Сказание о чае. Архив

Сэм знал наверняка, что не сумеет уснуть. Слишком уж большой бардак творился в его голове. Всё пережитое за последние дни вертелось в ней бесконечным вихрем, в котором сложно было разобрать хоть какую-то внятную мысль. Глаза, смерть, шрамы, ярость, крики… Понять что-либо в этой каше казалось невозможным. Хоббит обессиленно упал на кровать, бросив плащ прямо на пол, с удивлением обнаруживая, насколько же она удобная, но эта мысль оказалась последней, прежде чем его сознание накрыла тьма и он провалился в беспокойный тревожный сон. Смертельная усталость сделала своё дело. Когда он открыл глаза, оранжевые лучи заходящего солнца падали уже откуда-то сбоку. По всей видимости, день близился к концу. Хоббит сел в кровати, оглядываясь по сторонам, потом аккуратно спустил ноги на пол, встал и подошел к окну. Замер, любуясь сияющим небосводом. О чем он думал? Он и сам бы верно не сказал точно. Обо всём произошедшем, о напрасной надежде, смерти и жизни, тьме и свете… Наверное, Сэм сам предпочел бы умереть там же на площади, вместе с другом. Но остался жив. Один. Вина за потерю Единого легла теперь в полной мере на его плечи. Осознавать это было тяжко, почти непосильно. Он вздрогнул, услышав за спиной резкий скрип, но секундой позже, развернувшись, увидел только Пиппина, несмело заходящего в комнату. — Уже проснулся? — негромко спросил друг, — Как спалось? — Привет, Пин, — сказал Сэм, — Я по тебе соскучился. Извини, что пришли… так. Луч уходящего солнца высветил комнату алым отблеском и пропал. Сэм сел на подоконник, сцепив в замок пальцы. Подумав, откинулся назад, оперся на холодное стекло. Пиппин теперь видел только его силуэт — резко темный на фоне светлого неба, что всё хранило пламя скрывшегося солнца. Он, в свою очередь, примостился на краю кровати. — Подумать только, — горько сказал хоббит, —  Мы только встретились после долгой разлуки, и вот простились навсегда. Мне не за что винить тебя, это всё вина того, кому точно нет прощения. Но я хотел бы узнать… Как вышло это, что вы попались… Самому Врагу? Сэм только покачал головой. Взгляд его не подымался от его же колен. А в лице читалось отчаяние. — Не знаю, — проговорил он устало, — Думаю, нам не повезло. Я расскажу потом, всё равно Гэндальф будет спрашивать. Не хочу повторять дважды. — Да, конечно, — Пин, вздохнув, выпустил из рук складку одеяла, которую мял до этого. Сэм с усилием встал с подоконника, уселся рядом с другом. — Это всё моя вина, — прошептал он почти одними губами, — Я не удержал… не защитил… — Не стоит такое говорить, — тихо сказал Пиппин, — Надежды и так почти не было, а ты сделал больше прочих. И не надо сейчас вспоминать весь этот ужас. Лучше поешь и отдохни. Но на ужине аппетита не было ни у кого. Пиппин ещё пытался ковырять что-то в своей тарелке, а Сэм застыл на собственном стуле и пустым взглядом смотрел куда-то вдаль. Что до Гэндальфа — перед ним вообще не стояло еды. Только чашка, полная чем-то, чего Сэм не разобрал. Да и её он не допил — со вздохом поднялся со стула и уверенно взял его за руку. Хоббит послушно встал и пошел за ним. Ему было совершенно всё равно, куда маг его ведёт. Он знал одно — рано или поздно придется рассказать всё, что было. Так пусть уже скорее. На улице начинало уже темнеть, но небо ещё светлело на западе, когда они молча шли по каменистой улице. Потом Гэндальф свернул в небольшой заброшенный дворик, поросший невысокими кустами, и аккуратно присел на один из мраморных брусков, оставшихся, видимо, от какого-то недостроенного сооружения, и лежавших теперь здесь в густой траве. Сэм, подумав, примостился на соседний, стоявший к нему под прямым углом. Ему не хотелось садиться ни рядом, ни напротив. Лучше так — отдельно. Распустившаяся уже листва растущих здесь же невысоких деревьев чернела на фоне серого небосвода. Где-то в переплетении ветвей чирикала невидимая птица и легкий ветер шевелил молодую траву под корнями. — Расскажи мне, что случилось с вами после распада Братства, — попросил маг. Не приказал, не велел, а именно попросил. Сэм вздохнул. Дворик выглядел удивительно мирно. Пусть даже неясная тревога пропитывала воздух, Гэндальф угадал с местом: здесь говорить было легче. И хоббит начал рассказывать: сперва сбивчиво, затем более уверенно — обо всём, что произошло с ними после того, как Фродо решил уйти. О том, как они плутали в каменных лабиринтах гор, как поймали Голлума и заставили его показать путь, о дороге через гиблые болота и об ужасном паучьем тоннеле. Голос его сделался глухим и тяжелым, когда он говорил о долгом пути вслед за орками и о кошмарном странствии в жутких переходах темной крепости. — И тогда я понял, что Фродо не идет за мной. Увидел полоску света от открытой двери… А там… Сэм замолк, обессиленно выдохнув. Он не мог больше рассказывать. — Я понял, что ты имеешь ввиду, можешь не продолжать, — медленно проговорил маг, — Понимаю, трудно тебе сейчас говорить о прошедшем. Но я горжусь тобой, Сэм, и ты должен это знать. Мало кто был бы в силах совершить подобное. Сэм вдруг горько рассмеялся. Значит, волшебник гордится им? Он провалил доверенную миссию, отдал Кольцо Врагу, а Гэндальф им гордится? — И не вини себя за то, произошло после, — добавил тот, — Не ты в этом виноват. Хоббит болезненно поморщился. Кого тогда винить? Кто ещё виноват? Где-то пела ночная птица, старательно выводя трель за трелью. Тонкие, звенящие звуки наполняли воздух, касались расколотого мрамора, травы, рук хоббита. Словно бы его собственная душа превратилась в песню и плыла теперь, взмывая к загорающимся звёздам. — Что случилось после того, как Он забрал Его? — спросил волшебник тихонько, выпуская клуб дыма из трубки. — Он… — Сэм ненадолго замолк, с трудом вспоминая всё случившееся и поражаясь вдруг, — Он хорошо обошелся с нами. И сразу сказал, что вернет тебе. В голове всплыло воспоминание — столь четкое, что хоббит словно бы снова услышал голос проклятого Майрона. «Олорин сейчас в Минас-Тирите, куда через несколько дней выступает моя армия.» Несколько дней прошло. Но он ведь это имел в виду? Это связанные события? — Гэндальф, — хоббит тревожно посмотрел на мага, — Два дня назад, когда мы только попались, Он сказал, что на Город вскоре выступит его армия. Через несколько дней. Ты наверное знаешь, Он ничего не упоминает просто так. И это было сказано вместе со словами о нашем возвращении. Маг резко поднял голову и Сэм вдруг услышал шум. Где-то далеко глухо отдавались крики, звон металла и еще какой-то неразличимый грохот. Как он раньше не обратил на них внимания? Но в ту же минуту Гэндальф, схватив хоббита за руку, потащил его к выходу из дворика. «Молодец, Сэм Гэмджи, — отстраненно подумал хоббит, — Просто мастер говорить вовремя.» А птичка на одном из деревьев насмешливо чирикнула им вслед. Маг ускорил шаг, стараясь держаться как можно ближе к стенам домов. Мимо них вглубь города с криками и слезами бежали люди, одежду некоторых из них заливало что-то ярко-красное. Шум битвы становился слышнее: к воплям людей примешивался свист стрел, что-то падало и ломалось. Раздавался грохот, лязг оружия и громкий рев орков. Сэм вздрогнул, заслышав чей-то протяжный, полный боли крик. Последний раз он слышал такие в пыточной Барад-Дура, но задумываться об этом времени не было — хоббит только и успевал лавировать среди людей, двигавшихся ему навстречу. Они свернули в узкую щель между домами, протиснулись через незаметный проход, обогнув захваченную орками улицу и вышли на небольшую площадь рядом с их домом. Впереди раздался ужасный рык — огромный уродливый гоблин, с неким подобием длинного меча в руках, замахнулся на кого-то в одеждах с белым древом на груди. Рука Сэма сама собой скользнула на рукоять Жала, доставшегося ему от Фродо, крик вырвался из горла. Но с грохотом полыхнуло пламя, и орк рассыпался горсткой пепла. Хоббит вздрогнул, обернулся к магу: никогда раньше он не видел такого проявления его силы. Пиппин, а это был он, подбежал к ним. Его бледное лицо было забрызгано чем-то черным, а руки судорожно сжимали меч. — Гэндальф! — выпалил он, — Там армия из Мордора, огромная… Они напали внезапно, никто ничего не успел понять! И все лезут. Город скоро захватят, а наш дом уже… Я еле выбежать успел. Руки Сэма тряслись, и не столько от пережитого, сколько от осознания того, чего стоила его ошибка. В этот раз уже его одного. — Прости… меня… — пробормотал он невнятно. В глазах помутнело. *** Очнулся хоббит гораздо позже. Ветер свистел в ушах, холодил лицо. Темнота вокруг мешала разглядеть что-либо, но вскоре Сэм понял, что едет на лошади по залитой лунным светом равнине. Оглянулся: за ним сидел спящий Пиппин, а управлял лошадью Гэндальф, и лицо его было печально. Хоббит отвернулся, стыд не позволял ему смотреть на друзей. Вот и первый плод их с Фродо провала. Нет. Его провала. Его глупости. Он отстраненно смотрел на дорогу, мелькающую под копытами лошади. Тенегрив скакал, словно ветер, унося их прочь от разоренного, полусожженного Минас-Тирита. Еще глухо были слышны чьи-то крики и победоносный рев орков, и зарево огромного пожара отражалось от повисшей над ним черной тучи. Город пал быстро и окончательно. Противостоять мощи Врага не смог никто. Дорогу Сэм запомнил плохо. Знал он только, что ехали они очень долго: вечер перешел в ночь, а затем ночь перешла в утро. Все тело болело от усталости. И только когда Тенегрив замедлил шаг, Сэм с трудом поднял голову. Они находились посреди достаточно густого леса и муть в глазах не позволяла сказать ничего точнее. Ум его был изнурен так же, как и тело, и мысли в нем двигались медленно, словно в вязком киселе. В глубине души Сэм был этому даже рад — ему не приходилось прилагать много усилий чтобы загнать все плохое на задворки сознания. Он опустил взгляд вниз. И увидел опавший золотой лист в только начавшей пробиваться траве. — Лориэн, — собственный голос показался чужим и хриплым. Весь путь к Карас-Галадону хоббит сидел в неясной полудреме, бездумно проскальзывая взглядом по стволам деревьев. Те менялись — увеличивались в обхвате, уходили ввысь. Дорога вилась между их серыми столбами и Сэм не мог бы сказать, сколько времени они ехали. «А почему, собственно, мы всё ещё никого не встретили?» — он оглянулся вправо и влево, но не увидел ни души. Только высокие стройные мэллорны уходили кронами в стремительно светлеющее небо. Так же, как и несколько месяцев назад. Если бы он имел бы ещё способность соображать, он понял бы, что не так: в прошлый раз, когда они въезжали в золотой лес, была зима. Леголас рассказывал о золотых цветах, распускающихся весной, так почему же на серебристых ветвях нет ни одного нового листа? Наконец въехали в город, странно затихший и пустой. Рядом с высоким фонтаном, задумчиво глядя в прозрачную воду, стояла сама Владычица Галадриэль. Она тихо беседовала о чем-то с Глорфинделем, который первым заслышал приближение Тенегрива и поднял голову. — Приветствую вас, друзья, — молвил маг, спрыгивая с коня. — Добрая встреча, Митрандир. И вам привет, — звонкий голос златовласого эльфа прозвучал в тишине. Галадриэль повернулась медленно, и скорбь в её лице смешалась с радостью. — Даже в этот темный час встреча с вами несет свет моему взору, — тихо произнесла она, и Сэм про себя отметил, что голос её стал ещё более печальным и усталым. Он с трудом выпрямился и воззрился на наконец встреченных ими друзей. Вот стоит Глорфиндель — давно он его не видел, почитай с самого совета Элронда. Сколько всего с тех пор поменялось, а сияющий воин остался точь-в-точь таким, как хоббит его запомнил, впервые встретив на пути в Ривенделл. А рядом с ним — Владычица этих земель. Золотые волосы венчали её голову, а в глазах сиял свет. Но Сэм ощутил украденный дневник в кармане рубашки. — Значит, теперь все в сборе? — обратился Глорфиндель к своей собеседнице. — Увы, нет, — Галадриэль качнула головой, — Недостает двоих Хранителей, но об их судьбе мне не известно ничего. Возможно, ты знаешь об этом больше, Митрандир? Гэндальф, опираясь на свой посох, подошел ближе к фонтану: — Ненамногим больше, — вздохнул он, — При последней нашей встрече они намеревались посетить Рохан. И если всё ещё живы, то, надеюсь, прибудут сюда завтра. Сэм сглотнул, услышав слова мага. Из-за событий последних дней он и думать забыл о судьбе прочих членов распавшегося Братства. А теперь ему стало ещё хуже, хотя до того момента казалось, что хуже уже некуда. Оглядевшись вокруг, он неожиданно встретился с пронзительно-чистым взором Глорфинделя. Странное спокойствие наполнило его, разум прояснился, но прежде чем хоббит успел это понять, эльф отвернулся и чары пропали. — Вы устали, друзья, — мягко сказал он, — Но сегодня терпеть осталось немного. Идите за мной, я провожу вас до вашего дома. Эльф пошел вдаль, легко ступая по устланной золотыми листьями земле, достаточно быстро, чтобы вскоре дойти до нужного места и достаточно медленно, чтобы вновь прибывшие успевали следовать за ним. Вскоре приблизились к исполинскому мэллорну и Сэм с тоской вздохнул, глядя на широкую винтовую лестницу, что уходила ввысь по стволу дерева и скрывалась в золотистой листве. — Поднимайтесь-ка наверх, — посоветовал маг, — Там для вас уже все приготовлено, отдохнёте с дороги. А я приду чуть позже. Когда Глорфиндель убедился, что оба хоббита поднялись достаточно высоко, чтобы не слышать происходящее на земле, он перевел взор на волшебника. — Рад, что ты остался, друг. Есть вопросы, и лучше бы мне скорее узнать на них ответ. Эльф замолчал, но ясного и спокойного своего взгляда не опустил и смотрел в лицо магу, пока тот не кивнул. — Меня беспокоят полурослики, — тихо молвил Глорфиндель, — Точнее, один из них. Он сделал многозначительную паузу и оглянулся вокруг. Мягкий лист с шуршанием пролетел мимо, носимый теми же лёгкими потоками воздуха, что играли с золотыми прядями его волос. — Сэмуайз Гэмджи. Я слышал, он ушел в Мордор вместе с Фродо Бэггинсом. Как же удалось ему вернуться, если, истинно, случилось худшее? Митрандир перехватил посох в другую руку, тяжело вздохнув. — Всей правды мне не известно, но скажу лишь о том, что видел сам, — он нахмурился, — В Минас-Тирит наведался сам Враг. Сэм и Фродо были с ним. — Враг? В Минас-Тирите? — ясные синие глаза Глорфинделя широко раскрылись, — Что ему было нужно? — То же, что и всегда, — вздохнул волшебник, — Власть. Ещё больше власти. Он узнал, что я храню Кольцо Огня и заявил своё право на него, пригрозив, что убьет обоих на моих глазах, если не получит желаемого. Сверху ослышался легкий хруст. Эльф посмотрел ввысь — туда, где в изгибе серебряных ветвей был виден светлый талан. Разломленный надвое золотой лист не спеша опускался вниз, описывая ровные круги в воздухе. — Но Сэм остался жив, — утвердил Глорфиндель. — Да, Сэм остался жив, — подтвердил маг, — И мы знаем, что это означает. Сверху вдруг послышалось смешливое чириканье. Маленькая черная пичужка сидевшая на ветке куста неподалеку, склонила голову, словно бы наблюдала за разговором. — Саурон оставил хоббита в живых, значит, он зачем-то ему нужен, — полушепотом сообщил эльф, — В глазах Сэма тень, я ясно видел её. Митрандир качнул головой в согласии, и печаль отразилась на его лице. — Скорее всего, он сам об этом не подозревает, что несколько упрощает дело. Но на Совет его пускать нельзя. — Только вот как объяснить ему, не сказав правды? — эльф задумчиво пропустил золотую прядь сквозь пальцы, — Если Враг поймет, что мы узнали о его плане, то может нанести удар немедля. Хотя всё это странно. Может, я не понимаю чего-то, но Сэм не похож на того, кто провел несколько дней в темницах и пыточных Барад-Дура. — Я не успел толком узнать, что они делали в Темной крепости, — молвил Митрандир, — Но сам он сказал, что с ними обошлись хорошо. Пичуга на ветке снова чирикнула — будто бы усмехнулась, но её голос перекрылся шелестом листвы от внезапного порыва ветра. Маленькая тучка набежала на солнце, покрывая лес тенью, и вода в ручье заблестела тусклее. Несколько крупных листов сразу оторвались от ветки и грациозно спланировали по воздуху. Эльф вдруг понял, что все птицы, певшие в кронах деревьев замолчали и лишь одна — маленькая и черная иногда испускала короткие, пронзительные трели. — Вот моё мнение, если хочешь знать, — сказал он, — Сэма нужно подробно и тщательно расспросить обо всём и, желательно, как можно скорее. Ничего важного ему впредь не говорить, но постараться, чтобы подозрений у него не возникало. — Я поговорю с ним, как только он проснется, — несколько устало пообещал маг. Темная птица вдруг снова запела. Глорфиндель не выдержал и строго посмотрел на неё. Обычно такого взгляда хватало, чтобы любое животное ушло с дороги, но пичужка лишь повернула голову и воззрилась на него с интересом. В голосе её послышалась издевка… Или ему показалось? Эльф отвернулся, пытаясь сбросить наваждение. — Друг, — обратился он к волшебнику, — Я не стану более задерживать тебя и вынуждать откладывать столь необходимый отдых. Развернувшись, Глорфиндель легко зашагал по дороге, скрывшись вскоре за стволами деревьев. Когда тихие шаги эльфа перестали быть слышимы, Митрандир направился к лестнице, ведущей наверх. Перед тем, как вступить на первую ступеньку, оглянулся назад — но ветка, на которой сидела птица, была пуста. *** Сэм ещё некоторое время внимательно прислушивался к происходившему внизу, но новых реплик не доносилось, и разговор, по всей видимости, был окончен. Он постепенно пришел в себя, удобно расположившись на непривычно мягкой кровати, и ум его прояснился. Воздух леса был тих, так что хоббит отчетливо мог расслышать даже шепот Глорфинделя. Значит, так они считают — Сэм криво усмехнулся, благо, Пин уже спал. По мнению эльфов и мага, он запятнан тенью. Впрочем, разве он не заслужил этого? — Сэм сжал зубы и с трудом отогнал мысль прочь. Об услышанном он еще успеет поразмыслить, когда выспится.