Love Is A Rebellious Bird

Гарри как раз повернул за угол зала Джервуд, когда врезался в Томлинсона. — О-ох, — проворчал Гарри, когда они столкнулись с теплотой тел друг друга, но уже через мгновение Луи пришёл в себя и отскочил назад, суетливо проверяя чехол своей скрипки на наличие повреждений. — Наконец-то, — выдохнул он, раздражённый, и смахнул чёлку с глаз. — Что ты там делал? Восхищался архитектурой? — В очередной раз пробегался по последнему отрывку, — заикнулся Гарри, неловко делая шаг назад и смотря на Луи. — Визуализировал его. — В одиночку? — Да… — Гарри нахмурился. — Ты ждал меня? Луи замешкался, смутившись на секунду, перед тем как резко кивнуть головой. — Ждал. Я хотел сказать тебе кое-что. Гарри закусил губу, тем самым давая небольшую надежду на улыбку. Луи не будет реагировать на это. — Ближе к делу, Томлинсон, — он качнул бёдрами, в ожидании уперев в них свои руки. Луи вздохнул, чувствуя себя шестиклассником на уроке математики, который должен извиниться перед учителем за выкрикивание с места. Слова вылетали настолько быстро, что он даже не пытался уследить за их порядком: — Я просто хотел, чтобы ты знал, что вчера я смеялся с Элеонор, а не над твоей историей. Хорошо? Поэтому если ты думал, что я смеюсь над тобой, то это не так. Улыбка Гарри стала шире, и он не мог игнорировать тёплое чувство, поселившееся у него в груди. Он был слегка обеспокоен вчерашней реакцией Луи — это было так легкомысленно, в то время как Гарри испытывал огромнейший риск, изливая свою душу коллегам о чём-то слишком личном. То, что Луи, как никто другой из всех людей, должен был понимать… (Ну ладно, возможно, Гарри слегка заволновался. Возможно, это ощущалось как лёгкий удар ниже пояса. Возможно, он чувствовал, что задыхается, и, возможно, он до сих пор прокручивал это в голове. Будто надавливая на болезненный синяк.) Луи немного покраснел, теребя свой шарф. — Итак. Я сожалею. — Извинения приняты, — Гарри улыбнулся, ощутив странный прилив бодрости. — И всё же над чем ты смеялся с Элеонор? Луи усмехнулся, наконец поднимая голову, чтобы встретиться со взглядом с Гарри. Его глаза были такими голубыми… — Что же, ты рассказал невероятно личную историю, как бы связывая её с музыкой... Очень эффектно, если быть честным. Я думаю, ты заставил нас по-новому взглянуть на «Дон Жуана», — он откашлялся и снова потупил взгляд, как будто совсем не собирался слишком много говорить. — Но всё, что Элеонор из этого вынесла, — это то, что ты гей, и она не могла в это поверить. Гарри выпустил громкий смешок и прижал свою руку ко рту. Он напряг челюсть, оттягивая пальцами свою нижнюю губу, качая головой. — Нет. Действительно? Плечи Луи содрогнулись в конвульсиях от беззвучного смеха. — Она была так разочарована. — Она думала, что я натурал? Луи начал хихикать вслух, после чего энергично закивал. — Полностью. Уверен, она почти спланировала, как соблазнить тебя. Гарри почти задыхался, не уверенный, из-за чего именно, то ли от смеха, то ли от шипучей боли внутри, действующей как исцеление в его животе. Он был почти на том высоком уровне от неожиданного взаимодействия с Луи, видя, как он улыбается той же улыбкой, которой улыбался Глэдис и Найлу в пабе, прежде чем появился Гарри. — Она думает, что ты тоже натурал? Луи снова захихикал в ответ на это, чем впоследствии заразил и Гарри; они опёрлись на стену для поддержки, едва касаясь её плечами и всё ещё содрогаясь от смеха. Гарри посмотрел на Луи. Они разделили быстрый взгляд, Гарри пытался прочитать движущиеся образы в глазах Луи, и на этом их прекрасный момент был окончен. Луи кашлянул и выпрямился. Затем последовала неловкая пауза. — Ну… — сказал он. — Не хочешь разделить такси? Луи фыркнул. — Что? — Фотосессия, — Гарри взглянул на массивные часы, которые он носил на левой руке. — Мы, скорее всего, опоздаем, если не поспешим, — он начал идти слишком быстро, совсем не принимая во внимание тот факт, что Луи пришлось потратить вдвое больше энергии, чтобы успеть за ним. — Что за фотосессия? — Лиам не сказал тебе? Первая серия промо весеннего сезона, наши фотографии будут на рекламных щитах и в тех буклетах, которые они обычно рассылают владельцам абонементов. Она была перенесена на сегодня, потому этим утром у нас будет обычный прогон вместо полной репетиции. — Прогон, которым кто-то должен руководить. Гарри слегка наклонил голову вниз и вправо, взглянув на Луи, стараясь не смеяться над его по-детски надувшимся упрямым лицом. — У тебя же имеется смокинг, да? Просто в записке сказано… — Гарольд, — прервал его Луи, говоря с неким превосходством, — я концертмейстер Лондонского симфонического оркестра. У меня всегда под рукой есть смокинг. Просто дай мне три минуты. — Что ж, ладно. Они разделились, так что теперь Гарри мог пойти отыскать сумку с одеждой, тщательно собранную им в кабинете утром. Он не часто носил формальную одежду — он едва выдерживал без своих изношенных джинсов, чтобы провести репетицию, а всё из-за того, что нужно соблюдать дресс-код ЛСО, но всё же Гарри иногда использовал свой смокинг. Он всегда любил мероприятия, на которые нужно было элегантно одеваться. Рождественские ужины, школьные танцы, премьеры. (Он также знал, что был превосходен в чёрном.) Гарри похлопал по смокингу и покинул кабинет, напоминая себе не запачкать нижнюю часть сумки о грязный пол. Луи уже ждал его на обочине дороги перед церковью с аналогичной чёрной сумкой в правой руке. Он коротко кивнул Гарри, указывая на открытую дверь такси, и забрался внутрь. Гарри уже почти собрался последовать за ним, когда его окликнули: — Подождите! — это был Лиам Пейн, который выбегал из здания, спотыкаясь и прижимая к груди кипу трепыхающихся на ветру бумаг. — Секундочку, пожалуйста, — сказал Гарри таксисту. Луи, полностью поглощённый своим телефоном, по-видимому, ничего не заметил. — Извините, — разбушевался Лиам. — Я вышел ужасно поздно, как ответственный за Новый Окончательный График и также всё остальное. Ха! Не очень-то и приятно. Упс! — он тяжело погрузился в переполненное такси и захлопнул дверь, случайно толкая Гарри на Луи. — Не приставай ко мне, Стайлс, — пробормотал Луи, а затем взглянул на Лиама. — Ох, Пайн, — сказал он. — Рад, что ты смог присоединиться к нам. — Это э... — Студия Transvision, пожалуйста, — сказал Гарри, — Лиам, адрес? — Ох, да, — тот принялся перелистывать стопку бумаг, отчаянно всматриваясь в каждый листочек. — Улица Джеффри 102, Шордитч. Хорошо? Водитель кивнул и тронулся с места. Они молчали, сидя бедро к бедру на заднем сидении, и тишину разбавляли лишь нескончаемый шелест бумаг Лиама и быстрое постукивание пальцев Луи о сенсорный экран. Гарри старался не двигать ногой, удерживая колено под странным углом, так как был слишком хорошо осведомлён, насколько он прижат к Луи. — Ну нет же, — проворчал Луи. — Вы не можете проигрывать эту часть медленно, мышечная память работает совсем не так. Возьмите пять тактов за раз. — Микроуправление каждой мелочью на расстоянии? — Я несу ответственность за них, не так ли? — отрезал Луи, полностью сосредоточенный, его пальцы продолжали парить над крошечной клавиатурой. — И я просто провожу инструктаж для Элеонор, на этом всё. Это как нормо… управление. Гарри загудел какую-то мелодию своим низким тембром и, расслабившись, откинулся на мягком сидении, немного коря себя за наслаждение ощущением зажатия между двумя мужскими телами и нежной вибрацией машины. Их с Луи сумки создавали впечатление тёплых одеял. Гарри закрыл глаза, всего на 75% уверенный, что он не заснёт, прежде чем они достигнут пункта назначения. — Так за что вы ответственны, мистер Пейн? — поинтересовался он, чтобы отвлечься. — Собираетесь рассказать нам, в какой позе лучше стоять? Или вы наш визажист? Лиам закашлялся. — Поддержка связей, — сказал он. — У Гримми... То есть у мистера Гримшоу, у него есть своё виденье. И оно специфическое. — Дай угадаю, — послышался голос Луи, он наконец заблокировал свой телефон и убрал его в карман пиджака. — Гарри будет стоять, держа свою палочку, в серии портретов со всеми руководителями секций и их инструментами. Чёрные смокинги и мантия на чистом белом фоне. Лиам нахмурился. — Ну… да. — Я знал это, — кивнул Луи. — Всё в точности, как и в три последних года, — он вздохнул. — Встаньте рядом с Валерием, улыбнитесь, задержите дыхание. По крайней мере, Стайлс не воняет рыбой. Глаза Гарри расширились. — Ты только что оскорбил Валерия Гергиева? — Валерий Гергиев — гений, — язвительно проговорил Луи. — И от него воняет рыбой. — Говорят, рыбий жир полезен для мозга, — вставил своё слово Лиам, наконец оставив свои документы в покое. — Не подавайте ему никаких странных идей, пожалуйста, Лиам. Лично я ненавижу морепродукты. Помни, Стайлс, взаимосвязь не подразумевает вынужденную связь. Гарри усмехнулся, в то время как машина остановилась возле здания, похожего на несколько заброшенных гаражей для хранения промышленности. Они почувствовали запах мусора, как только вышли из такси (Лиам быстро заплатил таксисту), и огляделись вокруг. Оказалось, улица Джеффри была более похожа на проулок, чем на саму улицу. — Это точно то место? — Луи сморщил нос. — Разве у нас не должно быть Профессиональной Портретной Лондонской съёмки, как в прошлом году? Они расположены в городе… — А также они подняли цены, — сообщил Лиам. — С тех пор как один из кузенов Миддлтон начал работать там прошлой осенью. И оркестр решил задействовать дополнительные деньги… в другом месте… — он нервно кашлянул, Гарри опустил глаза в землю, шаркая обувью по тротуару. Он знал, что его зарплата была значительной. И также он знал, что Гримшоу использовал его больше как лицо для рекламы, чем как артиста. — Младший Миддлтон, да? — Луи изогнул свои брови. — Я полагаю, это тот, о котором писали в заголовках? Во что превращается эта страна... Он двинулся по направлению к небольшой вывеске, гласящей «СТУДИЯ TRANSVISION — ЧЕРЕЗ ДВЕРИ К ЛИФТУ НА ТРЕТИЙ ЭТАЖ». Футляр со скрипкой надёжно покоился в одной руке, сумка с костюмом же в другой. — Так. Ладно, — Лиам принялся активно жестикулировать. — Вперёд и с песней, так, Маэстро? Гарри кивнул и развернулся, чтобы проследовать за Луи в лишённое признаков активной жизни здание из осыпавшегося красного кирпича. Здесь чувствовался запах Риджентс-Канала, расположенного в нескольких кварталах отсюда, и было слышно карканье ворон над головой. — Шордитч, безусловно, прекрасен в это время года, — сказал Гарри, обращаясь сам к себе. Луи даже не пытался придержать для них дверь. Плохо освещённый коридор вёл к грузовому лифту с потёками на ковре. Лиам становился всё более и более нервным. — Студия Transvision, хах? — спросил его Гарри и улыбнулся, чтобы показать, что он всего лишь дразнится. — Их очень настоятельно рекомендовали, — ответил Лиам, с тревогой теребя одну из своих манжет. — Предположительно, здесь должно быть вполне «модно». Я думаю, судя по их веб-сайту, они работают в авангардном стиле. Для, например, феминистских журналов и прочего. Большинство людей в их портфолио — голые. Они как раз догнали Луи, который нетерпеливо ждал грузовой лифт. — Фотосессии голышом? — пошутил он. — Юный Гарольд должен чувствовать себя здесь как дома. Гарри залился румянцем, прежде чем действительно понял, что сказал Луи, а затем двери лифта с грохотом открылись, и его запихнули внутрь кабины вместе с Лиамом. Повисло неловкое молчание, пока они поднимались на три этажа вверх. Гарри надавливал носком замшевого сапога на стальную платформу. Итак, Луи видел ту самую статью от Esquire. Интересно. Очень интересно. Двери лифта вновь открылись перед огромной студией с великолепным натяжным потолком. Несколько полукруглых окон, начинающиеся с пола до, примерно, уровня талии, открывали вид на окрестности и ближайший канал. Стены были из голого кирпича, пол же покрывала лакированная древесина. Худощавая женщина, одетая в чёрный брючный костюм, в огромных чёрных очках и с затянутыми в тугой пучок волосами, регулировала освещение на одном конце студии, где был расположен большой, абсолютно чистый белый фон. Лиам поспешил пройти к ней и представиться, в то время как Луи со своей сумкой нырнул в небольшую комнату, расположенную слева. Гарри кивнул другим руководителям секций, которые уже прибыли и переоделись в парадную одежду. Мария Сантьяго-О’Брайен стояла в углу, держа виолончель, завёрнутую в элегантную, сложно скомбинированную упаковку, и дружелюбно беседовала с Зейном Маликом. Натан Сугияма и Джанет Ингерсоль также находились в помещении; Джанет держала во рту тростниковый гобой, будто бы она была здесь, чтобы играть на нём, а не позировать. Глэдис Говард смотрелась потрясающе в длинном чёрном платье из бисера. Ей только закончили делать макияж в задней части студии, когда Гарри встретил её. — Приятно видеть кого-то, кто гордится своим инструментом, — сказал он, глядя на её блестяще отполированную французскую валторну. Ей было очень далеко до помятого и поцарапанного «конфуза» Найла. Тому никогда не было важно, сколько денег было потрачено на новый инструмент, — в течение трёх недель он непременно будет уничтожен. — Не оскорбляйте мистера Хорана при мне, Гарри Стайлс, — Глэдис пригрозила пальцем, заправляя седую прядь за ухо. — Я не хочу слушать это. Гарри фыркнул. — Но ты делаешь это всё время! — Это другое, — ответила она, сдерживая улыбку. — Я старше него. И он настаивает на немного повреждённой фактуре. — Фактура, — Гарри скептически поднял брови. — У каждого свои методы для улучшения качества звучания инструмента. — Хорошо, что вы оба сидите сзади, — улыбнулся Гарри. Он не пытался скрыть своё удовольствие, когда Глэдис направилась к фотографу, который настраивал оборудование. Лиам порхал вокруг, указывая на фильтры и световые модификаторы, спрашивая, для чего они будут использованы. — Мистер Стайлс? — он обернулся. — Почему вы до сих пор не одеты? Вы должны быть на всех снимках. — Гримёрная комната… — он собирался сказать «занята», но когда указал на неё, Луи Томлинсон как раз вышел оттуда, и голос Гарри пропал. Не то чтобы он не видел Луи в смокинге раньше, он смотрел его видео на YouTube — и пересматривал — ради профессиональных исследований, разумеется. Но там Луи был на небольшом экране, нижнюю часть которого обрезала камера, а здесь был настоящий Луи, убравший очки в футляр и поправлявший белый галстук, застенчиво укладывая свои волосы в кресле визажиста. Его глаза были цвета голубого льда, а острые черты лица — прекрасными, вперемешку с немного обречённым видом. Он был ошеломляющим. (И Гарри не мог заглянуть под фрак, но он знал, что у Луи был невероятный зад, он провёл долгие ночи, фантазируя о нём, будучи подростком.) — Ну же, — Лиам аккуратно подтолкнул его по направлению к раздевалке. — Смокинг и немного косметики, и мы будем готовы. — Полностью готовы. Да, — Гарри кивнул и попытался сосредоточиться, скрестив ноги. Он встряхнул головой, чтобы выйти из оцепенения, когда остался один в тёмной каморке, раздевшись до трусов, будучи всего одной ногой в костюме. Его привлекал Луи Томлинсон. Очень, очень привлекал. Как бы почти отчаянно чертовски привлекал. «Я предполагаю, некоторые вещи никогда не меняются». — Хорошо! Когда мне начать раздеваться? — Луи напал на фотографа с вопросами, когда Гарри вновь появился, говоря настолько громко, что эхо отражалось от потолка. — Потому что я слышал, обнажённые фотографии классических музыкантов популярны в Америке. Глэдис, вы думали, моя скрипка оплачивает это всё? Я не могу гарантировать это! Гарри снова почувствовал, как румянец заливает его лицо, когда все в комнате начали посмеиваться и бросать не него понимающие взгляды. «Да, — подумал он, в то время как лёгкое чувство знакомого унижения поглотило его, извлекая из закоулков подсознания старые воспоминания. — Некоторые вещи действительно никогда не меняются». — Мистер Стайлс, давайте вы и миссис Говард будете первыми. Гарри позволил визажисту нанести немного тонального крема на его лицо, а затем встал в центре перед белым фоном. Он неподвижно держал палочку поперёк своей груди, как было сказано, а Глэдис стояла рядом с ним, за левым плечом, вместе со своим горном. — Сделайте серьёзные лица, пожалуйста, — попросил Лиам. — Осанка, Гарри. Гарри прокашлялся и встал прямо, придавая уголкам рта и гладким щекам нейтральное выражение. Он подумал об исполнении «Дон Жуана» на премьере в Барбикан, отыскивая в памяти то, на чём можно было бы сфокусироваться, привести оркестр к безупречному выступлению. Фотограф щёлкнула их несколько раз под разными ракурсами, периодически меняя линзы на камере. Спина Гарри начинала побаливать, когда Лиам попросил Натана Сугияму присоединиться. Они повторили ту же серию снимков с каждым руководителем секций. Глэдис играла успокоительное соло Чайковского № 5, чтобы остальные немного расслабились. Гарри почувствовал смутную тоску, когда Мария Сантьяго-О’Брайeн встала рядом вместе с виолончелью — иногда он скучал по постоянному ощущению собственного инструмента в его руках и между ног, создавая богатые фразы смычком. Но то, чем он пожертвовал ради непосредственного участия, он получил вместе с опытом… Сейчас Гарри был ответственен за формирование целой программы, целого музыкального произведения, которое должен был исполнить оркестр. Нет, прожить его. Это было важной работой, и он любил делать это. Иногда ему казалось, что он был рождён для этого. — Мистер Малик, пожалуйста. Гарри улыбнулся Зейну, когда тот вошёл в кадр. Они должны были сымитировать краткий поединок с его палочкой и одним из молоточков для литавр Зейна, перед тем как Лиам окликнул их: «С чувством торжественности, пожалуйста; ЛСО — не оркестр для двенадцатилетних». Гарри не знал Зейна достаточно хорошо пока что, но встреча с ним была одной из самых славных. Он мог сказать, что Зейн выглядел непринуждённо и был готов принять его руководство вполне серьёзно, будучи полностью посвящённым своей работе, после чего они разговорились немного больше, сравнивая свои татуировки. Кроме того, он был исключительно красив. (Гарри не мог не заметить этого.) — Встаньте ближе, пожалуйста. Прижмитесь друг к другу. Зейн подошёл ближе к Гарри, становясь за его плечо и держа молоток у груди, подражая позе Гарри с его палочкой. Фотограф начала делать моментальные снимки, а уголком глаз Гарри заметил Луи, стоявшего в стороне. Он беседовал с Джанет Ингерсоль (с одним из тех своих анимированных добродушных лиц, которые Луи всегда надевал, как маску, когда общался с другими людьми), но сейчас он занимался внимательным изучением Гарри и Зейна, которые были так близко друг к другу, хмурясь и тем самым создавая небольшие морщины. По телу Гарри пробежалась дрожь, когда он почувствовал, что Луи смотрит на него. Он попытался проигнорировать это, стоя настолько прямо, насколько это вообще возможно, с невозмутимым лицом, когда фотограф быстро покончила с новой партией фотографий. — Хорошо, — подытожил Лиам и проверил снимки, что отправились в буфер обмена. Гарри поспешил отойти от Зейна, с любопытством наблюдая, заметит ли Луи и изменится ли выражение его лица. Резкий контраст. Пронзительные голубые глаза Луи метнулись, чтобы на долю секунды встретиться со взглядом Гарри, а затем его лицо снова стало непроницаемым. Он кивнул и ответил что-то Джанет, так и не потеряв тонкую нить разговора с ней. Гарри смутился. — Томлинсон, на позицию. И верно, Луи поспешил встать за его спину следующим. Потому что именно для этого они были здесь. Гарри держался непоколебимо и жадно глотал воздух в ожидании появления Луи и его скрипки в кадре. Он почувствовал прикосновение поношенной ткани на его спине и горячее дыхание Луи на его шее. — Ты не устаёшь от этого, не так ли? Гарри изо всех сил пытался держаться стойко, пока фотограф делала несколько медленных щелчков. — Всё хорошо, — промямлил он сквозь стиснутые зубы. — Я полагаю, ты привык к этому, ты же большая голливудская знаменитость. — На самом деле нет. Луи стоял на достаточном расстоянии от Гарри, так что они не соприкасались. Это было ещё более невыносимо, чем тогда, когда они были прижаты друг к другу в салоне такси. Гарри отвлёкся, его разум был совсем не там, где нужно. Фотограф хмурилась всё сильнее, двигаясь вокруг них, но не получая нужного кадра. Что-то было не так. Наконец она опустила фотоаппарат. — Эта композиция — совсем не то, — сказала она. — Нет, нет, — улыбнулся Лиам. — Композиция прекрасна. Это как раз то, что мы хотим. Я уверен, что у вас получилось несколько пригодных снимков… Но фотограф проигнорировала его. Гарри быстро отошёл от Луи, благодарный за передышку. — Я хочу попробовать что-то конфронтационное, — сказала она, неопределённо махнув рукой между Гарри и Луи. — Здесь… здесь нечто особое. Я не уверена, что именно, но я хочу выяснить, что это, — она щёлкнула пальцами. — Чёрный, пожалуйста. Двое её помощников быстро сняли белый фон и заменили его на другой, казалось, что он был сделан из какого-то богатого тёмного бархата. Лиам поднял палец в знак протеста, но получил резкий отпор. Он стоял в стороне и беспомощно наблюдал, как Глэдис перешла от Чайковского к Зигфриду Вагнеру. — Я хочу пятна позади них, — продолжила фотограф, — и я хочу захватить немного этой зернистости в воздухе. Гарри явно не понял, что она подразумевала под «зернистостью в воздухе». Он стоял, нервно перенося вес с одной ноги на другую, стараясь не смотреть на Луи. Он просто хотел, чтобы всё это закончилось. Он хотел вернуться в свой уютный кабинет в церкви Святого Луки. Импровизированное выступление Глэдис дало ему несколько новых идей для партии горнов в «Дон Жуане», и ему нужно было сделать несколько заметок, пока он не забыл. Затем он планировал отправиться домой, принять ванну и дрочить до бессознательного состояния. — Хорошо, — зааплодировала фотограф, вытягивая Гарри из задумчивости. — Сейчас я хочу, чтобы вы посмотрели друг на друга. Она развернула Гарри за плечи так, чтобы он стоял в профиль в кадре напротив Луи, глядя ему прямо в глаза. Он вздрогнул, когда яркая вспышка щёлкнула слева от него. — Вы противопоставлены друг другу, — сказала она, начиная делать несколько первых снимков, — но вы не враги. Вы испытываете друг друга… — Гарри сглотнул. Лёгкое покалывание захлестнуло его кожу, и он задался вопросом, выглядел ли он так же неловко, как чувствовал себя. — …Но вместо того, чтобы сокрушить самих себя, вы вдохновляете друг друга, достигая новых высот. — Звучит грязно, — усмехнулся Луи. — Не так грязно, как пялиться в интернете на обнажённые фото коллег, — Гарри не был уверен, откуда пришёл этот звук; этот глубокий голос даже не был похож на его. Но Луи в ту же секунду зарделся, а его губы изогнулись в удивлении. — Это на самом деле довольно извращённо, Томлинсон, — добавил он совсем тихо. На этот раз Луи покраснел ещё сильнее. — Поднимите свою палочку, — велела фотограф, обращаясь к Гарри. — Как вы делали это раньше, когда были здесь с мистером Привлекательные Молоточки. Гарри последовал её инструкциям. — И вы держите свой смычок. Это дуэль. Гарри и Луи смотрели в упор друг на друга, не отводя глаз ни на дюйм. Пальцы сжались вокруг палочки и смычка. Гарри почувствовал прилив крови к голове, когда они смотрели друг на друга, думая о том, что даже когда он только пришёл в ЛСО, Луи заставил его чувствовать себя молодым и лишним, не способным с ним сравниться. Ему стало интересно, сделал ли Луи это нарочно или это была просто нездоровая привычка. — Прекрасно, — бормотала фотограф, порхая вокруг них и почти теряя самообладание. — Так интимно. Сердце Гарри неистово забилось в груди. Ему было слишком жарко, он чувствовал себя слишком беззащитно, но он не смел нарушить зрительный контакт. Затем, быстро и почти неуловимо, Луи поднял руку и скользнул твёрдой древесиной своего смычка по палочке Гарри. Она дрогнула в его руках, когда Луи ласково провёл по ней, а Гарри едва не задохнулся. Прикосновение было настолько нежным, что посылало дрожь волнения вверх по руке и дальше, по всему телу. Никто другой не заметил этого. Он закусил губу, опустив пристальный взор к смычку Луи и обратно к его глазам, где, ему показалось, он увидел мимолётный, игривый отблеск флирта. — Фотосессия окончена! — возвестила фотограф, и со всех сторон раздались аплодисменты. Руки Гарри опустились, незаметно дрожа. «Это был флирт. Это же был флирт?» Луи развернулся, чтобы положить на место свою скрипку, ведя себя так, будто ничего не произошло. Но это не было случайностью. Гарри знал, как тщательно Луи контролирует своё запястье — он тоже струнник. Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем повернуться к Лиаму. — Вы не должны использовать эти снимки, — сказал он. — Она сделала несколько снимков как раз в той позе, что хотел Гримшоу. Лиам нахмурился, раздумывая. — Нет, — проговорил он. — Я имею в виду, я должен буду показать их Гримми, но… Они были довольно хорошими. Возможно, они даже понравятся ему. Гарри кивнул и развернулся, смущённый и странно возбуждённый. Он не стал переодеваться, а просто схватил сумку и зашагал к лифту. «Я выдумал это, — подумал он, тестируя стратегию отрицания, пока спускался вниз. — Я, должно быть, просто всё выдумал. В противном случае весь остальной мир не имеет смысла. Томлинсон не стал бы флиртовать со мной. Ха-ха, перестань быть таким нелепым. Перестань быть нелепым. Просто иди и сконцентрируйся на выступлении. Три недели. Всего три недели до "Дон Жуана"». Гарри застонал, чувствуя нервозность, и потянул ворота на себя, открывая их и выходя на солнце. Он задался вопросом, насколько далеко расположена эта студия от ближайшего метро. Он как раз собирался достать свой телефон, когда знакомый юнкер подъехал и припарковался. — Хаз! — Найлер, — лицо Гарри растянулось в широкой улыбке. — Ты приехал, чтобы забрать меня? Найл усмехнулся, борясь с кнопкой опускания несговорчивого окна. — Относительно. Мы с Глэдис идём ужинать, исключительно как партнёры. — Куда? — Гарри облокотился о машину Найла, заглядывая внутрь. Это была старая Воксхолл Астра начала 2000-х. Её задний бампер был подвязан тросом, и одна из фар вышла из строя. Салон был завален крошками, старыми программками ЛСО и случайными обёртками от еды, у которых был запах кукурузных палочек и масла. — Извини, я поклялся партнёрской тайной. Даже не думай просить меня присоединиться. — Я и не думал, — Гарри поднял брови, замечая, что Найл одет в свитер и без своей кепки. — Ты хорошо выглядишь… Найл кивнул, усмехнувшись. — Пялиться — бесплатно, Стайлс, но чтобы пощупать, тебе придётся заплатить. Гарри фыркнул, когда Найл начал поглаживать свой рукав. — Я серьёзно. Это кашемир. — Найл, — Гарри облизнул губы и подался немного вперёд, не уверенный, что именно он хочет спросить. — Луи когда-либо… Он был прерван звуком открывающейся двери позади него и смешанными голосами. Гарри выпрямился и обернулся, чтобы увидеть Луи, возглавляющего кучку людей, выходящих из здания. Он улыбался Глэдис в ответ на её слова, щурясь так, что в уголках его глаз появились милые морщинки, а сам он запрокинул голову в весёлом смехе. Он выглядел таким, каким Гарри запомнил его в Interlochen: в центре внимания смеющихся друзей, в то время как Гарри наблюдал за ними со стороны. Найл высунулся из окна и одобрительно присвистнул. — Глэдди, ты поменяла причёску? — Ты всегда замечаешь, — улыбнулась Глэдис, присаживаясь на пассажирское сиденье и располагая свой горн позади. Бисер на её платье звякнул, и, приподняв подол, она захлопнула за собой дверь машины. — Ой, Хоран, я использую свои привилегии концертмейстера, чтобы иногда присваивать себе твоё транспортное средство. Не могли бы вы высадить меня около моего дома, прежде чем вы пойдёте заниматься вашей странной духовно-инструментальной деятельностью? — Луи прошёл мимо Гарри и втиснулся в машину. — Я люблю тебя, — он потянулся к подголовнику и потрепал Найла по щекам. — Ты любишь меня только за мои колёса, Томмо, перестань притворяться, — Найл шлёпнул Луи по рукам и попытался выглядеть строго. — Пока, Гарри! — Пока… Гарри вяло махнул рукой вслед удаляющемуся Найлу, так и оставшись застрявшим в середине предложения. Все пропали, даже Лиам нашёл с кем уехать. Поэтому Гарри всё же достал свой IPhone из кармана и открыл карту Лондона, случайно споткнувшись, когда начал идти на юг. Ему нужно было пройти всего несколько кварталов до ближайшего метро. Февральский ветер хлестал по ушам, и Гарри вздрогнул, проходя мимо группы подростков, одетых во всё джинсовое, и смутно замечая их смех. Он понял, что всё ещё был в смокинге. Одинокий и неуместный вновь. Это было не то, что он себе представлял. Не в Лондоне.