***
7 мая 2012 год. Понедельник. Утром безжалостный будильник резким и довольно противным звуком оповестил о начале нового дня. В благодарность он получил лишь несколько увесистых шлепков по крышке — я старалась отключить сие устройство. С превеликим трудом оторвав своё тело от кровати, я, щурясь, попыталась понять, какой нынче год, месяц и день недели. В сознании всплыли воспоминания о вчерашнем разговоре с родителями. Промычав от осознания содеянного, мне тут же захотелось вновь почувствовать прохладную подушку у себя под головой и поуютнее закутаться в тёплое одеяло. Я категорически не хотела выходить из комнаты. Что я скажу маме с папой? Как мне себя вести? Нет, конечно, мелкие ссоры у нас бывали и ранее… Но не думаю, что произошедшую за ужином ситуацию можно отнести к категории «мелкая ссора». «Вечно сидеть в комнате у меня не получится. Да и опоздание на работу в последний день — как-то не комильфо». Да, я всё же решилась уволиться с работы. «Если уж менять что-то в жизни — то только кардинально», — любила поговаривать моя троюродная тётка из деревни Козюльки, что под Псковом, высаживая редис на месте морковки, а морковь на месте кабачков. И вы знаете, только сейчас я поняла, каким мудрым взглядом тётя Маша смотрела на жизнь. Всю оставшуюся неделю я посвящу сбору своих манаток и подготовке необходимых документов для визы, чтобы отправиться покорять Лос-Анджелес с горящим сердцем и наивностью школьницы. Ну а если ничего не выйдет, то придётся вернуться домой и вновь пойти на работу, на которую меня, конечно же, восстановит папа и его связи. Немного приободрив себя весьма и весьма туманными перспективами заморской славы, я всё же удосужилась поднять свою пятую точку с кровати и доковылять неуверенным шагом до двери. Квартира встретила меня необычной для утра понедельника тишиной и мраком. Было очевидно, что родители уже ушли на работу, что было довольно странно. Застать папу я и надеялась — он всегда уходил рано, а, честно признаться, даже не хотела, но вот отсутствие мамы в столь ранний час меня немного удивило. Прошлёпав босыми ногами до кухни и ослепив себя включением яркой, а по утрам и вовсе ослепляющей, лампы, на столе я обнаружила записку.«Срочно вызвали на работу. Произошла крупная авария, понадобились все врачи. Вечером поговорим о вчерашнем. Доброе утро!»
Врачебный долг нередко заставлял маму задерживаться на работе. Но подобных случаев я не припомню… «Хоть бы всё было хорошо», — подумала я, а взгляд упал на последнее предложение записки. «Доброе утро!». Да это просто издевательство: обещать вечерний разбор полётов и при этом желать, чтобы моё утро было добрым. И как сознание исполнит это пожелание, если при одной мысли о предстоящем разговоре, суть которого не предвещала ничего хорошего, начинало сосать под ложечкой. Всё время, пока я собиралась на работу, в душе чередовались лишь чувство тревоги о предстоящем разговоре и деланная уверенность в правильности принятого решения, правда, несколько раз и смятение заглядывало на огонёк.***
Чем ближе я подходила к зданию городской прокуратуры, — непосредственному месту работы — тем сильнее становилась уверенность в том, что упустить этот шанс — значит навсегда распрощаться со своей мечтой. Ведь если я не сделаю этого сейчас, то через несколько лет, в моей голове начнут появляться безумные мысли о семье, детях и прочих атрибутах жизни, о которой я никогда не мечтала и старательно избегала. И вот тогда уж точно будет не до мечты… По крайней мере, уж точно не до этой! Весь рабочий день я посвятила заполнению документов на визу и записи «себя любимой» на срочное собеседование в консульстве США, а также составлению списка необходимых вещей, без которых мне не обойтись. Короче, занималась своими делами. Музыкальные часы в кабинете проиграли короткий отрывок «Зимы» Вивальди, а это означало, что сейчас было четыре часа после полудня, и оставалось ещё полтора часа до окончания рабочего дня. Креативные часы, что в начале каждого часа играют отрывок известной классической мелодии, мне подарили мужчины нашего коллектива на 8 марта. Конечно, не только мне, но и всем женщинам. Уж не знаю, кто из них додумался до такого… Нет, классическую музыку я люблю и уважаю, но когда каждый час, пять дней в неделю, на протяжении вот уже 3 месяцев без объявления и предупреждения войны начинает играть какая-нибудь мелодия, от резкого звука которой, я непременно вздрагиваю от неожиданности… Ничего более раздражающего представить себе нельзя. Теперь меня просто потрясывает от Вивальди, Шопена, Бетховена, Вагнера, Шнитке, Бизе и Пуччини. Зато всем сердцем я люблю Паганини, ведь именно под звуки его произведения я ухожу домой. «Ну, пора!», — подбодрила я себя и, резко вытащив заявление об увольнении из-под кипы бумаг, что беспорядочно были разбросаны по моему столу, встала и отправилась прямиком к своему непосредственному начальнику Денису Валерьевичу. Вышагивая по коридору, особого волнения я не испытывала, так как понимала, что даже если меня и не уволят, что вполне может быть, зная папину сметливость, я просто перестану ходить на работу. Бодрым шагом дойдя до двери, со строгой, позолоченной табличкой с надписью «Кабинет № 108. Отдел по надзору за соблюдением федерального законодательства, прав и свобод граждан. Начальник Денис Валерьевич Спирин» я уверенно постучалась, и, не дожидаясь ответа, приоткрыла дверь. — Здравствуй, Свет, — поздоровалась я с секретарём, которая не отрывала своего взгляда от экрана и что-то усердно печатала. — О, привет, — быстро зыркнула на меня она и продолжила долбить по клавиатуре, аки дятел. — Что-то хотела? — Денис у себя? — спросила я. Он был всего лишь на несколько лет старше меня, да и в плане общения был очень простым, весёлым и непосредственным человеком, поэтому даже наше общение на работе давно напоминало разговор двух приятелей. — Да, минут десять назад вернулся с совещания, проходи, — вежливо пригласила Света. Я быстро закрыла за собой дверь и пошла открывать следующую — директорскую. Постучав и для приличия дождавшись тихого возгласа: «Войдите!», я выдохнула и отворила ольховую дверь цвета венге. Застала я начальника за столом, разбирающим кипу бумаг. — Здравствуйте, — официально поприветствовала я своего начальника. — О, здравствуйте! — добродушно откликнулся мужчина и, подняв на меня карие глаза и сняв очки, начал массировать переносицу. — Какими судьбами? — Заявление на подпись принесла, — ответила я, не обмолвившись о природе последнего. — Ну, давай, подпишу, — протянул длинную руку Денис, вновь опустив глаза в документы, явно в поисках какой-то важной бумажки. Я подошла к массивному дубовому столу и нервно подала заявление, с удивлением обнаружив, что мои руки немного дрожат. Спирин, почти не глядя, взял ручку и черкнул свою витиеватую подпись. Телом он был здесь, но вот сознание его было точно далеко от этих мест. «Видимо, важное совещание было, — подумала я. — Ну и хорошо, нашим легче». Промямлив негромкое: «Спасибо», я поспешила ретироваться, пока начальник не опомнился. — А что за заявление? — заинтересованно спросил Денис, когда я уже тянулась к ручке двери. — А ты всегда сначала подписываешь, а потом спрашиваешь? — попыталась отшутиться я, положив ладонь на металлическую ручку. — Ну, тебе-то я доверяю, — без каких-либо признаков веселья в голосе ответил он и, так же не отрываясь от бумаг, повторил вопрос: — Так что там? — Да так, заявление на увольнение, — прикрыв глаза, сообщила я. — О, от нас кто-то уходит? — удивлённо поинтересовался молодой человек. — Ага, — подтвердила я, стараясь придумать способ поскорее покинуть кабинет, пока этот чудо-детектив не докопался от сути. — И кто же этот чудак? Повисло тяжёлое молчание. Сначала меня посетила абсолютно идиотская мысль, назвать какое-нибудь другое имя, но после нескольких секунд раздумий здравомыслие вновь посетило меня, и я решила сказать правду: — Я, — произнесла я тихим голосом. Денис Валерьевич оторвался от бумаг и удивлённо взглянул на девушку, стоявшую у двери. — Серьёзно? — он удивлённо поднял брови. — Абсолютно. — Какая-то серьёзная причина? — Да, очень серьёзная и очень личная. «Очень наивная и довольно глупая», — мгновенно отреагировал сарказм. — Ну что ж, желаю тебе удачи, что ли, — немного растерянно произнёс Денис, явно не ожидая подобного поворота событий. Надо отдать ему должное — дальнейших расспросов не последовало, за что я мысленно поблагодарила его. — Если что вдруг не так пойдёт, мы тебя ждём. — Спасибо! — от души поблагодарила и, быстро открыв дверь, вылетела из кабинета. «Осталось только пережить разговор с родителями», — подумалось мне, когда я возвращалась в свой кабинет.