BTS. Драбблы.

Джину очень стыдно и совсем немного страшно, потому что непривычно, но сам виноват, так что остается только смириться. Но все равно стремно до ужаса, и он кусает нижнюю губу, переминаясь с ноги на ногу. Пора бы уже запомнить, что спорить с Чонгуком - дохлый номер. А еще, что макнэ - очень голден и выигрывает всегда. Поэтому-то и дохлый номер. Джин облизывает нервно губы, делая шаг вперед, из тени коридора (хвала богам, никого в общежитие нет, а несчастные секьюрити уже давно привыкли к их обители гвардии небесного цвета) в тусклый полумрак от торшера. На Джине очень тонкий и очень порнографический свитер, сползающий на одно плечо и очень явно открывающий ключицы. И очень хуево скрывающий стояк в кружевном белье. Белом, мать его, кружевном белье. И туда же - белые и плотные чулки со светло-розовыми бантиками из атласа на резинке. Хочется провалиться сквозь землю. А еще безумно хочется трахаться. Джин тянет свитер ниже, пытаясь скрыть собственное возбуждение, и как-то радостно пропускает момент,  когда макнэ вырастает рядом с ним, встав со своего кресла, ведет пальцами по талии, комкая свитер и чуть задирая его, насмешливо любуясь на вспыхнувшие щеки старшего. - Джин-а, ты такая девочка, - шепот Чонгука растекается почти лавой по венам. Сокджин хватает губами воздух, благодарно вцепившись пальцами в его плечи, когда он толкнул его к стенке, прижимая к ней. - В следующий раз я выебу тебя в юбке. Клетчатой. И розовой, - хрипло дышит ему на ухо младший, а Джин стонет, очень высоко, запрокидывая голову назад, потому что пальцы Чонгука скользят поверх чертовых кружев, прижимая их к чувствительной головке. Сокджин цепляется пальцами за его плечи, почти висит на нем, расставляя ноги шире. Чонгук его особо не растягивает, сразу входя в разработанное колечко мышц. Джин трахается слишком часто, чтобы заботиться о таких вещах. Младший ведет пальцами по его ногам под плотной тканью чулок, оттягивает резинку, пошло щелкая ее по бедру. Сокджин хнычет от возбуждения и показушной медлительности Чонгука, прогибается в пояснице, комкая в пальцах простынь, смотрит на него глазами своими, невинная школьница, черт подери. Чонгук втрахивает его в постель грубо и без всякой жалости, да и жалеть незачем, Джин ловит от этого кайф, стонет фальцетом на одной ноте, облизывает губы, пока младший сжимает его запястья над головой, чтобы не трогал себя. Чонгук кончает первым, наваливаясь на старшего всем весом, хрипло и горячо дыша ему в шею. Джин под ним горячий, возбужденный и неудовлетворенный, почти беспомощный, стонет протестующе, кусая припухшие губы. Он из него не выходит, приподнимается на одной руке, свободной давя ему на низ живота, пачкая пальцы в его смазке, чтобы тот чувствовал до к о н ц а, кем и как глубоко он заполнен. Сокджин стонет и хнычет обиженно и просяще одновременно. - Мне всегда было интересно, - Чонгук прижимается губами к его уху, - сможешь ли ты кончить вот так. Подумай только, - тело старшего под ним дрожит, мышцы живота под ладонью напряжены до предела, - я тебя трахнул на чужой кровати в чулках и кружевном белье. Представляешь, какое шоу было для тех, кто сидит за камерами? Чонгук целует его в шею, оставляя яркое пятно засоса. - В следующий раз, я хочу, чтобы все были в квартире, - его пальцы сжимают бедро старшего, он чувствует, как его уже почти гнет, - и ты бы прыгал на моем члене в юбке, Джин-а. Представляешь, что будет, если тебя так увидят? Сокджин выгибается и кончает, захлебываясь собственным стоном.