17
2 ноября 2017 г. в 03:31
Когда Йену было двенадцать, Лип дал ему новую бейсбольную перчатку.
Она, конечно, была не совсем новой, однако она была новой для него, и это стало идеальным приобщением к чему-то неизведанному. Его старая перчатка была разорвана в клочья, однако он понимал, что не стоило просить замену. Лип заметил это без слов, отыскал ничего не подозревающего беднягу и стянул перчатку для Йена. Они никогда не говорили об этом, никогда не признавали это вслух. Когда Йену было двенадцать, Лип дал ему новую бейсбольную перчатку. Лип просто бросил её на кровать Йена и спросил, в какое время у него игра.
Дело было в том, что Липу даже не нравился бейсбол. Он делал ставки и следил за статистикой, но считал саму по себе игру скучной. Он часто громко жаловался, если Йена не было на поле или он не был готов взять биту, и ещё чаще клевал носом уже на половине игры.
Йен знает, что Микки Липу тоже не нравится. Однако когда он зашёл на кухню и увидел Веронику, тыкующую в него, он быстро метнулся к Йену и тихо сказал ему, что он может занять комнату на ночь.
Позже, когда женщины перестали суетиться и отослали их наверх, наступила неловкость. Когда они в первый раз закрыли дверь, они оказались окружены вещами Липа: ничто не походило на прежний уют. Однако как только они отбросили напряжение и разделись до боксеров, нечто знакомое просочилось в воздух. В таком положении они были уж слишком много раз, чтобы можно было вести счёт; наполовину раздетые и все в синяках.
Микки упал на живот, уткнувшись лицом в подушку в то время, как Йен нерешительно уставился на него. Спустя минуту он зарычал, чтобы рыжик тоже лёг, и протянул руку в знак приглашения. Йен, конечно же, подчинился, как он мог этого не сделать? Он расслабляется на кровати и потягивается; глаза приклеены к потолку с подтёками от воды.
Он хочет иметь возможность прикасаться и чтобы прикасались к нему; чтобы тишина воцарилась в его разуме так же, как в этой комнате. Однако он не может избавиться от страха после прошедших событий, всё ещё помня, как сердце колотилось при виде избитого Микки. Тогда нечто ужасное и устрашающее ударилось ему в грудь, оставив после себя удушливое чувство. И даже когда Микки перед ним, целый и в безопасности, он всё ещё чувствует, будто задыхается.
Старший парень был уверен в себе и большую часть времени молчал, не давая каких-либо пояснений. Он послушно дал Йену вытереть кровь с грязью с его тела, вжимаясь в нежное давление его пальцев вместо того, чтобы их оттолкнуть. Это не тот ответ, на который надеется Йен, однако это уже что-то.
— Там должно было быть только двое. Не увидел третьего на подходе, — наконец бормочет Микки. Он перекатывается на спину и позволяет Йену прижаться к нему, нерешительно соединяя их руки. Благодаря сиянию из окна Липа Йен может разобрать лишь силуэт Микки. — Это была тупая ошибка... — тихо добавляет он.
— Я переживал, когда ты не позвонил, — говорит он.
— Нет смысла волноваться за меня. Моя голова слишком твёрдая, чтобы её проломить, и мы оба знаем, что я могу принять пулю без проблем, — он слегка ухмыляется. Он в качестве эксперимента скользит пальцами по коже Йена.
— Я серьёзно, Мик. Тебе нужно быть осторожнее. Ты ведёшь себя как... блять, да неважно, — он вздыхает; его взгляд всё ещё нацелен куда-то вдаль.
— Нет, что ты собирался сказать? — требует Микки.
— Просто иногда ты ведёшь себя так, будто для тебя неважно, что с тобой происходит. Будто бы это не такое уж большое дело, — говорит он. — Но это большое дело. Для меня, ясно? Я, эм, я люблю тебя. Так что... — он замолкает; его дыхание поверхностное и горячее. Он всегда думал, что выпалит это в приступе ярости или страсти. Но не так, что будет обдумывать слова в голове и решит попытаться. Да и Микки не реагирует так, как он ожидает.
— Я знаю, — говорит он; его голос дрожит от чего-то, что не зависит от Йена.
Сжимая их руки крепче, Микки намеренно держит хватку. Он поворачивается набок, утягивая за собой Йена, пока тот не лежит в той же позе, что и он. Горячая плоть прижимается к его рукам, однако он не может отстраниться. Он сворачивается вокруг Микки и целует того в темечко.
Он никогда не ожидал, что Микки скажет то же в ответ, никогда не думал, что тот решит не сбегать. Однако он думает, что, возможно, Микки принимает это, пытается осознать и позволить этому остаться. Это куда больше, чем он ожидал, и даже если он не сказал в ответ «Я люблю тебя», то даже этого достаточно.
. . .
Микки будит Йена минетом. Ощущается он, словно нечто между извинением и благодарностью, однако никаких жалоб не следует, так что Микки решает, что всё в порядке. Он не мастер на слова, однако он может любить Йена при помощи рта, рук и тела.
— Хочешь в душ? — спрашивает рыжик. Его щёки раскраснелись, и он настолько чертовски прекрасен, что Микки хочет ударить его. — Я сравняю счёт, — добавляет он, улыбаясь, когда видит стояк Микки.
— Я никогда не против моего члена у тебя во рту, рыжий лобок, — он ухмыляется. И правда, скорее всего, он согласился бы на всё, о чём попросил бы сейчас Йен. Потому что его глаза так по-глупому блестят, а от света из окна веснушки выделяются на плечах парня.
— Тогда пойдём, — говорит Йен, с лёгкостью поднимая Микки и стягивая его с кровати.
Они направляются в ванную, спотыкаясь и часто ударяясь об стены; и они слишком громко смеются. Горячие струи воды поглощают стоны Микки в то время, пока Йен заглатывает его. Долго он не продерживается. Он был прямо на грани с тех пор, как Йен сказал эти три слова прошлой ночью, на удивление возбуждённый тем, насколько чертовски бесстрашным он был. Единственное, что остановило Микки от того, чтобы прижать его к кровати и раствориться в его коже, так это всепоглощающее желание сбежать. Он боролся с каждой клеточкой тела, чтобы остаться смирно лежать, пришпилив себя на месте с рукой Йена в его собственной.
Всё это не о том, что он чувствует, а обо всём остальном. Так что он не может сказать те же слова в ответ, пока нет.
— Блять, — выдыхает он, утягивая Йена вверх в то время, как парень повыше облизывает мозоль на губе. Он хватает его за плечо, чтобы устоять на месте. — Кто сказал, что смех — лучшее лечение, тот просто не знает, что такое минет от тебя, — продолжает он.
Йен усмехается и притягивает его ближе.
— Твоей голове лучше? — спрашивает он, поднимая руку, чтобы погладить его по щеке.
— Ага, как я и сказал, это ничто по сравнению с... — он пожимает плечами. Он откидывает голову назад для поцелуя, сразу же проскальзывая языком в рот Йена. Он говорит слова, которые не может произнести, поцелуями, ласками и жёсткими укусами.
Они отрываются друг от друга, когда громкий стук сотрясает дверь.
— Поторапливайтесь, чёрт подери, — орёт Лип. — Мы слишком бедные, чтобы тратить воду на гейский секс, — добавляет он.
— Не беспокойся. Мы для этого воспользовались твоей кроватью, — отвечает Йен, выключая воду и дотягиваясь до полотенца. Он бросает его Микки и берёт ещё одно для себя.
— В следующий раз, когда Карл спросит про гейские сосиски, я отправлю его к тебе, если ты не постираешь мои простыни, задница, — предупреждает он.
— Ага, да, теперь оставь нас в покое. Мы выйдем через минуту, — сказал Йен, стряхивая капельки воды с волос. Тихий ответ Липа теряется в веренице проклятий Микки, когда вода с волос Йена ударяет ему в лицо.
— Эй, аккуратнее! — ноет он.
— Моя оплошность, — ухмыляется он.
Улыбаясь, Йен снова трясёт головой, намеренно направляя потоки воды в сторону Микки. Бывший заключённый хватает его за талию и прижимает его спиной к раковине. Он хочет быть грубым и сильным, однако в конце концов смеётся над одурманенным выражением лица Йена. И чёрт, он любит его. Он любит его настолько, что от этого становится больно. Он хочет сказать это, однако весь воздух высосан из его лёгких, и он ничего не может с этим поделать и пялится на рыжика.
— Что? — спрашивает Йен с нерешительной улыбкой на лице.
Микки громко сглатывает, впиваясь пальцами в бока Йена. — Я... то, что ты сказал прошлой ночью, я чувствую, в смысле, я... — он спотыкается о слова и нервно опускает взгляд. Йен берёт в руки его шею, успокаивающе пробегая большим пальцем по влажной коже.
— Тебе необязательно что-либо отвечать, — говорит он. — И я не буду произносить это снова, если тебе от этого неловко. Мне просто нужно было сказать это один раз, — объясняет он.
— Ничего страшного, что ты сказал это. Было не так уж плохо, я не знаю. Я, эм... — его глаза бегают по комнате, останавливаясь на Йене, когда тот слегка сжимает его шею.
— Тебе необязательно говорить то же самое в ответ, Мик. Я и не ждал, что ты это сделаешь, — повторяет он.
— Что ж, иди нахер, — резко говорит он, выгибая бровь.
— Иисусе, я просто имею в виду, что я сказал это не для того, чтобы ты сказал «Я люблю тебя» в ответ. Я сказал это, потому что мне хотелось. Вот и всё, — спокойно произнёс он.
Микки на секунду закусывает губу, быстро и усиленно моргая.
— Я скажу это в ответ, — наконец произносит он. — Не сейчас, потому что ты чертовски меня раздражаешь. Но в какое-нибудь другое время, когда я прочувствую это. Что ты и твои ожидания выкусили, Галлагер, — завершает он.
— Ладно, — он широко и ярко улыбается.
— Прекрати, — говорит Микки.
Губы Йена знающе изгибаются.
— Прекратить что?
— Прекрати так часто улыбаться, — рычит он, передвигая руки, чтобы игриво распластать их по лицу Йена.
То, что рыжий облизывает его, заставляет Микки отдёрнуть руку и многозначительно взглянуть на него.
— Тебе это нравится, — говорит Йен; губы всё ещё широко растянуты в улыбке.
— Да, блять, если бы, — ворчит он, легко толкая его в плечо. Они оба знают, что Микки врёт, однако условности вошли в привычку, и так кажется безопаснее.
— Тебе это нравится, — снова говорит Йен. Он не заморачивается насчёт того, чтобы спорить.
Если Йен до сих пор не знает, что Микки любит его, то последний считает его идиотом. Потому что он считает, что это очевидно. И даже если он не любил его, он только что, запинаясь, произнёс подтверждение. Это не было настолько ужасающе или же изменило ему жизнь, как он думал. Однако Йен кажется счастливее и увереннее тянется к Микки.
Говорить кому-то, что вы его любите, и наполовину не так страшно, как действительно любить. Так что Микки, скорее всего, может справиться с этим. В конце концов, он сможет заставить себя произнести это. Потому что даже несмотря на то, что он не особо хорош в словах, Йен всё ещё заслуживает услышать их.