До встречи в Париже

♡ Если вы встретите ошибки, пожалуйста, укажите их в ПБ ♡       Фотография в руках Гарри была старой, пожелтевшей и потрёпанной в уголках, словно бережно охраняемое сокровище, которое не раз и не два, а будто каждый день на протяжении десяти лет доставали из резной деревянной шкатулки, чтобы ещё раз иметь возможность увидеть любимые лица. Вся его большая семья осталась лишь на маленьком кусочке бумаги, и Гарри с трепетом и нежностью вглядывался в знакомые черты, пытаясь отыскать в памяти звук их голосов.       — Я всё вспомнил, — прошептал Гарри, кончиками пальцев пробегаясь по глянцевой поверхности фотографии. Глаза блестели от солёных слёз, но он не позволял им скатиться по своим щекам. Этот день не был днём скорби. Он вспоминал. — Как я их любил… даже не верится, что я действительно мог забыть. Так странно…       — Милый, мы не должны жить прошлым, — теплая ладонь опустилась на его плечо, крепко сжимая, и Гарри поднял глаза, встречаясь с ласковым взглядом бабушки. Он сидел у её ног на пушистом ковре, в то время как королева, расположившись на диване, доставала из своей резной шкатулки один за другим кусочки их прошлой жизни. — Теперь, когда мы нашли друг друга, разве это не самое главное? Я так рада, что мне удалось вновь увидеть тебя.       — Я действительно очень счастлив. Найти свою семью — это всё, чего я когда-либо хотел, — прошептал Гарри, даря женщине улыбку, и тут же позволяя себе нахмурится, отводя взгляд в сторону. — Но вопрос о том, что же всё-таки тогда случилось, не даёт мне покоя. Я помню только страх и… поезд. Иногда та ночь снится мне, снова и снова, как самый страшный ночной кошмар.       Тяжёлый вздох сорвался с губ королевы, она убрала с колен шкатулку, рассеяно проводя рукой по резной крышке. Гарри не хотел давить на неё, но его поистине детское любопытство не давало ему покоя.       — Мне горько и больно вспоминать об этом, но в то же время я понимаю, что история нашей семьи как нельзя лучше доказывает, что неважно, насколько хорош правитель, — в стране всегда найдутся недовольные его властью, — дрожащие пальцы королевы ласково коснулись кудрей внука, пропуская сквозь себя мягкие пряди шоколадного цвета. — Твой отец, Чарльз, был прекрасным правителем. Мудрым, справедливым и, разумеется, добрым. Он действительно был достоин сидеть на троне, несмотря на то, что родился далеко не королём. Это твоя мать — моя любимая девочка — была принцессой, унаследовавшей трон, в то время как твой отец был всего лишь герцогом, которому посчастливилось покорить её сердце. — Гарри не смог сдержать улыбки, задерживая взгляд на изображении счастливо улыбающихся родителей. Он уверен, что в мире не было пары прекрасней. — Но, как я уже говорила, ничего не длится вечно. Предательство — самый большой страх всех королей во все времена не обошёл и нашу семью, — королева взяла из шкатулки ещё одну фотографию и протянула её Гарри, пальцем указывая на мужчину, что стоял в тени, рядом с отцом. — Его звали Саймон. По происхождению он был почти никем, но твой отец ценил его за ум и способности в политическом деле. Чарльз так сильно верил ему и любил как собственного брата, которого у него никогда не было, но Саймон никогда не ценил этого. Я помню его робким мальчиком, что везде ходил за Чарльзом хвостиком, но этот мальчик слишком неожиданно для всех нас превратился в алчного, не знающего ничего о долге и чести мужчину.       Гарри внимательно посмотрел на снимок в своих руках, и от взгляда Саймона, что словно тень прятался за спиной отца, даже через фотографию становилось не по себе. Юноша ещё немного задержался на его лице, запоминая каждую черту, прежде чем отложил фотографию в сторону. Голос бабушки был насквозь пропитан нескрываемой злостью каждый раз, когда имя Саймона срывалось с её губ.       — Ему всегда было мало, — сказала женщина, крепко поджимая губы и слегка качнув головой. — В конце концов, его жажда власти сыграла с ним злую шутку. Саймон окончательно очернил себя, связавшись с людьми и силами, чьё происхождение обычный человек никогда даже не посмеет упомянуть вслух. — Рука королевы мягко взъерошила волосы Гарри, она позволила себе ещё один глубокий вздох, и принц с удивлением посмотрел на неё. Неужели все те сказки, что ходили вокруг гибели королевской семьи, вовсе и не были пустыми слухами? Неужели за этим стоит нечто большее, чем человек?..       — Саймон не брезговал самыми ужасными деяниями просто ради забавы, и после того, как твой отец узнал об этом, он изгнал его из страны, отправив в ссылку, — продолжила женщина, и по тону её голоса Гарри понял, что она не одобряла такого мягкого наказания. — Чарльз был слишком добр, чтобы приговорить его к смерти, когда это было ещё возможно. Может быть, это была самая большая ошибка в его жизни… Ведь в конце концов, всё это обернулось тем, что Саймон вместе со своими приспешниками ворвался во дворец той ночью и…       Королева замолкла на полуслове, крепко зажмурив свои глаза, и Гарри мягко коснулся её руки, сжимая своей ладонью.       — Не нужно об этом.       Гарри не мог толком ничего вспомнить ни о той ночи, ни о Саймоне, и возможно потому вся история трогала его чуть меньше. Его же бабушка словно проживала все те ужасные дни снова и снова, вспоминая всё до мельчайших деталей. Гарри было страшно представить, каково это — жить с этими воспоминаниями всю свою жизнь. Её дочь, её самые близкие люди умерли, и она ничего не могла с этим поделать. Не могла спасти их или помочь. Его мать и отец, его родители погибли, а он был маленьким мальчиком, которому лишь по счастливой случайности удалось спастись. Джемма… его сестра, с которой он так много спорил в детстве и которая, несмотря на то что была старше его на четыре года, всё равно была слишком маленькой, чтобы умереть. Гарри до крови прикусил губу, позволяя одинокой слезе скатиться вниз по щеке, прежде чем он смахнул её быстрым движением руки.       — Посмотри, что у меня есть, — позвала его бабушка после недолгих минут молчания, протягивая небольшой листок с рисунком, тем самым давая понять, что тот разговор окончен. — Этот рисунок ты мне подарил, помнишь?       — Да! — воскликнул Гарри, улыбаясь, и руки сами потянулись к знакомому рисунку, принадлежащему его детской руке. — Я был ужасно зол на Джемму, она тогда сказала, что это хрюшка на ослике! И правда…       Гарри засмеялся, вертя в руках рисунок. Сидящая на табурете девочка всё ещё не казалась ему хрюшкой, но воспоминания наполняли теплом его грудь, заставляя счастливо смеяться.       Королева вдруг взяла его за руку, слегка потянув вверх, и Гарри осторожно поднялся на ноги.       — Ты смеёшься, а я словно вновь слышу твой детский смех и смех твоей сестры, — мягко сказала женщина, подходя к внуку и беря в ладони его лицо. — Тебе столько всего пришлось пережить, прежде чем мы вновь встретились. И посмотри на себя! Ты стал таким взрослым и сильным, совсем как твой отец, — королева оставила короткий поцелуй на его щеке и отступила назад, подводя Гарри к большому зеркалу в пол. Рядом, на высоком столике стояла большая коробка, и когда бабушка открыла её, Гарри не смог сдержать восхищённого вздоха. Внутри, на красном бархате, мерцая в свете комнатных ламп, во всём своём величии лежала самая настоящая бриллиантовая корона. Королева осторожно взяла её в свои руки, подходя к Гарри с мягкой улыбкой на губах. — Но красотой ты пошёл в свою мать, — женщина кивнула, и Гарри, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце, слегка присел, наклонив голову. — Анну-Елизавету, королеву всея Великой Британии.       Весь воздух словно выкачали из его лёгких, когда Гарри почувствовал, как заботливые руки медленно опустились, и корона коснулась его головы. Он выпрямился, каждой клеточкой тела ощущая приятную тяжесть, ещё не до конца осознавая произошедшее и взволнованно смотря на собственное отражение в зеркале. Гарри выглядел слегка причудливо с бриллиантовой короной на голове и в обычной, пусть и королевской, пижаме. Но на последнее было так легко закрыть глаза, хотя глаза Гарри сейчас как раз были широко распахнуты, а щеки покраснели от прилившей к ним крови. Рука взметнулась вверх, касаясь короны самыми кончиками пальцев. Слова бабушки звучали в его голове громче бьющего по наковальне молота.       — Принц Гарольд. Последний в своём роде.

* * *

      В кабинете королевы было непривычно темно из-за плотно закрытых портьер, и Луи непроизвольно щурился, привыкая к полумраку комнаты. Он несмело сделал несколько шагов, останавливаясь посреди кабинета на пушистом разноцветном ковре с причудливыми узорами. Сама королева стояла к нему спиной, рядом с окном, и Луи мог видеть только её силуэт, освещаемый мягким светом ламп.       — Вы посылали за мной? — тихо спросил Луи, прерывая затянувшееся молчание, когда понял, что, возможно, женщина не услышала его прихода. Его догадки подтвердились, когда королева слегка вздрогнула и быстро обернулась, тут же подходя ближе.       — Здравствуйте, Луи, — сказала королева, и тон, и выражение её лица так разительно отличались от предыдущих их встреч. Теперь она говорила мягко и вежливо, а на лице была лёгкая улыбка, которую нельзя было назвать фальшивой. Вряд ли сейчас она считала его кем-то большим, чем просто парнем с улицы, но было ясно, что она больше не думает о нём как о мошеннике и наглеце, который готов был подсунуть ей первого попавшегося паренька, чтобы получить деньги. — Я позвала вас, чтобы отдать то, что вы заслужили по праву, — рука женщины слегка подтолкнула лежащий на столе чемодан, а другой она коснулась своей груди. — Вот ваши деньги. И моя благодарность.       Или думает.       Луи неловко кашлянул, переступив с ноги на ногу и опустив взгляд в пол. То, о чём он мечтал большую часть своей жизни, лежало перед ним всего в паре шагов. Целый чемодан денег, который можно было потратить на что угодно, но за долгие годы у Луи уже был четко выстроенный план, куда и как он спустит всё до последней копейки. Его прошлое и будущее лежало сейчас перед ним как на ладони, это были чистые деньги, без мошенничества и грозившей тюрьмы, кое-что по-настоящему заслуженное. То, на что он действительно имел право. Но… впервые в жизни Луи, спросив себя, действительно ли это то, чего он хочет всем своим сердцем, с непоколебимой уверенностью мог ответить себе твёрдым «нет», перечеркивающим всю его прежнюю жизнь тремя жирными чертами.       — Благодарность я принимаю, но… — Луи поднял взгляд, смотря прямо в светлые глаза королевы, — деньги мне не нужны.       Возможно, через несколько лет он пожалеет о своём решении, посчитает его слишком спонтанным, ребяческим. Будет думать о себе как о глупце, что поддался чувствам, загубив всё своё будущее и все мечты ради мимолётного увлечения. Но прямо сейчас Луи считал это важным. Для него это было… и есть кое-что очень важное. И если это толкает его совершать самые отчаянные поступки в его жизни, значит, оно того стоит.       — Не нужны? — удивлённо переспросила королева, и Луи коротко кивнул. Женщина в замешательстве посмотрела на него, не понимая причины его отказа. — Вы вернули мне внука, это лишь малая часть того, чем я могу вас отблагодарить.       — В этой жизни я слишком поздно понял, что самые желанные нами вещи нельзя купить за деньги, — ответил Луи, невеселая улыбка тронула его губы, но он лишь покачал головой, не зная, что своими словами сильнее привлёк к себе внимание королевы, которая поняла, что упустила что-то очень, очень важное.       — Что же тогда вам нужно? Я бы с радостью вам помогла, Луи, только скажите, — женщина немного подошла вперёд, пытаясь прочитать во взгляде этого молодого человека ответ на свой вопрос, но тот умело отводил взгляд, смотря куда-то поверх её плеча.       — Боюсь, то что мне нужно, вы дать не силах, — сказал Луи, ещё больше путая королеву своими словам, но не потому, что ему этого хотелось. Больше всего он хотел уйти отсюда, сесть на первый же поезд и навсегда забыть об этой части своей жизни. Его останавливало только понимание того, что он никогда не сможет ничего забыть. — Всё что я мог, я уже сделал.       Женщина одарила его задумчивым взглядом, в её голове внезапно возникла мысль, одновременно невозможная и в то же время способная объяснить всё происходящее. Ей бы получить хоть маленькую подсказку, хоть небольшой намёк.       — Вы в этом уверены? Иногда нам необходимо приложить ещё немного усилий, даже когда опускаются руки.       — Я… — Луи запнулся, прочищая горло, когда голос внезапно подвёл его, звуча тихо и хрипло. — Да. Уверен, — он бросил на королеву короткий взгляд, удивляя её отразившейся в его неестественно бледных глазах всей той болью, скрытой за голубой радужкой. Луи поклонился ей, быстро сказав: — Простите, если это всё, мне нужно идти. Всего доброго.       — Постойте, — громче, чем нужно, произнесла женщина, вытянув руку, словно пытаясь ухватиться за рукав его костюма. Луи замер, не в силах ослушаться королеву. — Не уходите.       — Ваше Величество?       Женщина вздохнула, её пальцы быстро пробежались по причёске, приглаживая и без того идеальные пряди волос. Этот жест выдавал её волнение. У неё оставался лишь один, последний вопрос, который не давал ей покоя.       — Я всего лишь хотела спросить, каким образом у вас оказалась та шкатулка?       Если бы в комнате было немного светлее, женщина бы увидела, как напрягся Луи, услышав её слова. Ему и в голову не приходило, что у неё будет время для того, чтобы думать о такой пустяковой детали, как шкатулка, но, видимо, Луи немного приуменьшил её значение.       — Эта мысль не давала мне покоя, и я всё думала, пытаясь понять… — между тем продолжала королева, подойдя к своему столу и достав из одного из ящиков ту самую шкатулку. — Все эти годы я искала её. Искала в музеях, на чёрных рынках и везде, где только могла, учитывая мои связи, но после всех лет безрезультатных попыток я уже было смирилась с тем, что шкатулка безвозвратно исчезла в чьей-нибудь частной коллекции. Однако, когда я уже меньше всего этого ожидала, вы вернули её мне. Вложили прямо в руки, словно в этом не было ничего необычного, — королева поставила шкатулку на стол и сделала несколько шагов вперёд, вновь подходя к Луи, чей взгляд был по-прежнему устремлён куда-то в стену, а губы — плотно сжаты. — И я никак не могла понять, каким образом она оказалась у вас, однако… Может быть я и стара, но память моя так же хороша, как и двадцать лет назад. И, представьте себе, я вас вспомнила.       Королева легко коснулась его руки, и Луи, не выдержав, посмотрел на неё, уже зная все последующие слова.       — Это вы, вы тот мальчик, который помог нам бежать, Луи, — тихо произнесла королева, находя в глазах парня подтверждение всем свои догадкам. — Это вы спасли Гарри и меня десять лет назад, доставили внука ко мне, но награды не возьмёте?       — Теперь нет, — ответил Луи и невесело усмехнулся. — Раньше я думал, что деньги – это именно то, что мне нужно, но сейчас я понял, как был далёк от истины.       — Что-то изменилось? — осторожно спросила королева.       Луи нахмурился, задумавшись над ответом. Изменилось ли что-то? Безусловно. В его жизни изменилось слишком многое, чтобы можно было выделить что-то одно. Но в то же время Луи не мог отрицать самого сильного изменения, затронувшего его жизнь, которая никогда уже больше не станет прежней.       — Да, — Луи кивнул, встречаясь взглядом с королевой. — Скорее всего, я сам.       Женщина задумчиво посмотрела на Луи, пытаясь понять, почему выражение его глаз, этот болезненный взгляд, словно его обладатель медленно сгорает изнутри на собственно созданном огне, кажется ей таким знакомым.       — Что ж, у меня больше нет причин вас задерживать, — королева улыбнулась, и уголки губ Луи едва заметно дрогнули в ответной улыбке. — Я думаю, вам известно, что сегодня состоится бал в честь моего принца. Я и Гарри будем рады видеть вас там.       Гарри.       Стоило этому имени ещё раз сорваться с губ, и королева наконец-то смогла увидеть то, чего так долго ждала. Она вспомнила, где видела этот взгляд. Замени голубые глаза зелёными и ничего не изменится. Её собственный внук дарит ей такие взгляды за завтраком, обедом и ужином и в любой другой момент, когда их глаза встречаются. Возможно, всему виной возраст, но женщина уверена, что абсолютно точно не сошла с ума, предполагая, что всё дело в Гарри и молодом человеке, что сейчас стоит перед ней. Луи сопровождал Гарри на всём его пути в Париж, он был тем человеком, что всё это время находился рядом. Он, безусловно, молод, симпатичен и образован, и Гарри, в чьих достоинствах она, как его бабушка, не может сомневаться, любому способен вскружить голову, как и когда-то его покойная мать. Так возможно ли то, о чём она думает сейчас с громко бьющимся сердцем? То, что она так легко не замечала? То, благодаря чему сейчас всё встало на свои места.       — Прощайте, Ваше Величество, — Луи откланялся, и королева рассеяно кивнула ему в ответ. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока его фигура не скрылась за дверью. Пальцы коснулись губ в задумчивом жесте, и женщина опустилась в кресло, устало откидываясь на спинку. Она так надеялась получить ответы, но вместо этого вопросов стало только больше.       — А я ведь говорил, что он не возьмёт денег, — мягкий голос прервал размышления королевы, и тихие шаги заполнили комнату, когда Лиам вышел из своего укрытия в глубине комнаты, в самом темном её углу.       — Да. Вот только я не могу понять, благородство это или же обычная глупость.       Лиам пожал плечами, садясь в кресло напротив и вытягивая ноги в идеально отполированных, блестящих туфлях.       — Как говорится, всё или ничего.       Королева хмыкнула, покачав головой.       — В данном случае он выбрал «ничего».       В чем смысл? Женщина усердно искала подсказки, пытаясь понять, где они оступились. Что такого могло произойти, из-за чего её внук теперь смотрит на неё только этим болезненным взглядом, от которого сжимаются все внутренности, а единственный человек, по-настоящему заслуживающий награды, отказывается от неё?       — Возможно, он поступил глупо, — согласился Лиам, и лукавая улыбка коснулась его губ, когда он сказал: — Но только не говорите, что вам не понравился его выбор.       — Ты слишком хорошо меня знаешь, Лиам, — вздохнула королева и тут же задумчиво пробормотала себе под нос, переводя взгляд на чемодан с деньгами, по-прежнему лежащий на столе: — Вопрос в том, понравился ли он мне настолько, чтобы попытаться помочь ему?..

* * *

      Луи быстрым шагом спускался по длинной лестнице, желая как можно быстрее оказаться на улице, подальше от этого дома. Разговор с королевой практически лишил его сил, пусть она и была мила с ним и разговаривала весьма вежливо, однако вопросы один за другим вскрывали его раны, заставляя их вновь кровоточить.       Взгляд Луи был устремлён себе под ноги, и непослушные пряди волос спадали на лоб, так что неудивительно, что Гарри увидел его первым.       Он стоял у подножия лестницы, и был благодарен судьбе за то, что у него было несколько лишних секунд, чтобы совладать с собой, прежде чем Луи встретился с ним взглядом. Гарри видел, как расширились от удивления его глаза, и как быстро выражение его лица стало одной сплошной непроницаемой маской. Шаг Луи замедлился, и последние ступени будто бы дались ему с трудом, когда он наконец ступил на мраморный пол, становясь напротив принца.       — Здравствуй, Луи, — первым сказал Гарри, выдержав удивительно ровный тон и по-королевски с гордостью поднятый подбородок, и только он один мог знать, как сильно в кулаки сжались его пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Чуть ли не с самого утра его заставили одеться для бала, и потому сейчас он предстал перед Луи в великолепного кроя костюме кремового цвета, что вряд ли бы мог сравниться со всей той одеждой, что он носил раньше. Красная лента, перекинутая через плечо, как нельзя лучше подчёркивала его королевский статус, как и бриллиантовая корона на голове. Волосы свободно лежали на его плечах, и если Луи на мгновение — или несколько мгновений — потерял дар речи, никто не смел его в этом винить.       — Здравствуй, — вежливо поклонившись, ответил Луи и отвёл взгляд, не в силах смотреть принцу в глаза. Или вообще смотреть.       Возможно, он жил только ради этого момента, чтобы увидеть Гарри в короне. Чтобы увидеть Гарри как принца Гарольда.       — Ты получил награду?       Слова острее заточенных ножей, и Луи невольно вздрагивает, даже если и тон, и фразы весьма ожидаемы. Гарри почти жалеет о сказанном, но в то же время совесть его спит глубоко внутри. У него нет никаких сомнений, зачем бабушка позвала Луи к себе, и сам парень не торопится ничего отрицать, лишь кивая и бросая короткое:       — Более чем.       Возможно после Луи будет корить себя за этот ответ, а Гарри себя — за невнимательность, ведь при Луи не было никакого чемодана и карманы его не ломились от купюр. Злость внутри Гарри сходила на нет, вернее, от неё оставались лишь слабые отголоски, и он понимал, что произошедшее не изменило его отношения к Луи и вряд ли когда-либо сможет. Разумом Гарри понимал, что Луи… имел право на эти деньги. Где бы он был, где бы была его бабушка, если бы не Луи? Он спас их тогда, во дворце, и спас его сейчас, вернув обратно в семью. Луи заслуживал вознаграждения, но это не значит, что Гарри жалел о том, что случилось в театре. В конце концов, даже если его поступки и претендовали на благородность, ничего не меняло того, что чувства Гарри растоптали и хорошенько обваляли в грязи. Всё было бы намного проще, испытывай Луи к нему хоть что-нибудь.       — Я…       — Молодой человек, — старый дворецкий, появившись из-за угла словно тень, с недовольным лицом посмотрел на Луи, крепко сжав свои тонкие губы, — обращаясь к принцу, вы должны говорить «Ваше Высочество».       — Не нужно, это лишнее, — Гарри вздохнул, прикрыв лицо ладонью и махнув рукой в сторону дворецкого. Ему он не понравился ещё с первой встречи.       — Почему? — Луи пожал плечами и, сделав шаг назад, отвесил низкий поклон по всем правилам придворного этикета. — Ваше Высочество, — Гарри прикусил губу, но всё равно кивнул в ответ. Луи знал, что это самый неловкий момент в его жизни, и он был благодарен тому, что его губы не утратили способность двигаться. — Рад, что вы добились своего.       Брови Гарри удивленно приподнялись, но он вовремя остановил себя от вопросов, отвечая короткой фразой:       — Мы оба добились своего.       Луи кивнул, выдавливая слабую улыбку.       — Прощайте, Ваше Высочество.       Он развернулся и почти что бегом покинул просторный холл дома королевы, оставляя Гарри в одиночестве стоять у подножия лестницы.       — Прощай, — шепот сорвался с губ Гарри слишком поздно и слишком тихо, потому что Луи уже ушёл. Возможно, он просто не хотел слышать горькое «прощай», обращённое к нему, но не пощадил Гарри, всё же сказав ему своё. Пальцы Гарри коснулись губ, которые жгло ото всех невысказанных слов, и тихое «Луи» сорвалось в пустоту, навсегда затерявшись в ней.

* * *

В старой, заброшенной часовне было чересчур холодно и сыро из-за нарастающего в Париже дождя, однако её ночного гостя это нисколько не волновало. Он, словно чёрная, бесплотная тень, метался из стороны в сторону, взмахивая полами старого плаща, и скрежет Его голоса был единственным звуком, который дождь был не в силах заглушить. — Расчёска!.. Немного одеколона, и я буду в форме, — костлявые пальцы пробежались по чёрным, смольным волосам, приглаживая пряди, словно это действительно могло помочь его мёртвому телу выглядеть лучше. — Пора отправится на бал! Бал в честь прекрасного принца. Чёрный плащ плотнее запахнулся вокруг иссохшего тела, скрывая за собой искрящийся от силы и нетерпения жезл. — Как сейчас танцуют, что сейчас едят… всё дрянь. Принц Гарольд увидит свой звёздный час! И тогда… я убью его, — громкий крик эхом разнёсся по каменной башне, пугая спрятавшихся под крышей птиц. Он остановился, с блаженством вдыхая запах свежего воздуха и своей предстоящей победы. — Жизнь, безусловно, безусловно прекрасна… Ну а смерть, — восковые, бледные губы растянулись в ухмылке, обнажая ряды неровных зубов. — Смерть — это мой личный подарок вам, Ваше Великолепное Высочество. Первые раскаты грома, прорезавшие парижскую ночь, едва ли были в силах заглушить лязганье скрипучего смеха, доносящегося с заброшенной часовни. Его час настал.