***
Саманту тянуло всё глубже и дальше. Она то ли падала, то ли тонула в странной темноте, наполненной обрывками воспоминаний. Как будто путешествовала по своей памяти. Но везде её преследовало жуткое осознание: сегодня она могла убить человека. А воспоминания мелькали перед глазами. Первый поцелуй. Первое выступление с микрофоном. Последние дни в средней школе. Вручение грамот. Первая тройка. Следующее Сэм не успела разглядеть: её выбросило в самое его начало. Коридор. По левую руку три больших окна. У дальнего — лавочка. По правую руку — двери кабинетов. Старые номера и таблички на дверях: кабинет английского языка и кабинет географии. Значит, не коридор, а рекреация. Слева у ближнего окна должно стоять мусорное ведро. Саманта повернула голову и ахнула. Урна?! Небольшая урна, выкрашенная светло-бежевой краской, кое-где облупившейся по бокам. «Какой это год?» Сэм оказалась в своей школе. Но почему именно здесь и сейчас, в октябре, перед уроками, когда напротив кабинета английского только начали собираться ученики? Намёк судьбы, что язык играет большую роль в её жизни? Из-за спины послышались голоса, Саманта оглянулась и попятилась. Одноклассники. Не старше четырнадцати лет. Или тринадцати? В последнее время она с трудом определяла возраст по внешности. Но ребята шли уверенно, не обращая на неё внимания, как раз к той лавочке в дальнем углу. — Привет. — Дай списать. Пришедшие и уже сидевшие сгрудились вокруг одной из девочек. Сэм подошла ближе и взглянула на неё поверх чужих голов. Худенькая, с огромными серыми глазами, двумя длинными косичками, с рюкзаком на коленях, в брюках в крупную синюю клетку и в тёплом джемпере. Правильно: тогда обязательную форму ещё не ввели, а у неё всегда мёрзли руки ранней весной, зимой и поздней осенью. Потому что девочка была тринадцатилетней Самантой. И Сэм отлично помнила, что должно было сейчас произойти. Девочка осмотрела окруживших её ребят, принимая очень важное решение. И, побаиваясь результата, тихо сказала: — Нет. — Что? — Ты серьёзно? — Хочешь, чтоб тебя уговаривали? — Да дай ты уже, и всё! Саманта усмехнулась: ну конечно, сейчас вы всё получите с высочайшими извинениями. А её младшая версия крепче вцепилась в рюкзак и твёрдо повторила: — Я же сказала: нет. В ответ посыпалось: — Да ну хорош уже. — Чего, жалко, что ли? — Тебе лень дать тетрадки? Так мы сами возьмём! — и самая нетерпеливая из противниц схватила рюкзак. Это было нагло. Очень нагло. И это осознавали все. Но одним не хватало ума всё прекратить, другим — терпения, чтобы самим посидеть над домашними заданиями и не списывать на коленке перед уроками, а юной Сэм — ответной наглости и уверенности в себе. И капельки злости, чтобы честно и на их же языке высказать, что она обо всём этом думает. Но её старшая версия, убедившись, что и здесь являлась неуловимым духом, была готова помочь. А потому не раздумывая впрыгнула в тринадцатилетнюю себя. Мир увеличился. Как и нервное напряжение, не отпускавшее её с прихода Мориарти. И неудивительно, ведь теперь она чувствовала двойные эмоции: себя-Саманты и себя-подростка. И с радостью обнаружила в младшей себе глубоко запрятанную решительность. Осталось только вытащить её на поверхность, а для начала освободить такой родной рюкзак. Нет, какое нахальство: протащить её с рюкзаком на несколько шагов вперёд! Яростно сверкнув глазами, Сэм отчеканила: — Отпусти. — А то что? — одноклассница слушать её не собиралась. Да и чёрт с ней. Перенервничав, Саманта уже кипела от злости и была готова выплеснуть её на первого встречного. От злости? От бешенства! Типичная для выросшей Сэм реакция на стресс и тёмная сторона души, которую она старалась никому не показывать. А вот ребяткам не повезло, нда. Задумчиво поджав губы, Саманта предположила: — А то, может, у тебя будут проблемы? — Ой, зубрилка решила пожаловаться родителям! Как страааашно, — противница чуяла неладное, но пыталась защититься привычной наглостью. Сэм как наяву увидела Шерлока, раздражённо закатывающего глаза после такого заявления, и чуть не прыснула. Но сдержалась и ответила так же нахально: — Ой, а ты думаешь, я скажу только им? Меня так-то и к директрисе недавно приглашали. — И что? Саманта ухмыльнулась уголком рта и смяла в кулаке воротник блузки одноклассницы: — А как ты думаешь, кому больше поверят: человеку, пытающемуся хоть что-то делать, или лентяйке, не вылезающей из двоек? О, прости, ты же не знаешь, что такое думать. Я и забыла. Это был удар под дых. Но если прежняя Сэм вообще на него не решилась бы, то Сэм старшая уверенно смотрела в глаза своей обидчице, не обращая внимания на комментарии за спиной. Даже если всё происходило только в её подсознании, она была обязана победить. Противница отпустила рюкзак и вырвалась из хватки: — Крутую из себя строишь, да? Теперь Саманта расплылась в улыбке, мысленно стукнув себя за то, что улыбка получилась типично шерлоковской: — А что входит в твоё понимание крутой? Пускать слюни на бесконечных одинаковых фотосетах и сутками залипать в одни и те же видеоигры? Или, может, каждый день слышать, что ты ни на что не способная дурочка? И оправдываться перед родителями, что вообще-таки все вокруг идиоты, а ты недооценённый ангел небесный? И вечно канючить: «А почему мне три в четверти, ну я же работала»? Тогда, знаешь, я лучше буду серой мышью, дурой-ботанкой, книжным червём и ходячей библиотекой! Потому что — прикинь! — мне это нравится. Мне нравится решать заковыристые примеры и читать учебник по биологии. Мне нравится искать на карте новые города и полезные ископаемые. Мне нравится с выражением читать вслух и рассказывать стихи. Мне нравится часами сидеть за книгами и открывать в них фантастические миры. И я должна от всего этого отказаться просто потому, что кто-то недоразвитый когда-то решил, что круто, а что — нет?! На каждой фразе Сэм делала шаг вперёд, и под её напором одноклассница медленно отступала. Наконец последняя упёрлась спиной в запертые двери кабинета английского, а Саманта взглянула на знакомую табличку и спохватилась: — Ах да, «ходячая библиотека» — это же по-английски. Неважно. Значит, так. Ты, — Сэм ткнула в онемевшую противницу пальцем, — и остальные. С сегодняшнего дня вы не получите больше ни-ка-кой помощи ни с домашними заданиями, ни с самостоятельными, ни с контрольными. Если вам не хватает мозгов, терпения, силы воли — да какая разница, чего именно, — чтобы провести дома пару часов за учебниками, — это ваши проблемы. Не мои. Почему я вообще должна о вас думать и обеспечивать вам хорошие оценки? Да даже тройки, потому что переписывать вы умеете, а объяснять — нет. Что, я с ума сошла? Да даже если и сошла! Делайте что хотите: унижайте меня, обзывайте, игнорируйте — кстати, я уже два года мечтаю о бойкоте, — решение не изменится. Ясно? Жалуйтесь кому угодно. Только вы же не будете, верно? Потому что придётся объяснять, что — ах, как неожиданно! — ваши хорошие оценочки вы получили благодаря мне. А вам ведь на самом деле слабо́. Слабо признаться в своей лени и слабо попытаться сделать что-то самостоятельно. Слабо ведь? Да конечно, слабо. И после этого у вас хватает наглости что-то у меня требовать? Не выйдет! Всё, сладкая жизнь закончилась, расходимся лить слёзы по углам. Попробуйте в кои-то веки поработать в одиночку. Саманта зло осмотрела опешивших ребят. Да уж, получить отповедь от главной тихони класса они точно не ожидали. Но надо ведь когда-нибудь найти в себе смелость и сказать правду? Какой бы неприятной для слушателей она ни была. «А ты подумала, как будешь отсюда выбираться, воительница?» — фыркнул её внутренний голос. «Разберёмся», — Сэм уже чувствовала, что её тянуло назад, в темноту. Успев мысленно шепнуть самой себе «Ты всё можешь», Саманта исчезла из прошлого до того, как кто-то осмелился спросить: — Ты чего, заболела? И до того, как её младшая версия рявкнула: — Нет! И замерла на пару секунд, прислушиваясь к новым ощущениям и удивляясь, как ей удалось так легко подобрать слова для достойных ответов.***
27 апреля 2017
Сэм пришла в себя всё в том же кабинете госпиталя. Напротив неё, привычно сложив ладони вместе, сидел неожиданно серьёзный Шерлок. Майкрофта не было. На столе лежал пистолет. — Что-то случилось? — после вспышки гнева Саманта чувствовала себя неловко и говорила почти шёпотом. Шерлок указал на пистолет: — Нам поставили условие. И замолчал. Сэм осмотрела оружие. Новое, наверняка тяжёлое, блестит. — Что за условие? — Отсюда может выйти лишь один, — и снова Шерлок выдержал паузу. — Убив другого. — Что?! — Если выйдем оба, убьют обоих. Как он мог быть настолько спокоен, сообщая такие подробности? Саманта с ужасом посмотрела на пистолет. «Думаешь, судьба?» — обречённо спросил внутренний голос. Конечно: ему ведь тоже хотелось жить. И всё-таки, всё-таки. — Я же говорила: стреляй, — Сэм отодвинулась от стола. — Ты вообще много говоришь, — Шерлок не двинулся с места. — Ну прости, такая вот я болтливая, — она развела руками и поникла: — Только не тяни, пожалуйста. — Действительно, братец, не тяни, — заговорил Майкрофт у неё за спиной. — Ты ведь уже сделал выбор. Разум против сердца, долг против сантиментов. И хотя ты всегда был наиболее чувствительным, я не сомневаюсь, что выбрал ты правильно. — Не переживай, с такого расстояния я не промахнусь, — Шерлок взял пистолет. — Я знаю. Уважительный кивок: — Брат. Грянул выстрел.***
И Саманта с воплем села на кровати, потому что Шерлок целился не в неё. А она по-прежнему смотрела ему в глаза, только теперь почему-то снизу вверх и при каком-то странно неярком освещении. Нахмурившись, Сэм осмотрелась. Они были у Шерлока в спальне: она — на кровати, наполовину укрытая одеялом, а он склонился над её пострадавшей ногой и разматывал бинты. И выглядел таким же ошарашенным и не понимающим, что происходит. То есть всё было сном. Просто сном. Саманта откинулась на подушку и поправила съехавший на сторону ворот футболки. Футболки? Её «пижамной» футболки, надетой сейчас на голое тело? А вместо брюк — шорты?! И не стал же Шерлок звать миссис Хадсон, чтобы… — Ты меня переодел?! Подобрав с пола выпавший из рук бинт, он пожал плечами: — По-моему, это очевидно. — Очевидно? Ты вообще понимаешь, что сделал? — Сменил тебе одежду на более комфортную для сна, — Шерлок взглянул на часы. 01:45, семь часов после введения препарата. Повышенная возбудимость, вербальная агрессия. Сознание ясное. Но ярость Сэм навела его на интересную мысль: — Ооо, если ты о нормах приличия, то в твоей фигуре нет ничего такого, чего бы я не ожидал увидеть. — А ты ещё и что-то ожидал?! — от возмущения Саманта подпрыгнула на кровати. — Если бы я чего-то ожидал и хотел посмотреть на полуобнажённых девушек, то вышел бы в Интернет. К тому же ты, — он оценивающе её осмотрел, — несколько не в моём вкусе. Сэм понимала, что накручивает себя, но уже не могла остановиться: — А кто тогда в твоём вкусе? Коварные брюнетки с плёткой и параметрами тридцать два — двадцать четыре — тридцать четыре, к которым в дом вламываются до зубов вооружённые американцы, пока ты изображаешь избитого викария? «Ну вот зачем ты это сказала, а?», — вздохнул внутренний голос. Шерлок выдержал паузу: — Я повенчан с работой, Сэмми. — Я же просила не называть меня так! Ну всё, — Саманта отбросила одеяло, — теперь я буду спать в гостиной на диване, и ни за что ты меня не уговоришь сюда верну… Ай! Конечно же, она забыла про растяжение и со всего маху наступила на правую ногу. И, не сумев удержать равновесие, упала аккурат Шерлоку на руки, по традиции ткнувшись носом в его рубашку. Но тут же рванулась на свободу: — Пусти! — Нет. На случай если решишь топнуть ногой, напоминаю: у тебя травма. — Извращенец, — прошипела Сэм, пытаясь выбраться из захвата. В ответ её обняли чуть крепче: — Сомнительное утверждение. — Ненавижу. Прозвучало как привычное недоругательство, и Шерлок усмехнулся: — Не уверен. — Шерлок! А вот теперь она не вырывалась и говорила смиренно-возмущённо, с ясно читающимся подтекстом «Ну почему же ты такой невыносимый?» Сочтя, как и всегда, данный вопрос риторическим и выждав ещё немного, Шерлок наконец усадил Саманту на кровать: — Как это работает? Сэм подняла бровь: — Что именно? — Ты успокоилась. — Правда? Нууу, — она замялась, — девушку обнимают, и она успокаивается. — А если не успокаивается? — Если нет, то она злится, будет вырываться… — Как ты? — З-замолчи! …но потом всё равно успокоится. В чём дело? Шерлок смотрел на Саманту внимательно. Чересчур внимательно. Она уже ловила на себе похожий взгляд — изучающий и словно сканирующий, выискивающий мелкие детали, — но сегодня в нём было что-то ещё. — Я учту, — он отвернулся, и Сэм не удержалась: — Ты самый неадекватный придурок из всех, кого я знаю! — О. Приятно хоть в чём-то быть первым.