***
Пропал? Нет, серьёзно. Пропал? Сора? О нет, он не пропал. Он сбежал. Опять. Томо был в этом более чем уверен. По его мнению, Ямарута скрылся от слежки и сбежал, чтобы, не беспокоясь о том, что за ним наблюдают, сделать очередную глупость. Сора снова пытается взять ситуацию в свои руки, полагая, что справится и без посторонней помощи. Разумеется, за этим стоят его личные переживания — парень не хочет втягивать в это своих близких, не хочет, чтобы они пострадали. Возможно, он даже понимает, что в одиночку его шансы очень и очень малы, но он надеется, что осилит это. И, видимо, только Томо стопроцентно уверен в том, что Сора практически беспомощен в своих попытках брыкаться самостоятельно. Беловолосый должен был окончательно убедиться в том, что чем дольше он будет пытаться справиться с Бессмертным самостоятельно — тем больше людей пострадает, уже тогда, когда Альфа убил младшую Ятсуме. Он должен был попросить помощи, признавшись в том, что один ничего не сможет, — и Томо не отказал бы ему. Но этого не произошло. Брюнет, увидев парня в участке, даже подумал подойти к нему сам и вбить немного понимания в его голову, но… Раз Сорой ещё предыдущий урок не усвоен, значит, пусть пережёвывает ситуацию дальше, пока до него, наконец, не дойдёт. И дойдёт ли вообще. Осознание того, что Сора просто сбежал, чтобы вновь натворить что-то такое, что предугадать никоим образом не получится, должно было хоть немного успокоить Охотника, ведь Ямарута не пропал, как сказал Скай, не попал в передрягу и не… А он точно не влип во что-нибудь? С другой стороны, если бы он влип, то это точно заметили бы. Железный, попавший в неприятную ситуацию, незамеченным исчезнуть не мог. Значит, всё-таки, сам скрылся. Но от этого на душе копа спокойнее не стало. Как бы то ни было, Сору нужно найти. И не столько потому, что раздражённый Скай об этом напомнил, а просто сам Томо и так собирался это сделать. Найдёт его и… И что? Сам же прогнал. Впрочем, это не помешает ему надавать парню по шее. Если не он — то никто. Брюнет долго изучал записи с видеокамер, спрашивал Охотников, следивших за Ямарутой ровно до того момента, пока он не исчез из виду, и анализировал, куда, к кому и зачем мог уйти Сора. Понятное дело, чего он добивался: хотел отделаться от преследования и не втягивать в свои дела близких ему людей, но… Куда-то же он смылся, верно? Он сейчас где-то, с кем-то, зачем-то. Копа эта мысль бесит настолько, что он забыл даже о Дайке, уведённом на опыты. Парень будет жив, но каким он вернётся — если вернётся — трудно сказать. Думать о подростке брюнету было некогда, но, взглянув на распаляющегося Ская, он быстро догадался, почему так вышло. Дайлер надеялся, что Дайк, как и Сора, будет сотрудничать, и его не придётся ни убивать, ни калечить. Он хотел заставить подростка встать на сторону полиции с помощью дипломатичных методов — даже Кода подсобил, — но парень оказался слишком уж упёртым, он не понимал, чего от него ждут, и не хотел осознавать, что так для него самого было бы лучше. Дайк стоически собирался терпеть всё, что сам себе надумал, лишь бы не предавать Альфу, и Скай, устав решать эту проблему мирным путём, позволил подростку узнать, что бывает с такими горделивыми детьми, как он. Их обоих можно понять. Сутки Охотник ходил на иголках, а затем вспомнил нечто, что могло помочь ему обнаружить Ямаруту. Парню пришлось вернуться в участок и изучить видео снова, в очередной раз наблюдая за тем, как Сора теряется в толпе. Он не появился там, куда шёл — его вообще невозможно отследить на записи. Вот он идёт, поворачивается, его заслоняют несколько людей, а когда они отходят, его нет. Ни впереди них, ни позади, ни по бокам — нигде. Будто испарился. На самом деле Сора, переодеваясь в толпе, двигался по кривой, лавируя между людьми и в итоге оказываясь далеко от того места, в сторону которого он изначально направлялся, — но так было задумано, иначе человека, которого изначально не было в толпе, но который появился там, куда направлялся Сора, быстро бы заметили. Однако здесь важным было другое. Время. Разница между временем, когда Сора уходил из участка, и когда он пропал — два часа. Чем-то этот ублюдок занимался эти два часа. Осталось лишь найти места, которые он посещал после участка, в чём брюнету, опять же, помогут камеры видеонаблюдения. Поиски привели Охотника к дому Дитов, чему он несколько удивился. Сора приходил к этому парню, к Багу. Но почему именно к нему? Выяснить это можно лишь одним путём. Томо, в отличие от Ямаруты, не стал игнорировать звонок, и ткнул на кнопку. Снаружи ничего не послышалось, но внутри дома раздался громкий короткий звон, а следом дверь почти сразу открыл Баг. При виде копа улыбка исчезла с его губ, а взгляд как-то потух и поскучнел. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался Дит-младший. — Привет. Томо, из безымянной полиции, — представился брюнет. — Можно пройти? — Да, конечно, — кивнул подросток, отходя в сторону, а после закрывая за парнем дверь. — Я помню те… Вас?.. Как мне стоит обращаться? — Можно на «ты», — пожал плечами Охотник. — Хорошо, — снова кивнул Баг. — В чём дело? Что-то случилось? — Да. У меня к тебе разговор один есть… — отстранённо пробормотал Томо, оглядываясь на прислугу. Те его будто не замечали, снуя по помещениям. Ладонь рефлекторно потянулась за сигаретами, но коп, вспомнив, что он не у себя дома, просто переложил пачку в другой карман и вздохнул. От Бага это не ускользнуло. — Пойдём на кухню, там можно курить, — улыбнулся он, кивком головы призывая Охотника следовать за ним. Томо планировал провести здесь не больше двадцати минут, однако прошло уже пятнадцать, и за это время он успел насмотреться на работу прислуги дома Дитов, на исполинских размеров кухню, на предложенный ему горячий кофе и на то, как Баг ходит туда-сюда, раздавая указания рабочим и приводя себя в более-менее нормальный вид, что затрудняло поставленную перед копом задачу: выяснить, что здесь забыл Ямарута. Лишь когда подросток уселся за стол, Томо представилась возможность задать интересующие его вопросы, но Баг спросил раньше: — Итак, в чём суть разговора? Охотник потушил окурок в хрустальной пепельнице и выдохнул сигаретный дым. Садиться на свободный стул парень принципиально не стал, надеясь, что не задержится здесь надолго, поэтому он облокотился на стол и скрестил руки на груди, смотря в одну точку на стене. — Ямарута пропал. И не просто пропал, он будто испарился в воздухе. Мы не можем его найти и отследить, но перед этим он приходил к тебе, — Томо смерил Бага взглядом светло-серых глаз, и, не увидев никакой подозрительной реакции на сказанное, снова уставился в стену. — И мне интересно, зачем? — А что, обязательно нужна причина? — невинно поинтересовался брюнет, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонями. Он буквально сверлил Охотника взглядом, но что в этом взгляде скрывалось — Томо пока не понимал. То ли скрытая насмешка, то ли напускная наивность… или всё сразу. — Вы не так хорошо знакомы, чтобы он мог взять и прийти к тебе без повода, — уверенно хмыкнул коп. — И правда, — улыбнувшись, вздохнул Баг, и пожал плечами. — Но причины, серьёзно, не было. Он обещал мне, что зайдёт как-нибудь, а потом вдруг… умер? … и вся эта неразбериха началась… Я, честно говоря, уже не ждал его. Думал, что я для него очередной прохожий, о котором он спустя сутки забудет. Но нет, Сора сдержал обещание и всё-таки навестил меня, — Дит-младший сказал правду только отчасти. — И о чём вы разговаривали? — А, может, это личное? — удостоверился Баг. Ухмылка у него была шутливая, но взгляд… Азартный, весёлый, и точно насмешливый. В голосе звучали нотки снисходительности. Какой-то этот парень странный. Слишком расслабленный — вот точное описание. Раздражение не заставило себя ждать, но Томо проглотил рвущуюся наружу колкость и снова смерил парня взглядом, стараясь заставить его хоть немного напрячься. — Хорошо, хорошо, я понял, — стушевался Баг, вздыхая. — Вообще-то, Сора просто зашёл поздороваться, дальше прихожей он не был. Я предложил ему пойти на кухню, пообщаться, как тебе, но он отказался, сказав, что у него есть дело. — Он не сказал, куда и с кем собирается идти? — Нет, на этот счёт он больше ни слова не обронил. Но он сказал, что… что вы больше не общаетесь, — интонация парня резко изменилась и стала какой-то злорадной, холодной. У Томо по спине побежали мурашки, но он постарался сделать вид, что не заметил эту внезапную смену настроения. — Да, не общаемся, — сухо выдавил коп, отрываясь от стола и поворачиваясь к подростку спиной, прикуривая новую сигарету. «С этим парнем что-то не так», — крутилась мысль в его голове, словно назойливая реклама. Томо показалось, что в помещении стало душно, и вслед за этим незаметно появилась то ли уборщица, то ли повар; она прошла мимо парней и открыла форточку, а затем также молча удалилась. Охотник проследил за ней взглядом и совершенно случайно наткнулся им на стеклянный террариум, стоящий на полке, встроенной в стену. — Вы поругались, да? Почему? — продолжил Баг вкрадчивым голосом, и от этой фальши просто зубы сводило. — Потому что он придурок, — не смог проигнорировать вопрос коп, медленно подходя к террариуму и уже чувствуя, как всё его тело леденеет, а мысли из головы вышибает одну за другой. — Он? — недоверчиво усмехнулся Дит-младший, а затем вновь заговорил голосом наивного любопытного подростка: — И что же он такого натворил? — Не важно, — сухо ответил коп, подходя к террариуму вплотную. — Ты его… не простишь за это? Он говорит будто с надеждой. Да что с ним такое?.. — Я не знаю… — сокрушённо выдохнул брюнет, взирая на трёх чёрных скарабеев, медленно ползущих по ветке, изогнутой над песком. Это же?.. Охотник быстро сморгнул, делая последнюю затяжку и выдыхая сизый дым, повернулся к столу, затушил окурок, а после снова посмотрел на домашних питомцев Дита-младшего и нервно улыбнулся, понимая, что тот видит его лицо в отражении и странно ухмыляется. — Так ты у нас, оказывается… жуков любишь, да? — На самом деле… их любила моя мать, поэтому отец всегда держит в доме несколько жуков, — жуткая ухмылка сползла с лица подростка, дав Томо возможность выдохнуть. — Любила? — Она умерла при родах. А та женщина, с которой живёт мой отец, это просто… Ну, ты понимаешь. Она мне никто, — пожал плечами Баг. — Но на публике мы любящая семья, и мало кто знает, что эта женщина не является мне матерью, поэтому сразу хочу попросить тебя не слишком распространять эту информацию, а то слухи пойдут неприятные… — Я понимаю, не волнуйся об этом, — разумеется, Томо врал. Он сделал вид, что посмотрел на время, и нарочито вздохнул. — Ладно, мне нужно идти. Баг, ты… ты точно уверен, что ничего не забыл мне рассказать? Подросток на секунду удивился, взирая на мрачного хмурого Охотника, а затем расплылся в обманчиво дружелюбной улыбке. — Я абсолютно точно ничего не упустил.***
Сора старался излагать свои мысли сжато, но доступно, и всё равно это заняло несколько часов, потому что Бансай не стеснялся задавать вопросы. Последний отвёл Ямаруту к своему уютному уголку, находящемся прямо в этом помещении, и выглядело оно весьма специфично: на небольшом пустом пространстве бетонного пола стоял диван, ограждённый с трёх сторон теми же ящиками. Напротив дивана в паре-тройке метров располагалось полезное барахло вроде нескольких мини-холодильников, каких-то устройств, заточек и даже что-то наподобие пластины-телевизора. В центре всего этого великолепия находился костёр, обложенный кирпичами, — поэтому Сора чувствовал запах гари. Железные устроились на потрёпанном пыльном диване, и тогда беловолосый начал свой монолог. — Вот поэтому я пришёл сюда, — вздохнул Ямарута, подняв глаза на Бансая. — И поэтому мне нужны таблетки. — Хм, я… я тебе верю, — кивнул парень сам себе, разматывая шарф. Внешне железный оказался самым обычным, но его отросшие русые волосы исполосовали седые пряди. — И всё-таки, я никак не могу понять, почему ты остался здесь? Зачем? — Ты, может быть, слышал похожий разговор. Наши охранники как-то раз обсуждали между собой, что однажды «дыры» опустеют. Меня это сначала напугало и ввергло в отчаяние, потому что я подумал, что нас так или иначе всех убьют. Но спустя время до меня дошло! Охранники не уточняли, что имели в виду: убьют нас или мы сбежим. В любом из этих случаев «дыры» должны были опустеть. И это действительно произошло. Но, когда это случилось, я подумал, что не хочу пытаться жить как человек или как оружие, не хочу пробовать вливаться в социум, искать новых людей… Мне это уже было не нужно, я отжил своё. И тогда я подумал: я не дам этому месту опустеть. Пусть это и звучит ужасно, но… теперь это мой дом. И я люблю его несмотря ни на что. Сора не смог бы цензурно прокомментировать услышанное, поэтому просто промолчал, изумлённо взирая на нынешнего хозяина этих руин. Он хотел было спросить парня о чём-то ещё, но вдруг запрыгнувшая ему на ноги разноцветная пятнистая кошка заставила беловолосого испуганно дёрнуться и вскрикнуть. — О, это Ди, она была моим единственным собеседником за долгое время… — И как ты ещё не свихнулся? — просипел Ямарута, схватившись за жилет в области бешено колотящегося сердца. — Она необычная кошка. У неё тоже есть… — Бансай стал постукивать указательным пальцем по своей челюсти, многозначительным взглядом смотря в лицо Соры. Тот удивлённо заморгал, машинально начав поглаживать животное. Не хватало ещё, чтобы это создание взбесилось. — Типа, на ней опыты проводили? Это бред какой-то, животных уже давно не… — Она родилась такой. Я проверял. — Что? — Она оголодала и напала на меня. Хвостики у неё маленькие, короткие, но режут глубоко и больно, а уж как она кусается… В общем, я поймал её, так как не хотел убивать, и отрезал кусок кожи с её спины, чтобы посмотреть на железные позвонки и попробовать убрать её хвосты насильно. Но искусственных позвонков не было, — Бансай ласково провёл ладонью по макушке Ди, начиная гладить её за ухом. — В голове не укладывается, как такое может быть, но вывод напросился сам собой. — Вот как, — только и смог выдохнуть Сора, изумляясь всё больше. — Так твоим собеседником была… кошка? Серьёзно? — А что? — искренне недоумевал Бансай. — Да ничего, просто… Это немного дико, не находишь? Ты добровольно остался жить в этой залупе без воды, еды и электричества, среди трупов и оружия, а твой единственный претендент на разговор вдвоём — долбанная, блять, кошка, которая пыталась тебя съесть. Я ничего плохого не имею в виду, но тебе не кажется, что это звоночек? — Какой ещё звоночек? — не понял парень. — Звоночек в колокольчик, говорящий о том, что у тебя с головушкой всё хуёвенько! — Ты осуждаешь мой выбор? — нахмурился Бансай. — Нет, что ты… — Меня всё устраивает. — Кто бы сомневался… — И еда с водой у меня, кстати говоря, есть, — вспомнил русый. — Тут осталась куча консервов и канистры с водой. — Я не ел несколько дней, — как бы между прочим заныл Ямарута, перестав гладить кошку. Та ещё немного покрутилась вокруг парня, и, поняв, что от него она ласки не дождётся, запрыгнула на ящик позади дивана, оставляя железных наедине. Бансай бросил беловолосому банку консервов, каким-то образом незаметно и тихо оказавшись рядом с мини-холодильником, а Сора, охнув от неожиданности, сел ровнее. Достав из сумки нож, он безжалостно вспорол банку, и им же начал поддевать содержимое, ибо ложки или вилки ему в придачу не подкинули, а есть руками — так себе идея. На вкус такое же, как и на вид — дрянь полная. Но зато голод ушёл. Бансай есть не собирался. — Сам ты сумасшедший, Небо, — хмыкнул вдруг русый, сидя на корточках. Он упорно продолжал звать Сору именно Небом и никак иначе. — Чего? — С твоей головушкой, говорю, тоже не всё так гладко. — Ну да, я ведь не лысый, — фыркнул Ямарута, в подтверждение своих слов проводя ладонью по волосам. — Придурок, — прокомментировал Бансай. — И кому такой сдался? — беззлобно произнёс он, чуть улыбнувшись. — В смы-ы-ысле? — обиженно протянул Сора. — Ты говорил про свою семью. Это… здорово? Я завидую. Я бы тоже, наверное, хотел завести семью. — Ты можешь вернуться в город и начать жизнь заново… — Нет. Нет, не могу. Я не хочу работать на эту вашу полицию, убивать других ради собственной выгоды… Мне это не нужно. Мне бы просто крышу над головой. Но… теперь я думаю: зачем мне крыша над головой, если я один? Жить с кем-то близким тебе — вот это другой разговор, — мечтательно рассуждал Бансай, перекатывая концом стального прутика угли в костре. Весь дым поднимался вверх, к высокому потолку, а там постоянно дули такие сквозняки, что задохнуться здесь даже при большом желании не получилось бы. — Но мне уже слишком поздно заводить новые знакомства, сам понимаешь — жить осталось всего-ничего. А вот ты уже давно обзавёлся теми, кто стал тебе дорог, и кому ты тоже не безразличен, так что… — Если честно, — чуть тише заговорил беловолосый, опустив голову, — я не уверен в том, сдался ли я вообще хоть кому-нибудь. Всё так изменилось, что… Это я виноват. Конечно, это моя вина, но… Мне хочется, чтобы всё стало, как раньше: чтоб с утра старик будил меня своими криками, чтоб Анемон пихала меня к выходу и язвила, чтоб Роши изредка умничал и начинал визжать, как девчонка, когда я надеваю его очки… Чтоб… Томо… забрал меня отсюда… врезал по лицу, обозвал… чтоб он… обнял меня, думая, что я сплю и наутро не вспомню… — Эй, ну перестань, — мягко заговорил Бансай, садясь рядом с Сорой и кладя ладонь ему на плечо. Накатило на парня резко, даже слишком. Он глотал стоящий в горле ком и едва сдерживал наворачивающиеся слёзы, понимая, как дрожат голос и руки. — Разберёшься со всей этой канителью и всё будет как раньше, я уверен. — Если кто-то из них пострадает или умрёт, то нет, — прохрипел Ямарута, дыша глубже и успокаиваясь. Ладонь на его плече сжалась чуть крепче. — Тогда не допусти этого, — нахмурился Бансай. — У тебя получится. — Легко сказать! — ядовито усмехнулся беловолосый. — Я всё быстрее схожу с ума, перестаю себя контролировать и не понимаю, чего сам хочу. Меня заставляют беспокоиться о жителях города, но я… я как бы… я не могу? Я не беспокоюсь. Мной движет лишь страх того, что если я не буду подчиняться, то самому близкому мне человеку навредят. И когда мой рассудок совсем помутнеет, я не знаю, что произойдёт: буду ли я выполнять приказы ради того, кто мне дорог, или… или… или мне снова будет всё равно? — Абсолютно нормально беспокоиться только о себе и о своих близких, это разумно, — спокойно произнёс Бансай, поглаживая парня по спине в попытке успокоить. — И если ты волнуешься даже за незнакомых тебе людей, то это тоже совершенно нормально; это значит, что ты эмпат. На этом держатся отношения между людьми, и здесь нет ничего плохого. И если тебе не плевать на того человека сейчас, то, полагаю, не будет плевать и потом. — Когда я свихнусь, да? А вдруг я захочу его выпотрошить или… — Не накручивай самого себя, — нахмурился русый. — …мне совсем скоро осознанно станет плевать на то, что с ним случится… — Небо, перестань. — …или я… — Небо, — повысил голос Бансай, вырывая парня из бредовых размышлений и заставляя посмотреть на себя, — послушай. Сегодня я познакомился с тобой и многое о тебе узнал, и ты действительно поразил меня. Ты сумел выжить, завести много новых знакомств, найти способ убедить людей верить тебе, завести семью, которая любит тебя и ждёт. Ты добился того, о чём другие железные даже мечтать боятся. За это счастье тебе придётся бороться. Думаю, ты справишься с тем, что выпало на твою долю: сумасшествие, враги в лице других железных или людей. Это выпало именно тебе, потому что никто другой не сумеет преодолеть это. А ты сможешь. Да, ты немного запутался, ты напуган и не знаешь, чего ожидать от себя и от других, но… Но я знаю: сколько бы бездушного железа ни было в этом теле, под этой кожей бьётся живое сердце, — Бансай сжал левую ладонь в кулак и упёрся костяшками немного левее солнечного сплетения Соры, смотря ему прямо в глаза. — До тех пор, пока у тебя есть кто-нибудь, кто тебе дорог, тебе всегда будет, что терять. Поэтому не смей — не смей! — сомневаться в себе, опускать руки или сбегать, иначе ты подведёшь и себя, и его. Сора медленно выдохнул и постарался расслабиться, против воли стискивая пальцами обивку дивана. — Спасибо, — нервно улыбнулся беловолосый, кусая нижнюю губу до крови, чтобы с помощью боли отрезвить себя. — Правда. — И тебе. Ты хороший собеседник. И прости за придурка. — Да нет, ты прав, я тот ещё придурок. — Возможно. Но я сказал не подумав, так что извини, — Бансай был непреклонен. — Из всех тех, кто приходил сюда, с тобой я почему-то почти сразу почувствовал себя комфортно. — Стоп, погоди, что ты сказал? — вмиг взгляд Соры прояснился, а на его лице не осталось и следа от той горечи и боли, что вспыхнула внутри парня минуту назад. — Из всех? Был ещё кто-то? — Сюда нередко приходят подростки, жадные до секретов железных людей, — пожал плечами русый. — И я продаю таблетки за некоторые вещи и еду. — Что? Кому?! — Сора резко вцепился в плечи Бансая с такой силой, что парень на секунду подумал, будто беловолосый их вот-вот сломает. — Парню по имени Дайк и девушке, Рей. — Какие знакомые имена, — Ямаруту передёрнуло. — А ты случаем не встречал здесь кого-нибудь ещё? Кого-нибудь странного? — Они все достаточно странные, раз додумались прийти сюда. А, хотя, недавно приходил один… Он хотел выкупить таблеток, но не смог найти подходящую валюту для меня, и тогда попытался напасть. — И-и-и??? — И я отбился. Это было не так уж сложно, но драка длилась очень долго, а он не принимал таблеток — я следил за этим. — Это же Первый! Тот бессмертный, о котором я тебе говорил! О господи, он же был здесь… Он же… Стой, и что, он нашёл таблетки? — Нет, я спрятал их так, что только я смогу найти их. Но он обыскал здесь практически всё, изучил кучу записей учёных. Он был один, и ушёл так же внезапно, как и появился. — Точно он! — встрепенулся беловолосый, вскочив с места. — Бансай, мне нужно возвращаться в Тэрроз, но взамен таблеток я могу предложить лишь деньги. Эта сумма позволит прожить тебе ровно столько, сколько тебе осталось, так что… — Я не хочу жить в городе, Небо, — отрезал русый. От этого «Небо» парень вздрогнул, и, мотнув головой, попытался ещё раз: — Пожалуйста. Мне больше нечего предложить, у меня ничего нет. — Небо, я не хочу. — Прошу тебя. — Нет. — Пожалуйста! — Небо, ты… — Хватит меня так называть! Меня зовут Сора! Сора Ямарута, и мне, блять, срочно нужно вернуться обратно в город с этими ебучими таблетками, так что не усложняй мне задачу, я не хочу с тобой драться! — проорал взбесившийся беловолосый, и, столкнувшись с укоризненным взглядом Бансая, остыл, осознав, что это вышло случайно. Дальнейшие его слова застряли где-то в глотке. Бансай сверлил парня холодным выражением глаз ещё несколько минут, прежде чем, окинув помещение взглядом, бросил сухое: «Жди здесь». Он вернулся через полчаса, волоча за собой шесть коробок: две в руках и четыре в хвостах. Он сложил их друг на друга и распаковал верхнюю. — Бери сколько нужно. — Серьёзно? — удивился Сора. — Да. Это всё, что тут осталось. Больше нет, — развёл руками Бансай, чуть улыбнувшись. — Они тебе нужнее, чем мне. Сора мигом оказался рядом с коробками и стал вынимать из верхней небольшие упаковки, затем складывая их в свой рюкзак. Поместилось туда восемнадцать штук. — Больше я не унесу, а остальное, — Сора немного подумал, — нужно сжечь. Бансай молча отправился за горючей смесью, а, вернувшись, как-то очень уж грустно вздохнул. — Я действительно не хочу в город, — объяснил он. — Но это лучше, чем оставаться здесь. Я знаю того, кто может сделать тебе документы, а потом… — Знаешь, я лучше пойду в Дэтру, поищу что-нибудь там. А оттуда ещё куда-нибудь смотаюсь. Как пойдёт. — Тебе виднее, но, — Ямарута выудил из кармана карту и протянул её русому, — деньги я тебе всё же отдам, вдруг пригодятся. Ты очень помог мне. Бансай окинул протянутую ему пластину подозрительным взглядом и осторожно взял её. — Ты пешком собираешься до города добираться? — удостоверился железный. — Ну, да?.. А ты? — Я-то понятно, что пешком пойду, — фыркнул Бансай, наматывая на шею шарф. — Здесь есть телефон, я могу запустить генератор, подать электричество и зарядить его. Позвонишь кому-нибудь, чтобы тебя забрали. Тебе же срочно нужно, правильно? — многозначительно поднял брови русый, заставляя Сору поёжится. Пусть тот и стоял к нему спиной, обливая коробки горючей смесью, но дрожь всё равно пробрала до костей. Бансай словно тень железного, осевшая в этих зданиях. Жуткий парень. — Давай. Спустя ещё полчаса «тень» вернулась с пластиной-телефоном. Заряда на нём почти не было, но на один звонок хватит. Сора убрал пластину в карман, решив подать сигнал SOS на улице, и поднял взгляд на Бансая, уже собравшего свои вещи и готового к внезапному переезду. Ямарута достал зажигалку и чиркнул кремнем, спустя секунду смотря на маленький язычок огня, едва трепыхавшийся из-за дыхания железного. — Ты же понимаешь, что этим ты лишишь всех железных — и хороших, и плохих — возможности прожить чуть дольше? — решил убедиться Бансай, смотря на коробки. — Этого и добиваюсь, — тихо ответил Сора, бросая горящую зажигалку на картон. Рыжее пламя вспыхнуло и мгновенно окутало собой все коробки, стремительно превращая их в пепел и добираясь до упаковок с таблетками. Ямарута развернулся к выходу и зашаг вперёд, но спустя несколько секунд остановился. — Ты идёшь? — Я догоню. Хотя… Нет. Иди один, Небо. Я хочу увидеть свою камеру в последний раз, так что… — парень не договорил, а лишь развёл руками. — Как знаешь, — не стал отговаривать его беловолосый, хоть и не понимал: зачем возвращаться туда, где ты столько лет страдал? Пусть даже просто посмотреть на это место. Чтобы окончательно осознать, что это закончилось? Впрочем, Сора не разделял желание «тени», потому что для него ещё ничего не закончилось, и пошёл вперёд. Бансай же смотрел ему в спину ещё несколько секунд и отчего-то впервые за долгое время искренне улыбался. «Обрушься же на них, Небо». Теперь предстоял путь назад. Сора вновь проходил через знакомые коридоры, иногда забывая, в какую сторону нужно направляться, и медленно, но верно приближался к выходу. Воздух становился жарче, делая дыхание железного тяжёлым и глубоким. Парень вышел на улицу и слегка удивился тому, что прямо перед ним начиналась песчаная буря. Ладонью, словно козырьком кепки, пряча глаза от солнечных лучей, он достал телефон и отправился до поста и ворот. Раскалённый кислород врезался в лёгкие не хуже лезвий, мгновенно вызывая жажду и сухость в горле. Голова стала кружиться, Сора почувствовал, что его внезапно потянуло в сон. Следом перед его глазами заплясали цветные пятна, а из носа хлынула кровь, но парень этого даже не понял. Он насильно передвигал ноги по песку, преодолевая ворота и медленно клацая большим пальцем по панели пластины, набирая номер. Послышались гудки и спасительный щелчок, означающий, что трубку сняли, но голоса того, кому Сора позвонил, он уже не смог услышать — звон в ушах нарастал всё сильнее. — Забери меня отсюда, — сокрушённо выговорил железный, роняя телефон из ослабевших рук на песок и падая следом за ним.