Love Is A Rebellious Bird

Луи пытался сконцентрироваться. Он возился с тюнером, сидя на стуле и перенося вес с одной стороны на другую, пока ждал появления Гарри оттуда, где тот прятался, чтобы наконец начать репетицию. Сегодня она была короткой: всего час поздним утром, чтобы пройтись по нотам для открытия и подготовиться к сегодняшнему концерту. Им придётся повторить ту же самую программу в полдень субботы и ещё раз для радио BBC во вторник. Затем у всех будет целая неделя выходных, перед тем как начнутся репетиции для второго цикла концертов Гарри. — Я уже ощущаю лучи солнца Мадейры, — сказала Элеанор, прикрывая глаза и откидываясь на спинку стула. — Мы не совсем закончили, — пробормотал Луи, в очередной раз поворачиваясь в попытке удобнее устроиться. Всё его тело болело. Верхняя часть туловища и шея были усыпаны засосами — он не мог перестать проверять, чтобы самый верхний засос не выглядывал из-под воротника, — и он всё ещё чувствовал член Гарри в своей заднице. Это очень отвлекало. — Заткнись, я загораю, — проворчала Элеанор. Она холодно оглядела его из своей расслабленной позы, засмотревшись на его беспорядочные, суетливые движения и немного нахмурившись. — Ты себя странно ведёшь сегодня. Что в тебя вселилось? — Ничего, — огрызнулся Луи. — Плохо спал. — И врезался в дверь, да? Луи хлопнул ладонью по шее и уставился на неё. Она ухмыльнулась в ответ. Они сели ровнее, когда Гарри наконец вышел из коридора и появился в холле, зашагав прямиком к пьедесталу. Луи решительно уставился в свои ноты, отказываясь встречать взгляд Гарри. Он планировал покинуть квартиру рано, около семи часов утра, намереваясь улизнуть. Вместо этого он спустился по винтовой лестнице и увидел, как Гарри готовит завтрак, включающий картошку и блины, в своих маленьких чёрных боксерах. — Доброе утро, Лу, — улыбнулся ему Гарри. — Твоя тарелка уже на столе. Но Луи, заикаясь, извинился (игнорируя слегка разочарованное лицо Гарри и удивительный запах горячей еды), схватил пальто и выскочил из лофта, чтобы поймать такси. Гарри ночью, в темноте, вспышки кожи, татуировок и твёрдого члена, когда они трахались, — это одно. Гарри ранним утром, высокий и худой, почти голый, мягкий, с запутавшимися от секса кудрями и заспанными глазами — это было слишком для него. «Ничего страшного, — рассуждал Луи. — Всё кончено. Завтрак был просто жестом вежливости. Легендарный шарм Стайлса, и всё такое. Он, вероятно, работал над этим… Да, я, возможно, выглядел хорошим для него, когда он был разочарованным подростком. Я могу это понять. Сейчас же…» Луи вздохнул, поправляя неуложенную чёлку, и рискнул поднять взгляд на Гарри, пока тот раскладывал нотные тетради на своём стенде. Он был таким потрясающим. И полностью не во власти Луи во всех смыслах. Гарри прочистил горло, постукивая по ноге двумя длинными бледными пальцами. (Теми же самыми, что были внутри Луи прошлой ночью. О Боже.) — Здравствуйте, — начал он. — Доброе утро всем. Луи прошептал незаинтересованное: «Доброе утро!» совместно с остальным оркестром, жалея, что он не невидимка. К счастью, Гарри не смотрел на него. Казалось, он избегал всю секцию скрипок, больше фокусируясь на медно-духовых в заднем ряду. — Итак, то выступление, определённо, хорошо приняли, — сказал Гарри. Оркестр усмехнулся: все слышали, как Гримшоу с упоением рассказывал об их успехе, и читали некоторые восторженные отзывы, которые уже появлялись в интернете. — Я успел поговорить с некоторыми из вас на ресепшене, а каждого из тех, с кем ещё не удалось встретиться лично, я хочу поблагодарить за ваши усилия и преданность. И веру, которой вы меня наделили. Особенно за веру. Луи наклонил голову, отказываясь быть одним из ожидающих лиц, которые, без сомнения, сейчас улыбались, смотря на Гарри. Он нетерпеливо дёрнул правым коленом, пытаясь игнорировать слабую боль в заднице. — Я уверен, каждый осведомлён о проблемах с темпом «Дон Жуана», которые были у нас прошлой ночью. Он рос органично, в… — Гарри кашлянул, — горячий момент, но оказался абсолютно гениальным. Я бы хотел повторить то же самое с последующими выступлениями. Так что давайте начнём сначала, пожалуйста. Томлинсон начнёт ускоряться. Но следите за мной. Луи почувствовал дрожь в спине, когда Гарри произнёс его имя. Оно так легко соскользнуло с его губ, будто он был любым человеком. Любым руководителем секции в любом оркестре, которым руководил Гарри. Луи пришлось встряхнуть руками, перед тем как поднести Гром к подбородку, наконец заостряя взгляд на палочке Гарри, пока скрипки ждали своей очереди. Они пробежались по первой половине произведения урывками, быстро привыкая к новой задумке. Мысли Луи прояснились сразу, как только он начал играть, филигранно сосредотачиваясь на музыке и только музыке. На протяжении репетиции он чувствовал взгляд Гарри на себе всё больше и больше, но его мозг пометил это, как нечто нейтральное: как температура воздуха или кошмарный зачёс Джеральда Куртенэ, прикрывающий лысину. Оркестр звучал отлично. Лучше, чем вчера; сейчас они играли с темпом более организованным, преднамеренным способом. Когда скрипки были в эпицентре сложного отрывка, прямо в сердце произведения, Гарри их оборвал. Смычок Луи отскочил от струн со скрипучим звуком. Он размял пальцы и облизнул губы, раздражённый. Он не слышал никаких ошибок; всё только начиналось… — Отличная работа, ребята, — сказал отрывисто Гарри. — Я заканчиваю репетицию немного раньше. Сегодняшнее выступление будет отличным, вам абсолютно не о чем волноваться. Томлинсон, в мой кабинет, пожалуйста. Сейчас же. Луи закатил глаза, когда собирал нотные листы, игнорируя любопытные взгляды Элеанор. — Зачем он хочет видеть тебя? Луи пожал плечами. — Ничего хорошего, поверь мне, — неподдельно страдающего взгляда было достаточно, чтобы её убедить, потому что она лишь хмыкнула и поднялась со стула, поправляя волосы. — Повеселись, — сказала она, прежде чем уйти, чтобы убрать свой инструмент. Луи медленно провёл канифолью по струнам Грома, разобрал музыку, перед тем как аккуратно сложить листы и засунуть их в чёрную кожаную папку. Он надеялся выйти из ситуации без разговоров. Он наивно мечтал, чтобы Гарри просто забыл о ней навсегда, оставил эту часть недосказанной. «В этом есть смысл», — подумал он про себя, когда больше не осталось ничего, из-за чего можно было бы задержаться. Он застегнул молнию, поднял чехол со скрипкой и поплёлся в конец Джервуд Холла, когда другие направлялись к главному выходу. «Он — мой босс; он был инициатором. Поэтому технически он — тот, кто переступил профессиональные границы. Он, наверное, чувствует необходимость в том, чтобы легко меня покинуть, чтобы я не… Не знаю. Подал на него в суд за сексуальные домогательства». Луи фыркнул. Будто бы он хотел кому-то рассказывать о произошедшем. Он был уже достаточно унижен тем, что Гарри видел, как он в считанные минуты кончает только из-за того, что его отшлёпали. Чувство провала и унижения, которое он держал в узде все эти годы при помощи строгого графика практических занятий и колких замечаний, казалось, давило на него всё сильнее и сильнее в эти дни. — Ах, — теперь Луи стоял напротив закрытой двери кабинета Гарри. Он был противен сам себе. И боялся постучать. Как только он поднял кулак, повернулась ручка и дверь открылась. — Блять, наконец-то, — пробормотал Гарри, хватая Луи за ремень и притягивая к себе. Луи услышал щелчок замка, когда Гарри потянул его к столу, горячо дыша в шею. — Почему ты так долго? — Эм… Гарри отстранился, голодно глядя на Луи. — Могу я тебе отсосать? — его глаза были большими и выразительными, и в них было что-то, чего Луи не мог определить. Этакая безрассудность. Или надежда — взгляд надежды, может быть. — Пожалуйста, Лу… Луи задержал дыхание, не уверенный в том, на самом ли деле это происходит или же он вдруг начал галлюцинировать о самом накаченном парне, с которым у него когда-то был неловкий секс и который по какой-то причине хотел заняться им с ним ещё раз. Он лишь молча кивнул. Гарри издал отчаявшийся, обезумевший звук глубоко в горле. Затем он опустился на колени, поднял джемпер Луи и расстегнул три нижние пуговицы поло, что было надето под ним. Луи закусил губу, чтобы не застонать, когда почувствовал нос Гарри у резинки трусов: он облизывал кожу кругами, всасывая её у основания бёдер. Добавляя в коллекцию, на самом деле. У Луи никогда не было того, кто был бы настолько одержим его маркировкой, и он задумался, что бы это значило. Сейчас ладонь Гарри располагалась на растущей выпуклости в брюках Луи, и Луи испустил разочарованный вздох. — Ты будешь меня пытать, Стайлс, или мне самому придётся его вытащить и ударить тебя им по лицу? Гарри начал издавать приглушённые непристойные звуки, — будто он пытался сдержаться, неспособный оставаться тихим, — и Луи почувствовал, как некоторая часть его уверенности возвращается. Он не будет отрицать реальность — Гарри, очевидно, его хотел. Возможно, у него долго не было или, возможно… Но затем Гарри использовал зубы, чтобы расстегнуть ширинку, и мозг Луи перестал функционировать. Он уже был твёрдым — тяжёлым и побаливающим, — когда Гарри достал его член из брюк, пробуя самый кончик, перед тем как покрыть его поцелуями вдоль оси. Луи глубоко вздохнул, готовясь к борьбе, чтобы продержаться дольше, чем в прошлый раз, и откинулся на стол. Но затем губы Гарри оказались вокруг него, такие тёплые и влажные, принявшие его без предупреждения. Колени Луи подогнулись, он испустил небольшой вздох. — Что на тебя нашло? — Ты… знаешь… как ты выглядишь, когда играешь? — Гарри выдохнул между делом. Его веки задрожали, щёки стали розовыми, когда он лизнул нижнюю часть члена Луи, кружа языком и входя в ритм. Луи почти не мог терпеть, настолько полон был рот Гарри; Боже, только этого вида, казалось, достаточно… Он неуверенно убрал побелевшую левую руку, которая вцепилась в край стола, и переместил её в кудри Гарри, успокаивающе потирая большим пальцем линию роста его волос, прежде чем потянуть. Слегка, но это заставило Гарри ахнуть. Он взглянул на Луи со стеклянными глазами и покрасневшим ртом. Его губы были до неприличия опухшими и влажными. — Ты выглядишь, как секс-фантазия, — выдохнул Луи. Гарри мягко улыбнулся в ответ и уткнулся щекой в ладонь Луи. Луи почесал его макушку и почувствовал, как Гарри тает под его рукой. — Тебе это нравится, милый? — спросил он, ещё раз потянув за волосы. Гарри просто прикоснулся губами к его члену и застонал. Он звучал грубо, грязно. Луи пришлось перевести дух, прежде чем вцепиться в кудри Гарри немного жёстче. Он решительно потянул его на себя, медленно направляя себя обратно в рот Гарри. Руки Гарри ухватились за переднюю часть бедра Луи в узких хипстерских джинсах. Он резко вдохнул через нос, когда член Луи достиг его горла. Но он не сопротивлялся. — Э-это… — пробормотал Луи. — Дерьмо, Стайлс, — он глубоко выдохнул и снова толкнулся в рот Гарри, прямо в его горло. Снова и снова, пока глаза Гарри не начали слезиться, а нос — упираться в волосы ниже пупка Луи; яйца Луи ударяли его по подбородку с каждым толчком. Но Гарри не отстранялся. Он скользнул рукой, чтобы ухватиться за бёдра Луи, подтягивая его к себе, помогая ему. Луи хмыкнул, когда толкнулся вперёд, всё время он пытался не смотреть на Гарри, потому что один только вид его: полные красные губы вокруг члена, и румянец на его коже, и взлохмаченные кудри, и щёки, покрытые слезами… это было слишком. Было слишком даже думать об этом, чёрт. Всё тело Луи было невыносимо горячим. На его лбу блестел пот; ему было жарко в джемпере, он дышал неровно и отрывисто, потому что был уже близко. Так чертовски близко. Он резко потянул Гарри за волосы, предупреждая, позволил ему отстраниться и открыть свой блядский рот, чтобы Луи мог видеть сперму на его подбородке и губах, стекающую ему в горло. Когда розовый язык Гарри кинулся вылизывать беспорядок, Луи чуть не упал в обморок. — Господи, Стайлс. Иди сюда, — Гарри довольно улыбнулся, когда Луи притянул его к себе за локти и прижал его к себе. Он пробрался рукой к промежности Гарри. Только его пальцы сомкнулись на очертании члена Гарри, всё ещё туго обтянутого денимом, Гарри замер. — Что? — нежно спросил Луи, потирая подушечкой пальца выпуклость. — Я кончу через секунду с половиной, — выдохнул Гарри, его лицо застыло, концентрируясь. Луи быстро расстегнул ширинку и стянул брюки, чтобы освободить его член. Гарри испустил глубокий стон, когда тот дотронулся до него, выплёскивая горячую жидкость через пальцы Луи и немного на бумаги на рабочем столе. — Упс, — засмеялся Луи. — Дерьмо, — застонал Гарри, как только отдышался. — Мои заметки. Мне придётся их переписывать. Луи лишь усмехнулся, хватая салфетку, чтобы вытереть член, перед тем как убрать его обратно в брюки. — Куда делась твоя выносливость? — поддразнил он. — Это не тот Гарри Стайлс, который трахал меня вчера. Гарри закатил глаза, осторожно вытирая застывшую сперму с первой страницы тетради. — Ты шутишь? Я опоздал, потому что мне пришлось забежать в туалет и по-быстрому подрочить, чтобы иметь хоть какой-то шанс не кончить так быстро. Ты такой… — он остановил себя и с сожалением закусил губу, принимая от Луи ещё одну салфетку, чтобы вытереть лицо. — Ужасный в прицеливании? — спросил Луи, и Гарри разразился смехом, хлопая ладонью по губам в восторге, его плечи задрожали. — Горячий. Луи фыркнул, оглядывая себя: узорчатый джемпер, который подарила ему мама на день рождения, мятые брюки, провисающие в области бёдер, мягкий член, всё ещё находящийся снаружи. — Конечно, Гарри, — он выпрямил спину и попытался привести себя в презентабельный вид. Будто это не он только что случайно трахнул своего босса второй раз за последние двадцать четыре часа. — Итак. Если это всё, чего ты, эм, хотел… — Луи прочистил горло и подобрал свой чехол со скрипкой, который бесцеремонно лежал между мусорным ведром и стулом. — Подожди, — сказал Гарри. Он потянулся и зацепил локоть Луи, притягивая его для поцелуя. Его губы были мягкими, жадными, и на вкус они были, как сперма и цитрус. Луи почувствовал, как затрепетало его сердце, когда Гарри поднёс руку, чтобы погладить его по щеке. Когда они оторвались друг от друга, Гарри вздохнул и смущённо улыбнулся. — Это нормально? Я чувствую, будто я… я не могу перестать тебя целовать. Луи ответил, прижавшись губами к левой ямочке на щеке Гарри. Он не доверял себе сейчас настолько, чтобы начать говорить. Вместо этого он просто подмигнул и направился к двери с небольшой ухмылкой на лице. «Это произойдёт ещё раз, — подумал он несколько минут спустя, когда садился в вагон метрополитена. Небольшой трепет от волнения пробежал по его спине, когда он осознал это. — Это произойдёт ещё много раз. О боже, я трахаю Гарри Стайлса. — голова Луи кружилась. Он увидит его сегодня снова, а затем завтра для полуденного концерта в субботу. — Слишком скоро? Чтобы… сделать следующий шаг? — Луи задрожал. Когда он думал о том, чтобы это сделать, подойти к Гарри Стайлсу и положить на него свои руки, он чувствовал трепетание нервов. Он не был уверен, что мог это сделать. Не был уверен, каковы были правила, что было допустимо. — Боже, его тело. Я умру, если не дотронусь до него снова». Гарри Стайлс, слишком серьёзный, слишком раздражающий воспитанник. Гарри Стайлс, знаменитость, с кубиками пресса и татуировками. Гарри Стайлс, недотёпа. Гарри Стайлс, виолончелист мирового класса. У него в голове никогда не было столько разных версий одного человека в одно и то же время. Гарри Стайлс, невероятный бог секса… Луи задался вопросом, остались ли у него дома одноразовые контактные линзы — в последнее время, по вине лени, он носил только очки. И средства для волос. Возможно, он попробует уложить волосы для сегодняшнего выступления, хотя бы один раз убрать их со лба. Может быть, тогда ему бы не пришлось выяснять, каковы правила; может быть, Гарри прошептал бы ему что-то на ухо, и они бы очутились за кулисами или в его кабинете… Луи посмотрел на свой живот, его затылок неприлично нагрелся. Он ткнул пальцем в свою талию. Его абонемент в тренажёрный зал уже истёк? — Не торопи события, — пробурчал он вслух. — Это просто секс. Безжизненное стремительное движение поезда заглушало любую мелодию, уничтожая маленькие кусочки произведения Луи, подобно паровому катку, пока он нервно покачивал коленом. Просто секс. Просто секс.

***

Дон Жуан умер в последний раз. Он вздрогнул и замер. Продюсер BBC кивнул, останавливая запись, и Гарри опустил руки. Немногочисленная бригада зааплодировала, и Гарри указал своему оркестру встать и поклониться. — Отлично сработано, — сказал он. Он взглянул на Луи с особенной, скромной улыбкой, чувствуя, как на его сердце потеплело, когда он поймал танцующий взгляд голубых глаз концертмейстера. — Это всё, — он улыбнулся. — Хорошей вам недели, увидимся в следующую среду. Томительная атмосфера классической музыки была перекрыта уродливыми звуками скрипа стульев и шума оборудования, радиобригада собирала личные вещи, а члены оркестра общались между собой, исполняя свои персональные послеигровые ритуалы. Гарри стоял и наблюдал за ними, заложив руки за спину и слегка приподняв бедро. Ну, он притворялся, что не наблюдает за Луи. Они не оставались наедине с вечера субботы. Не то чтобы Гарри отчаянно хотел снова остаться наедине с Луи, но он уже два раза являлся инициатором секса — относительно настойчиво, — и он не считал свои шансы высокими. Он продолжал ждать, пока Луи к нему подойдёт и найдёт какое-либо оправдание, чтобы вместе тихо уйти. Но между ними не произошло ничего непрофессионального, не было даже намёков на протяжении трёх дней. И сейчас они не увидят друг друга ещё целую неделю. «Не будь нелепым, — сказал себе Гарри. — Вы не встречаетесь. Вы — коллеги по работе, которые пару раз трахались; это точно не великий роман. Луи, очевидно, нормальный взрослый человек с нормальным взрослым самоконтролем. В то время как ты, Гарри Стайлс, такое же позорище, каким всегда являлся… сразу пошёл за ним, несмотря на многочисленные признаки того, что он не разделяет твои чувства и не мечтает о тебе всё чёртово время». «Он поцеловал тебя», — прошептала вторая половина мозга. «В щёку», — возразила первая. «Так, как будто ты ему нравишься…» «Или так, будто он всё ещё считает меня ребёнком». Гарри покачал головой. Он запутался; ничего нельзя было сделать, и ему придётся справляться со странным стеснением в груди последующие семь дней. Звук из задней части зала вывел его из задумчивого состояния. Какая-то возня, толкотня и шёпот, который был заглушён акустикой. — Это называется контрабас. [прим. пер. — англ. «double bass»] — Нет, не так, это bull fiddle! [прим. пер. — дословно — «скрипка быка»] Мой папа его так называет… [1] — Хорошо, но чего он ожидает? Что люди возьмут контрабас в Америку и оседлают его на родео? Правильный термин, Оливер, это double bass. Гарри медленно повернул голову, достаточно для того, чтобы краем глаза заметить девочку и мальчика. Они оба вцепились в скрипки размера ¼, и было видно, что девочка старше мальчика на несколько лет. Её рука лежала на его плече, пока они стояли у входа, наблюдая за движением людей в зале. — Я думаю, его можно называть и так, и так, — прошептал мальчик. Его глаза были круглыми, когда тот смотрел на большие микрофоны BBC и то, как взрослые собирали нотные листы, переговариваясь в небольших группах. — Если ты хочешь говорить правильно, то нет. — Замолчи! — мальчик надул губы, дёргаясь всем телом и стряхивая её руку со своего плеча. — Убери от меня своё лицо. — Твоё лицо самое глупое, — прошептала девочка. Гарри не мог не засмеяться, поворачиваясь на носочках к ним лицом, всё ещё со сложенными за спиной руками. — Ой, блин, — пискнул мальчик. — Преподаватель смотрит на нас! — Не говори «блин». И он дирижёр, а не преподаватель. Это не урок, Оливер. Это настоящий оркестр! — последнюю часть она сказала с таким большим энтузиазмом, что другие обернулись. Глаза девочки расширились так же, как и у мальчика, и она хлопнула ладонью по губам. — Что у нас тут? — пробормотал Джеральд Кортни, подходя к Гарри. — Бедные мышки, — он подмигнул. — Прекрасная парочка, — он протянул руку в сторону Джеральда, указывая, что он сам справится с ситуацией, и спокойно спустился с пьедестала. Дети облокотились на встроенную арку дверного проёма. Гарри улыбнулся, как он предполагал, в дружелюбной манере и направился к ним. — Привет, — сказал он. — Как вас зовут? — Гарри Стайлс, о Боже! — визгнула девочка. Она спряталась за спину мальчика, снова вцепившись в его плечо, и выставила вперёд свою скрипку в защитном жесте. — Что ж, приятно познакомиться, Гарри Стайлс. Какое увлекательное совпадение: меня тоже так зовут! — Гарри усмехнулся, потянувшись за рукопожатием. Девочка закатила глаза, видимо, не впечатлённая чувством юмора Гарри так же, как и некоторые другие скрипачи, которых он мог бы упомянуть. — Я Оливер Эбби, — деловито сообщил мальчик, взяв ладонь Гарри и пару раз её покачав. — Её зовут Софи. Она просто в моём классе на нижнем этаже. Я не знаю её фамилии. — Бекер, — зашипела Софи, нахмурившись, обращаясь больше к Оливеру, чем к Гарри. — Вы двое участвуете в семинаре для начинающих, не так ли? Они кивнули. — И вы улизнули из класса, чтобы послушать нашу игру? Мальчик снова принялся кивать, но Софи схватила его за голову и прикрыла рот одной рукой. — Мы потерялись, — сказала она. Она театрально выпятила губы и глубоко вздохнула. — Мы просто маленькие дети, и мы не знаем, куда нам идти… — М-м-м, — загудел Гарри. — Я понял. Идея начала зарождаться в его голове. Что-то, чтобы занять его на неделе отдыха, волонтёрский проект для детей; если он сможет втянуть в него других членов оркестра, то это станет замечательным мероприятием, в котором сможет поучаствовать ЛСО. Поспособствовать развитию новых талантов. Вдохновить молодые умы. Что послужит оправданием для Гарри, чтобы видеть Луи каждый день. Всё чудесно. «И это было бы на семьдесят пять процентов не корыстно, — подумал Гарри, кивая самому себе. — По крайней мере на семьдесят пять процентов. Чёрт, может быть, и на восемьдесят пять. Я замечательный человек». — Как зовут вашего преподавателя? — спросил он. — Мисс Джулия, — ответила Софи. — Хорошо, — улыбнулся Гарри, засовывая дирижёрскую палочку в задний карман своих скинни-джинс — в тот, в котором не было огромной дырки и где булавки как попало держали лоскут денима на месте, — и предложил им взять его за руку. — Пойдём, найдём мисс Джулию. Он украдкой взглянул через плечо, ведя детей по коридору, но нигде не заметил Луи. Должно быть, он собрался и просто ушёл… Гарри почувствовал, как защемило в груди, но натянул улыбку и спросил Оливера и Софи, что они учились играть. — «Go Tell Aunt Rhody» [прим.пер. — детская народная песенка], — ответил Оливер, тщательно выговаривая все слоги. — Я — Менуэт Номер Три. — Похоже, вы оба усердно работаете, — сказал Гарри. Они зашли за угол и подошли к кабинету, слушая жужжание тридцати любителей-виолончелистов, которые в одно и то же время играли «Вечное Движение». Когда они перешли к двойной секции, это больше стало походить на улей разъярённых пчёл. Гарри ухмыльнулся и восторженно закусил губу. — Вот и мы, — сказал он. Музыка прекратилась, когда они вошли в небольшую классную комнату, и Гарри почувствовал боль в спине, оттого что слишком долго шёл согнувшись. — Эм, здравствуйте, — он взглянул на море маленьких лиц, затем посмотрел на преподавательницу, женщину средних лет с обгоревшей на солнце кожей и светлыми волосами, которые ниспадали до её талии, заплетённые в две толстые косы. — Мне кажется, я нашёл кое-что ваше. — Оливер! — она нахмурилась. — Софи! Где вы… — Они немного заблудились в поисках туалета, я так понимаю, — солгал Гарри. Он почувствовал, как Софи сжала его руку. Он отпустил их, и они побежали на свои места в задней части класса, где тотчас принялись толкать друг друга локтями и перешёптываться. — Я Гарри, — сказал он с улыбкой и небольшим взмахом ладони. — Вы Джулия? Одна из преподавателей семинаров для детей? — Да, — кивнула она, немного ошеломлённая. — Я знаю, кто вы, разумеется. — Мы можем поговорить? У меня есть идея, которую я хочу осуществить с вашей помощью… Пять минут спустя Джулия пыталась собрать тридцать гиперактивных детей, а Гарри практически выпрыгнул из класса, вдохновлённый своим планом. Он прошёл через холл, в котором не было никого, за исключением нескольких работников, и зашёл в офис посмотреть, не ждал ли его кто-нибудь. «Никого нет. Конечно, нет. Просто проверил, просто проверил…» Кабинеты для практических занятий тоже были пусты. Каникулы официально начались. Гарри пожал плечами, затянутыми в чёрный тренч, и, не удосужившись его застегнуть навстречу лёгкому весеннему ветру, выудил из кармана телефон, выходя из церкви и направляясь к метро. Он прижал тонкий розовый гаджет к уху, прислушиваясь к статическому прекращению гудков. — Вуэээййй, Хазза! — Гарри почти не слышал Найла из-за общего гула паба на фоне. — Друг, друг. Что я могу сделать для тебя, друг? — он уже точно был пьян. — Найлер, как думаешь, сколько членов оркестра мы сможем наскрести к пятнице? — Ну, у тебя уже есть я. И Зейн. И Томмо. Приходи, выпей с нами пинту, Гарри! Мы в «Красной Корове»! Это было всего в нескольких кварталах отсюда, тот же самый паб, в который Найл повёл его на его день рождения в начале февраля в его первую ночь в Лондоне. Сердце Гарри сжалось, когда он услышал голос Луи на заднем плане, высокий и весёлый, старавшийся перекричать шум и музыку из автомата. — Нет, — сказал он, подумав. — Нет, я не могу, но оркестр… Ты думаешь, мы сможем, скажем, половину из них собрать на несколько дней на этой неделе? Глэдис согласится? — Конечно. И на меня можешь рассчитывать. А что мы делаем? — классический Найл, даже не думает о том, чтобы пожертвовать своим временем в пабе для одолжения другу. — Импровизированный концерт, — ответил Гарри. — Кое-что весёлое для детей, начинающих играть. — Блестяще. Звучит отлично, я скажу парням. Ты уверен, что не можешь прийти выпить? — Нет, нет… — Гарри почувствовал ком в горле. Он не думал, что сможет сейчас выдержать присутствие Луи, не в непринуждённой обстановке, где им придётся общаться как ни в чём не бывало. — Вы, ребята, веселитесь. Поговорим завтра. — Лиам только что пришёл! — пропел Найл. — Эй, Пейно! Он мог бы играть на треугольнике или типа того, в крайнем случае. Гарри засмеялся. — Уверен, он смог бы. Перед тем как попрощаться, он услышал шум на другом конце линии и знакомый голос, обращавшийся к Найлу: — С кем ты вообще разговариваешь? Ты несёшь какую-то хрень, Хоран. Гарри не повесил трубку, кусая губу в улыбке и прислушиваясь к приглушённому голосу Найла, переходящему в протест. — Ну, это просто ерунда, не так ли?.. Нет, я не думаю, что отдам его тебе. Пока ты не заработаешь… Тридцать отжиманий! Мне нравится смотреть, как потеют симпатичные мальчики. После этого Гарри нажал на «Завершить», его щёки пылали. Он пытался выровнять дыхание, шагая по улице, обходя бегунов и группу туристов. Он свернул на боковую улицу, выбирая наиболее длительный маршрут к метро, чтобы обойти «Красную Корову». «Успокойся, чудик. Вернись назад. Выпей со своими друзьями, в этом нет ничего такого». Он уныло рассмеялся, пряча руки в карманах, потому что, конечно, было. Конечно, было что-то. Он не мог притворяться, что Луи Томлинсон не был для него большим делом, но, очевидно, Луи не чувствовал того же. Он едва терпел Гарри, вероятно, он корил себя за секс с ним. «Почему я ему не нравлюсь? Почему я не могу…» — Боже, — выплюнул он горько. Гарри не мог представить, чтобы голос Луи звучал так же расслабленно и легко с ним, каким он казался по телефону. С его друзьями. Даже когда они подтрунивали друг над другом в его офисе, вместе обедая, борясь за «Дон Жуана», Луи всегда звучал так, будто он был в середине серьёзного спора. Он никогда не кокетничал, не с ним. — Я такой идиот. — Сэр? Гарри моргнул. Оказалось, он добрался до платформы метрополитена и стоял сейчас рядом с симпатичным пожилым мужчиной с проблеском седины. — Я такой идиот, — повторил он, произнося слова более чётко. Мужчина выглядел смущённо. Гарри повёл плечами, улыбнулся и, не оглядываясь, сел в свой поезд.