Сказание о чае. Архив

Единое Королевство есть упорядоченная система, включающая в себе благополучие и процветание каждого её элемента.

Окружающая тишина вдруг наполнилась легким гулом пламени. Все тело словно бы изнутри окутывало теплом, и было так хорошо, что просыпаться не хотелось. Ведь это же наверняка просто сон? Однако, полежав еще немного, Сэм понял, что гул пламени не спешит никуда деваться, а сам он находится в далеком от сонного состоянии. Хоббит открыл глаза, с неким равнодушием увидев перед собой горящий камин. Огонь… Кажется, когда он спал, он видел его во сне. Но это явно не сон. Тогда где же он? Сэм медленно повернул странно пустую голову влево: вот знакомый туманный полумрак с резными колоннами. А далее, за деревянным столом… Точно, да это же!.. Теперь хоббит вспомнил все, но не успел он и в изумлении рта открыть, как внимательный взгляд Майрона оказался направлен прямо на него: огонь с ревом рванулся и отхлынул, оставив натянутой лишь тонкую серебрящуюся нить, которая тянулась между ними. И ощущалась она более разумом, чем чувствовалась материально — словно бы и не было вовсе, но нельзя было разорвать ее, как и вообще двинуться в ту секунду. Когда дыхание наконец вернулось к нему, Сэм резко сел, неосознанно схватившись рукой за грудь. — Сэм! — Фродо, чуть не опрокинув чашку, поставил ее на стол, и, соскочив с кресла, подскочил к другу, чуть ли не насильно уложив обратно. — Нет, тебе не надо пока вставать… — быстро бормотал он, — Как же я рад, что ты наконец очнулся, теперь все будет хорошо! Хоббит непонимающе взглянул на друга. То, что их с мистером Фродо кто-то спас, а его каким-то образом вылечили, было ясно. И это, надо сказать, здорово. Садовник был уверен, что те секунды — последние в их с другом жизни… Но вот… Что сейчас только что произошло? Сэм растерянно смотрел на радостного Фродо. Нет, кажется, тот и подавно не видел никакой нити. Наверное, он сам еще не совсем оправился после ранения, вот и видится всякое… Подошедший нежданно Саурон поставил ещё одну чашку с чаем на пол и кивнул обернувшемуся Фродо. — Это будет ему полезно, — объяснил он, — Да, тебе, — уточнил он, взглянув на поежившегося Сэма, — И это последний раз, когда я вас прощаю. Хоббит сел и, поудобнее устроившись на мягком ковре, глотнул красного пряного чаю. Майрон вздохнул, вернулся к креслам. Стащив со стола старую книгу, раскрыл в случайном месте. — Вероятно, вопрос, сподвигший вас обоих на столь отчаянный поход и впрямь важен — произнес он с неразличимой интонацией, не глядя на хоббитов, — Я даже готов его выслушать. Улыбку Фродо как ветром сдуло, он со вздохом вернулся обратно и, сев перед Майроном боязливо опустил взгляд. — В этой книге, — сказал хоббит, — Мы нашли упоминания о неких Истари, пятерых посланниках в Средиземье… И среди них — то имя, Олорин, которое вы вчера упоминали, говоря, что отошлете нас к нему. Но кто этот Олорин? Саруман? Или же кто-то еще из ордена магов? А Саурон… — Сэм в этот миг смотрел на него и отчетливо видел, как мрачность в его лице вдруг растаяла и он звонко — как тогда в столовой — рассмеялся, поставив полупустую чашку на стол. — О, нет, нет конечно, — произнес он, проводя ладонью по лицу, — Курумо неразумному сейчас хватает забот и без вас двоих. А Олорин — ваш старый знакомец — майа, вечно сующий нос не в свои дела. Наследники нуменорцев и эльфы Средиземья его называют Митрандир. И, насколько мне известно, именно он сперва возглавлял ваш безумный поход. А? Митрандир? Но это же… Сэм потрясенно взглянул на Фродо. Нет, он, конечно, понял, что Гэндальф — один из этих самых Истари. Но как такое возможно, если маг умер? Он же сам это видел, своими глазами… Резкий звук выбил его из раздумий и заставил взглянуть вперед — на стол. Саурон, стоял, вскочив с кресла, а чашка его валялась на полу в луже разлитого чая. Выглядел он странно — словно только что что-то неприятно его удивило, но потом лишь скривил губы и покачал головой. — Что произошло? — тихо пробормотал хоббит глядя на то, как Майрон поднимает кружку и усаживается обратно в свое кресло, но тот словно не услышал обращенного к нему вопроса. — Вы хотите сказать, что вернете нас Гэндальфу? — нерешительно произнес Фродо, — Но я видел своими глазами, как он упал в пропасть. Послышавшаяся в голосе друга горечь была понятна Сэму. Но не время и не место было для скорби, и хоббит лишь вздохнул. — Майар, — слово, произнесенное Майроном прозвучало неожиданно насмешливо, — Существа, выше эльфов и людей, — продолжил он, — Те, кто рожден прежде зари этого мира, его младшие создатели: род великих Фэар, для которых тело — лишь оболочка. Нет, Фродо Бэггинс, Олорин или, как ты зовешь его, Гэндальф, не мёртв. Те же, кто послал его сюда, забрав большую часть сил, видимо, сочли его миссию неисполненной и вернули в Средиземье. Некоторое время было слышно лишь, как тихо трещит каминное пламя. Отблески огня блуждали по стенам, уходили вглубь мрачных сводов, бликами отражались на темной поверхности жидкости. Сэм, не в силах вымолвить ни слова, смотрел в свою кружку, и всяческие подозрения в его голове наконец обретали объяснение, складываясь в новую картинку мира. Гэндальф — жив. Но он не человек. Да и мир этот — гораздо шире и удивительнее, чем он думал до этого… И каким бы невозможным это не казалось, Сэму почему-то очень хотелось верить в то, что сказанное — правда. И он… поверил. Встретился глазами с Фродо и улыбнулся в ответ на его радостную улыбку. — Да, я — майа, — вдруг сказал Майрон, отвечая на вопрос, только начавший зарождаться в мыслях хоббита, — В отличии от Олорина я никому не позволял лишать меня силы. Этим, и многим другим объясняется столь большое различие меж нами. — А кто именно «лишил» его силы? — полюбопытствовал Фродо, — И послал в Средиземье? Ведь раз Майар — создавшие мир, кто может быть выше них? — Те, кто поставлен еще выше, — мгновенно ответил Майрон и в голосе его на этот раз слышалась скука, — Валар, главные фэар, предводители родов Айнур и стихии мира. В Арде их было пятнадцать. Аратар, девять величайших, и впрямь обладают превосходящей мощью. Прочие — нет, однако всё равно считают, что все должны им подчиняться. Не делая ровным счетом ничего полезного… Он вдруг склонил голову, стаскивая корону, которую Сэм заметил только теперь. На голове Майрона, переплетенный с золотыми волосами, венец смотрелся единым целым с ним самим, но сейчас, лежа отдельно на столе — притягивал внимание. Внимание Сэма, во всяком случае. — Их назначили правителями королевства Арды, но никто из них не использовал свою силу во благо всем, — продолжал Майрон, — Всё, на что они способны — дождаться, покуда масштабы катастрофы перейдут все границы и уничтожить её вместе с куском мира. Так было с Белериандом. Так было с Нуменором. Но больше так не будет! Сейчас он, кажется, говорил искренне — в серых глазах зажглось вдохновенное пламя, но лицо приобрело жесткое, недоброе выражение. — Недостойные данной им власти. Неспособные взять на себя ответственность. Лишь закрывая глаза на проблемы, не делая ничего для их решения, они, Валар, призванные хранить Арду и защищать Эрухини, отказались действовать, спрятавшись в благословенном ими же Амане, как человеческие дети в игрушечном домике. В последних словах явственно скользнуло холодное презрение. Майа замолчал, устремив взор в никуда. Потом раздраженно мотнул головой и вновь наполнил кружку чаем до самого верха. Сэм выдохнул. Зажившая рана, как ни странно, не болела, да и вообще, после чашки чая он словно бы проснулся. На душе стало куда спокойнее. От нечего делать он продолжал разглядывать лежащий на столе венец из неизвестного ему металла. Он походил на золото, но сверкал по другому — мягче и приятней — схватывал отблески пламени и преображал их, переливаясь и вспыхивая. Невольно залюбовавшись, садовник и не заметил, как Майрон поймал его взгляд. — Я, — хоббит вздрогнул, не зная, что ответить, — У вас такая необычная корона… Никогда прежде подобного не видел. Внимательный взор майа теперь оказался устремленным на него и уголки его губ чуть шевельнулись в намеке на улыбку. И хоббиту на миг почудилось — или, нет, так оно и случилось — тонкая нитка вновь натянулась между ними, вспыхнула, чтобы тут же угаснуть. — Я сделал её сам, — несколько небрежно ответил он, прикасаясь рукой к золотистому ободку, — Потому что никто более не обладает достойным уровнем мастерства. Не удивительно, что тебе не знаком этот материал. Это — Malaðermaz, сочетающий в себе лучшие свойства митрила и золота. Его секрет и прежде знали лишь немногие. Садовник кивнул, с неким уважением глянув на золотистые тонкие изгибы. Это ж каким мастером надо быть, чтобы отковать такое диво? — Нравится? — спросил майа, и не понять было — всерьёз или насмешливо, — Посмотри поближе, если хочешь. Можешь даже померить. От столь внезапной доброты врага Сэму на миг стало не по себе. С чего бы это вдруг, даже померить разрешает? Пламя в камине чуть колыхнулось, треснуло, рассыпая искры. Венец поймал их, преобразил по своему, и точно собственное пламя пробежало по завиткам, отразившись в металле венца, словно в зеркале. Хоббит вдруг понял, что не может оторвать от искусного изделия взгляд. Но это нисколько его не смутило. Кажется, сейчас ему хотелось лишь одного. Да и, раз предлагают, почему бы не посмотреть поближе? Сэм встал, чуть колеблясь, приблизился к столу, тронув металл вначале очень аккуратно, но затем уже взяв корону обеими руками, очень бережно, словно бы держа хрупкое бесценное сокровище. — Да, — выговорил наконец садовник, — Она ужасно красивая… — на миг хоббит запнулся, слегка стыдливо глянув на Майрона. — Еще вы говорили будто я… Могу её померить? Получив в ответ утвердительный кивок, Сэм, позабыв обо всем, отошел к зеркалу на противоположной стене. — Я только надену, и тут же сниму, — пробормотал он, возлагая золотистый венец на голову. И череда видений поднялась перед ним, закружилась вихрем, заставляя забыть обо всём — даже о собственном дыхании. Корона, венчающая его голову, засияла особенно ярко, и стены комнаты, окружавшей его, словно бы растворились в сизом тумане мордорского дня. Теперь хоббит стоял невдалеке от башни Барад-дура, наблюдая, как с грохотом, раскалывая саму землю, рушатся величественные постройки. Ни один из обломков не задевал его: он был словно недосягаем, призрачен для них. Глубоко вдохнув, Сэм вдруг осознал, что именно это — то самое его сокровенное желание. Вот что он мечтал узреть все последние дни их похода. Иногда его надежду поддерживала лишь мысль о том, что Враг будет уничтожен. — Довольно, — тихий голос Саурона донесся вдруг из-за спины, рассыпая яркую картинку осколками разбитого зеркала, — Тебе, бесспорно, идёт, но я узнал всё, что хотел. Он принял венец из рук смутившегося, потупившего взгляд полурослика, и тонкий ободок вдруг куда-то подевался. Майа вернулся в излюбленное кресло и снова взялся за кружку с чаем. Хоббит не сразу решился проследовать к столу. Щеки горели после пережитого — выходит, Майрон видел всё то, что видел он? Сэм вздохнул, чувствуя себя почему-то очень неловко, с трудом подняв голову встретился с ясным взглядом друга. — Сэм, все в порядке? — немного встревоженно осведомился Фродо. — Да, — бывший садовник лишь тихо кивнул. Он обязательно все расскажет, но не в присутствии Саурона. Некоторое время продлилось молчание, в котором смешались неловкость и непонимание полуросликов и безразличие сидящего перед ними. После Майрон поставил чай на стол, пробежался пальцами по обложке древней книги, всё также лежащей на столе подле него. — У вас осталось ещё что-то, из-за чего вы вновь станете искать меня по всей башне, рискуя быть съеденными? — спросил он скучающе, — Может быть, какие-то важные вопросы? Сэм нерешительно поднял взгляд на майа: — Да… есть… Тут же есть что-нибудь, где мы с Фродо могли бы спокойно провести время? Помимо балконов с тварями и темных коридоров… — Ты ещё спал, когда я говорил об этом, — безразлично произнес Майрон, лениво созерцая поверхность чая в своей кружке, — Выходить отсюда вам теперь запрещено. Для вашей же безопасности. Что? Запрещено выходить? В первые секунды Сэм хотел отринуть сказанное, в карих глазах мелькнул протест, но после смысл слов Майрона дошел до него. А ведь действительно, сиди они здесь, ничего бы не случилось. Ходить по Барад Дуру без проводника — дело гиблое, они потерялись впервые, и после этого, не учтя своей ошибки, снова… Нет, здесь он даже согласится с майа. Наверное, впервые. — Не нравятся, значит, мои коридоры, — вдруг задумчиво добавил Саурон, — Беда-то какая. Теперь только башню сносить, да перестраивать заново. Впрочем, ты, кажется, это и хотел сделать, — со смешком кивнул он Сэму. Тот как раз сделал большой глоток из своей кружки, однако, чуть не поперхнулся. Как и знал, Майрон прекрасно все видел… Сэм несколько стыдливо упер взгляд в каминное пламя, сжав в руках чашку. Майа вновь абсолютно бесстыдно насмехался над ними. Сознает свою власть, и пользуется этим? Да уж, пожалуй… Абсолютно не найдя, что можно на такое ответить, хоббит решил промолчать. — Вот, кстати, — тихо обратился Фродо к другу, — Помнишь, когда мы тогда плутали по этим самым коридорам, у меня и фиал-то не светил? — Да разве будет он светить, — кивнул Сэм, обрадовавшись смене темы, — В таком-то ужасном месте? Это ведь даже не Могильники… — И то верно, — вздохнув, бывший Хранитель вытащил из кармана дар Владычицы, с огорчением обнаружив, что фиал все так же бледен, и лишь неяркие всполохи изредка вспыхивают и угасают внутри сосуда. Но Майрон, до того безмолвно наблюдавший за разговором, вдруг протянул к нему руку. — Давай погляжу, — добродушно предложил он Фродо, и, не дожидаясь ответа, взял фиал из разжавшихся пальцев. Сэм с тревогой посмотрел на подарок Владычицы в руках Саурона. Что это он задумал? Но пока ничего не происходило — майа только рассматривал светильник со всех сторон. А потом вдруг поднёс фиал к губам и дунул на него. Сэм застыл в удивлении. Секунду казалось, что ничего не произошло, но словно рябь прошла по поверхности сосуда, и в один миг ясное белое сияние затопило комнату, заставив померкнуть и каминное пламя, и свечи на дальнем столе. Словно настоящий сильмарилл, словно звезда, упавшая с неба в сердце темной крепости, словно сверкание тысячи снежинок… Майа на миг заслонил глаза, отдалил светоч на вытянутой руке, но затем осторожно взглянул на него, и в сером взгляде отразился свет, а за ним… Любование? Восхищение красотой? Нет, что-то другое, трудноопределимое. Сощурившись, хоббит ошарашенно глядел на светильник, ярко сияющий в руках Ма… Да нет же, в руках Врага! Но как? Невозможно! Владычица же говорила, что… — Красивый у тебя фиал, — проговорил Майрон, не отводя взгляда от белоснежного сияния. Голос его был спокоен, и, может быть, даже печален, но вечная насмешливость уже возвращалась в него с последними словами. Он опустил руку, протянул свет обратно Фродо. — Возьми, — велел он, — Теперь он светит даже в этом ужасном месте. — Это… вы его зажгли? — выдохнул наконец бывший Хранитель, широко раскрыв рот, и принял фиал двумя руками так, словно бы это был не прозрачный сосуд, а кусок раскаленного железа. Сэм торопливо кивнул, совершенно позабыв о чае: — Но если он даже там… Даже тогда не горел, то почему сейчас-то? — Да, и вам же… вправду понравилось? — недоверчиво заметил Фродо. Майрон вздохнул, приложил ладонь ко лбу и покачал головой. — Потому что я обладаю достаточными знаниями чтобы исправить ошибку, из-за которой ваш светильник не работал в инородной магической среде, — объяснил он устало, — И да, я люблю красивые вещи. Сэм понял, что его голова отказывается работать. Слишком много всего сразу. Слишком сложно. Слишком неправильно. Почему так?! — Неужели так сложно? — Майрон вдруг посмотрел прямо на него, — Или, по вашему, я должен жаждать только власти и разрушений? Я не Мелькор. Хоббиты потрясенно переглянулись: во взгляде обоих явственно читалась растерянность, и еще какое-то, абсолютно невыразимое чувство. Фродо потерянно взглянул на сияющий фиал — а затем сунул его обратно в карман, восстановив былой полумрак комнаты. Чем дольше они пребывали здесь, тем более невероятные факты открывались перед ними, напрочь отрицая все то, что они слышали ранее. Гэндальф, Элронд, Арагорн… Да даже Владычица — почему их слова так разнятся с тем, что они видят на самом деле? Почему фиал горит в руках тьмы, а они сами сидят в креслах и пьют чай в компании Саурона? Почему так? Не слишком ли это абсурдно, чтоб оказаться реальностью? Высшее существо, пред которым вначале они трепетали от страха, теперь разговаривает с ними только так. Майа, принимавший участие в создании мира. Это ли не чудо? Но, ответ, похоже, напрашивался один — вовсе нет. — То, о чем нам рассказывали… — выдохнул Сэм, — Мы в это верили. А сейчас вы внезапно доказываете нам обратное. И, да, поменять вот так сразу свои взгляды сложно, если честно. Майрон смеялся. Снова. Да еще как — похоже, на этот раз темному владыке и вправду было весело. — Верно, обо мне всякое говорят, — произнес затем майа, — Иногда такое выдумают, что сам поражаюсь. Нет, это нормально. Это как ребенок, боящийся темноты, говорит матери, что в ней прячется монстр. Но монстра нет. Есть неизвестность. И воображение, достраивающее мир в местах, недоступных восприятию. Он допил чай одним глотком, отставив чашку подальше. Поднял в кресло ноги и уже в который раз откинул назад волосы. — Разумеется, слухи не возникают на пустых местах, — продолжил Майрон, — И мои методы далеко не всем приходятся по вкусу. Тем, кто обычно предпочитает бездействие — в особенности. Но моя итоговая цель — красота и порядок, совершенство всего мира — оправдывает то, что ради неё делается. — То есть, ваша цель — красота и порядок? — пораженно воскликнул Сэм, — Но почему тогда Мордор такой? Вы же… будто сами себе противоречите — тихо добавил он. — Север Мордора изначально был пустыней, покрытой вулканическим пеплом, — мгновенно ответил Майрон, — А я не Йаванна, и не могу выращивать цветы на песке и золе, если ты об этом. Другой земли у меня на тот момент не было, пришлось использовать эту. Ни на что другое кроме основы под промышленную площадку она не годилась, поэтому я построил здесь военную базу. А так как эти твари орки не переносят солнечных лучей и, по более важной причине — чтобы никто не мог посмотреть, что я тут делаю без моего на то ведома, пришлось накрыть всё облаками. Майрон вздохнул, и в комнате повисло недолгое молчание, позволяя новой информации хотя бы немного уложиться в голове Сэма. — На юге и в восточных странах дела обстоят по другому, — добавил он, — Кстати, именно они обеспечивают северо-запад продовольствием. Там земля плодородна и рождает в изобилии, а солнце теплее, чем где-либо ещё в Средиземье. Люди живут там в довольстве и процветании под моей властью и защитой. И не сказать, чтобы им это не нравилось. Сэм помедлив, понимающе кивнул. Странно, но доводы, приведенные Майроном, убедили его. Действительно, ведь все прежние слова, что они слышали, были обоснованы лишь тем что «Враг всегда повергает все в ужас и тьму». Хоббит, облокотившись о стол, задумчиво глянул в пламя камина. Вот и кому теперь вообще можно верить? Но с другой стороны тем же эльфам, как и сказал майа, известно далеко не все. Как и им самим до некоторых пор… — И то же самое вы хотите устроить в тех землях, что сможете завоевать? — спросил Фродо, — Но это ведь будет намного сложнее: они не перестанут добровольно воспринимать вас иначе, чем врага. — Я изменил суть Юго-Востока, — спокойно утвердил Майрон, — Из кучки диких племен и крошечных крепостей, вечно воюющих за ресурсы, создал крупные и сильные страны, заключившие меж собой мир и торговые соглашения. Не сразу, но сейчас потомки тех, кто некогда меня ненавидел, произносят моё имя с благодарностью. Он улыбнулся чуть, радостно наверное, но как-то неправильно: не по доброму и взгляд стал жестким — серым, как железо. Сэм, вздрогнув, отвернулся. — А здесь мне будет даже проще. Нет необходимости сразу ломать людям привычный жизненный уклад и все изменения можно внести постепенно, — продолжил майа, — В итоговом варианте моя цель — объединение всех этих маленьких, толком не сообщенных королевств в одну красивую большую систему. Это сильно повысит общую эффективность и, следовательно, скорость развития цивилизации, обогатит всех участников и даст ресурсы на поддержание и украшение тех же городов и научные исследования. Уровень жизни каждого человека в отдельности серьёзно повысится, и после этого уже никто не пожелает вернуть всё как было. А через несколько поколений никто и не вспомнит, что меня некогда считали Врагом. Он замолчал и Сэм задумался. Внести изменения постепенно? А это действенно. Будущие поколения завоеванных некогда земель станут считать его благодетелем… Хоббит вздохнул. С одной стороны, сама эта мысль являлась для него чем-то невероятным. А с другой — ведь цели майа и правда куда лучше, чем считали. Он даже в чем-то согласен с ним… Садовник чуть вздрогнул: уж не хочет ли Майрон такими речами переманить их к себе? Но после раздраженно мотнул головой — во-первых, не за чем темному властелину два бесполезных хоббита, а во-вторых — он и сам ни за что не согласился бы… Фродо, потянувшись за чайником, вновь наполнил свою кружку ароматным чаем но, вспомнив вдруг что-то, отставил чашку в сторону. — Господин Майрон, — произнес он вдруг, и странное обращение царапнуло слух, — Что за человек обнаружил нас тогда? Я слышал, вы звали его «Кхамул»… Так же как того… назгула утром. — А? — майа как-то рассеянно отвлекся от созерцания пламени, хотя это, наверное, так только выглядело, — Кхамул-то? Он моргнул, вдруг усмехнулся, и в глазах живыми огоньками заплясало веселье. — Второй назгул, король всего востока, мой верный слуга, — перечислил Майрон, словно вспоминая, — Да, это он и был. Видите ли, кольценосцы далеко не всегда выглядят как безликие призраки, — пояснил он довольно, — Да и аура ужаса — только их оружие, но не часть природы. — Так он назгул? — пораженно воскликнул хоббит. Да нет же, быть не может… То есть, вот эти ужасные ледяные призраки могут быть все же похожими на людей? Он и не заметил, что смотрит на Майрона, разинув рот от удивления. Как? И сколько, сколько же еще раз он задаст себе этот вопрос во время пребывания здесь? — Тогда каким образом они меняют свои обличья? — спросил Фродо, — Это все из-за колец? — По собственному желанию, — объяснил Майрон, — Вообще-то обычно они и впрямь выглядят почти так же, как при жизни. А вот за пределами Лугбурза бытует легенда о страшных кольцепризраках. Я сделал так по ряду причин, но кроме всего это попросту забавно. Вы, надеюсь, простите мне эту маленькую шутку за завтраком, — добавил он с милой улыбкой, — Раньше вы знали их только в таком виде, не хотелось бы знакомить заново. Сэм уставился обратно в кружку. Шутку? Так, значит, он это все себе представляет… А вот им, кажется, ни капли не было смешно. — Тогда, надеюсь, мы больше не будем обедать… вот так? — Да нет, конечно, — усмехнулся майа, — Теперь-то зачем? Садовник облегченно выдохнул, с некой смутной радостью глядя на майа. Да-да, пошутили — и хватит. Хорошо хоть, что теперь они с мистером Фродо смогут нормально поесть. Кстати, о еде. Только тут хоббит вспомнил, что они не ели ничего с самого утра, да и то съедена ими была тогда лишь пара ложек салата. Он с любопытством покрутил головой, но ничего съестного обнаружить не смог. Однако, сейчас Сэм чувствовал срочную необходимость съесть хоть что-нибудь. — Господин Майрон, — повторил он вслед за Фродо непривычно звучащее обращение, — У вас случайно не найдется ничего, чем можно было бы хоть перекусить? Несколько секунд Майрон молча разглядывал хоббита, потом медленно поднял руку и провел, точно направляя к себе что-то. С полки дальнего шкафа, покрытого густой тенью, сорвался наполненный чем-то бумажный пакет, но, вместо того чтобы упасть на пол — поплыл по воздуху, как тарелки хоббитов за завтраком, опустился на полированное дерево. Сэм почему-то принял это как должное — наверное, на удивление уже просто не осталось сил. Майрон лениво подвинул пакет чуть ближе к хоббитам, сделав приглашающий жест рукой. Хоббит машинально достал оттуда нечто круглое и откусил кусочек, лишь тогда взглянув на невиданное прежде им изделие. Сама выпечка была мягкая, с приятным сладковатым привкусом, а кое-где виднелись небольшие вкрапления мака. В целом она напоминало собой то же кольцо. Ну, или бублик. — Я понял, — тихо сказал вдруг Фродо, — Но все же это так удивительно: то, что мы знали о вас прежде, оказалось неправильным. Ведь Гэндальф с Элрондом говорили нам совершенно другие вещи… — Они строят своё мнение исходя из имеющейся у них информации, — пояснил майа, опуская ладонь на подлокотник кресла, — Надо сказать, в нём даже есть доля истины. Во всяком случае, зиждется оно по большей части на реальных фактах, только вот… — Проще объяснить на примере, думаю, — проговорил Майрон задумчиво, — Та же история Нуменора, допустим. Почему-то в ней всегда забывается о том, что люди сами напали на меня и обманом взяли в плен. Забывается и о том, что они делали со мной после. И даже так — какой смысл мне был губить это королевство, когда я мог его возглавить? Это Валар предпочли уничтожить остров со всеми его жителями, часть из которых все ещё хранила им верность, чтобы только не отдавать мне. Но эльфы говорят — это я коварством разрушил Нуменор. Как будто мне больше заняться было нечем. Он улыбнулся, покачал головой, но за улыбкой пряталось что-то другое — презрение? Кто знает? — Нет, я знаю, почему. Я делал и делаю немало всего, что можно назвать злом. Но люди почему-то начинают думать, что я делаю это просто так — потому что мне нравится. Нет, не нравится. Майа вздохнул, и, достав вслед за Фродо сушку, откусил от неё кусочек. — Если же говорить совсем просто, то я выбираю способ действия только по степени его эффективности. Больший результат за меньшие затраты. — Да, я, кажется, начинаю понимать, — пробормотал Фродо, — Но все-таки я поражен — ни разу не встречал сказок, в которых бы зло оказывалось не таким уж и ужасным. А вы — как раз тому пример. По лицу Майрона было видно, что он устал смеяться и лишь потому ограничился только новой насмешливой улыбкой. Но радости в ней не было больше. — Сказки о тьме выдумывают те, кто её никогда не видел и боится, — сказал он после короткого молчания, — И зачастую в них всё бывает сильно преувеличено. Вот почитать те же предания эльфов — я в них описан какой-то безликой злобной стихией, уничтожающей всё на своем пути. Почему-то никто не задумывается о том, что это странная цель для разумного существа. Майа взял в руки чайник и снова доверху наполнил свою кружку. Взглянул поверх льющейся красноватой жидкости на хоббитов. — Нет, это даже понятно. Просто в их сознании монстры и темнота — единое целое. Но на самом деле тьма — она сама по себе. В ней могут скрываться драгоценные камни. Могут сиять звёзды или огонь. А может и впрямь ходить чудовище — но лишь тогда, когда тьме это выгодно.