***
ты выглядишь охуенно привлекательным прямо сейчас где ты? хаха, прячусь … как думаешь, кто-то бы заметил, если бы мы занялись сексом напротив тех огромных окон я думаю, что охранник Пол мог бы заметить, определённо ох. итак, ты готов? прекрати шпионить за мной, как извращенец, просто иди сюда скорее Гарри заблокировал свой телефон, но не мог заставить себя положить его на стол. Вместо этого он просто смотрел на чёрный экран в течение минуты, пока его подсознание не вернулось к Луи, к форме его лица, к ощущению щетины, когда они целовались в такси ранее этим утром, по дороге на работу. Они не отрывались друг от друга ни на секунду, как влюблённые подростки, пока Гарри чуть не упал при выходе из такси, после чего зашёл весь помятый в Барбикан-центр, с покрасневшей вокруг губ кожей, на раннюю встречу с Гримшоу. «Боже, — подумал Гарри, — в целом мире не найдётся никого лучше, чем счастливый Луи Томлинсон». Он мягко улыбнулся воспоминанию, забывая про партитуру под рукой. я всё ещё могу видеть тебя Гарри почувствовал, как его щёки залились румянцем, плечи автоматически сжались, пока он смотрел сквозь стеклянные окна на второй этаж мезонина. Луи был где-то там. Он высунул язык, хмурясь, тем самым напугав Джанет Ингерсоль, которая немного отскочила от стекла, увидев выражение его лица. — Ох, нет! Я не… — Гарри махнул ей рукой, но она уже убежала. — Дерьмо. ХАХАХАХА Гарри моментально разблокировал телефон, печатая ответ. Лицо покраснело, а от возбуждения скручивало живот. ты худший. где ты? можешь прийти и поцеловать меня, пожалуйста? Двумя минутами позже раздался стук в дверь. Гарри вскочил, чтобы открыть её, так нетерпеливо, что ударился об свой стол с громким стуком. Он увидел Луи, который уже вошёл в кабинет и тихо хихикал. Возле его глаз появились маленькие морщинки, он одновременно был таким проницательным и счастливым, что Гарри просто хотел прикоснуться к нему, хотел провести большим пальцем по щеке Луи, очерчивая его скулы. — Поцелуй меня, — сказал он. Луи положил руки на грудь Гарри, толкая его внутрь кабинета, ногой закрывая дверь. Гарри не упустил его неуверенный взгляд на окна и то, как он толкнул их обоих за вешалку, прежде чем обвить руками шею Гарри и приподняться на носочки, чтобы поцеловать его. Луи только что приехал из церкви Святого Луки, Гарри мог точно это понять. На вкус он был как смесь канифоля, масла и мела для доски — не самый приятный запах, но очень соответствующий репетиционным залам. Гарри любил всё это. Любил звуки, которые они издавали вместе, любил то, как язык Луи исследует его рот, любил, когда Луи проводил пальцами по его мягким волосам. Боже, он мог заниматься этим целый день. — Подожди, разве ты не говорил, что будешь занят до пяти сегодня? — спросил Гарри, нехотя разрывая их поцелуй и упиваясь ощущением пальцев скрипача на своей шее. Луи кивнул, мягко улыбаясь ему. — Да, но дразнить тебя намного веселее. Гарри невольно напрягся от этих слов. Он чувствовал, как беспокойство растёт в его желудке, смешанное с автоматическим возбуждением, которое он чувствовал постоянно, когда совершенно непреднамеренно вспоминал о Луи подросткового возраста. Гарри не думал, что ему до сих пор это нравится. В начале это было горячо, Боже, это было так горячо. Сердце Гарри забилось с неумолимой скоростью просто оттого, что он подумал про насмехающийся голос Луи, о том, как он мог заставить замолчать его сейчас, потому что он был его. Он был его сейчас. Он мог положить свои руки на него, опустить их вниз и медленно снять рубашку и… Это были те мысли, от которых член Гарри затвердевал моментально, что вызывало у него головокружение. Но в последнее время от этого всего начинало тошнить, так или иначе — опасно, как тупик. И действительно несправедливо по отношению к Луи. Гарри всё ещё было больно, вот в чём дело. Часть его всё ещё таила крошечную мысль, что его просто дразнили и совершенно никто не любил. Это был рефлекс, который выбивал у Гарри почву из-под ног каждый раз, когда Луи находился рядом. Его разум питался этой незащищённостью, он хотел снова вернуть все те ужасные чувства, пока Гарри не засовывал их глубоко внутрь. Паника начинала душить его. Он облизал свои губы, опуская руки на плечи Луи, нежно отталкивая его. Луи нахмурился, отступая. — Ты в порядке? — спросил он. — Да, просто… — Гарри закусил губу. Он знал, что его щёки раскраснелись, он чувствовал, как его тело реагирует на это, чувствовал, как в его джинсах становится всё теснее. Сквозь бурю своих сложных, гремучих эмоций, он жаждал Луи. Он хотел его так сильно, всегда. И теперь он мог увидеть проблески боли в глазах Луи, вспышку стыда и неуверенности в себе. — Мне жаль, — внезапно произнёс Луи. Его лицо стало задумчивым. Тихим. — Нам не стоило… Мы должны прекратить целоваться в твоём кабинете, наверное. Гарри кивнул, заставляя себя успокоиться. — Непрофессионально, — прошептал он. — Ты прав. Гарри посмотрел вниз, сжимая свои слегка опухшие губы большим и указательным пальцами, изучая ковёр. Он ощущал, что Луи смотрит на него, заставляя почувствовать, будто его затылок излучает тепло и ничего из этого совсем не помогало решить проблему в его штанах. — Я на самом деле… — он начал говорить, как раз, когда Луи громко выпалил что-то в смущённой спешке. Гарри рассмеялся, поднимая голову, чтобы снова встретиться взглядом с Луи. — Прости, что? — Нет, — робко произнёс Луи. — Ты первый. — Ох, эм, — Гарри покачал головой. Усмешка рождалась на его лице, пока он наблюдал за ёрзающим Луи. — Я уверен, что мне интересно услышать тебя сначала. Луи закатил глаза, а его щёки приобрели розовый оттенок. — Я спрашивал тебя, может, ты захочешь пригласить меня на ужин куда-нибудь, а потом отвезти к себе и ну, знаешь, изнасиловать. Гарри не мог удержаться от хихиканья, что бурлило в его груди. — Но сейчас всего четыре часа. У меня до сих пор полно работы. — Что ж, — Луи развёл руками. — Тогда как насчёт позднего ланча? Мы можем обсудить мой концерт. — Технически звучит, как ничего необычного. — Потому что мы профессионалы! — радостно воскликнул Луи. — Определённо, — Гарри повернулся, чтобы собрать партитуру с «Героической симфонией» и запихнуть её в сумку, напоминая себе поработать над ней дома. (После того, как он медленно растянет Луи своим языком и нежно изогнутыми пальцами.) Он чувствовал что-то, что проходило сквозь его тело, какое-то иное чувство. Тёплое, свободное и… счастливое. Гарри прижался губами к шее Луи, прежде чем открыть дверь.***
Боже, произведение Дворжака было в порядке. Луи улыбнулся, начав третью часть, в полной осведомлённости, что Гарри наблюдает за ним из кровати. Его тёмные зрачки бегали по груди Луи, по изгибающимся мышцам на его руках, впитывая образ тела. Пристальное внимание его возбуждало. Луи никогда не играл голышом, но Гарри пожелал услышать отрывок полностью, когда он уже помнил его наизусть. Частный концерт. — И не одевайся. Улыбка Луи превратилась в широкую ухмылку. Предисловие к третьему движению было таким радостным, абсолютно чудесным. Ему оно давалось легко, интерпретация. Когда он играл его для Гарри — на самом деле играл, наблюдая за меняющимися эмоциями на его лице и формируя фразы в ответ, чувствуя жар кожи из-за внимания Гарри, заворожённый, — он звучал даже лучше. Как будто его сердце пело. Когда Луи приступил к более быстрой части в середине движения, опустился вниз на одну октаву, он почувствовал расслабление в мышцах. Он просто всё отпустил, позволил мыслям парить в воздухе. Позволил чувству внутри себя управлять музыкой, вместо аналитической части мозга, которая обычно этим занималась. Он прикрыл глаза, глубоко дыша, не уверенный, как он погрузился в это состояние, но хотел за него удержаться. И тогда он почувствовал губы Гарри на своём члене. Луи ахнул, а пальцы на смычке напряглись, заставляя струны громыхать таким образом, чтобы это не звучало ужасно, учитывая народные мотивы мелодии. Он вздрогнул, на секунду потеряв темп. — Продолжай играть, — прошептал Гарри. Затем он лизнул щель Луи, вращая языком по его чувствительной головке и используя руку, чтобы нежно оттянуть крайнюю плоть. Луи повиновался. Его бёдра вздрогнули, горячее дыхание Гарри создавало на них мурашки, когда тот выдыхал. Он перешёл к следующей части движения, которая полностью отличалась настроением, появился намёк на вальс перед несколькими сложными взмахами, которые вели к триумфальному финалу. Гарри сосал его; Луи почти мог прочувствовать вибрации струн в члене, перелетая по аппликатуре, едва ли держа себя под контролем. Он застонал, когда Гарри легко прошёлся зубами вдоль члена. Он только недавно кончил; они закончили заниматься полуденным сексом парой минут ранее, перед тем как Гарри попросил его сыграть, и сейчас его пенис был более чувствительным. Он был напряжённым и настолько твёрдым, что было даже больно, и Луи требовалось больше трения, больше, ему было необходимо… — Чёрт, Гарри, — промямлил он, его лёгкие горели, потому что он не мог нормально дышать. Его грудная клетка надувалась, подобно воздушному шару, и он рискнул взглянуть на Гарри. «Господи». Он выглядел непристойно, мягкие губы были более тёмными, чем обычно, его брови сошлись в глубокой концентрации, когда тот открыл рот. Волосы растрепались, небольшие идеальные кудряшки были влажными от пота на его шее. Было похоже на то, будто Луи смотрел самое лучшее в мире порно, это было… Ну, это не было просто порно. В этом и дело. Это был Гарри, он делал это только для него. Гарри с блестящими глазами и сладким смехом. Гарри, голос которого был таким низким и монотонным, когда он рассказывал глупые истории с присущим ему обаянием. Гарри, у которого была ямочка на щеке, который странно одевался и который без задней мысли подружился с Джеральдом Кортни. Гарри, гений. Луи немного запаниковал, когда тепло начало зарождаться в яичках, а головка члена начала подёргиваться, пока Гарри грубо ему дрочил, доводя его до края. «Почему я ему нравлюсь? Что я сделал для него, кроме… Он заслуживает лучшего… ох…» — Хазз, я... Луи кончил со вздохом, играя финальные ноты произведения, беспечный чешский мотив, который отдавался в потолке лофта Гарри. Было тепло, влажный конец для последних трёх нот. Он опустил смычок на мягкую постель и погрузил правую руку в волосы Гарри, всё ещё отходя от оргазма. Он погладил его по ангельским кудрям, с затуманенной улыбкой укладывая их на лоб Гарри. Когда он был почти мягким, Гарри отклонился с увлечённым кружением языка. — Ты такой потрясающий, — прошептал он, глядя на Луи. Сердце Луи вздрогнуло, запинаясь с удвоенной, чем обычно, скоростью. «Я не... Я… не такой, как ты». — Думаешь, нам стоит сделать так же в пятницу? — спросил он, специально говоря с лёгкостью в голосе. Он взял лицо Гарри в руки, когда его рот приоткрылся в одном из милых, испуганных смешков, и большим пальцем стёр каплю, упавшую на подбородок. Прислонил его к скользким губам, пока Гарри не принялся его посасывать. — Не уверен, что это практично, — промычал Гарри, с чмоканьем отстранившись. — Но Элеонор представится классный вид на твою задницу и яйца, — возразил Луи. — Так что. Гарри засмеялся и позволил Луи сложить смычок в чехол, перед тем как обхватить его и прижать к кровати. Он начал целовать его торс, а Луи нетерпеливо извивался. — Нет, серьёзно, — вздохнул Луи, освобождая запястье, чтобы подложить под голову. Он сел, борясь с весом Гарри, и взглянул в зеркало во весь рост, которое было прислонено к голой кирпичной стене. — Мне придётся думать, как спрятать эти следы перед концертом. Ты что вампир, Стайлс? Не можешь себя контролировать? — Раз, — сказал Гарри, толкая Луи обратно на кровать и целуя синяк на его бедре. — Два, — засос на животе. — Три, четыре, пять… М-м-м, люблю тебя помечать. Хочу, чтобы все увидели, — Луи почувствовал электрический разряд на коже только из-за мысли о том, что Гарри на него претендует. — Шесть… Мой… Семь… — Вообще-то вот этот — от Грома. Гарри нахмурился, подняв голову и нежно поцеловав Луи в шею. Он попытался вздохнуть в театральной манере; что прозвучало медленно и смешно, так же, как и его голос. — Ты трахался со своей скрипкой? — он подумал ещё секунду, прежде чем его глаза расширились. — Ты назвал свою скрипку Громом? Луи закатил глаза, мысленно ругая себя за то, что позволил просочиться этой детали. — И что с этого? Он хорошая скрипка. — Знаешь, — сказал Гарри, подвинувшись, чтобы поправить лезшую в глаза чёлку Луи и пройтись рукой по волосам, — большинство инструментов женского пола. Как и корабли, и города. Луи замялся, сдвинув брови и пытаясь игнорировать то, насколько они были хороши, эти небольшие мелочи. — Большинство инструментов могут отъебаться. Гарри хихикнул, прикусив губу. — Мою виолончель зовут Летиция. — О Боже, отвали, Стайлс. — Нет! — Гарри поймал оба запястья Луи в одну свою большую ладонь и начал проталкивать свой полностью возбуждённый член, всё ещё склизкий от спермы, между бёдер Луи. Начал толкаться с небольшими вздохами, виляя бёдрами. Луи почувствовал дрожь в теле, полностью, до кончиков пальцев. Он не был уверен, что может снова кончить — три раза в течение двух часов было много, даже если в это вовлечён Гарри, — но его члену в любом случае было интересно. — Будешь тереться об меня, Стайлс? — спросил он тихо. Гарри кивнул, на его лице отражалась полная решимость, когда тот взглянул ему в глаза. У Луи перехватило дыхание. Он был таким красивым, Гарри был… очень… — Хорошо, детка, давай. Прикоснись к себе для меня. Гарри потянулся вниз и обернул ладонь вокруг собственного члена, всё ещё держа запястья Луи возле своей груди другой рукой. Это не просто секс, подумал Луи, не отводя глаз, и наблюдая, как расширились зрачки Гарри, когда он приблизился к нему. Не просто. Это… — Милый, — прошептал он осторожно. — Ты меня всего запачкаешь. Это заставило Гарри заскулить. Луи нежно улыбнулся, а Гарри начал толкаться бёдрами в более жёсткой манере, потирая влажный кончик пениса о мягкую кожу прямо над лобковой костью Луи, и яростно дрочил. Луи чувствовал себя хорошо, лениво и тепло, и на свете не было ничего более важного, чем дрожащая нижняя губа Гарри, когда он рычал: — Луи, больше, пожалуйста… Я… Боже, твой голос… Луи радостно откликнулся: — Ты знаешь, когда я первый раз увидел тебя в моём... в том кабинете в церкви, я захотел тебя. Я ненавидел тебя — думал, ты переоценён, если честно, но тем не менее чертовски хотел тебя. И потом я увидел фотографии из Esquire, они меня возбудили, Гарри. Ты возбудил меня так сильно. И я ничего не делал, потому что это казалось плохим, и я вспоминал… Я просто лежал в постели твёрдый, как камень. Гарри застонал, его веки дрожали, а ритм стал более беспорядочным. — После этого всё было пыткой. Хотел видеть тебя. Не мог даже тронуть себя через одежду, мне приходилось смотреть на очертания твоего члена каждый день на репетициях. До того, как ты прижал меня к двери после «Дон Жуана», я хотел, чтобы ты кончил на меня. И внутрь меня, — Луи восхищался только одним дыханием Гарри, тепло его груди обжигало его руки. — Сейчас? — спросил Гарри. — Могу я? — Да, давай, дорогой. Гарри вздохнул и накрыл живот и бёдра Луи спермой, ритмично наклоняясь вперёд даже после того, как закончил, дрожа всем телом, его член всё ещё пульсировал. Он освободил запястья Луи, и Луи обхватил его, его дрожащее тело, вжался носом в кудри и вздохнул их запах. Сирень, цитрус…***
Позже, полностью одетый, Луи достал остатки фахитос, что Гарри приготовил им на ужин. Вечернее солнце спряталось за тяжёлыми тучами, приглушая цвета заката через большие окна Гарри. Тусклая охра и сливовые тени по всему лофту; приближался тот момент вечера, когда пора кому-нибудь включить свет, но никто не хочет двигаться. — Ты отскребаешь засохший сыр от тарелки? — Заткнись, — пробормотал Луи, укладывая голову на плечо Гарри и облизывая палец. — Это вкусно. Гарри обнял его из-за спины, лизнув щёку. — Что же, ты на вкус ужасен, — его голос был таким глубоким и любящим. Луи попытался оттолкнуть его, смеясь, но Гарри вовремя увернулся. — Фу, — ухмыльнулся Гарри, наклоняясь, чтобы облизнуть другую щёку. — Ужасно. — А мне кажется, ты вполне наслаждался моим вкусом пару часов назад... — ответил Луи, поигрывая бровями. Гарри покачал головой, убирая руки Луи от себя, только для того, чтобы прижать его к стойке. — Уже слишком поздно, и ты возбуждён. — В самом деле, Стайлс, заткнись, — Луи потянулся за поцелуем, чувствуя, как холодный воздух начинает щекотать щёки в том месте, где их лизнул Гарри. Они целовались и обнимались ещё в течение нескольких минут, наслаждаясь тем, как им комфортно в руках друг друга, пока вечер опускался на город. Гарри немного нагнулся, чтобы прильнуть к шее Луи. — Я даже не могу описать, как прекрасно было твоё выступление, — пробормотал Гарри, его голос лился так сладко и тягуче в тишине комнаты, как сироп. — Оно заставляет меня… Господи, ты такой удивительный, ты понятия не имеешь, что творишь со мной. — Ох, у меня есть пара идей, — ответил Луи, дразнясь. Он провёл пальцем по открытому участку кожи между футболкой Гарри и его джинсами, чувствуя, как Гарри вздрогнул. — Видишь? Гарри отстранился, закатив глаза и мягко смотря на Луи. — Это немного неловко, — сказал он. — Но я как бы приехал в Лондон из-за тебя. Я не имею в виду, — его глаза расширились. — Ты же играешь! Я приехал сюда из-за твоей игры. И хочу сказать, я очень рад, что это случилось, — он сжал задницу Луи, как бы делая акцент. — Но думаю, тебе следует знать, что я следил за твоей карьерой, и мне всегда нравилось то, как ты играешь, и я выбрал… Я просто хотел дирижировать рядом с тобой. Повисла пауза, за время которой Гарри покраснел, затем открыл рот, чтобы добавить что-то ещё, но моментально закрыл его, пожимая плечами. — Это прекрасно, — произнёс Луи. Он нежно похлопал Гарри по щеке, прежде чем выскользнуть из его объятий, разворачиваясь, чтобы убрать грязные тарелки. — Какие оркестры ты ещё рассматривал? У тебя, скорее всего, была уйма предложений. — Несколько, — кивнул Гарри. Луи не заметил лёгкое разочарование на лице Гарри, то, как сжались черты его лица, будто он надеялся, что Луи как-то по-другому ответит на его признание. — Единственные, о ком я ещё всерьёз думал — Берлинская филармония. У них работает Флориан Вейль. Луи издал короткий смешок. — Флориан Вейль, да? — он не мог помешать тупому уколу ревности в груди, думая о Гарри, изучающего других скрипачей. Особенно привлекательных немцев с длинными тёмными волосами, которые выглядят, как Даниэль Дэй-Льюис из «Последний из могикан». Он съёжился, представляя, как Гарри пересматривает видео с Вейлем онлайн, наблюдая за его широкими плечами и изящными руками, за тем, как он играет свою знаменитую версию «Медитации» из «Таис». «Не то, что… — Луи знал, что он не будет соответствовать ожиданиям Гарри, не с тех пор, как они стали заниматься сексом и Гарри начал видеть недостатки в его игре. — Флориан Вейль не такой уж и идеальный. И почему именно Флориан Вейль? Также...» — Кто вообще называет своего ребёнка Флориан? — хмыкнул Луи, загружая посудомоечную машину, делая вид, что неприятные чувства внутри абсолютно не тревожат его. — Фло. Как дела,Фло? Старина Фло, — он пожал плечами и скорчил лицо в преувеличенном выражении отвращения. — Это действительно очень распространённое имя в Германии, — сообщил Гарри. — И его прозвище на самом деле Фло. Мы очень хорошие друзья, зависали много раз вместе, когда я был в Берлине. Он немного научил меня немецкому. Луи бросил сковородку из-под фахитос в мыльную раковину и застонал. — Окей, Стайлс, я знаю, какой ты светский и крутой по сравнению со мной, не нужно об этом напоминать. — Что? — Гарри поднял взгляд на Луи, хмурясь. — Я не… — Всё равно он просто раскрученный придурок, — продолжал Луи, слыша, как его голос становится выше и немного резче, и чувствуя, что перестаёт контролировать свой язвительный тон. — Суперпереоценённый. — Ты прав, — кивнул Гарри, напрягая плечи и пристально смотря на влажную мраморную столешницу. — Все переоценены, кроме тебя, не так ли, Луи? Он бросил тряпку и ушёл прочь, качая головой, пока Луи смотрел ему вслед. — Я не… — попытался он, вытирая свои мыльные руки о джинсы, а всё его тело наполнилось страхом. — Ты знаешь, что я не думаю… — но Гарри только отмахнулся от него, поднимаясь вверх по винтовой лестнице. И Луи услышал, как тот упал на мягкий матрац. «Блять», — Луи закусил внутреннюю часть губы, вглядываясь в темноту лофта. Желая, чтобы Гарри включил лампу или вообще сделал что-нибудь, чтобы Луи хотя бы мог его увидеть. Он не знал, что делать. Он раньше никогда не злил Гарри, не тогда, когда они всё время находились в пространстве друг друга, и он не имел малейшего понятия, как это исправить. «Гарри никак не может думать, что я испытываю к нему такие чувства… Он не такой не уверенный в себе идиот, как я», — Луи внезапно почувствовал разочарование от мысли, что Гарри мог быть не уверенным в себе. В его груди также порхало чувство досады, требующее знать, насколько Гарри должен быть глупым, чтобы принимать на свой счёт его мнение, в любом случае оно не стоило ничего. У него не получалось понять Гарри. Всё это время он ошибался насчёт всего, и до сих пор не мог… Не мог его понять. Совсем. Поэтому он закончил уборку, оставаясь на месте ещё некоторое время, которое бы он никогда не провёл на собственной кухне, пытаясь сделать всё безупречно. Он не хотел уходить. Гарри было интересно, что он всё ещё делает в его квартире? Может, ему стоит… Или следует ему объяснить? Луи ссутулился, взявшись одной рукой за дверную ручку, рукав куртки был наполовину надет на его левую руку. Он не хотел уходить. Не тогда, когда прикосновения Гарри всё ещё отдавались болью в его костях, не после дня, когда они нежились в объятиях друг друга, смешили друг друга, когда их кровь бурлила. Когда они заставляли друг друга кончать. Нервы Луи были на пределе; он дрогнул только от воспоминания, как он играл, и как выглядел Гарри, пристально наблюдающий за ним из постели: эти губы и изгибы его бёдер... Прекрасный, замечательный Гарри. Будто он — это сокровище, на которое Луи удалось наткнуться, яркий маленький бриллиант, спрятанный Вселенной во времени и пространстве, который случайно попал в лагерь Догвуд, хотя был слишком маленьким… — Похуй, — Луи скинул рукав куртки и повесил её на спинку дивана. Он тихо поднялся по лестнице и обнаружил, что Гарри заснул, свернувшись клубком и прижав колени к груди. Луи немного расслабился, потому что ему не пришлось оправдываться, не нужно было ничего объяснять. Не сейчас. На лице Гарри застыл хмурый взгляд, но его щёки были сухими. Никаких следов от слёз. Луи разделся и лёг рядом. Положил руку на его спину, чтобы почувствовать ритм глубоких вдохов и выдохов. Вдох и выдох. Луи надеялся, что им не придётся говорить об этом утром.