11
25 мая 2017 г. в 03:08
Мэнди была любимицей своего отца.
Её братья всегда обижались на неё из-за этого равно так же, как и защищали. Но она никогда не желала быть любимицей. Это означало нечто иное, чем думали все, нечто грязное и болезненное. Она пыталась быть невидимой, как сходило с рук Микки и Игги. Но ты не можешь быть невидимой, когда ты любимица.
Ей было пятнадцать лет, и она носила причёску с розовыми прядями, когда она решила, что хочет стать любимицей Йена Галлагера. Своими большими зелёными добрыми глазами он уделял ей внимание, как никто и никогда не делал. Йен был другим, был особенным, и Мэнди нравилось быть важной фигурой для него. Иногда ей даже больше нравилось быть его лучшим другом, чем его девушкой. Она до сих пор желала поцеловать его или возбудить, однако, на самом деле, кто угодно может быть девушкой. Лучший друг куда более значим, и лучший друг будто бы означает «любимец».
— Хэй, спасибо, что пошёл со мной сегодня. Знаю, что мой отец был недоумком по отношению к тебе, но… — она замолкает и беспомощно пожимает плечами. Терри был недоумком по отношению ко всем, и она не собиралась извиняться или просить прощения за него.
— Он и по отношению к тебе был болваном, — говорит Йен. Он толкает её в плечо своим плечом, и создаётся впечатление, будто он умеет читать её мысли. — Но теперь его нет. Давай оставим прошлое в прошлом и сконцентрируемся на том, чтобы надраться. Ладно? — он успокаивающе улыбается.
Мэнди ухмыляется и обхватывает его за талию. Она знает, что проваливается в стереотипы прошлого, позволяя себе чувствовать то, что не должна, то, что она должна была утопить в брате Йена. Но она чертовски непостоянна, и Йен единственный принимал её такой.
— Ладно, — кивает она.
Он вручает ей большой стакан пива, когда она слышит, что не так далеко от них кто-то ругнулся.
— Как оно, придурки? — говорит Микки, фланируя к бару и демонстративно пялясь на то, как она держит Йена. — Всё ещё скачешь вокруг Галлагера? Устрашающие у тебя вкусы, Мэндс, — он качает головой и выхватывает пиво у неё из рук.
— Отъебись, Микки. Ты пропускаешь похороны отца, но прибегаешь за дешёвой выпивкой. И осуждаешь меня? — она вызывающе вскидывает бровь, но Микки лишь самодовольно ухмыляется.
— Кажется, всё уместно, — говорит он, торопливо заглатывая пиво.
— Просто шикарно, — она скорчивает ему рожу.
— Не говори мне ничего про шик, шалава, — он окунает пальцы в пиво и разбрызгивает капли ей на шею.
Йен выхватывает стакан из руки Микки, и Мэнди наблюдает, как лицо её брата на минуту мрачнеет перед тем, как скривиться от раздражения.
— Довольно на сегодня родственной любви. Почему бы нам не найти вам что покрепче, — предлагает Йен, кивая в сторону другого конца бара, где Кевин наливает целый круг из шотов.
— Что ж, с этим я спорить не буду, — говорит Микки.
Они пробираются к небольшой кучке людей, и Лип каждому из них вручает по шоту.
— За более безопасные улицы и спокойный сон ночью? — предлагает Лип.
— За это выпью, — бормочет Мэнди себе под нос.
— Вот-вот, — кивает Йен, чокаясь своим стаканчиком с её. Она откидывает голову назад и разом выпивает шот, краем глаза наблюдая, как аккуратно Йен чокается с Микки. Её брат бросает рыжему нечто, походящее на улыбку, перед тем, как они оба охотно осушают свои стопки.
У неё нет времени поинтересоваться, что это значило, потому что Джои толкает её в бок и хватает Микки за плечо.
— Где, блять, вы были? — орёт он.
— Отъебись от меня, — говорит Микки, грубо выдирая свою руку.
— Что, был слишком занят, трахая жирных баб, чтобы прийти на похороны собственного отца? — насмехается он. Джои всегда был самым близким для Терри. Он был самым старшим, и его мозги дольше всего промывались ядом отца. Мэнди казалось, что с каждым днём он всё больше и больше походил на Терри, и она в какой-то степени ненавидела его за это.
— Был слишком занят чем угодно, чтобы прийти, — говорит он. — Будто бы я потратил бы ещё хоть секунду на этот кусок дерьма, — упёрто добавляет он. Мэнди видит летящий кулак даже ещё до того, как он сжимает его. Но Микки тоже, и он уворачивается от удара, отталкивая Джои от бара.
— Ты неблагодарный сукин сын. Неудивительно, что отец, чёрт возьми, тебя ненавидел, — Джои впечатывает удар сбоку челюсти Микки. — Ты скорее всего даже не его, скорее всего от какого-нибудь уёбка, к которому на сторону ходила наша шлюха-мать, — выплёвывает он.
— Иди нахуй! — орёт Микки, прилично ударяя его головой. Хруст его носа заставляет Мэнди сделать шаг вперёд, и она видит Игги, приближающегося из другого конца бара.
— Ребята, прекратите. Довольно, — кричит она.
Они не слышат её за приливом адреналина, и они оба кидаются вперёд, желая большего. Из носа Джои льёт кровь, и все зубы от неё красные, когда он хищнически скалится. Глаза Микки горят яростью, и, даже несмотря на то, что он меньше Джои, Мэнди знает, что его огонь куда больше. Он драчун и всегда им был.
— Эй, чёрт возьми, уймитесь, — включается Йен. Он берёт Мэнди за руку и вручает её Липу. Она отчасти взбешена этим жестом, но, в то же время, тронута.
— Господи Иисусе, — ругается Игги, хватая Джои за плечо. Микки продолжает замахиваться, нанося удар за ударом. Игги бросает на него многозначительный взгляд, однако качает головой и протягивает руку.
— Хорошо, хорошо… — Йен подходит к Микки, и Мэнди чувствует, как Лип сжимает пальцы на её плече. — Микки! — кричит он, толкая его в плечо и передвигаясь так, чтобы видеть его глаза.
Его безумство медленно иссякает, и он удивлённо глядит на Йена. Мэнди затаивает дыхание, когда Йен кладёт руку ему на грудь и плавно отталкивает его назад. Глаза дико мечутся по помещению, сам он позволяет Йену увести его.
— Мы воздухом подышим, — выкрикивает Йен через плечо, выискивая глазами Липа.
— Ты уверен, что всё хорошо? — спрашивает Лип.
— Да, всё под контролем, — кивает он, хватаясь за шею Микки сзади и разворачивая его к двери. И в этом нет смысла, потому что Микки ненавидит, когда его касаются. Он ненавидит, когда им управляют и его трогают. Он ненавидит людей, но он терпит Йена. Даже более, чем терпит, потому что, Мэнди клянётся, она видела, как он прильнул к его руке.
— Тащи свою задницу в туалет, Джои. Ты уляпаешь кровью весь мой бар, — говорит Кевин, подкидывая ему бумажное полотенце. Игги ловит ошмёток и вручает его Джои до того, как толкнуть его вперёд. Попутно тот посылает его на три буквы, однако не сопротивляясь бредёт в туалет.
— Что за херня… — выдыхает Мэнди, устало протирая глаза. Ей не нравится видеть своих братьев дерущимися, хоть друг с другом, хоть вообще. Это напоминает ей об её отце, о том, как его злость была постоянной и парализованной.
Игги невзначай даёт ей щелбан, идя вслед за Джои.
— Итак, эм, кажется, твой парень не совсем уж размазня. Нужны яйца, чтобы вступиться в это дерьмовое шоу, — он ухмыляется.
— Да что ты знаешь о яйцах? — она даже не утруждается исправить его в том, что Йен не её парень, потому что время от времени ей нравится представлять, будто так всё и есть.
— Да, да, уморительно, — говорит он, закатывая глаза. — Просто передай Галлагеру спасибо или ещё что. Всё стало бы хуёвее, если бы он не успокоил Микки. Блять, без понятия, как он ухитрился это сделать, но он вроде как ничего.
Игги всегда был самым мягким. Он не был лучшим, он не был её любимчиком, однако он был самым мягким. Обычно он был слишком поглощён наркотиками и накуривался, чтобы стать таким же кровожадным, как Микки и Джои. Когда Мэнди было одиннадцать, её отец сломал все пальцы на левой руке Игги. Он сделал это медленно, ухмыляясь от хруста каждой косточки. Это было последствием того, что их с Мэнди поймали на том, что они стащили дешёвый виски и открывашку в форме брелка, чтобы вешать на связку ключей.
Открывашка была её идеей, однако Терри лишь потрепал её за щёку одной рукой, пока другой схватил за горло Игги. Она помнит, как смотрела с нездоровым восхищением, смесью вины и превосходства, ощущая вихрь где-то на дне желудка. Её отец защищал её от всего, но ничто не защищало её от отца. Она знает, что её братья так же не были защищены. Им нанёс разнообразные увечья тот же самый человек.
— Джои должен его благодарить. Микки был одержим мыслью об убийстве, — она язвительно хихикает.
— Знаю. Он вышел за кровью. Удивлён, что твой мальчик не лишился конечности, когда влез в это, — упоминает он. И Мэнди не говорит этого, но она так же удивлена.
Когда Игги наконец отходит, она даёт себе опуститься на барный стул и выпустить пар. Она не понимает, что происходит между Микки и Йеном, но она знает, что что-то происходит. Возможно, на данный момент это происходит уже достаточно по времени, а она была всего лишь слишком погружена в отношения с Липом. Однако она вновь вращалась вокруг Йена, прильнув к нему, думая, когда её же брат попал на ту же орбиту и как она это упустила.
— Блять, блять, блять, — бормочет она.
Не то чтобы она глупая, просто иногда она мыслит как одиночка. Но теперь её мозги крутятся вокруг Йена, вокруг Микки и Йена. И неожиданно миллионы деталей пробегают в её голове, и она даже не может приостановить свои мысли, чтобы сформулировать верный вопрос, который можно задать.
Сегодня она похоронила своего отца, однако могла открыть нечто куда большее.