BTS. Драбблы.

Это неправильно. Даже в неадекватной голове Ким Тэ Хёна эта фраза звучит набатом, стучит по нервам, отдаваясь солоноватым металлическим привкусом крови на языке. Это неправильно. Повторяется, как на репите, заглушая басы тяжелого рока в наушниках, пока он протирает свои кроссовки по улицам города. Четырнадцатилетний пусанский пацан идет рядом, смотрит на прохожих исподлобья. Стальные, мать его, узлы паутины. Он видит их яснее, чем надо, словно именно их он искал долго и мучительно, все свои сломанные шестнадцать лет жизни. Это неправильно. Чонгук почти утопает в толстовке, снятой с чужого плеча. И Тэхён уже знает, что одевается он так всегда, денег нет на еду, не то что на одежду. И Ким временами жалеет, что они ушли из того клуба самоубийц. Клуба "не доживем до двадцати семи". Тэхён прижимает Чонгука к стене в каком-то темном переулке, смотрит в глаза. У Тэхёна вытравленные до рыжины волосы, под ними почти бесовской, ядовитый-ядовитый взгляд. Чонгуку - все еще четырнадцать. Чонгук - все еще умеет плакать, борзеть не по делу, считая себя бессмертным, и улыбаться. Он все еще умеет улыбаться. И Тэхёну совершенно не хочется заставлять его забывать - что это такое. Мальчишка цепляется тонкими пальцами за края его кожанки, смотрит на него из-под черной челки. И это все пиздец неправильно. Тэхён его не целует, сжимает в пальцах волосы на его затылке, дышит в губы, почти касаясь их, смотрит, как меняется выражение лица младшего, как он упирается руками в его грудь. И - то ли оттолкнуть, то ли - не оставляй меня одного. У него во взгляде - трэш. Тот самый, от которого сбежать хочется на край света. ... Тэхён не целует его, потому что не успевает. Из подворотни слышно собачий лай, и Ким сжимает запястье Чонгука вместе с ним взбираясь по шаткой пожарной лестнице, спасаясь от бродячих зверей. - Ты от меня никуда не денешься, - шепчет он ему, пока они стоят, прижавшись к краю лестничного пролета. - Я знаю.