха «Тхэквондист» казалась насмешкой после того, с какой легкостью и непринужденностью дилер уложил этого долбоеба на лопатки. Тот больше орал и вопил, чем отбивался. Пошла настоящая жара. Югим сделал вид, что кидается на Вана, и дал ему спокойно перекинуть себя через плечо. Преступники загудели, как пчелиный рой, посыпая сторону ХэШу позорными ругательствами, явно не одобряя их слабость перед окружением Бобби. — Живо прекратить! Еще одно движение — и Вы трупы. — Надзиратели с битами и автоматами обступили двух авторитетов и их свиты, но тут другие заключённые начали в них плевать и кидаться тем, что под руку попадало. — Дайте им разобраться! — Пускай разбираются! — Свалите нахуй, гниды! — Нахуй копов! Кто-то первым пнул одного из охранников, за ним повторили ещё двое, начиная массовую потасовку. Посиневший ХэШу воспользовался этой неразберихой, двумя руками схватился за ледяную руку убийцы и попытался свернуть ее, но, прежде чем он применил силу, Бобби просто разжал пальцы и отступил на шаг. — Ты совсем ахуел, наёмная морда?! Вы оба мне заплатите за всё, хуесосы! — Разгневанно орал потерявший несколько баллов популярности ХэШу. Его глаза метались как у безумного, он достал из внутреннего кармана кастет, надел и сделал мощный выпад, от которого Бобби без труда увернулся. До Ханбина тем временем добежали двое прихвостней ХэШу. Он встал спиной к киллеру, чтоб не дать тем подобраться к нему, уворачивался от их ударов, ногой отшвырнув первого, перегруппировавшись, впечатал в подбородок второму. Странно, но его кости абсолютно не чувствовали боли. Кажется, адреналин настолько сильно ударил в мозг, что дилер действовал на автомате, точечно устраняя подступавших людей ХэШу. Задачку ему облегчили люди Лысого и БаО, в прыжке скосившие несколько рядов противников. Двор теперь точно стал полем битвы, где повсюду начали образовываться лужи крови, были разбросаны оторванные уши и выбитые зубы. Раздались автоматные очереди, но это мало кого усмирило, лишь заставило нескольких камикадзе кинуться прямо на выставленное оружие. — МинУ?! — Услышал БиАй встревоженный крик Бобби. Дилер мгновенно развернулся на звук и увидел, как МинУ лежит на траве между наемником и ХэШу, выставив окровавленную ладонь вверх: — Не н-надо их тр-рогать! Не с-смей! — Так ты теперь говорить можешь?! — Рявкнул коренастый мужчина. — Поверить не могу, что я винил себя в твоём состоянии. Надо было не отпускать тебя, скотина, а дать моим людям затрахать тебя до смерти! — Я тебя щас затрахаю до смерти, тварь!— В глазах БиАйя потемнело от гнева, он, не видя перед собой ни черта, в прыжке замахнулся на уголовника, который уже приготовился всадить ему кастет между рёбер. Бобби успел первым оттолкнуть в сторону дилера, чтобы тот не напоролся на шипы, повернулся полубоком, пропуская удар ХэШу по воздуху, а затем контратаковал его локтем в морду. Отшатнувшийся ХэШу придерживал нос, с которого хлестала кровь, и разъяренно взревел: — ДжэДжун, чего стоишь?! Разберись с ними! ХэШу схватил за шкирку парня, взятого в тиски надзирателями, и кинул вперёд, как жертву дьяволу. — Отъебись от него, выблядок, — Ван, рукой размазавший чью-то кровь по щеке, прокрутил второй рукой отнятую у охранника биту. Заслонив собой ахуевавшего Джуна, он взмахнул ею, но сучара ХэШу успел спрятаться за спинами своих людей и надзирателей. Ван не дал одному из шестёрок увлечь за собой Джуна, со всей дури вломив по пальцам, схватившим малого за плечо. Джун в этом адском пекле, где уже было не разобрать, кто свой, а кто чужой, встал поближе к Вану и стал отбиваться от мудаков, желавших им навредить. Бобби с БиАйем, дравшиеся вместе, и Ван с Джуном, прикрывавшие друг друга, начали замечать, что это все больше стало походить на бунт разъяренных заключённых против стражей порядка, нежели на разборки внутри двух крупных групп. Люди ХэШу потихоньку смывались, а его самого давно не было видно в гуще толпы. Они отбивались лишь от случайно откинутых в их сторону тел заключённых, с пеной у рта желавших отомстить охране за происходивший произвол и постоянные угрозы. Бобби и БиАй пробрались к Вану и Джуну, пока до них никому не было дела. — Уматывай к людям ХэШу, пока никто ничего не заметил, — приказал Бобби, глядя на потрепанного и еле дышавшего ДжэДжуна. — Ему надо остаться с нами, — воспротивился Ван, крепко сжимая предплечье юноши, будто тот мог рассыпаться, как песок. — Мне лучше уйти, — с мольбой в голосе произнёс Джун, стараясь говорить громче, чем стоявшие во внутреннем дворе ор, вопли и крики. БиАй, глядя на младшего, переборол тоску в сердце и отцепил руку Вана от младшего: — Ему правда лучше уйти. Джун с былой теплотой и детской благодарностью в глазах взглянул на Ханбина: — Хён. Этот взгляд был полон не высказанных вслух слов понимания и прощения, и Ханбин ощутил щемящую грусть. Горестно кивнув, дилер опустил взгляд, когда этот глупый мальчишка удалился к выходу вместе с Югимом. Бобби ухватил дилера за затылок, грубо массируя в знак утешения и одобрения его силы воли. БиАй знал, что он впервые поступил правильно. Надо было верить в Джуна с самого начала, позволив ему быть сильным, а не пытаться допекать, как маленького ребёнка. Он ведь сам учил его быть независимым и храбрым. Так пацан и поступил, уходя, хотя мог бы разныться и остаться в уюте и комфорте под крылышком Вана. Но это заключение научило его давать отпор своим слабостям. По громкоговорителю врубили оглушающую сирену, и все участники мордобоя зажали уши, присев к земле. Подкрепление в специальных касках вывело всех насильно из двора и заперла по камерам. Из их камеры серьезно досталось лишь МинУ, ему проткнуло ладонь кастетом. Гризли расшиб лоб, ударив в спину какого-то громилу, который встал на пути к БиАйю. Остальных прикрывали ветераны и люди Бобби. Перед тем, как МинУ отправился в лазарет, БиАй потрепал его по волосам и молвил: — Ты самый крутой чувак из всех, кого я встречал. Мне стоило уважать тебя с самого первого дня здесь. Верь в себя, окей? Парень, кажется, давно не слышал подобных слов в свой адрес, и чуть не разрыдался. Он обнял обескураженного БиАйя, даже несмотря на свой внутренний страх прикосновений и недавно пережитый шок. Ханбин погладил его по спине. — ХэШу ответит за всё. Пожалеет, что связался с моим кентом. Так что ничего не бойся. И слушайся врачей. Парнишка кивнул и впервые за время своего заточения открыто и лучезарно улыбнулся. В Ёндыпхо объявили режим чрезвычайного положения. Прошедшая мясорубка была одной из самых крупных в истории исправительного учреждения. В ней приняли участие почти все осуждённые. Пострадали около двухста. Камеры закрыли и запретили уголовникам даже попытаться их покинуть, еду разносили по времени. Минимизировали контакт преступников с внешней средой и самими надзирателями, чтобы дать страстям улечься. Этот «душняк» затянулся на несколько месяцев, оказавшись херово долгим. Но БиАй и его спутники успели многое обмозговать. Коротко говоря, люди ХэШу были плохо натасканы в боях и откровенно хуево дрались. Тот, кто дал Тхэквондисту такую кличку, гнусный тролль, безбожно постебавшейся над ним. ХэШу брал прямые стычки за счёт многочисленности, нагнав толпу фанатиков, но вовсе не заморачивался над качеством. Нахуя, когда толпой гасят даже льва, сука. Но в итоге этот чёрт выбрался за счёт своей хитрожопости, ускользнув в нужный момент и подкинув вместо себя других. Все это надо грамотно скомпоновать и использовать. БиАй был уверен, что Бобби уже это сделал. Чем дольше шёл душняк, тем больше ему хотелось встретиться с киллером и перетереть обо всем. Нет, влечение и скучашки тут совсем не при чем, лишь суровые рациональные бандитские планы. Он о многом думал и ко многому пришёл. Оставалось только дождаться конца наказания, чтобы во всем убедиться. Спустя долгие месяцы автоматические решетки скрипнули и по громкоговорителю объявили о возвращении прежнего режима. Ханбин первым делом решил уладить вопросы, копившиеся у него в башке, но на выходе заметил фигуру Бобби, направлявшегося в сторону его камеры. — Трафик ХэШу почти исчерпан. Пора приступать. БиАй не сдержал победной улыбки. Он ждал этого дня с самого момента поступления в эту гребанную дыру. Бобби и Ван показали БиАйю их склад, который оказался небольшим неприметным помещением в кабинете подкупленного охранника, с которым торгаш уже имел дело раньше. Как пояснили ему старшие, многие из шестерок ХэШу поменяли свое мнение о нем, став свидетелями того, как их босса чуть не разнесли всухую. Уважение и почёт перед Бобби в купе со страхом приумножились, его образ оброс новыми легендами и мифами о том, как жестоко и изощренно тот умеет убивать. Статус БиАйя тоже существенно возрос: все увидели, как торгаш пиздится рядом с самым профессиональным киллером страны, и из балагура-пиздабола-самоубийцы он перевоплотился в одного из тех, с кем лучше не махаться зазря и на всякий случай не пересекаться в тюремных коридорах. Пришлось вновь налаживать покрытую плесенью, пылью и сажей торговую сеть, но дилеру приходилось работать и в более экстремальных условиях. Будь у него резюме, он бы точно накатал в строке достоинств «стрессоустойчивость» и «способность работать в сжатые сроки под бдительным начальством», сука. Выходить на тех же одиночек было в разы легче, как обкатывать давно знакомую аркадную игру. Теперь он мог в случае тормознутости давить на них не только нерушимым авторитетом Бобби, но и своим собственным тюремным «весом». В конце концов многие прислушивались к мнению чувака, сколотившего себе имя собственноручно из большого и пустого «нихуя». В первую очередь Ханбин наладил связи среди новичков, что были настроены менее упрямо и подозрительно относительно новых товаров. Они же, «протестировав» продукты, стали ходячей наводкой для дальнейшего распространения среди средних и потом уже очень опытных слоёв. Шкатулка киллера и его правой руки действительно впечатляла, а оборот начинал приносить недурную котлету. Бизнес ХэШу летел в пизду, как и его положение в турнирной таблице: окружение приверженцев угасало на глазах, переходило либо в нейтралитет, либо примыкало к числу тех, кто выгодно закупался у Ханбина. БиАй постепенно понимал тюремную мудрость: кто владеет потребностями заключённых, тот владеет этим дном. Теперь дилер знал почти каждого третьего сидевшего, а также то, какую таблетку тот глотает, без чего не может уснуть, какую марку сиг курит, чем срёт и чем подтирается. Но работка, помимо заманчивых манипуляций и ценной информации, включала в себя постоянную паранойю и осторожность. Конечно, Ханбин и на воле привык бегать от конкурентов или недовольных покупателей, но здесь маневрировать приходилось ухищреннее: никаких передачек или встреч наедине в труднодоступных местах, только лицом к лицу и в том месте, где устраивало торговца. И даже с такими условиями срывы были неминуемы. Но, камон, Ханбин с первых дней заигрывал со смертью, так что парочку безмозглых носорогов провести уж точно мог. Наблюдавший со всех уголков тюрьмы Ван вовремя давал знаки БиАйю в случае сомнительных движняков. При острой нужде в сделке Бобби был неподалеку, своим пугающим видом отгоняя все ещё жаждавших разборок осуждённых. Лишь один минус был во всей этой возне и нервотрепке: Ханбин облизывался и буквально пускал слюни на ахуительные обезболы в сокровищнице Бобби. Прежде его никогда так не манили собственные товары, но глухо отдававшиеся отголоски боли в теле, пережившего ебанный пиздец, порой настолько затуманивали рассудок, что БиАй не видал ничего соблазнительнее ампулы с обезболивающим веществом. Он даже готов был махаться со стариками в доме престарелых за восхитительный торт из болеутоляющих. Но БиАй боролся с этим пагубным влечением, глядя на выздоравливавших МинУ и Чесона, набравших мышечную массу и смотревшихся теперь весьма стабильно. Они чаще улыбались и все меньше боялись выходить в свет, ведь теперь на них даже не могли посмотреть косо без риска получить по черепу от БиАйя и его дружков, а уж не дай бог забыть застегнуть ширинку после туалета в их присутствии. Многие из бывших клиентов все ещё помнили тот безбашенный прыжок наркодилера, когда ХэШу случайно въехал МинУ. В один из месяцев плотный график Ханбина чуть не накрылся медным тазом. ЮнХо, этот блядский подонок, все не оставлял мысль расправиться с дерзким уличным барыгой. Он уволил охранника, отвечавшего за склад, и собирался обыскать кабинет, подготовить засаду, а затем схватить Ханбина на горяченьком. Но, разумеется, это не сработало, так как невидимое око Ван обо всем прознал, а Бобби и БиАй заранее предусмотрели подобный фокус, подготовив запасной склад. Они расположили все необходимое под прогнившими досками того заброшенного кабинета, где впервые поцеловались. — А люди говорят, что романтика мертва, — съязвил Ван, когда пришёл осмотреть кабинет. Крашенный блондин выглядел невероятно изможденным: месяцы пристального наблюдения за состоянием тюрьмы и людей ХэШу, движением поставок, составлением графика и отслеживанием положения Джуна выбивали из сил. Благо быстро схватывавший Нам Хван иногда подменял его. Чего только не сделаешь, чтобы пришить одного уёбка. Блондин стоял на шухере, пока они с Бобби разбирались с сортировкой. — Можно уже брать поменьше заказов. Если эти дебилы решат, что наши запасы бездонны, то начнут сбивать цены. — Предложил Бобби. БиАй кивнул. Они и так косили неплохо, а на слепой жадности ещё ни один бизнес далеко не уезжал. Разделив поровну прибыль в виде необходимых ништяков, БиАй расстроился, что среди них не оказалось медикаментов. Ну а так на воле он мог неплохо конвертировать это в живые бабки. — Чётко сработано, братан, — подавляя зевок, похвалил торговца белобрысый. БиАй ему салютнул, а потом обратился к двоим: — Раз мы берём перерыв, то мне надо кое-что уладить. Заняться своими делами, так сказать. Дилера интересовала реакция киллера, но тот, вместо того, что липнуть с деспотичным контролем или усмешками, спокойно кивнул: — Хорошо. Мне тоже надо кое-что уладить. Вана, похоже, дела наемника беспокоили больше, чем ханбиновские, поэтому он удивленно спросил: — Что именно? — Пора приструнить начальника. БиАй в недоумении захлопал глазами, из уст вырвалось: — Зачем к нему лезть?! До сих пор у них отлично получалось срывать ловушки этого козлины. Точнее у Бобби получалось. Может, он тупо заебался с этим париться? — Пока он точит зуб на БиАйя, планы могут накрыться. Надо его слегка утихомирить. — Бобби... — Угомонись. — Коротко и властно оборвал нытьё Ханбина убийца, взглянув жестко и хладнокровно. — Я разберусь с этим сам. У БиАйя чуть не встал. Бобби в режиме альфача и в режиме киллера был ханбиновским личным сортом афродиазака. Они раз в месяц протягивали друг другу руку помощи, дроча до исступления, чтобы, блять, оставаться в тонусе, или как этот Ван-долбан любил говорить: «поддерживать искру в отношениях». Но трахались они редко, так как, блять, тяжело сходу переключиться от жесткого порева и грязной гомоебли на неподкупных и неприкасаемых боссов тюремного коллектива. Дилер, как конченный еблан, сослался на то, что товар нужно перепроверить, и дал двум преступникам уйти первыми. И все для того, чтобы тупо передернуть на Бобби в этом пустом и пыльном кабинете, о да. Какой же феерический долбоеб. А все этот садист с его играми в подчинение и повиновение. Бобби, просекший все сразу, с самодовольной улыбкой шёл к кабинету начальника, пообещав себе разобраться с этой головной болью быстрее, чем БиАй кончит, шепча его имя. — Заключенный Ким Чживон? — Пак ЮнХо стоял в своём чёрном дорогом костюме возле книжного шкафа и листал журнал посещений, когда к нему на порог заявился наемный убийца. — Почему Вы вламываетесь ко мне без сопровождения охраны? Его голос явно осип, сам он был обескуражен, но старался не тушеваться перед заключённым. Бобби с грохотом захлопнул за собой дверь, с упоением подмечая, как ресницы начальника вздрогнули от неожиданности. Хоть он и был в кабинете директора Ёндыпхо, все его мысли витали вокруг БиАйя, томно дышавшего в том закрытом кабинете. Если бы торгаш знал, сколько раз сам Чживон дрочил на его распластавшийся вид, то точно бы развёл истерику. Бобби, вернувшись к насущному, хищно улыбнулся и двинулся в центр комнаты, убрав руки в карманы штанов. — Видите ли, Пак ЮнХо-ним, Вас мне заказывали три раза. ЮнХо, сглотнув ком, обошёл свой рабочий стол, к внутренней стороне которого была прикреплена кнопка вызова охраны. — Рекомендую дослушать, — безразлично бросил убийца, от которого не скрылось это нервное движение рук начальника. Тот поднял обе руки и кивком головы велел Бобби продолжать. — Обычно я не нарушаю этику и не раскрываю данные моих клиентов, но одним забавным запросом жаль будет не поделиться с Вами. От Вас давно пытается избавиться один из следователей, который стремился получить имена всех моих жертв и заказчиков. За все это время Вы не дали ему не единой зацепки, оттягивая его повышение. Он не молодеет, знаете ли, а Вы все еще цветете на этом посту и мешаете ему продвигаться по службе. Возмутительная несправедливость. Ему было бы легче, если бы на Вас напал обезумевший осужденный и отправил на тот свет. Или Вы бы покончили с собой от тягости тюремного быта. Но так вышло, что мы не сошлись по сумме. Зарплата у следователей не настолько большая, чтобы я пачкал свои руки о Вашу кровь. Начальник тюрьмы тяжело задышал. Бобби, наслаждаясь этим, продолжил: — Вашей кончине был бы рад не только следователь, но и еще двое людей, рангом гораздо выше него. А те, чьи имена Вы грезите передать в прокуратуру, бывают рангом гораздо выше этих троих вместе взятых. Но если Вы забудете о строптивости Ким БиАйя и перестанете докучать всем, кто имеет отношение ко мне, то я гарантирую, что мне и дальше будут неинтересны эти предложения. Бобби, мимолётным взглядом окинув кабинет, сразу заметил очертания записывающего устройства на дне мусорного бака. С годами практики и ведения рискованных дел зрение становится заточенным на подобного рода штуки. Он добавил ледяным тоном: — Если Вы захотите использовать эту информацию, то на Вашем месте я бы дважды подумал. В конце концов, эти старенькие устройства не составит трудности взломать или сломать прежде, чем они дойдут до верхних инстанций. А на словах Вас могут счесть за параноика, заработавшего это заболевание из-за долгого пребывания в закрытом учреждении. Лучше не давать повода господину следователю и другим личностям смещать себя с должности, согласны? Пак ЮнХо поправил рукава рубашки. Тягаться с профессионалом криминального мира было слишком опасно. Его взгляд стал более нейтральным: — Согласен, Ким Чживон. Не будем создавать друг другу лишних проблем. — Вот и славно. — Чживон направился к двери, не сомневаясь, что теперь руководитель тюрьмы будет аккуратнее с тем, чтобы пытаться копать под него и его людей. На выходе он обернулся и повелительно произнёс: — И Вы должны звать меня Бобби. На следующий день Ханбин решил наконец-то разобраться с давно беспокоившей его проблемой. Он подошёл к камере Гризли и СонКи, надеясь поговорить с последним. Но застал одного накаченного громилу, проделывавшего какие-то физические упражнения. Осуждённый поприветствовал друга и расспросил его о торговле. Ханбин ввёл его в курс дела, опуская лишние скучные подробности, а затем, после долгой паузы, решил сказать напрямую: — Ты отдаешь свою защиту не тому человеку, Гризли. Не спорю, СонКи полезен, но он не достоин твоей поддержки. — К чему этот базар, БиАй? — Гризли сразу же помрачнел. БиАй решил выложить все, как есть, решив надавить на душевность и человечность мужчины, и использовал основные аргументы: — У Чесона к тебе реальные чувства. Если тратить на кого-то время в этой тюрьме, то хотя бы на кого-то стоящего. — В этом месте нет ничего реального. — Сурово ответил Гризли. — Только договоренности и расчёт. Я не гомик, БиАй. СонКи временно помогает мне с нуждами, а я не даю его в обиду. Таков уговор. Ханбин понимал, что Гризли был простым мужиком из народа, и требовать от него смекалки и дальновидности было бесполезно, но он все-таки решил намекнуть: — Договоры лучше заключать с теми, кто их придерживается. СонКи явно темнит и манипулирует тобой в своих целях. Это уже давно не честный уговор. — Я знаю, тебе не плевать на своих друзей, БиАй, но не стоит во всем видеть подвох. Гризли положил свою большую лапу на плечо Ханбина и по-дружески ему улыбнулся. Возможно, старина был прав. А быть может права была интуиция торговца. Время покажет. И время действительно показало. Спустя неделю хромой заключённый застал БиАйя после сделки возле прачечной. Выглядел он крайне раздражённым. — Я знаю, что на днях ты перетирал с Гризли. — Вообще-то я тебя искал. — Для чего же? БиАй грозно произнёс все, что думал на его счёт: — Ты вцепился в медведя как клещ. Но это вполне объяснимо по законам джунглей. Слабые паразитируют на сильных. Но ты подавляешь его собственное мнение, воздействуя на него отрицательно. — Как тонко. — Усмехнулся СонКи. Не нравились дилеру его стервозные смешки. — Допустим, это так. Что с того? Я ведь был полезен тебе. — Был. Не спорю. И имел с этого свою выгоду. — Какую же? — Пока не знаю. — Пожал плечами Ханбин. — Но явно ведь поимел. И мне не нравится, что ты грязным способом присосался к Гризли, отбросив Чесона, и тем же грязным способом можешь действовать у меня за спиной, на этот раз пытаясь отбросить меня. История, которую некогда поведал Чесон, не выходила у торговца из башки. Бывших скользких мерзавцев в природе не бывает. — Дважды два складывать умеешь, БиАй. Восхищаюсь. Вполне резонно не доверять мне. И даже опасаться. — СонКи смотрел на него прямо и с вызовом. — Ведь это я создал одну из лучших сетей информации, благодаря запугиванию красавчиков с айдольской внешностью и озабоченным преступникам со сперматозоидами вместо мозгов. Пока ты приторговывал своими бусинками в подворотнях. Истинное лицо осуждённого стало проявляться в его надрывной интонации и желчи в тоне. Но торгашу было к такому не привыкать. Он со сталью в голосе сказал: — Отцепись от Гризли. Найди себе нового телохранителя. И мы с Бобби не станем лезть к тебе со своей критикой. — О, ты даже условия мне выставляешь? — Вновь ухмыльнувшись, отреагировал СонКи. — А разве ты не очень умело паразитируешь на Бобби? Когда-то я мечтал добраться до него и добиться покровительства. Но его изначально не прельщали все эти забавы с дивами. Надо же, как чудесно, что он нашел себе такую разностороннюю давалку. — Поаккуратней, СонКи, у тебя осталась всего одна функционирующая нога. — Изобьёшь меня? Ну вперёд. Посмотрим, как это понравится Гризли. — Думаешь, я не стану тебе вредить, лишь бы не расстраивать его? Двое уже стояли вплотную друг к другу, но СонКи сделал шаг назад и с расстановкой произнёс: — Знаю, что он тебе не помеха, но еще я прекрасно знаю Гризли. Он от своего слова не отступится. Защищая меня, он захочет разобраться с тобой. А в этом случае Бобби вполне может вмешаться и устранить его. Разве это исключено? Побереги своего друга, Ким БиАй, не сталкивай со своим поехавшим бойфрендом. И не беси меня так больше. БиАй сжал кулаки и еле сдержался от того, чтобы догнать уходившего зэка и не пнуть его хромающую ногу. Его всего трясло от бурлившей внутри злости и ярости. Успокаиваться пришлось несколько дней, но Ханбин чувствовал, что найдёт доказательства его крысиным проделкам. Через пару месяцев случилось неизбежное. Ван в срочном порядке созвал всех членов банды в Восточное крыло. Сам он туда не пришёл, а буквально прибежал вместе с Югимом, выглядя при этом бледнее призрака. — Кто-то сдал ДжэДжуна. ХэШу морит его голодом и запер в камере. Югим добавил: — Он готовит его к показательной казни. Внутри у БиАйя все перевернулось. Теперь на кону стояли жизнь Джуна и жизнь ХэШу. Вопрос был в том, кого пуля настигнет первым. Началось разгоряченное обсуждение. БаО спросил: — Кто мог сдать его? — ТэГи? — Предположил Югим. — Это не он, — отрицал дива. — Почему мы уверены, что кто-то сдал его? Он мог сам догадаться, а затем сопоставить все как есть. — Рассуждал Лысый. — Или Джун прокололся. Может, у него нервы сдают. Парнишка варится в этом дерьме уже очень долго, любой бы сделал промашку. — Молвил дива. — Нет, он не прокололся нигде. Ему было тяжко, но он держался, — с уважением в голосе ответил Югим. Бобби напряжённо молчал. — Ван прав. Его сдали, — пересилив тревогу, высказался Ханбин. Все участники собрания посмотрели на него вопросительно. — СонКи кормил ХэШу дозированной информацией все это время. А теперь решил сдать с потрохами. — Собственные догадки, произнесённые вслух, резали по живому. БиАйю не хотелось, чтобы это было правдой, но обманываться глупыми надеждами не было смысла. — Но с чего бы он... — Я начал подозревать его ещё в карцере. Догадывался, что он не чист на руку. Не мог ХэШу случайно оказаться в качалке в тот день. Этот сукин сын придерживался обоих сторон, на случай, если мы облажаемся. Кормил ХэШу новостями, чтобы оставаться полезным, но самую главную инфу о Джуне сохранял до худших времён. Недавно я слегка надавил на него. Видимо, после этого он решил окончательно переметнуться... Собственный голос затих на последних словах. Ханбина грызло чувство вины и страх того, что Бобби мог винить его в умалчивании этих догадок. Но ведь это были всего лишь догадки, он не предполагал, что все так обернётся. Чживон, будто прочувствовав заёбывания дилера по поводу собственной нерасторопности, уверенно заговорил: — Плевать, что или кто заставил его переметнуться, ебанный педрила всю жизнь кого-то предавал, подставлял и останавливаться не собирался. — Ханбин встретился со взглядом Чживона и понял, что тот лил воду на его разбушевавшееся пламя вины и самобичевания. — Пора разобраться с этим. Мы прощупали всех пешок ХэШу во время того бунта. Выбили у него трафик. Осталось только подготовиться к перевороту. — Наконец-то покончим с этим, — выдохнул застывший до этого Ван. — Как мы организуем переворот? — Озадаченно поинтересовался китаец. Бобби громко объявил: — Формально мы организовываем не переворот, а свою собственную «Отвязную пятницу».