Love Is A Rebellious Bird

Гарри мог видеть свою сестру, стоящую в другом конце галереи. Освещение, которое использовалось для улучшения художественного оформления, было чисто белым, настолько ярким, что Гарри мог разглядеть морщинки на её лбу на расстоянии тридцати футов. Она в гордом одиночестве стояла возле бара с коктейлем в руке, то смотря на свои ноги, то неуклюже озираясь вокруг, будто она в самом деле была заинтересована в картинах. Гарри бы рассмеялся печальным, но любящим смехом, если бы не чувствовал себя так дерьмово. Оглядываясь назад, вероятно, пригласить Джемму по лишнему билету на первый ужин по поводу сбора денежных средств в ЛСО не было хорошей идеей. Ужасно невежественный просчёт с его стороны, в самом деле, учитывая, что он ещё даже не был представлен как один из влиятельных лиц в составе оркестра. Как только они вошли, Гримшоу подбежал к Гарри и, схватив за локоть, потащил его к кучке аристократических дамочек, чьи платья были пошиты из различных видов парчовой ткани. Джемма так и осталась в гардеробе, держа оба пальто. Или Гарри оставил её там. Как вам угодно. Он взглянул на часы и постарался не сморщиться. Оставалось ещё тридцать минут «коктейлей», прежде чем они сядут ужинать, и он всё ещё не может найти предлог, чтобы окончить беседу с Амелией и Чарли Фрейзер-Линд. Не то чтобы они неинтересные люди. (Люди, которые сделали огромные денежные пожертвования в развитие оркестра, если Гарри правильно расслышал Гримми, когда тот прошипел ему это прямо в ухо, знакомя их.) Просто всё, что он мог видеть, — это Джемма, скрестившая руки на груди и с медленным вздохом проверяющая собственные наручные часы. «Нетфликс, она упоминала, что хочет посмотреть что-то на Нетфликсе. Она могла бы смотреть Нетфликс прямо сейчас». — Мы провели лето в Нью-Гемпшир в прошлом году, — говорила Амелия. Они обсуждали недавнее времяпровождение Гарри в Америке, вежливо соглашаясь, что страна не такая уж и большая. — Белые Горы. Это было прекрасно. Гарри кивнул, улыбаясь. — Я именно это и слышал, — «где этот Найл чёртов Хоран, когда он так нужен?» Гарри мог бы придушить Найла за его суперспособность избегать такого рода мероприятий. Если бы Найл был здесь, он, скорее всего, увёл бы Джемму к задней части дома. Они бы шутили с сотрудниками общественного питания, крали бутылки, полные вина, и объедались шпинатным пирогом. Ей бы это понравилось. — Стоит ли мне туда идти, Гарри? — спросила Джемма, когда они уже ехали в такси, поправляя свою юбку и трогая серьги, чтобы убедиться, что они всё ещё на месте. — В конечном итоге я всё равно буду стоять в углу с кучей маленьких пирожных и с очень большим количеством водки. Гарри покачал головой. Она приехала всего на неделю, и Гарри хотел насладиться её компанией настолько, насколько это казалось возможным; он заметил, что её присутствие значительно успокаивает его. — Не волнуйся, — ответил он. — У них есть те самые водяные каштаны в беконе вместо этого. Их не бывает много… Она закатила глаза. Эгоист. Гарри был эгоистом. — Ох, мистер Стайлс! Вы уже встречались с Агатой Диверси? — спросила Амелия, когда красивая женщина с седоватыми волосами присоединилась к ним. — Агата является членом коллегии церкви Святого Луки. — Зовите меня Гарри, пожалуйста, — сказал он, улыбаясь, и протянул руку для рукопожатия. — Тогда зовите меня Тагги, Гарри, — ответила Агата. Она обратила своё внимание на женщину, которая появилась рядом с ней, вскользь обнимая её за талию. — Это моя вторая половинка — Луиза. Луиза фыркнула в знак протеста. Она подняла бровь, с выжидающе глядя на Агату. Тагги закатила глаза и вздохнула. — Все зовут её Пити. — Пити? — спросил Гарри, поворачиваясь к Луизе, чтобы также пожать её руку. — Луиза Питершейм, — сказала она в качестве объяснения. Её рукопожатие было приятно крепким. — Она делает вид, что потакает мне… Меня звали Пити, с тех пор как мне исполнилось восемь. — Ты имела в виду восемнадцать, — ласково хмыкнула Тагги. — Она решила создать себе новый имидж в университете. «Все зовут меня Пити». Конечно, они так делают! Сейчас же Пити открыто смеялась, всё ещё качая головой и толкая Тагги в бок. — Это прекрасно — наконец встретиться с вами, мистер Гарри Стайлс. Тагги усмехнулась. — Мы видели, как вы играли в Чикаго много веков назад, дорогой. У вас не было ни единого свободного дня после двадцатого числа. — Даже нет! Вы помните? — спросила Пити. — Концерт в Сен-Санс… Мы, безусловно, никогда этого не забудем. Гарри улыбнулся, вконец очарованный и более чем просто польщённый. — Я-я помню, — проговорил он, потирая пальцем лоб и стараясь не улыбаться слишком широко. — Я помню этот концерт. Пити подняла руку, ту, что не сжимала бокал с белым вином: — Не то что мы не ценим Ваше дирижирование… — Мы, несомненно, ценим, — отрезала Тагги, глядя Гарри прямо в глаза, её тон был непреклонен. — Однако вы были великолепны, играя на виолончели, — продолжала Пити, протянув руку к предплечью Гарри. — Так чудесно. Это было... — Чувственно, — Тагги закончила вместо неё, серьёзно кивая. Они повернулись друг к другу и захихикали в восторге, когда щёки Гарри порозовели, и он, кусая губы, слегка опустил голову. — Мы взволнованы предстоящим сезоном, Гарри. — Я рад, — сказал Гарри, позволяя настоящей ухмылке распространиться по его лицу. После этого две дамы погрузились в оживлённую дискуссию желудочно-кишечных заболеваний их старенькой собачонки-ищейки Киддо. Это казалось гораздо более забавным, чем ожидал Гарри, особенно учитывая полнейшее отвращение миссис Фрейзер-Линд, прежде чем он снова вспомнил о Джемме. Поражённый тем, как надолго он смог забыть о ней, Гарри принялся потерянно вертеть головой, вглядываясь в ту сторону, где она стояла, чтобы понять, куда она могла исчезнуть. — Если вы извините меня… — виновато сказал он и подался на поиски Джеммы. Его охватила лёгкая паника. Что, если она чувствовала себя настолько скучно, неудобно и неловко, что уехала домой, даже ничего не сказав ему? Он уже мысленно репетировал низкий поклон и целую череду извинений. Он видел её в своей голове, завёрнутую в одеяло на диване в его лофте, смотрящую на него печальным взглядом, когда он наконец вернётся домой. Или, ещё хуже, делая вид, что она вовсе не расстроилась. — Я обещаю испечь печеньки… — он пробормотал сам себе, почти обезумевши. Он стоял на носочках в углу комнаты, оглядывая толпу и выискивая светлую макушку. — С ней. Вместе, в одно и тоже время. Мы испечем их вместе… как брат и сестра. Брат и Сестра — производители печенек. Гарри не видел никаких признаков её присутствия в галерее, которая была предназначена для часа «коктейлей». Если бы она хотела просто отлучиться в туалет, к этому моменту она давно бы уже вернулась. Он обошёл одну из псевдостен, отображающую произведения искусства, проходя вглубь помещения, где и протекало сие событие. Именно там он и нашёл её — среди множества столов, сияющую. Её голова была запрокинута назад в тихом, но неподдельном смехе. Гарри остановился на краю ресторанной зоны. Он моргнул и почувствовал, как волосы встали дыбом на его предплечье. Луи Томлинсон был рядом с Джеммой. Его рука касалась её плеча (на самом деле, всего лишь подушечками пальцев), а голова была нежно наклонена в её сторону. Гарри открывался вид только на его профиль, но на его лице была маленькая, почти невидимая улыбка и морщинки вокруг глаз, будто он на самом деле подавляет усмешку. Луи указал на столовые приборы одного из столов, держа в руке бутылку Heineken, а затем наклонился ближе, чтобы прошептать что-то на ухо Джемме. Они отстранились друг от друга, начиная хихикать. Джемма игриво толкнула его и покачала головой, как будто бы это было слишком. Луи только лукаво пожал плечами в ответ, прищурив глаза ещё больше. Он выглядел прекрасно. Гарри раскрыл рот, чтобы что-то произнести, но не смог вымолвить ни слова. Он продолжал стоять с отпавшей челюстью вместо этого, совершенно не зная, что сказать, или должен ли он вообще что-либо говорить. Он был рад, что Джемме было комфортно, что она была увлечена и хорошо проводила время. Он поистине был рад. Но он должен был быть в восторге от этого, взволнованным таким поворотом событий, и он знал, что он не был. Гарри почувствовал слабый отблеск смущения, пронзивший его, осознавая, что его сердце дрогнуло, когда он впервые увидел их вместе. Его самая непосредственная реакция на счастье его сестры была комбинацией разочарования и (о Боже) ревности. «Жалкий», — подумал Гарри, пока Луи и Джемма продолжали смеяться. Это вызывало беспокойство и было удручающе знакомым: сбивающая с толку путаница эмоций, в которую, казалось бы, Луи всегда готов его окунуть. «Нравится моя сестра — просто отлично. Нравится кто-нибудь другой — вообще замечательно. Не выглядит так, как будто ему нравлюсь я, хотя… Может быть?» Он закрыл глаза, припоминая резкий, с долей пренебрежительности тон Луи на днях в своём кабинете, когда Гримми показал им эти рекламные макеты. Отношения Луи и Гарри были гораздо менее враждебными с недавних пор, здравомыслящими и немного сдержанными в каком-то смысле, и у Гарри появились мимолётные мысли, что это был своеобразный способ Луи показать раскаяние. Мимолётные надежды, наверное. Кажется, что он никогда не разберётся с этим. «Возможно, сейчас самое время признаться себе, насколько ты хочешь его». Гарри перетряхнуло от этой мысли, а страх пронзил его насквозь. Он чувствовал абсолютную, крайнюю необходимость идти вперёд, целеустремлённо шагая, будто перемещение тела поможет ему отдалиться от его мыслей. — Я переживал, что ты ушла домой, — сказал он, прочищая горло и входя в лабиринт столов, надеясь, что он звучит более собранно, чем чувствует себя. Джемма улыбнулась, когда увидела его, но тут же изогнула бровь. — Да? — произнесла она холодно. — Мне показалось, или ты в самом деле сейчас обвинил меня? Гарри покачал головой, посмеиваясь с раскаянием. — Нет, — сказал он. — Прости. — Всё хорошо, я понимаю, — она кивнула в сторону Луи, который с интересом наблюдал за ними двумя. — Тебе стоит поблагодарить мистера Томлинсона за то, что он спас меня от скуки. Он как раз рассказывал мне, как несколько стратегически правильно перемещённых приглашений могут всё вокруг оживить. Луи улыбнулся Гарри с озорным блеском в глазах. — Это на самом деле очень просто: положить карточку Картрайт рядом с Фрейзер-Линд, — сказал он, указывая на их отдельные столы. — Быстродействующая пороховая бочка. Гарри рассмеялся. Из того, что он слышал, Марьям Картрайт потребовала обширного количества шампанского на каждом мероприятии по сбору средств, будь то коктейльная вечеринка, обед, завтрак или детский утренник. Фактически все музыканты за спиной ласково называли её Пузыринка. (Найл же, вероятно, говорил ей это прямо в лицо, к их общей милости.) Он мог представить, что Амелии Фрейзер-Линд показалось бы это немного грубоватым. — Что ж, выходит, это твоя сестра? — спросил Луи. Его скромная улыбка отдавалась режущей болью в груди Гарри. Гарри кивнул, кусая губы. Джемма театрально вздохнула, будто это было непосильное бремя. — Я так и подумал, ещё до того, как она представилась, — произнёс Луи с намёком гордости и прошёлся взглядом по лицу Гарри. — Те же глаза. Гарри резко повернул голову в сторону Луи и тут же покраснел, адреналиновое покалывание прошлось по его рукам, перемещаясь к ладоням. Он отвёл глаза так быстро, как только мог, и склонил голову, пытаясь скрыть появившуюся напряжённость от его ответа. Он зря беспокоился. Луи давно смотрел мимо него, через плечо Гарри, где Джеральд Куртенэ возился с альтом на импровизированной сцене в передней части зала. — Дерьмо, — выругался Луи, проверяя время на экране телефона. — Я должен готовиться к выступлению, — он повернулся к Джемме, прикасаясь к её руке. — Было приятно с тобой познакомиться, — он кивнул Стайлсу: — Стайлс… Гарри в подтверждение издал слабый гудящий звук, всё ещё глядя в пол. Луи пробирался через столики к тому месту, где он оставил свою скрипку, что Гарри понял по удаляющемуся звуку его голоса: — Успокойся, Джерри! Я приду через секунду. Нет, я не видел Элеонор. Я стою с ней рядом на сцене, а не слежу за ней... Джемма прочистила горло. Гарри поднял голову и встретился с её взглядом, снова краснея и выпуская тихий стон смущения. — Пожалуйста, не начинай. — Я не сказала ни слова! — возмутилась она, выпучив глаза со всей своей притворной невинностью. Она просто-напросто сдерживала знающую улыбку, он это видел. Он в очередной раз бросил взгляд на пол, а учащённый пульс всё ещё окрашивал его щёки в алый. Неловкое волнение, вызванное словами Луи, немного засело внутри него, перерастая в панику. В последнее время он чувствовал себя отстранённым. Луи. Боже. Луи всегда заставлял его нервничать. Джемма глядела на него в течение минуты, затем выпустила приглушённый звук сочувствия. Она засмеялась, мягко и по-доброму. — Ой, да ладно тебе, — сказала она, утешительно положив ладонь на его затылок. — Пошли, найдём наши места.

***

В рамках основного события того вечера ЛСО пообещали краткий, интимный предварительный просмотр того, что можно ожидать в следующем сезоне. После того как гости расселись по местам для ужина, но перед тем, как его подали, восемь самых лучших музыкантов оркестра должны были исполнить первые три части Дивертисмента № 15 Моцарта в Си-бемоль мажоре. (Найл довольно хорошо его сократил, тем самым спасая Гримшоу от инфаркта.) Перед выступлением Ник представил Гарри, позволив ему обойтись краткой речью. Всего несколько слов о том, как он был взволнован данной возможностью и программой, которую ему удалось поставить, поднятие бокала и улыбка с ямочками — и затем Гарри повернулся к Гримми, чтобы представить музыкантов. Он с нетерпением ждал момента, когда станет частью аудитории, так как Луи Томлинсон будет заправлять балом в качестве первой скрипки. Гарри не был разочарован, когда заиграла первая нота аллегро. Небольшой ансамбль технически был безупречен, конечно, но было какое-то чудесно ощутимое удовольствие от того, насколько сообща они играли данное произведение, великолепная энергия, которая заставляла аудиторию замирать. Через некоторое время Гарри закрыл глаза, намереваясь слушать не глядя, но он до сих пор видел только Луи. Освещённый в голове Гарри, Луи излучал больше энергии, чем кто-либо другой. Казалось, он мерцал рядом с ним, зачарованный тем, как хорошо он справляется, насколько хорошо он контролирует свой инструмент и само представление. Гарри идеально мог это представить: скользящие движения его руки со смычком, мягкий взмах его волос по лбу, читающийся рельеф плеч под выглаженной тканью костюма... Гарри открыл глаза только для того, чтобы снова замереть. Способности Луи Томлинсона были одним из важнейших факторов, повлиявших на решение Гарри прийти в ЛСО; может быть, даже решающим фактором, если быть честным. И всё равно даже после наблюдения за его игрой на репетициях в течение всех прошедших недель, Гарри не совсем понимал масштабы таланта Луи. Это заставило Гарри повозиться в кресле, осознание того, что несмотря на то, насколько он оценил мастерство скрипача преждевременно, ему каким-то образом удалось его недооценить. Это пьянило и немного смущало, плюс закрадывалось ощущение того, что ему никогда не удастся справиться с Луи. Что он только едва начал его понимать. — Это было потрясающе, — прошептала Джемма, наклонившись к Гарри во время оваций после выступления. — Луи потрясающий. Гарри сглотнул и кивнул, аплодируя в некотором оцепенении. Ему удалось не думать о нём большую часть времени за ужином, участвуя в разговоре и смеясь, как обычно, достаточно очаровательно. Единственный раз он позволил себе глянуть в сторону столика Луи — наблюдая за тем, как Луи добавлял сливки в кофе, который подали после десерта, случайно останавливая взгляд на его запястьях. Не важно, что он позволил себе всего один взгляд; он в любом случае всё это время точно был осведомлён о присутствии Луи в зале. Весь этот вечер начал казаться унизительным упражнением, в котором ужасающие масштабы озабоченности Гарри присутствием Луи Томлинсона неоднократно свидетельствовали ему об этом. — Да, спасибо, — рассеянно ответил он, ставя чашку на стол, для того чтобы официант смог налить ему немного кофе. Джемма рассмеялась, поддевая его локтем. — Ему обычный, — сказала она, закатывая глаза. — Что? — Гарри моргнул, возвращаясь в реальность. — Ох, да… Простите… Обычный кофе, спасибо. «И вот, как всегда», — подумал Гарри, размышляя над своим кофе, после того как его налили. Он был очень рад, когда подошёл Найл, не желая иметь дело с ещё большим количеством знающих взглядов от Джеммы. — Джемма Стайлс, честное слово, — он поставил наполовину полную пинту на их стол и широко раскрыл руки для объятия, полностью сияющий. — Как мило, что ты пришёл, — Джемма начала ворчать, но в её глазах танцевал огонёк, после чего она встала и утонула в его объятьях. — Послушайте, леди, — сказал Найл, подталкивая коленом стул Гарри. — Я бы появился здесь за десять минут, до того как все остальные пришли, терпеливо ожидая тебя за барной стойкой, если бы твой дерьмовый братец удосужился сказать мне, что ты придёшь. Гарри испустил возмущённый писк, который заставил их рассмеяться ещё сильнее, чем до этого. Он закатил глаза. — Вы двое идёте веселиться после этого, да? — весело спросил Найл. Он ослабил галстук и бросил свою куртку, по локоть закатывая рукава. Он выглядел спокойным и счастливым, и Гарри ему завидовал. — О, я не знаю, Найлер, — вздохнул Гарри, потягиваясь. Он был измучен своими же мыслями и чрезмерной открытостью людям. — А, ну же! — воскликнул Найл, в неодобрении нахмурив брови. Он повернулся к Джемме. — За углом есть паб с самым лучшим музыкальным автоматом. Мы сыграем «Night Moves»! [прим. пер. — песня Боба Сигера «Ночные похождения»] — он поиграл бровями, а затем начал напевать, качаясь из стороны в сторону в жалком подобии танцев: — Влияние наших ночных вылазок… Попытка избавиться от неловкой подростковой хандры… Наши ночные вылазки… Гарри скривил лицо, морща нос. Найл отступил. — Окей, хорошо, неудачник, — сказал он, качая головой. — Если Сигер не влияет на тебя, я не уверен, что ещё я могу сделать, — он положил руку на плечи Джеммы. — Давай, Джемс, позволь мне увести тебя из этого места. Я представлю тебя моему партнёру, она стоит рядом со мной на сцене, она — любовь моей жизни, она будет и твоей тоже! Они оставили Гарри сидеть за столиком в одиночку, тупо уставившись в центральный элемент сцены и теребя салфетку, которая всё ещё лежала у него на коленях, потерянным в собственных мыслях. Он почти вздрогнул, когда несколько минут спустя кто-то нежно коснулся его плеча. Гарри глубоко вздохнул и взял себя в руки, перед тем как развернуться, ожидая увидеть Гримшоу с широкой улыбкой на лице, желающего познакомить его с ещё одной важнейшей группой покровителей оркестра. Это был Луи Томлинсон. Конечно, это был он. Луи стоял рядом в компании женщины средних лет, которая сидела рядом с ним за ужином. Гарри пару раз глупо моргнул, чувствуя, будто Луи прокрался в его измученный мозг. — Стайлс, — сказал Луи с неуверенной улыбкой. Он перенёс свой вес с ноги на ногу и пару раз дотронулся до уха. — Эм, — он прочистил горло. — Стайлс, это… это моя мама, Джей Томлинсон, — он указал на неё. — Она хотела с тобой познакомиться. У Гарри заняло минуту понять, о чём идёт речь, и удивиться, учитывая новую информацию. — О! — наконец сказал он, вскакивая на ноги и протягивая руку. — Ох. Эм, Гарри Стайлс. Рад познакомиться с вами, миссис Томлинсон. Он переводил взгляд с матери на сына, пытаясь незаметно подсчитать все сходства. «Те же тёмно-медовые волосы. То же напористое отношение. Те же голубые-голубые глаза». — Можно просто Джей, дорогой, — сказала она, улыбаясь и окидывая его оценивающим взглядом с головы до ног. — И мне приятно познакомиться с вами. Я была в абсолютном восторге, когда услышала, что вы будете дирижировать здесь, в ЛСО. — О… благодарю, — медленно произнёс Гарри, быстрым взглядом вернувшись к Луи, у которого, должно быть, была другая реакция на его должностное назначение. Луи оставался непоколебимым, кусая внутреннюю сторону губы. — Я работаю менеджером артистов в Халле*, — сказала Джей. — Мы бы умерли за кого-то вашего уровня в качестве нашего гостя… Я следила за Вашей карьерой на протяжении многих лет! — она кивнула в сторону Луи. — С тех пор, как вы и Луи были вместе в лагере. Сколько вам тогда было? Пятнадцать? Гарри кивнул, краснея от упоминания лагеря, его взгляд снова устремился к Луи, задаваясь вопросом, показался ли ему румянец на щеках Луи или нет. — Вы очень впечатляюще играли на том концерте в середине лета, — продолжила Джей. — Далеко впереди Луи в интерпретации, и это в столь юном возрасте. — Ох, — выдохнул Гарри, немного смутившись. — Я… Я не знаю насчёт этого. — он не мог рисковать очередным взглядом в сторону Луи, несмотря на то что ему очень хотелось. — Всё хорошо, дорогой. Это правда, — сказала она с лёгким смешком. — Эмоциональность всегда давалась ему немного нелегко. Луи испустил один холодный смешок, неловко покачиваясь рядом с ней, его взгляд был устремлён в пол. Гарри прочистил горло, основательно смущённый. — Ну а сегодняшнее выступление было, определённо, отличным, — осторожно отметил он. Джей сдавленно рассмеялась и приподняла брови. — Да, но… Элеонор очень любит выделяться. — Мама, — на вздохе пробормотал Луи, морщась. — Ладно, милый, я перестану тебя смущать. Нам всё равно пора уходить. — она наклонилась вперёд, чтобы погладить Гарри по руке. — Я очень, очень жду следующего сезона, мистер Стайлс. Не могу дождаться, какие возможности вы в нём проявите. — Благодарю, — снова пробормотал Гарри, поднимая голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Возможно, её глаза не были настолько же голубыми, как глаза Луи, в конце концов. — Было приятно познакомиться, — добавил он слабо, когда они повернулись, чтобы уйти. — Спокойной ночи, Стайлс, — сказал Луи, взглянув на него со сдержанной улыбкой. На самом деле он выглядел немного мрачным, и сердце Гарри сжалось при виде печали, которая, как он думал, промелькнула в выражении лица Луи, прежде чем превратиться в некоторое смирение. — Спокойной ночи… — прошептал он в ответ, его голос был натянутым, проявляя непредсказуемые эмоции. Его рука дёрнулась в сторону в попытке последовать за Луи. Гарри думал о теплоте своей матери, сравнивая её с Джей и чувствуя за это вину, так как он не хотел никого осуждать. Он внезапно заскучал по её объятиям, объятиям его мамы, заскучал по тому, как её плечи были такими обманчиво хрупкими в его руках. Несмотря на это, она была далеко, в Холмс Чапеле, поэтому в настоящее время ему сгодятся и Найл с Джеммой. Пока Гарри бродил в поисках этих двоих, глаза Луи Томлинсона преследовали его.