Два дня спустя весь офис Гарри в церкви Святого Луки был усыпан нотами
«Пети и Волка» [1]. Они были везде: на рабочем столе, книжных полках, а также занимали большую часть пола. Гарри ворчал себе под нос, протискиваясь через этот беспорядок, ибо не важно, кто последний сшивал все листы в одну папку, — он сделал это с полнейшим пренебрежением к организации любого рода. Обычно этими вещами занимался некий музыкальный клерк Элби Дженкинс. Но он взял отпуск на неделю, как и большинство других музыкантов, о чём Гарри понятия не имел, пока не встретился с Лиамом, чтобы осведомить добровольцев о программе и решить другие технические проблемы. Когда они закончили, Лиам отвёл его в библиотеку Элби и подарил сочувствующий взгляд. Он надеялся, что Гарри сможет позаботиться о себе.
Партия кларнетов выпала из рук Гарри и начала плавно опускаться, качаясь то влево, то вправо, и соприкоснулась с полом как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь.
— Войдите, — проворчал Гарри, отвлекаясь, чтобы наклониться и поднять ноты. Стайлс скривился от раздражения, когда увидел тёмное пятно на листе, которым его наградил грязный пол. Он обязательно должен будет поблагодарить Элби за его преданность и внимание к деталям, когда тот вернётся, смотря ему прямо в глаза многозначительным взглядом. Таким образом, тот должен будет понять, насколько сильно здесь ценятся его услуги.
«Это может показаться немного жутким, — подумал Гарри, осматривая остальные страницы на наличие грязи. —
Может быть, лучше просто купить ему чай…»
— Заперто, — послышался голос Луи, приглушённый массивными деревянными дверями, но его раздражение было слышно очень чётко.
— Что? — переспросил Гарри, немного подпрыгивая от испуга, пока его сердце набирало обороты в груди от осознания, что именно Луи стоит за дверью.
— Ох! Ой, извини. Прости! — он бросился к двери, но его ноги завернулись в клубок, что почти закончилось падением.
— Извини, — снова сказал Гарри, после того как открыл двери. Он был не в состоянии удержать улыбку при виде Луи: мелкого и шустрого Луи, нежно убирающего чёлку со лба. Небольшой выброс адреналина пошёл прямо в сердце от воспоминаний об их двух предыдущих встречах в этом кабинете, в то время как он мёртвой хваткой вцепился в ноты партии кларнета.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Луи, проходя мимо него и кладя скрипку в пустующее кресло Гарри. Его брови сдвинулись в недоумении, пока он осматривал груды бумаги.
Гарри должен был дать себе строгий приказ не запрыгивать на Луи, как только тот вошёл, ещё раз.
«Остынь, ты, сексуальный маньяк. Да что же это такое».
— Элби на Майорке, — вздохнул он, пряча глаза и возвращаясь к кипе нот на своём столе.
— Ах, — произнёс Луи. Он подошёл к столу и взял первую попавшуюся часть. Гарри почти начал хихикать, счастливо смотря на то, как Луи хмурится, разглядывая ключ альтов. Они оба имели иррациональную и несправедливую неприязнь к альтам.
«Боже». Что такого было в этом Луи Томлинсоне? Гарри думал, что после того как они,
в конце концов, переспали, их отношения немного смягчатся. В действительности же всё, казалось, возымело противоположный эффект. Несмотря на все тренировки, которые он проводил последние несколько дней (неоднократно повторяя себе, что Луи явно в нём не заинтересован и ему нужно отпустить его), правда была в том, что он даже не мог смотреть на Луи без чувства сильнейшей похоти внизу своего живота — внезапное тепло разливалось по всему его телу. Луи стоял прямо здесь, в трёх футах от него, наблюдая, как Гарри занят своими бумагами, пока каждая мысль Гарри была о том, как было бы прекрасно ощутить его руки на себе ещё раз, медленно опускающиеся по его спине и сжимающие задницу.
«Блять».
— Итак, — прохрипел Гарри, пытаясь оставить дрожь в руках незамеченной. Он отложил партию для валторн на угол стола. — Что я могу сделать для тебя?
Гарри покраснел, как только произнёс это, его подсознание перенеслось на четыре дня назад, когда он сделал
кое-что для Луи. Опустился на колени и позволил Луи трахать его рот, пока он стоял на том же месте, что и сейчас. Гарри почувствовал биение пульса у себя в щеках, а члену стало труднее помещаться в штанах, когда он вспомнил, каким мягким и бархатистым чувствовался прекрасный член Луи у него на языке, а Луи начал толкаться всё грубее и грубее, всё быстрее и быстрее, пока тепло его бёдер не охватило Гарри, и Луи не кончил.
«Блять».
Луи не заметил волнения Гарри. Он, погружённый в свои мысли, по какой-то причине отвлёкся на картотеку в кабинете, проводя пальцами по полуоткрытому ящику и покусывая губу.
Его окантовка была ужасной, действительно ужасной, а Гарри только что полностью потерял контроль. Как справиться с тем, что тело Луи было рядом, всего лишь под одеждой? Он так сильно хотел к нему прикоснуться. Он просто умирал оттого, как сильно хотел притянуть его к себе и поцеловать, что только от этого стал твёрдым. Он всё сильнее уверялся в том, что стал просто помешанным на Луи и напугал его своим больным желанием.
«Он всё же поцеловал тебя в щёку. По своей воле, — напомнил себе Гарри, дотрагиваясь до ямочки на щеке. Его сердце начало трепетать, пока бабочки в животе не умерли токсической смертью, отравившись его неуверенностью. Он съёжился. —
Прекрасно, Стайлс. Снова возвращаемся к поцелую в щёку. Продолжай в том же духе. Это вовсе не жалко».
— Мм? — лениво произнёс Луи, всё ещё присматриваясь к карточкам. Он повернулся к Гарри. — Ах, да!
Он начал рыться у себя в сумке, доставая что-то очень похожее на кучу ярко-зелёных салфеток.
Луи прокашлялся.
— Итак, — сказал он, отложив свою сумку и аккуратно разместив салфетки по центру стола. — Вчера я ходил выпить вместе с Маликом, и мы разговорились о
«Пете и Волке» и о том, как бы мы хотели услышать его, будь мы детьми. Мы оба вспомнили прекрасную версию наших мам с кассетами и книгами, полными иллюстраций.
Он взглянул на Гарри и сделал паузу, чтобы прочистить горло. Гарри не мог поверить, насколько голубыми были его глаза, даже при слабом освещении из отвратительного окна позади него. Он кивнул в знак поощрения, надеясь, что Луи не следит за его взглядом, и мельком посмотрел на розовые губы, не в силах больше сопротивляться.
— В любом случае Зейн просто нарисовал пару каракулей Волка и Утки, пока мы сидели там, и я подумал, что у них есть своя индивидуальность, — он начал раскладывать салфетки одну за другой по всему столу. — Поэтому я, эм, — Томлинсон засмеялся, — я предложил ему нарисовать и остальных персонажей.
Гарри тихо хихикнул оттого, как тщательно Луи подбирал слова, интересно, как сильно Зейн был вдохновлён. Он вдумчиво провёл пальцами по зарисовке Пети перед ним.
— Я подумал, — сказал Луи, пожимая плечами, — я не знаю, было бы неплохо дать каждому ребёнку небольшую программку с картинками, которую он мог бы оставить себе. Я имею в виду, Зейн мог бы, ты знаешь, усовершенствовать их или ещё что-то.
— Это потрясающая идея, Луи, — пробормотал Гарри, улыбаясь и беря эскиз Волка в руки, чтобы лучше рассмотреть. — Мы можем поговорить с ним об этом во второй половине дня. А потом я отдам всё на разработку Лиаму, — он хихикнул после небольшой паузы. — Надеешься, что детишки попросят тебя оставить автограф? «Ох, Мистер Томлинсон, подпишите мою развлекательную программу, пожалуйста!»?
Луи фыркнул и закатил глаза.
— Так или иначе, они захотят твой больше, чем мой, — он отвернулся, начиная заново изучать картотеку. — Шкафчик так и должен быть открытым? Я продолжаю думать, что скоро ударюсь об него локтем.
— Ох, — сказал Гарри, выходя из-за стола. — Нет. Извини. Только недавно нашёл ключи от него, — объяснил он. — Я провозился с ним всё утро, но так и не смог открыть нижнее отделение. Это странно. Просто обычно всё открывается сразу, ты знаешь… Кажется, его заклинило.
Гарри легонько толкнул верхний ящик, закрывая его. Когда он наклонился, чтобы попробовать ещё раз, он почувствовал, как Луи опёрся на его плечо.
— Я-я бы не дёргал так сильно, — сказал Луи пронзительным голосом. — Ты, вероятно, только всё испортишь.
— Да, — ответил Гарри с неохотой. Его сердце немного увеличилось внутри в груди из-за близости Луи и ощущения его руки на плече. — Думаю, да, — он пожал плечами, смело посмотрев в глаза Луи, изо всех сил стараясь, чтобы тот не понял, как он себя чувствует. — Там не было ничего, в верхних двух ящиках, кроме версии «Целый новый мир» для новичка, — он засмеялся, начиная заговариваться из-за нервов. — Ты знаешь, из «Аладдина». Странно… Во всяком случае, я не знаю, эта находка заставила меня захотеть узнать, что находится в нижнем ящике. Я имею в виду, я слышу, как что-то шуршит, когда я пытаюсь открыть его… — он дёрнул ручку немного сильнее, чтобы продемонстрировать это.
Глаза Луи широко открылись со странным предчувствием, прежде чем сузиться, сконцентрировавшись на Гарри, передавая во взгляде всю возбуждённость и решительность. Хватка на плече Гарри усилилась, и он поднял его, потянув подальше от картотеки, обратно к книжной полке справа от него. Прикосновение пальцев Луи чувствовалось как клеймо на теле Гарри.
— Ты, наверное… Ты, скорее всего, прав, — начал запинаться Гарри, шумно вдыхая воздух и чувствуя, как ускоряется его пульс с каждым шагом Луи. — Я, вероятно, должен просто… Я просто поговорю с техническими работниками.
Луи, казалось, пришёл в себя, внезапно осознав реакцию Гарри на его прикосновения. Он нерешительно посмотрел на него из-под ресниц, постоянно моргая и будучи не уверенным, должен ли он продолжить.
«Если он даже и хочет», — подумал Гарри обескураженно. Это было неловко, то, каким очевидным он был, как явно и отчаянно он хотел этого, учитывая, как понятно было нежелание Луи.
— Лу… — тихо произнёс он умоляющим и покорным голосом. Луи сделал глубокий вдох и прикусил губу, проводя своей тонкой дрожащей рукой от плеча до задней части шеи Гарри. Он растворился в прикосновениях, и короткий вздох вырвался из его рта. Он, казалось, был якорем Луи, каким-то образом успокаивающим его. Знакомый горячий огонёк начал поблескивать в его глазах.
— Я обычно постоянно прав, — прошептал он, накручивая прядки волос на затылке Гарри и слегка оттягивая их. — Я думал, ты это уже давно знаешь, Стайлс…
Коленки Гарри едва ли не подкосились, когда Луи дальше провёл рукой по его волосам, потирая место у основания головы.
—
Луи, — Гарри, дрожа, простонал его имя. Он был так занят мыслями о прикосновениях Луи, что ему даже не приходило в голову, как он должен был реагировать на происходящее, беря во внимание то, что Луи был инициатором контакта. Как выяснилось, он был целиком погружён в это, полностью податлив в руках Луи.
— И всё же, ты — босс, — протяжно поддразнил Луи, став более уверенным после реакции Гарри. Он просунул свободную руку под рубашку и провёл подушечками пальцев по животу Гарри, надавливая двумя чуть выше его бедра. Луи улыбнулся, когда Гарри напрягся, а его дыхание сбилось. — Не волнуйся, — пообещал Луи с нежной насмешкой. — Я не забуду.
Гарри ещё раз быстро, рвано вдохнул, когда Луи провёл ладонью по линии его челюсти, тесно, лицом к лицу, прижимаясь к нему.
— Твоё тело, Гарри, — прошептал он в благоговейном неверии. Щёки Гарри приобрели сумеречно-розовый оттенок, и Луи улыбнулся, поднимаясь на носочки и прижимаясь своими губами к губам Гарри, так правильно.
Весь мир переворачивался с ног на голову, и Гарри постепенно терял связь с реальностью, по мере того как поцелуй углублялся. Всё стало слишком сентиментальным, его кровь застыла в жилах, а конечности стали до невозможности тяжёлыми. Луи немного приоткрыл рот, наконец соприкасаясь языками, и Гарри издал приглушённый стон, борясь с напряжёнными ощущениями.
— Чего ты хочешь, Стайлс? — спросил Луи, затаив дыхание, несколько минут спустя. Он осыпал шею Гарри мелкими укусами, крохотными толчками двигая бёдра вперёд. — Вся ответственность
на тебе, в конце концов.
Луи тихо хихикнул, когда Гарри не смог ответить и заскулил вместо этого. Он прижался лбом к его ключицам, почти не дыша, пока руки блуждали по телу. Кожа покрывалась мурашками от прикосновений пальцев, а волосы, будто металлические частицы, тянулись к Луи, как к магниту, будто всё тело зеленоглазого ожидало Луи и влекло к нему.
— Вы хотите мой рот, Маэстро? — прошептал ему на ухо Луи, намеренно соприкасаясь членами, несмотря на слои одежды между ними, и сжимая талию Гарри. — Это то, чего вы хотите?
Всё, что Гарри мог делать на тот момент, — это хныкать и скулить. Он думал об этом в течение нескольких дней, был одержим этой идеей, страстно желал этого. Теперь, когда это происходило на самом деле, он чувствовал, будто вот-вот потеряет сознание: его мозг отключился, так и не справившись с тяжестью его желаний. Он стоял, полностью одурманенный, возле книжных полок, в руках Луи. Член натянул молнию джинсов до предела, такой толстый, горячий и твёрдый. Гарри хотел всего сразу и больше всего — Луи, но способность выражать эмоции покинула его уже давно. Он содрогался под взглядом Луи. Великолепная, сияющая энергия, которая исходила от Луи всякий раз, когда он сосредотачивался на чём-то, была направлена полностью на Гарри, и это было опьяняющим и нервирующим в равной мере.
Он начал задыхаться, когда Луи просунул руку в его брюки, что-то шепча о невероятном размере, прежде чем полностью расстегнуть молнию.
— Блять, Гарри, — прошипел Луи, когда он освободил уже бордовый член Гарри из плена боксеров. Он покачал головой, довольно вздыхая. —
Такой прекрасный пенис... — он немного сжал его в руке, наклоняясь, чтобы поцеловать головку, языком собирая естественную смазку, которая образовалась на щели.
Гарри напрягся от ощущения языка Луи на своём члене, запрокидывая голову назад, тем самым ударяясь о полку с книгами позади него и рефлекторно вскрикивая от боли.
Они оба растворились в смехе пару секунд спустя, качая головами, в который раз удивляясь Гарри и тому, как драматически неожиданно возник Луи, проверяя, что же случилось, и бережно придерживая затылок Гарри, будто это была полностью его вина.
Гарри всё ещё чувствовал себя немного смущённо из-за удручающей «сексуальной неудачи», а затылок немного жгло.
«Неуклюжий идиот из Догвуда, слишком бестолковый, чтобы получить минет».
Но все мысли сразу же испарились, как только он увидел, как Луи смотрит на него: озорными голубыми глазами, а лицо забавно сморщилось в некоем удовольствии.
— Извини. Извини, — сказал Луи, прикрывая рот тыльной стороной ладони, пытаясь унять хихиканье.
У Гарри появилась мысль, что он близок к тому, чтобы сойти с ума оттого, каким поразительно красивым был Луи для него в данный момент: беспечный и ласковый. Резкая, сладкая, острая боль уязвимости разрасталась в его груди, пока он должен был игнорировать едва ли выносимую боль в затылке. Вместо этого он решил сосредоточиться на том, как сильно он хочет, чтобы Луи снова целовал его, прикасался к нему,
имел его прямо в это мгновение.
— Лу, — пробормотал он, подаваясь вперёд и заключая его в неистовые объятия: одна рука расположилась на бедре, вторая же — между лопатками. Луи издал странный звук от неожиданности, и их ноги запутались друг с другом, заставляя их с грохотом упасть на пол. Луи взобрался на Гарри, утягивая его в неразрывный поцелуй.
Луи с трудом оторвался от него через минуту, упёршись руками по обе стороны от головы Гарри. Он прошёлся оценивающим взглядом по телу Гарри вниз, до его члена, который снова стал возбуждённым и твёрдым. Луи хмыкнул, а его губы дёрнулись.
— Ты не собираешься разбить свою голову об пол, если я возьму его в рот, надеюсь? — спросил он, взрываясь смехом и смотря на Гарри своими блестящими глазами.
—
Луи, — простонал Гарри, закрывая лицо руками. Он был унижен, но в странно приподнятом настроении, и поэтому эрекция дала знать о себе сразу же.
Луи пожал плечами и начал опускаться вниз, располагаясь между его ног и нахально улыбаясь, когда Гарри запустил руки в его волосы.
— Просто пытаюсь быть осторожным, Гарри. У нас совсем скоро детский концерт. Ты не можешь получить сотрясение мозга. Не таким образом…
Гарри покачал головой, начиная похныкивать и извиваться, когда Луи принялся надрачивать его член, крепко сжимая. Давление чувствовалось идеально, пока он собирал естественную смазку с головки, размазывая её по стволу, чтобы облегчить движение.
— Как я и говорил ранее, — хрипло прошептал Луи, не сводя глаз с вязкой субстанции на его руках, мастурбируя Гарри. Он закусил губу, когда Гарри начал толкаться в его руку. — Такой приятный, прекрасный пенис. Очаровательный.
Гарри пришлось крепко зажмурить глаза, постанывая, и закусить внутреннюю часть щеки, чтобы не начать умолять о большем. То, с каким блаженством Луи смотрел на его член, в сочетании с плавными движениями деликатного запястья скрипача, заставляло Гарри чувствовать слишком многое, он был готов кончить в любую секунду.
— Такой прелестный, — снова пробормотал Луи.
Тепло разлилось от нижней части его спины, заставляя Гарри выгнуть спину в подобие некой арки, когда Луи спустился ещё ниже и медленно взял его в рот. Он сосал кончик члена, обводя языком головку, принимая Гарри всё глубже и глубже.
—
Блять, — дыхание Гарри стало беспорядочным, его сердце отбивало бешеный ритм, а на лбу начал выступать пот. Он зарылся руками в густые, шелковистые волосы Луи. — Блять, Луи.
Боже. Пожалуйста…
Луи взглянул на него из-под взмаха тёмных ресниц, и это было всё, что потребовалось Гарри. Он издал сдавленный писк и без предупреждения кончил прямо в горло Луи, ощущая наивысший пик наслаждения.
— Лу, — простонал он, бормоча непонятно что, находясь в посторгазменном блаженстве и забывая о любых сомнениях. — Я хочу…
Луи. Боже. Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Очень. Хочу, чтобы ты трахнул меня.
Мысли о скрытой силе в изящном теле Луи, о том, как он схватит его за бёдра и отымеет так сильно, что он не сможет потом встать, о мышцах на изгибах его великолепной задницы, сделали лицо Гарри горячее, чем оно было до этого. И заставили его снова стать твёрдым, сразу же.
—
Иисусе, Стайлс, — выпалил Луи. Он сидел между бёдер Гарри, с рукой на собственном члене, двигая ею так яростно, будто он был внутри Гарри, с глазами полузакрытыми и полными похоти. — Это, вероятно... — его дыхание сбилось. — Это, вероятно, не целесообразно п-прямо сейчас. Я... ах! Я собираюсь… — и затем он кончил себе в руку, резко падая на Гарри и перекатываясь на пол рядом с ним.
Гарри приподнялся, быстро захватывая несколько бумажных салфеток из стола и давая их Луи, чтобы он мог вытереть себя.
Его сердце сжалось, когда Луи лёг рядом с ним, положив голову на его мягко вздымающуюся грудь. Гарри глубоко вздохнул, пришлось проглотить комок необъяснимых эмоций, когда он вдыхал запах волос Луи. Он был резким и насыщенным, но всё ещё свежим, даже несмотря на то, что горячее тело Луи было так близко. Пот на его лбу отдавался блеском, а скулы приобрели багровый румянец. Гарри хотел зарыться носом в корни волос и вдыхать запах до упоения, запечатлев каждую секунду у себя в памяти, но даже желание этого было слишком опасным. Будто он уже достиг того типа близости, когда это может даже не обсуждаться. Но он всё ещё не знал, чего хотел Луи, что он чувствовал по поводу случившегося в действительности. Вместо этого Гарри закрыл глаза и довольствовался скольжением своих пальцев в волосах Луи, надеясь успокоить ту неуловимую дрожь после оргазма.
Луи лежал в тишине рядом с Гарри в течение нескольких минут, прежде чем поднял голову, чтобы упереться подбородком в грудь Гарри и смущённо посмотреть на него.
— Ты… — сбивчиво начал Луи, делая паузу, чтобы прочистить горло. — Ты, эм, ты подразумевал то, что сказал? — он быстро заморгал, начиная нервничать.
— Подразумевал что? — спросил Гарри. Он поднял голову, чтобы лучше рассмотреть лицо Луи, и частота его сердечных сокращений с тревогой увеличилась, когда он увидел напряжённые черты. Он не был уверен, что Луи имел в виду.
Щёки Луи порозовели, а их обладатель закатил глаза.
— Просто. Ранее, когда ты сказал… — он сглотнул, а затем тихо продолжил, стараясь не смотреть Гарри прямо в глаза. — До этого. Когда ты сказал… Сказал, что хочешь, чтобы я тебя трахнул…
Гарри засмеялся, уронив голову на пол с облегчением. Его веселье сразу же пропало, а сердце упало в пятки, когда он почувствовал, как Луи замер и резко отвернулся.
— Что? — Гарри поднялся на локтях и схватил Луи за предплечье, удерживая его на месте. — Нет! — воскликнул он. Гарри вздрогнул, когда увидел, что губы Луи изогнулись в мрачной линии, а взгляд стал пустым. — Хей. Нет, я подразумевал… Я имел в виду, да. Да, я определённо этого хочу. Боже, прости, — он издал нервный смешок, осознавая, как выглядела только что произошедшая ситуация. — Я просто… Я подумал, что это было вроде как очевидно сейчас. Может, даже
слишком очевидно. Извини.
Мышцы лица Луи заметно расслабились, и он постепенно опустился обратно, прижимаясь к Гарри.
— Ох. Хорошо, — пробормотал Луи в футболку Гарри. — Я просто подумал. Ты знаешь, мы могли бы сделать это в кровати, снова, позже. В каком-то роде. Может быть. Если это то, чего ты хочешь…
Гарри энергично закивал, немного посмеиваясь. Что-то приятное и тёплое бушевало у него в груди, а счастье растекалось по его коже. Он перетянул Луи полностью на себя так, что его бёдра и руки оказались по обеим сторонам от Гарри.
— Ты — всё, о чём я думал в течение нескольких дней, Луи, — застенчиво признался Гарри. Его сердце билось медленно, с трудом помещаясь в грудной клетке. Он протянул руку и нежно убрал чёлку Луи со лба, прежде чем расположить руки у него на талии. — Я думал, что… — он пожал плечами. — Я был так настойчив. Я волновался, что мог отпугнуть тебя.
Луи фыркнул, закатив глаза.
— Эм. Нет, — он мрачно усмехнулся. — Нет, ты ничего не сделал. Прости, это было… Я не был уверен, должен ли я… Потому что обычно я не… не с… — его голос дрожал, будто он не был уверен, что именно хочет сказать. Он остановился и покачал головой, смотря Гарри прямо в глаза, и продолжил более уверенно: — Извини, нет. Ты не отпугнул меня.
— Могу я… — Гарри сделал паузу, стараясь удержаться от волчьей ухмылки. — Тогда могу ли я получить твой номер телефона, Томлинсон?
Гарри засиял, когда Луи запрокинул голову назад и громко расхохотался в ответ.
— Да, хорошо, Стайлс, я думаю, это можно устроить.
— Отлично, — сказал Гарри, просто улыбаясь Луи и чувствуя лёгкое головокружение. Он переместил руку на спину и наклонил Луи, чтобы крепко поцеловать. У них всё ещё было полчаса до начала репетиции, было бы стыдно провести это время впустую…
***
Детская группа по-прежнему занималась в Джервуд Холле, когда Гарри и Луи пробрались туда двадцать пять минут спустя, за несколько минут до начала собственной репетиции. Они вместе стояли в тени, справа от играющих детей, и спокойно наблюдали за ними, поправляя свои костюмы.
Наблюдая за этими пухленькими пальчиками, которые так ловко перемещались по грифу, за взглядами, что были полностью сконцентрированы на нотах, Гарри не мог не представить Луи, усердно работающего и играющего на своей маленькой очаровательной скрипке. Он, казалось, принадлежал к тому типу людей, которые родились со своим инструментом.
Когда он повернулся к Луи, чтобы прошептать ему на ухо свой вопрос, он увидел, что Луи больше не смотрел на маленьких музыкантов. Не только на них, во всяком случае. Он смотрел на мужчину лет сорока, который расслабленно сидел в кресле, недалеко от главного входа в зал. Он, видимо, был весьма заинтересован в успехах детской секции. В такт музыке он то кривился, то кивал через различные промежутки времени, будто он должен был огласить свой вердикт после выступления. Взгляд Луи продолжал метаться между мужчиной и детьми на небольшой сцене, будто он пытался что-то сопоставить. Он усмехнулся спустя минуту и закатил глаза, сжимая челюсти.
— Если бы это имело значение, — мрачно пробормотал он, перекладывая футляр в другую руку.
— М-м?
— Что? — спросил растерянно Луи, больше не сводя глаз с детей.
— Что имело бы значение? — шёпотом поинтересовался Гарри.
Луи посмотрел на него, приподняв брови, осознавая, что он говорил вслух. Он пожал плечами и вздохнул, потирая бровь. Он кивнул на человека, сидящего почти в самой середине зала.
— Просто этот мужчина расселся здесь, думая, что он достаточно далеко и ребенок не узнает, что он здесь, — без малейшего намёка на радость хмыкнул Луи. — Будто она не считает каждый раз, когда он морщится, — он покачал головой, снова вздыхая. — Поверь мне, где бы он ни сидел, она всё равно чувствует его присутствие, — Луи раздражённо переместил свой вес с одной ноги на другую. — Это, блять, смехотворно, — пробормотал он, отчитывая себя за такие слова при детях, несмотря на то что единственным, кто его слышал, был Гарри.
Глаза Гарри устремились на одинокого человека в зале, а потом на аудиторию детей, прежде чем остановиться на Луи. Он играл со своей нижней губой. Мысли о маме Луи в той самой галерее для сбора денег для благотворительной организации вскружили его голову. Он изучал встревоженные изгибы бровей Луи и представлял малыша Луи, усердно трудящегося над своей скрипкой, сжимая смычок в своём маленьком кулачке. Он вдруг напомнил себе, как всё-таки мало он знает о Луи Томлинсоне, и как много он хотел бы узнать. У Гарри было множество наполовину сформировавшихся вопросов, которые он хотел бы задать Луи. Вопросы о жизни Луи, которые он, скорее всего, промямлит и будет заикаться, если у него когда-нибудь вообще появится такая возможность.
Луи снова смотрел на детей, демонстративно игнорируя мужчину в зале, и Гарри проследовал за его взглядом к скрипачке в первом ряду. Это была Софи Бекер, маленькая девочка, которую Гарри встретил несколько дней назад. Потребовалось всего несколько тактов, чтобы увидеть, что она невероятно талантливая, возможно, самая талантливая из всей группы. Это было почти неуловимо, но Гарри заметил, что Софи не была расслаблена, во всяком случае, не полностью. Было что-то в её положении, что казалось неестественным, её техника была очень жёсткой. Несмотря на то что Гарри не наблюдал больше, он мог чувствовать это. Чувствовать присутствие единственного зрителя, который, как он мог предположить, был отцом Софи. Странное покалывание возникло в середине его позвоночника. Будто он оценивал самого себя.
Он хотел задать Луи один из своих полусформировавшихся вопросов прямо сейчас. О том, как тому удалось так быстро и точно определить Софи, надеясь, что он сможет уловить любые зацепки о детстве Луи в его ответе. Но как только он открыл рот, мисс Джулия оборвала юных оркестрантов и распорядилась как можно быстрее покинуть зал, чтобы не задерживать репетицию настоящего оркестра. Затем Найл и Глэдис ввалились в Джервуд, таща за собой Зейна и пререкаясь между собой, кому досталась лучшая часть в
«Пете и Волке», и момент был упущен.
— Малик, почему ты даже не потрудился что-то аргументировать? — спросил Луи, фыркая, и направился к ребятам. О Софи Бекер, кажется, на время было забыто. — Я имею в виду, Петя и так лучший, тут без вопросов, но Волк — единственный, кто находится рядом.
Гарри остался на том же месте, где и стоял, с кипой тяжёлых нот в руках. Он наблюдал, как дети выходили через одну из боковых дверей, а затем обернулся к Найлу, Глэдис, Зейну и Луи, которые до сих пор оживлённо спорили, стоя посередине зала.
«Повествователь лучший, — подумал он. —
Но ни один из них никогда не признает это».
***
Выступление с пьесой
«Петя и Волк» прошло чудесно. Дети с самого начала с пристальным вниманием осматривали каждую мелочь, как только Гарри представил всех персонажей.
— У каждого персонажа в этой истории имеется свой инструмент, — объяснял Гарри с сияющими глазами. — У птиц — флейта…
Он почувствовал прилив счастья, когда они начали листать свои программки, ахая и охая, в поисках Птицы, которую нарисовал Зейн. Их головы взметнулись вверх, когда они услышали, как Перл Катц сыграл маленький отрывок на флейте. К тому времени, как он представил Волка, который был изображён с «тремя дурно пахнущими валторнами», дети прыгали и хихикали в восторге, а Найл широко улыбался, беззвучно посмеиваясь, уже не силах удержаться от того, чтобы приложить губы к своему инструменту и заиграть.
Гарри по-прежнему пытался устроить надлежащее шоу, переигрывая свою роль повествователя, но максимально оборачивая это в пользу маленькой аудитории. Он неимоверно гордился этим выступлением, примерно на середине пьесы, когда ему удалось вызвать удивлённые вздохи детей зловещим тоном, который он использовал тогда, когда Волк проглотил Утку. Гарри покраснел, установив зрительный контакт с Луи, будучи приятно смущённым и довольным собой. Глаза Луи сверкнули, и Гарри постарался не зацикливаться на этом.
Музыканты столпились в Джервуд Холле некоторое время спустя, раздавая детям автографы, показывая им свои инструменты и отвечая на вопросы. Гарри наблюдал, как Луи сидел с тремя или четырьмя детишками в другом конце зала, укладывая свою скрипку в футляр. Малыши следовали за ним, как утята за матерью, и Гарри пришлось больно закусить губу, когда он осознал, что он думал о Луи, как о Пете всё время. То, как он вёл себя, его отношение в целом, даже его волосы — всё сложилось, как паззл в голове Гарри. Это было так уместно — Луи, управляющий струнными инструментами, которые представляли Петю во время выступления, и понимание этого вызывало боль в груди Гарри.
Боль усилилась, когда Гарри вспомнил, что у Луи была похожая мысль сегодня, перед концертом. Часть оркестра стояла в кругу, рассматривая готовые брошюрки Зейна и обсуждая произведение искусства.
— Ты когда-нибудь делал это? — спросил Луи, подталкивая Найла и заливаясь смехом. — Вроде как определённый каст людей из твоей жизни представляется различными героями в твоей голове? Я имею в виду, как Зейн сделал это. Я не могу перестать представлять Джерри Кортни Дедом сейчас! — он огляделся, по-видимому, чтобы убедиться, что Джерри не было рядом. — Несмотря на то что я никогда не думал, что дедушка Пети был старым ворчуном, глядя на Джерри, я начинаю думать, что он был именно таким! Эти рисунки полностью поменяли моё восприятие!
Хоть Гарри и знал, что подшучивания Луи были в основном добродушные, он чувствовал, что ему нужно было вмешаться и защитить честь Джеральда Кортни по какой-то неведомой причине. Джеральд, может быть, и был похож на версию дедушки из «Приключений Вертера», который не особо любил делиться с кем-либо своей карамелью, но всё же он нравился Гарри (возможно, именно из-за этого, на самом деле). У него была замечательная жизнь. Он родился в британской семье дворянином, вырос в Америке с мамой-американкой и играл на горне в оркестре армии США во время войны во Вьетнаме. Он пережил это время с острым чувством юмора, а все его пальцы остались целыми, поэтому он отправился в Англию, чтобы вернуться к своему истинному пристрастию — альтам. Пете бы повезло иметь такого деда! Гарри произнёс это вслух, и удовольствие расцвело у него внутри, оттого как нежно Луи фыркнул и закатил глаза.
— Хорошо, защитник, — сказал он, будто это была какая-то чудная должность, которую он приписал Гарри. Гарри Стайлс — дирижёр, виолончелист, защитник. Гарри неловко откашлялся, а затем быстро указал на то, каким удивительным казался Волк, смотрящий на ключ валторн, нарисованный Зейном, внушая себе не думать о каких-либо других жизненных позициях, которые Луи мог бы также приписать ему.
Он выкинул эти мысли из головы снова, блуждая в толпе людей, периодически подписывая программы и давая детям подержать его дирижёрскую палочку. Большинство детей покинули зал к тому времени, как Гарри пробрался к другому концу огромного помещения. Он оглядывал присутствующих, смотря, кто из музыкантов всё ещё был там, когда услышал голос Луи позади него. Обычно звонкий, высокий голос был тихим и спокойным, будто Луи подсознательно пытался оставить этот разговор личным. Гарри чувствовал, будто вторгается без разрешения (по правде говоря, он именно это и делал), но он не мог перестать слушать в любом случае, не мог заставить себя перестать наблюдать за ними.
— Хорошо, покажи мне, как ты держишь смычок, — сказал Луи, улыбнувшись Софи Бекер. Она смотрела на Луи с трепетом, его дополнительный смычок был в её руке, она явно не могла поверить, что говорит с самим Луи Томлинсоном, концертмейстером Лондонского симфонического оркестра, он также позволил ей стоять поразительно близко к его великолепной, бесценной скрипке. — То, что я и ожидал, — сказал Луи, немного регулируя расположение пальцев на перламутровом основании смычка. — У тебя запястья настоящего скрипача.
Софи хихикнула и покраснела, закусив губу, чтобы спрятать улыбку. Гарри сделал то же самое, потупив взгляд.
— Ты любишь играть? — спросил Луи, забирая смычок из её рук.
Софи кивнула, улыбаясь ему.
— Хорошо, — сказал Луи. — Это очень важно, — он наклонился, возвращая смычок в надлежащее ему место в футляре для скрипки и доставая что-то похожее на голубой носовой платок. — Это моя любимая канифоль, — произнёс он, снимая шёлк и показывая её Софи. — Она была у меня на протяжении многих лет, скорее всего, она даже старше тебя.
— Ей девять лет? — спросила девочка, скептически и немного нахально, думая, что Луи, вероятно, просто дразнит её.
— Даже больше! — сказал Луи. — Она на последнем издыхании, посмотри, — Гарри мог увидеть, стоя в десяти футах от них, насколько изношена была канифоль, ещё чуть-чуть и, казалось, она разойдётся по швам. — Кое-кто, кто верил в меня, дал мне её, когда я был моложе. И я хранил её в течение очень длительного времени, — заверил Луи. Он откашлялся и продолжил: — Я видел, как ты играла вчера, и я могу сказать, что ты уже стала прекрасным музыкантом, Софи. Я думаю, у тебя есть огромный потенциал.
Софи ярко покраснела, чуть ли не прыгая от радости, держа руки за спиной, после того как он произнёс это.
— Спасибо, — пропищала она.
Гарри пришлось проглотить комок эмоций, образовавшийся в его горле, всё также глядя на свои неуклюжие ноги.
— Я хочу, чтобы ты взяла это, — сказал ей Луи. Он протянул руку, держа канифоль, обмотанную шёлком.
Рот Софи раскрылся в недоумении. Она потянулась к нему с широко открытыми глазами, аккуратно принимая дар дрожащими пальцами, очень осторожно держа такой ценный подарок.
— Таким образом, — мягко продолжил Луи, — в будущем, когда ты, возможно, разочаруешься во время занятий или отрывок, над которым ты работаешь, будет слишком сложным, у тебя будет эта канифоль, и ты сможешь использовать её, как напоминание, что кто-то там определённо верит в тебя, как раньше делал это я, хорошо? Потому что я, несомненно, думаю, что ты должна продолжать играть на скрипке.
— Ох, — прошептала Софи почти беззвучно, всё ещё рассматривая канифоль в своей руке, будто она могла быть всего лишь плодом её воображения. — Хорошо, с-спасибо.
— Пожалуйста, — сказал Луи.
— Софи! — маленький мальчик из её группы стоял у главного входа в Холл. — Соф! Поторопись! Нас ждёт мисс Джулия!
— Кай, я уже иду! — прокричала Софи, кусая губы. Она посмотрела на Луи. — Спасибо вам большое, мистер Томлинсон, — сказала она, перед тем как уйти, зажимая небольшой свёрток в своём маленьком кулачке. Она поспешила к остальным, переходя на бег.
— Эй, Софи! — окликнул её Луи, когда она была почти у двери. Она замерла, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Нет предела совершенству, — сказал он.
Софи широко улыбнулась, кивая, прежде чем повернуться на пятках и преодолеть оставшуюся часть пути.
Гарри не понял, что он затаил дыхание, пока дверь не захлопнулась и не наступила тишина. Его сердце быстро билось в груди, и ему было интересно, догадывался ли Луи, что он всё это время был там?
— Я знаю, что ты был здесь, — прохрипел Луи с намёком на разоблачение в своём голосе. Он не обернулся, чтобы посмотреть на Гарри, просто продолжая тщательно собирать свой футляр.
Гарри вздохнул.
— Прости. Я просто… — голос Гарри был тяжёлым, а его нервы были на пределе. Он просто хотел протянуть руку Луи и захватить его в крепкие объятия за то, что он такой замечательный. — Луи, это…
Луи повернулся к нему лицом, прерывая его. Он покачал головой, пытаясь скрыть свои порозовевшие щёки.
— Это ничего не значит, Стайлс.
Боль в груди Гарри разрасталась, и он чувствовал себя отвратительно.
— Это не так, — прошептал он. Он не мог не положить свою руку на плечо Луи, после того как сказал это.
— Хорошо, — ответил Луи. Он смущённо рассмеялся и закатил глаза, сжимая руку Гарри. — Хватит об этом.
Они простояли так ещё несколько неловких мгновений, пока Найл не заглянул к ним и не раскричался на весь зал.
— Хей! Разгильдяи! Эй, вы готовы? «Красная Корова»! Глэд, Зейн и Джерри, скорее всего, уже там.
— Хорошо, — крикнул Луи в ответ. Он посмотрел на Гарри, который всё ещё был без своего пальто и с партитурой в руке. — Встретимся там?
Гарри безмолвно кивнул, наблюдая, как Луи догоняет Найла.
— Это имеет значение, — снова прошептал он.
***
Возвращение в квартиру Гарри немного отличалось от прошлого раза. Они не набросились друг на друга, как только оказались на улице. Они так же, как и тогда, поймали такси у «Коровы», но на этот раз никто не сходил с ума, никто не целовался на каждом пролёте лестницы, опираясь на перила. Вместо этого они спокойно вошли в лофт. Гарри включил свет и положил ключи на комод у двери, снимая обувь. Он безмолвно взял пальто Луи и повесил его рядом с собственным.
На этот раз всё было медленно и тихо, но сердце Луи колотилось так же неумолимо быстро, как и тогда.
Гарри прошёл дальше, мягко скользя носками по паркету, становясь похожим на неуклюжего подростка, и Луи последовал за ним. Он провёл рукой по спинке дивана, рассматривая картины на стене, журнальный столик и безделушки.
— Ты… — Гарри прокашлялся, будучи уже на кухне. — Ты хочешь чего-нибудь выпить?
Луи отвернулся от небольшого полотна на противоположной стороне комнаты, встречаясь взглядом с Гарри. Он моргнул, после чего покачал головой без слов. Они смотрели друг на друга некоторое время, и Луи прикусил губу, когда увидел, как учащённо задышал Гарри. Луи почувствовал пьянящий, дурманящий аромат, подходя к нему ближе.
Он взял Гарри за руки, забираясь под манжеты рукавов и осторожно поглаживая запястья. Гарри вздрогнул от прикосновения, резко всасывая воздух, так же, как это сделал Луи. Потому что это было то, чего он ждал; то, что овладевало его разумом со вчерашней встречи в кабинете.
«Боже». То, как Гарри реагировал на него в своём кабинете, дрожа под Луи и позволяя ему взять всё под свой контроль. Он заставил Луи хотеть так сильно, чувствовать так много, будто он тонул в море какого-то непреодолимого первобытного желания.
— Пойдём наверх? — мягко спросил Луи. Всё постепенно становилось наэлектризованным: его кожа, его сердце, воздух вокруг них.
— Да, — выдохнул Гарри. — Да... — его веки затрепетали, когда он взял Луи за руку, переплетая их пальцы в отчаянии.
Секс тоже отличался от прошлого раза. Гарри позволил Луи провести его по винтовой лестнице до самой кровати. Позволил ему раздеть себя, вещь за вещью, а затем позволил блуждать руками по своему бесконечному телу, пока губы оставляли поцелуи на гладкой коже. Он позволил Луи трахать его так медленно и глубоко той ночью, что они молча стонали, рыдая и отчаянно целуясь после оргазма. В этот раз, после того как они очистили друг друга от спермы, Гарри спустился вниз за стаканом воды, а потом заполз обратно в постель, притянул Луи к себе, уткнувшись ему в плечо, и медленно заснул.
Это причиняло Луи невыносимую боль. Всё это. Он беспокойно лежал в объятьях Гарри, пока его мысли сменялись со скоростью тысячи миль в минуту.
«Это просто секс, — сказал он себе. —
Это просто секс».
Но тогда Луи вернулся к воспоминаниям сегодняшнего дня — к Гарри на концерте для детей, и его сердце сжалось ещё больше.
Сразу после того, как выступление закончилось, Луи рассматривал зал, и его взгляд наткнулся на Гарри, который поднял маленького прелестного мальчика на дирижёрский подиум, а сам уселся в секцию для виолончелистов, играя на воображаемом инструменте, пока мальчик направлял его. Иногда он просто игнорировал темп мальчишки в преувеличенной манере, начиная играть слишком быстро или слишком медленно, в результате чего ребенок топал ногой, безумно хихикая и смеясь.
Луи собирался уйти, зная, что это неподобающе, вот так наблюдать за человеком, когда ты должен пойти и пообщаться с детьми из аудитории. Но как раз в этот момент к нему подошёл вечно улыбающийся Найл, находясь в полном восторге.
— Гарри так охуенно ладит с детьми, — сказал он, сияя и качая головой. Он подтолкнул Луи, наклоняясь к нему, будто собирался рассказать секрет. — Ты должен увидеть его. Иногда он даже заменяет миссис Даутфайр, — после чего Найл опустил свой голос на октаву ниже: —
Привеееет, ребята! — он произнёс это так же, как делал это Гарри, и даже рука Найла буквально казалась больше, когда он помахал ею.
Лёгкий, звонкий смешок Луи послужил реакцией на кривляние Найла.
— Смотри, — сказал Найл самодовольно, задевая Луи локтем. — Это было не так уж и плохо.
Луи посмотрел на него (что только усилило ликование Найла) и сразу умчался к детям, начиная развлекать и обучать их.
Он начал улыбаться от мыслей об этом, наблюдая, как лучи от фар пробивались сквозь окна квартиры Гарри.
«Иди спать, — сказал он себе. —
Иди, блять, спать». Последнее, о чём он думал, перед тем как заснуть, был мягкий взгляд Гарри после того, как Софи Бекер покинула Джервуд Холл. Он не хотел думать об этом. Не мог думать об этом.
«Просто секс. Всё ещё. Наверное, — он просто доказывал это сам себе, натягивая пуховое одеяло Гарри до самой шеи. —
У тебя всё под контролем. Ничего не произойдёт».
Он подавил устрашающее, топящее чувство того, что что-то уже произошло. Теперь, когда это началось, Луи не был уверен, хочет ли он прекращать. Даже если это означало лгать себе об этом в темноте.
«Просто секс», — повторил он. Вздохнув, Луи переплёл свои ноги вместе с ногами Гарри, будучи настолько утомлённым, что, несмотря на свои мысли, ему наконец удалось уснуть.
