Что-то жуткое грядёт

Когда братья наконец подъезжают к дому Рэя в пригороде Бельвилля, паркуются и вылезают из машины, тот уже ждёт их на крыльце, подняв одну оставшуюся руку в знак приветствия. — Рад вас видеть, — гудит он, вставая с кресла-качалки, и устремляется вперёд, чтобы заключить обоих братьев в однорукие медвежьи объятия. Мужчина широко улыбается; сетка шрамов на левой стороне его лица при этом подёргивается. — Прошло… Сколько, три месяца? — Примерно так, — соглашается Майки и тоже обнимает его. — Привет, Рэй. Мы тоже рады тебя видеть. Как идут дела? — Не жалуюсь, — отвечает Рэй с глухим смешком и поправляет повязку на слепом глазу. — Всё по-старому, всё по-старому… Заходите. Он загоняет братьев в дом; Джерард чувствует, будто уже начинает пропитываться знакомой смесью запахов: кожа, порох и знаменитая лазанья Рэя. Здесь пахнет… Что ж, здесь пахнет как дома. В конце концов, это самое близкое из того, что они с Майки вообще могут сейчас приблизить к понятию «дом». Парень ощущает лёгкий укол вины. Они должны приезжать чаще, они ведь знают, как расстраивается Рэй из-за того, что больше не может охотиться. Он изо всех сил пытается хранить свой фасад невозмутимости, но Джерард хорошо знает, что тот случай — охота на призрака, которая обернулась трагедией, отняв у Рэя левую руку и глаз и оставив не только видимые шрамы, — сильно выбил его из колеи. Майки уже сбрасывает с себя куртку и беспечно бросает её на пару оленьих рогов, которые служат крючками для одежды. Джерард делает то же самое, тихо про себя улыбаясь. Он никогда не признается в этом, но знакомые повседневные ритуалы успокаивают. Он идёт за братом в кухню, где Рэй уже открывает зубами бутылку пива. — Спасибо, — благодарит его Джерард и садится за шероховатый деревянный стол; Рэй толкает к нему бутылку и открывает ещё одну для Майки. — Не за что. Так что, вы были заняты? — спрашивает мужчина, откидываясь на спинку стула и лениво потягиваясь. Джерард думает, что последние несколько лет не пощадили его, и наблюдает, как последние лучи солнца высвечивают новые серебристые прядки в густых кудрявых волосах Рэя. — Да, — отвечает Майки, громко отхлёбывая пиво. — Но очень странно, что так много тварей выползает наружу в это время года. Рэй приподнимает бровь. — Да? — Происходит слишком много странного дерьма, — добавляет Джерард. — Например, сходка Леших в лесу. — Сходка? — резко спрашивает Рэй. — Но они одиночки, обычно встречается по одному в лесу, не больше. — Ну, расскажи мне об этом, — мрачно произносит Джерард. Этот случай взбудоражил его больше, чем он желает признавать. Есть некоторые факты и правила, которые каждый охотник обязан знать, чтобы выжить. А если эти правила начинают изменяться, то игра становится намного опаснее. Майки кивает в знак согласия. — Что ж, я скажу вам одну вещь, — говорит Рэй, рассеянно почёсывая обветренное лицо. — Вы двое — не единственные, кто думает, что происходит что-то странное. Джерард очень, очень надеялся, что Рэй этого не скажет. — Лучше бы ты этого не говорил. — Да, — угрюмо изрекает Майки. — Потому что ты, скорее всего, прав. Рэй посмеивается, отмахиваясь от его слов, и отвечает: — Я не знаю. Возможно, ничего и нет, я просто подумал, что вас стоит предупредить. Джерард кивает, размышляя, и делает глоток пива. Рэй знает многих людей. Он много чего слышит. Если он думает, что об этом стоит говорить сейчас, то что-то действительно происходит. — Кстати, — вдруг говорит мужчина. — Нужно кое-что вам сказать. Плохие новости. Желудок Джерарда скручивает. — Говори, — произносит он, пытаясь собраться с силами. Чем быстрее он это услышит, тем меньше времени потратит, воображая различные кошмарные ситуации. Лицо Майки непроницаемо — безупречная маска. Рэй смотрит старшему парню прямо в глаза. — Это Берт, — мягко продолжает он. — Его убили на прошлой неделе. Вампирское гнездо. Все остальные выбрались. — «Что-то пошло не так. Такое бывает». Эти слова никто не произносит, но они тяжёлым грузом повисают в воздухе. — Мне жаль. Я знаю, что вы двое были... близки. Глухой гул усиливается в голове Джерарда. Берт. Дикий, наэлектризованный, пуленепробиваемый Берт. Они расстались не совсем друзьями — да и как они могли быть друзьями после всего? — но Джерард понимает, сидя здесь в звенящей тишине, которая всегда следует за разрывом бомбы, что никогда даже не думал о том, что всё кончено, никогда. В нём всегда была какая-то упрямая, упорная часть, которая верила, что однажды они с Бертом подлатают свои отношения, всё обговорят или хотя бы попытаются уберечь свою дружбу от всей окружающей грязи. Но теперь этого никогда не случится. Осознание конца наконец доходит до Джерарда, вышибая воздух из его лёгких. — Чёрт, — произносит он, пытаясь найти слова. Он опускает голову и смотрит на побитую столешницу с торчащими там и тут щепками. — Я всегда... чёрт. Майки сидит напротив; он всё ещё осторожно держит свою маску безэмоциональности, и до Джерарда вдруг доходит. — Ты знал, — тихо говорит он. — Ты знал, да? Майки опускает голову один раз в знак подтверждения. — Мне звонил Джефа. На следующий день, после того как это случилось. — Подожди, Джефа? Джефа Ховард? — конечно же, это не имеет значения, но сейчас намного проще говорить о бессмысленной фигне, чем думать о том, как Берт лежит, застывший и недвижный, на погребальном костре. — Да, — Майки обводит пальцем горлышко своей бутылки. Его глаза искренние, молящие; Джерард хочет злиться на него, но чувствует абсолютное ничего, когда тянется, ищет эмоции — будто это пустая бутылка или стул, убранный с привычного места. — Мы... разговариваем. Иногда. Джерард молчит. А потом на лице Майки появляется такое выражение, будто ему ещё есть, что сказать. Но когда он ничего не произносит, Джерард нетерпеливо выдыхает. — Продолжай, — говорит он, с силой давя ладонями на глаза, пока не начинает видеть калейдоскопные узоры. Если есть что-то похуже, он хочет это услышать. Такую боль лучше принимать за один раз. Впервые за время разговора Майки опускает глаза. Джерард моргает. Он знает этот взгляд, знает выражение вины на его лице. — Вампиры, — негромко говорит Майки. — Когда я слышал о вампирском гнезде, я... передавал дело Джефе. Джерард бьёт кулаком по столу. Теперь он злится, и это почти облегчение. — Что за хрень, Майки? С каких пор? Ты думаешь, что я не могу... — Да, — голос Майки тихий, но он снова смотрит на брата, и его взгляд тяжёлый, стальной. — Да, я не думаю, что ты можешь. Джи, я... Мы — это всё, что есть друг у друга, помнишь? — Его голос чуть ломается, и злость Джерарда исчезает напрочь, как вода просачивается сквозь сложенные ладони. Он смутно слышит, как Рэй отодвигает стул и выходит из кухни; Майки сглатывает и глубоко, шатко втягивает воздух. — И я не... Я не позволю тебе охотиться на чёртовых вампиров, потому что это убьёт тебя. — «И меня». Нависает тишина, хрупкая, как игрушка из дутого стекла. — Прости, — бормочет Джерард после паузы, которая, кажется, тянулась вечность. Его глаза жжёт, и он сильно прикусывает язык. Эти разговоры по душам никогда не были привычными для них, особенно для Майки. — И... — Майки прочищает горло. Его рука так сильно сжимает горло бутылки, что сквозь кожу на его костяшках просвечивает белое. — Раз уж это час честности или как там его... — Ты послал их туда, — вяло заканчивает Джерард. Он чувствует пустоту, будто из него вырезали всю мякоть, как из тыквы на Хэллоуин. — Я догадался. Не волнуйся, ты... не виноват. Майки кивает лишь один раз; Джерард знает, что на этом для него всё кончилось. Он завидует способу мышления брата, тому, как там всё аккуратно разделено на чёрное и белое. Джерард не винит его, и это всё, что ему нужно. Чья эта фишка: подменыша или просто Майки — Уэй-старший не знает. — Эй, — Майки тянет руку через стол и сжимает ладонь брата. Это то, что часто делал Джерард, когда они были детьми и Майки снились кошмары о монстрах, которые на самом деле всегда могут скрестись под дверью. У Джерарда почти получается улыбнуться. — У нас всё хорошо? — спрашивает Майки, внимательно изучая лицо брата. Он кажется обеспокоенным, кусает губы. — У нас всё хорошо, — заверяет его Джерард. — Не волнуйся. Ты просто хотел помочь. Майки почти незаметно кивает. — Хорошо. Я пойду в душ, от меня пиздецки воняет. Джерард принюхивается и морщит нос. — Не буду спорить. Майки ухмыляется, отодвигает свой стул и показывает брату средний палец поверх плеча, удаляясь в ванную наверху. Внезапно оставшись наедине с мыслями, Джерард бессознательно начинает отлеплять этикетку с бутылки пива, уставившись на крохотные зеленые почки на яблоне за окном. Он дарит себе мгновение на воспоминания, зная, что это может быть его последний шанс поскорбеть. Он думает о сумасшедшей, чарующей улыбке Берта, о грязных колтунах в его волосах, о том, как он держал сигарету, как грязно и отчаянно целовался, о его идиотских тату, о его горящем, пылающем сердце внутри отталкивающего экзоскелета. Берт не первый охотник из знакомых Джерарду, который умер на работе — да чёрт возьми, каждый в этой игре знает кого-то из таких; у этой работы риск смертности намного выше, чем у многих других, — но ничья смерть не отдавалась такой болью. Короткий, горький смешок рождается в горле Джерарда, срывается с его губ. «Ты, ублюдок», — думает он. «Ублюдок, ты ушёл и умер, а я даже не успел сказать тебе «прости». Кажется, последнее слово всё же осталось за тобой». — Разобрались? Джерард чуть подпрыгивает и оборачивается, глядя на Рэя, который осторожно высовывает голову из-за двери. — А? О, да. Прости за это, — чуть смущённо говорит он, теперь чувствуя себя полностью выжатым. Рэй пожимает плечами и обходит стол, чтобы сесть напротив парня. Подмышкой у него книга в кожаном переплёте размером с обычную напольную плитку, которую он с тяжёлым стуком кладёт на стол. — Всё это дерьмо вокруг, — произносит Джерард, продолжая отлеплять этикетку. Его бутылка до сих пор практически полная, но теперь уже тёплая и непривлекательная. Но он всё равно отпивает из неё, просто чтобы занять руки. — Оно влияет на меня. — Оно влияет на всех, — отсутствующе тянет Рэй, раскрывая книгу. Её пергаментные, кремового цвета страницы покрыты плотными рядами чёрных символов, которые не складываются в слова ни на одном известном Джерарду языке. — Кому-то стоит съездить поговорить с Пророком, — добавляет он, поднимая взгляд на Джерарда. Рот парня непроизвольно, едва заметно дёргается. — Да, — отвечает он. — Я думаю, что... — вдруг Джерард обрывает фразу; ему совсем не нравится это выражение в глазах Рэя. — О нет. Нет, чёрт тебя дери, нет. Никогда и ни за что. Мужчина приподнимает одну бровь и переводит внимание на аккуратные пожелтевшие страницы огромного тома, который занимает почти половину кухонного стола. Джерард отодвигается на стуле назад с громким деревянным скрипом и упрямо скрещивает на груди руки. — Я не буду просить этого... этого... — он безуспешно пытается подобрать подходящее ругательство, чтобы показать всю силу своих эмоций. — Я не буду просить его о помощи, — наконец рычит он, поджимая губы. Рэй игнорирует его и осторожно переворачивает следующую страницу. — Рэй, — умоляет парень, наклоняясь вперёд и ставя локти на стол. — Ну Рэй, ты же знаешь, что я не могу. — Не можешь? Почему? — по-дурацки невинно тянет мужчина, всё ещё не поднимая головы. — Да потому, — выплёвывает Джерард, — что он мерзкий сукин сын, которому нельзя доверять, а его эго размером с целую Мексику, вот почему. — Иначе говоря, просто потому что он тебе не нравится, — Рэй возвращается на предыдущую страницу и делает краткую заметку в блокноте. — Нет, это потому что он мудак, — бубнит Джерард и хмурится. Он возмущённо отпихивает от себя бутылку пива, а потом передумывает и берёт её в руку, злобно сверля Рэя взглядом поверх горлышка. — Я не поеду. Рэй делает глубокий медленный вдох, и Джерард чуть ли не слышит, как он мысленно считает до десяти. Потом он поднимает взгляд, пригвождая парня своей серьёзностью к месту, и заправляет выбившийся виток волос за ухо. — Что ж, кому-то придётся это сделать, и лучше бы это был ты. Я не понимаю, зачем ты так всё усложняешь. Знаешь, ты нравишься ему. — Нет, — упрямится парень, сжав зубы. — Ему нравится Майки. — Да, но я уверен, что... — Кто-то произнёс моё имя? — Майки лёгкой походкой возвращается в кухню, чисто выбритый, с мокрыми волосами и необычно по-свежему пахнущий, и лениво разваливается в кресле. — Рэй предлагает нам... съездить к Пророку, — отвечает Джерард, произнося последнее слово так, будто его только что вырвало, и бурно пытаясь телеграфировать Майки: «Я лучше подожгу себе лицо, чем поеду». Его проблема не в том, что Майки кому-то нравится — проблема в том, что Майки нравится... Пророку. Что-то странное происходит с охотниками, на которых Пророк кладёт глаз. Как будто вокруг него существует какая-то своя гравитация, которая притягивает их на его орбиту, а когда они на орбите, они уже не хотят уходить. Джерард не знает, как Пророк делает это: промывает ли мозги, контролирует сознание или подсыпает наркотики в еду и напитки своим гостям, — но если это случится с Майки, Джерард никогда себя не простит. Он не может даже представить, как будет ездить по шоссе на восточном побережье и охотиться на монстров без Майки за спиной. Он не думает, что сможет так жить. Если уж идти дальше, то он даже не уверен, что поймёт, как это сделать. Недавно прошёл слух, что у Пророка появился мальчик, такой же, как Майки; его зовут Уильям, и иногда он знает то, чего не должен знать, и помнит — смутно, но помнит — иной мир. Может, Пророк коллекционирует их, как экзотических питомцев или редкие виды бабочек. Джерард едва сдерживает дрожь. — О, мы едем в Неваду? — невнятно спрашивает Майки, потягиваясь, как кот. — Это клёво, мы давно не видели его. — Я знаю, — угрюмо говорит ему брат. — Но и без него как-то хорошо живётся. — Мы едем, — отвечает парень и снова зевает, явно не чувствуя мрачный настрой Джерарда. — Майки... — умоляюще тянет его брат. Майки как-то по-совиному мигает и говорит: — Ты не обязан ехать со мной. Я не против, поеду сам, если ты не хочешь. — Да чёрта с два ты поедешь! — глухо рычит Джерард, мигом меняясь в лице. — Ну ладно, ладно. Поехали. Мне наплевать на него. Майки улыбается так широко, будто завтра наступит конец света.