Love Is A Rebellious Bird

В тот вечер Гарри оставался в Барбикан допоздна, набирая на ноутбуке некоторые заметки к финальному выступлению и не замечая, как в комнате становилось всё темнее. Закончив, он, нахмурившись, проверил телефон на наличие новых сообщений, после чего схватил сумку и обошёл рабочий стол, направляясь к двери. Он надеялся, что будет хоть одно сообщение от Луи, потому что пару часов назад он спрашивал его о самочувствии после прошедшей ночи. Но на экране светилось только восторженное смс от Найла, согласившегося помочь ему перенести все коробки из кабинета в церкви Святого Луки в его лофт в обмен на пиво. Конечно, приятель!!! :) Пинты!!!!!!!!!!!! И ничего от Луи. Гарри глубоко вздохнул, выходя в мезонин, и захлопнул дверь офиса, выпуская чувство беспокойства. Луи был не Луи, если игнорировал его сообщения. — Скорее всего, он до сих пор плохо себя чувствует, вот и всё… — пробормотал он под нос, проверив ручку двери. Его разум вернулся к композиции, которую он оставил в ящике Луи днём. Он надеялся, что не перегнул палку и не смутил Луи, просмотрев её. Он чувствовал себя полностью потерянным, заворачивая на лестницу, где чуть не столкнулся с Лиамом Пейном, шедшим ему навстречу. — Эй, Маэстро! — позвал Лиам, останавливая за предплечье Гарри, который хотел было проскользнуть в другую сторону, чтобы избежать встречи. Вместо этого он остановился, покачиваясь на пятках. — Не видел тебя. Прошу прощения! — Где огонь, Пейн? — спросил Гарри, посмеиваясь, как только восстановил равновесие. Он почувствовал себя дурашливым папашей, когда слова слетели с его губ. Лиаму, похоже, было всё равно, он лишь в отчаянии покачал головой и провёл рукой по коротко остриженным волосам, прежде чем начать говорить. — Это всё нескончаемые собрания руководства, — пожаловался он, двигаясь мимо него в направлении административных кабинетов и закатив глаза. — Гримшоу послал меня за документами, которые он забыл в своём офисе, — он взглянул на свои наручные часы. — Сомневаюсь, что мы закончим к десяти часам. Гарри кивнул, его пульс слегка подскочил при упоминании встречи. Он знал, что они вынесут решение о его предложении в любой день. Они, вероятно, решали это прямо сейчас. Затянувшиеся дебаты не заставили его чувствовать, что оно будет в его пользу. Стыд одолел Гарри; он неловко покачался напротив Лиама, потерев носок одного из ботинков о мягкий красный ковёр. Он знал, что его беспокойство не было полностью привязано к решению совета, а к тому, что решение вообще будет принято. «Я любым способом должен поговорить с Луи, — подумал Гарри, внутренне подмигнув своей неуверенности. — Блять, нужно было давно с ним поговорить. Неделю назад. Множество недель назад…» Он откладывал этот разговор уже на протяжении месяца, и больше не мог себе лгать. Лиам, скорее всего, заметил, что Гарри пытается узнать, на что ему рассчитывать, потому что он наклонился в своей манере, очевидно, чтобы сообщить что-то конфиденциальное. — Невероятно, что им требуется столько времени, — прошептал он, снова закатывая глаза. Его лицо потемнело, и он наклонился ещё ближе. — И, между нами, если это ни во что не выльется… — он посмотрел по сторонам, убедившись, что они были одни, и продолжил уже более низким голосом: — Держу пари, что решать придётся Луи Томлинсону. Гарри вскинул голову в замешательстве, адреналин быстро заструился по венам, подобно горячему яду. — Что? — ему удалось выдохнуть, а его сердце яростно билось о клетку рёбер. — Да, — кивнул Лиам, раздражённо сжав губы. — Тёрнер сегодня остановил его в вестибюле и спросил его мнение, думает ли он, что ты подходишь ЛСО. И Томлинсон сказал: «Нет»… Он сказал: «Нет»! — Лиам вытаращил глаза в недоумении от ответа Луи и покачал головой. — Я думал, что Гримшоу его задушит. Гарри издал мягкий звук бедствия, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы его подавить. Он быстро сморгнул, уставившись на Лиама, слишком ошеломлённый, чтобы сделать что-либо ещё. «Я не понимаю. Я не понимаю». Он почувствовал недоумение и смущение, почти до полной дезориентации потрясённый услышанным. Его мозг был сделан из хлопка, а в ушах продолжал звучать странный писк. «Это должно быть ошибкой. Должно быть. Просто недоразумением. Луи бы не стал, — подумал Гарри. Он почувствовал тошнотворный узелок, подползающий к горлу, когда металлический привкус наполнил его рот, а сердце превратилось в комок, полный боли. — Почему? Зачем?» — И это после того, как ты подарил ему Дворжака! — прошептал Лиам в отвращении. Гарри поднёс дрожащую руку ко лбу и выпустил долгий вздох, смотря строго вперёд. Он не мог справиться с этим, не мог до конца это принять. Он всё ещё был ошеломлён, его разум был где-то далеко, а нервная система на пределе. Он весь покрылся холодным потом. Чем дольше Гарри молчал, тем больше Лиам выглядел так, будто он сделал что-то не то. Очевидно, он ожидал каких-то жалоб на высокомерие Луи, чтобы, по возможности, сблизиться во мнениях. Да любой бы ожидал словесного ответа в таком случае. «Особенно тот, кто не осведомлён о том, что Луи Томлинсон держит моё жалкое сердце на ладони». — Я, эм… — вымолвил Гарри, всё ещё стараясь взять себя в руки. — Я… Ему нужно было спасти себя от катастрофы. Он не хотел, чтобы Лиам Пейн обо всём догадался. Прочитал по его лицу. Не сейчас. Господи, особенно не сейчас. Но. «Он бы не стал. Я его знаю. Разве я его не знаю? Он не стал бы… Как он мог? Не могу поверить, что он это сказал. Не могу!» Гарри вздохнул с дрожью в голосе. Он по-прежнему чувствовал, что Луи нужно защищать, он был безнадёжно в него влюблён, несмотря на то что может случиться конец света, он не позволит Лиаму просто так говорить о Дворжаке. Он использовал эту отчаянную, преданную часть души, чтобы наконец найти свой голос. — Может, я и выбрал Дворжака, — тихо объяснил Гарри. Он собрал все силы, что в нём были, чтобы не расплакаться, потому что он почти задыхался от подступающих слёз. — Но подарком было то, что Луи его играл. Лиам непонятливо моргнул, его тревожный взгляд был направлен на Гарри, будто он пытался всё выяснить. «Дерьмо». Ему только удалось всё усугубить. Гарри снова сглотнул и сделал ещё один вдох. Он мог это сделать, сыграть роль, чтобы выбраться отсюда. И поговорить с Луи.«Чёрт, я должен поговорить с Луи». — Ну и, — продолжил Гарри, игнорируя нарастающую в теле боль и желая её предотвратить, — предполагаю, что у нас сложились не особо гармоничные отношения? — ему удалось выдавить смешок. Лиам слабо улыбнулся, а непонимание понемногу сходило с его лица. «Это ложь, — подумал Гарри. — Ложь. — от страха по его спине пробежала неприятная дрожь. — Ведь так? По крайней мере, для меня… Возможно, сначала, но потом…» Он выбросил эти мысли из головы. Он обязан пройти через это, даже если это его убьёт. — Не могу сказать, что я не разочарован, но и не могу сказать, что удивлён, — сказал он так сухо, насколько было возможно, даже если его сердце перекрывало всю способность говорить, когда он лгал. Лиам вздохнул и покачал головой, будто понимал. Он определённо задумался о собственном горьком опыте со сложными музыкантами, строившими из себя непонятно кого. «Но должен ли я? — подумал Гарри с тревожным клубком нервов в животе. — Должен ли я быть удивлён?» Его мысли были прерваны кашлем Лиама, который указывал на офис Гримшоу. — Ну, — сказал он, хлопнув Гарри по плечу, — мне нужно идти. Извини, что пришлось сообщить тебе плохие новости, Маэстро. Я всё равно голосую за тебя. В ответ Гарри незаметно кивнул головой, выразив благодарность, и Лиам в ту же секунду отправился по делам, шелестя своими брюками. Гарри стоял в мезонине в полном одиночестве и, взявшись за живот, пытался осмыслить происходящее. Он чувствовал себя уязвимым и необузданным; он ощущал боль всей кожей. Он должен поговорить с Луи. Прямо сейчас. Менее чем через полчаса Гарри стоял на пороге квартиры Луи, соскабливая зелёную краску с парадной двери. Он взял такси до его дома и даже не думал написать Луи, что едет. Он понял, что Луи всё равно не ответит или скажет, чтобы тот вообще не приезжал, и Гарри не был уверен, какой из этих вариантов хуже. Оказалось, что Луи был дома — Гарри заметил мягкое свечение одного из окон. Его грудная клетка сжалась при взгляде на дом. Он ещё не был внутри, просто знал, где он находится, потому что однажды Найл развозил их обоих после похмельного бранча. И дом Луи был первой остановкой. Тогда он поднялся по ступенькам и обернулся, чтобы радостно помахать рукой и улыбнуться Гарри (улыбнуться для него), заставляя боль в грудной клетке Гарри обостриться, отдавая в рёбра. «Дерьмо», — он издал несчастный смешок. Сейчас боль была другой. В тот раз он съел очень много жирной пищи и всю поездку домой и несколько часов после неё жаловался Луи на то, насколько низко качество его жизни. Позже Луи пришёл к нему с антацидами. Он дразнил Гарри тем, что у него слишком низкий болевой порог, но тем не менее ухаживал за ним, пока тот не почувствовал себя лучше. Он позволил Гарри лежать на диване, головой на своих коленях, а сам Томлинсон, в свою очередь, медленно перебирал его кудряшки. — Знаю, что пару часов назад тебе было хорошо, — сказал Луи с ухмылкой. — Невероятная перемена, Стайлс! Пользуешься моим сочувствием. Он не упомянул то, что Гарри должен встать, поэтому они продолжили лежать в той же позе, а нежные руки Луи оставались в его волосах до тех пор, пока не пришло время сна. Это было так мило. При глупых воспоминаниях на глазах Гарри выступили слёзы. У них было слишком много… слишком много глупых, идеальных воспоминаний. «Разбитое сердце, правда. Не ожог, — подумал он безрассудно, всё ещё пялясь на свет в окне. Маниакальный смешок застрял в его лёгких, пытаясь хоть немного света пролить на эту жалкую ситуацию. — Правильно, смейся, чтобы не заплакать. Не плачь. Не плачь». Гарри забрался в кабину такси, полный злости, готовый ворваться в квартиру Луи и требовать ответы, чтобы узнать правду. Спросить его зачем, и как, и зачем, и я тебя вообще знаю? А сейчас он чувствовал лишь страх. Ему было страшно, грустно и больно. Он не был готов к подтверждению, которое точно бы случилось. Он не был готов к тому, чтобы увидеть Луи в его квартире. Он хотел держаться за Луи, который придерживал его голову у себя на коленях и осторожно потирал его виски. Гарри не мог собрать этих двух в одного человека в своём уме. Он не хотел признавать, что один из них когда-то существовал. Гарри вытер слёзы, которые скатились по его щекам. Встряхнув руками и готовясь к худшему, он начал подниматься по ступенькам. «Как он мог вообще? Как?» — спрашивал он себя, цепляясь за последние остатки надежды. Нервная энергия с каждым следующим шагом всё нарастала, поднимаясь на уровень, близкий к панике. Он чувствовал себя так, будто вот-вот узнает результат очень важного прослушивания, которое он уверен, что провалил. Но в этот раз он не знал когда и как, какие ноты он пропустил. Он остановился у дряхлой двери, всё его тело содрогалось от тревоги. Он неуверенно поднял руку, густо сглотнул и постучал. Гарри пригнул голову и закрыл глаза. Он отступил назад, слушая звук приближающихся шагов с той стороны двери. Его сердце так бешено колотилось, что начал болеть позвоночник. «Он не делал этого. Он не стал бы». Дверь неторопливо распахнулась, и взгляд Гарри проследил за её движением. Казалось, время приостановилось, когда он медленно поднял голову. В дверях стоял Луи, пустым взглядом он смотрел прямо на Гарри. «Он сделал это». — Луи... — имя сорвалось с губ в ужасном, запинающемся всхлипывании, вырвавшемся из Гарри так, будто его душа выходила вместе с ним. Он развернулся спиной к двери, и слёзы заполнили его глаза. Он больше не мог смотреть на Луи, он не мог по-настоящему понять, что увидел в этом строгом взгляде голубых глаз. Пепел. Пепел. Всё вокруг превращалось в пепел. Рушилось, разламывалось и разваливалось, в то время как боль и унижение поглощали его. Это было хуже, чем он ожидал, хуже, чем он вообще мог предвидеть или представить. Это было всеохватывающе: всё его тело, каждый его нерв взрывался и искрился. Тело Гарри слегка подрагивало, будто в эпилептическом припадке. Он почувствовал себя пьяным от боли, полностью. Пьяным и утопающим в ней, нуждающимся в воздухе, который никогда больше не появится. — Что ты хотел? — отрешённо спросил Луи. Весь оправданный гнев снова вернулся к жизни внутри Гарри, воспламенившись со свистом. Голос Луи был, как горящая спичка для бензина. Он запрокинул голову назад, стреляя глазами. — Ты, блять, издеваешься надо мной? — он сумел произнести это, едва сдерживая слёзы. Прежде чем он понял, что делает, Гарри переступил порог дома Луи, следуя за ним в гостиную и дрожа от ярости. — Скажи мне! Луи быстро обошёл диван, делая его преградой между ними. Глаза прищурены, челюсти сжаты. Он скрестил руки на груди и не предпринял ни одной попытки, чтобы ответить. Гарри начал измерять комнату шагами, пытаясь не показывать насколько близко он был к гипервентиляции из-за сочащегося из него гнева. Он развернулся лицом к Луи через пять-шесть шагов, намереваясь снова наброситься на него, но, когда он посмотрел на него, всё желание ссориться покинуло его. У него не осталось энергии. Другая волна обиды взяла вверх над ним. Он всхлипнул, поднимая руку, будто возводя барьер. Ему нужно было что-то большее, чем идиотский диван Луи между ними. — Я не могу понять, — наконец прошептал он, его голос надрывался от эмоций. — Откуда это пошло? Я повторял себе всю дорогу сюда: Луи не поступил бы так. Луи не поступил бы так. Зачем бы ему это делать? И я просто не могу понять. Я не… — он сделал неровный вдох. Луи неловко сместился в другую сторону дивана, выглядя маленьким, каменным и отстранённым. Ужасно красивым, несмотря ни на что. Он молчал. — Потому что я думал. Разве ты не… вообще? Потому что я люб… — Гарри прервал сам себя. Он не мог заставить себя произнести это, лихорадочно осознавая насколько односторонней была эта любовь. Он был отрезан от реальности, что-то сломалось внутри него, и он несколько секунд боролся за глоток воздуха. Видимо, боль в затылке была только началом. — Я такой дурак, — прошептал он. Его щёки стали ярко-красными от разочарования и стыда. — Ты заставил меня выглядеть таким дураком. Луи нахмурился и вздёрнул брови. — Ты всё ещё полностью работоспособен. Так что. Гарри задыхался, его глаза расширились и наполнились слезами. Его будто пронзили плот-твистом второсортного триллера — его любимый персонаж оказался плохим парнем. «Как я мог быть таким слепым? Разве я его совсем не знаю?» — Ты едешь в Берлин, — сказал Луи, слегка пожимая плечами и раскачиваясь на пятках. — Что ж, теперь это мой единственный вариант в любом случае, — ответил Гарри, слишком шокированный и расстроенный, чтобы произнести что-нибудь ещё. — Да, — единственным намёком на эмоции на лице Луи была лёгкая дрожь. — Итак. Я имею в виду, я не уверен, как ты можешь делать вид, что это всё было серьёзно, — он пощёлкал своими изящными пальцами между ними. — Ох, я понял, — прохрипел Гарри, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь отвлечься от невыносимой боли в сердце. — Выходит, ты просто действовал в соответствии с тем, что было бы в интересах оркестра, так? Луи пожал плечами. Всё тело Гарри сжалось, и он уставился на свои ботинки, всё ещё чувствуя себя ошарашенным и потерянным. Он желал, чтобы что-то внутри него было против Луи, но нет. Наверное, этого никогда не будет. Это было самым ужасным. Он мог бы любить его всю оставшуюся жизнь, но Луи никогда не позволил бы ему войти в его жизнь в полной мере. Никогда. Он чувствовал себя настолько деморализованным, побеждённым и маленьким. Когда он поднял голову, чтобы заговорить снова, по его лицу текли горячие слёзы. — Я не понимаю тебя, — выдохнул он, качая головой. — Я хочу… Я так хочу быть на твоей стороне, всегда. И не важно, как сильно я стараюсь, ты не хочешь, чтобы я был там. Ты не позволишь мне. Ты всегда будешь отталкивать меня. И я не знаю, почему я никак не могу понять это, — он задыхался на последних словах. Луи смотрел пустым взглядом на диван перед ним. Он ни разу не встретился с ним взглядом и не произнёс ни слова. — Хорошо, — сказал Гарри. — Хорошо, — он покачал головой. — Прощай, Луи, — прошептал он, прежде чем покинуть квартиру.