Сказание о чае. Архив

Помнится, поймав себя на мысли, что ему и вправду по душе подобное житье, Сэм несколько испугался. Неторопливый уклад здешней жизни отчасти напоминал хоббиту родной Шир. На иного человека взглянешь — ну чистый хоббит. И беззаботным выражением глаз, и приземлённостью предметов, занимающих мысли, похожи были местные на его народ. Проведенные в городке два с половиной дня уже сумели дать Сэму примерное представление о некоторых из немногочисленных его жителей, в частности, благодаря Хильде — старушка, в чей дом на окраине городка хоббиту удалось попасть первым, согласилась приютить его на время. Сэм взамен помогал по хозяйству: сготовить ли что, нарвать зелени в огороде или на рынок за нужными продуктами отправиться. Казалось, вновь будто на побегушках, но времяпровождению в Изенгарде это было не чета — Хильда обходилась с ним по-доброму, никогда не заставляла, но лишь просила. В свою очередь, Сэму подобные поручения не составляли труда — напротив, улицы города становились знакомыми, а местные будто бы перестали коситься с подозрением и любопытством, хотя особых знакомств хоббит приобрести еще не успел, лишь присматриваясь на первых порах к новым людям и обстановке. Впрочем, тянуть с этим долго он не собирался. Встряхнувшись и прогоняя мысли, Сэм взял со стола деревянную длинную ложку, принявшись помешивать варящуюся на огне картошку. Как-никак, приближалось время обеда. Маленькая чёрная птица слетела с ветки дерева и неслышно опустилась на подоконник покосившегося дома. Склонив головку набок, воззрилась на стоявшего у плиты хоббита и еле слышно присвистнула. В голосе её в этот раз слышалась явственная насмешка, но и довольство. Из-за полуоткрытой двери, ведущей в сад, слышался тихий напев мурлыкавшей что-то себе под нос старушки. Хильда наконец-то вернулась в дом, держа в руке два спелых яблока, подошла ближе к Сэму. Хоббит оставил свою кастрюлю и, пододвинув стул, помог старушке сесть, а затем принялся хлопотать с вскипевшим на огне чайником. — А вот и обед сейчас подоспеет, — сказала та, благодарно посмотрев на Сэма, — До чего ж ты на руку скорый, все сладить вовремя успеваешь. Я когда-то не хуже мастерицей была, а теперь… Нечего с меня взять. Неловко кивнув и разлив чай по чашкам, Сэм уселся спиной к окну, но терпение птицы закончилось. Она громко и раздраженно чирикнула — так, что хоббит вздрогнул, расплескав на себя кипяток. Зашипел от боли, но всё ж повернулся к окну и глазами, в которых плескалась смесь удивления и ярости, уставился на гостью. Птица чирикнула в последний раз — удовлетворенно и презрительно, и подчеркнуто плавным движением взлетела с подоконника, тут же скрывшись в ветках близрастущих кустов. Хильда встревоженно привстала: — Вот напасть… Птиц будто не видал! — затем покосилась на уже опустевший подоконник, — Да и она проказница, людей почем зря пугает. Сэм отвлеченно кивнул. В первые секунды обожженная кипятком ладонь и сама внезапность такой встречи не давали связать мысли воедино, но после хоббит, опомнившись, вскочил с места, оставив на столе недопитый чай: — Точно! Я сейчас вспомнил… У нас кончилась эээ… картошка, и вообще пойду прогуляюсь. С этими словами он, провожаемый растерянным взглядом Хильды, скорым шагом покинул дом. Оказавшись в усаженном деревьями саду, Сэм быстро огляделся, пытаясь приметить знакомый силуэт в переплетении веток. Птица, однако, не спешила показываться ему на глаза, скрываясь где-то в недоступном взгляду хоббита месте. «Вот как?» — подумалось ему, — «Наблюдаешь, значит, за мной, а поговорить нельзя?» — Эй, — предпринял Сэм еще одну попытку, — Хлебных крошек не хочешь? Он застыл, надеясь, что птица не сможет удержаться от гневного чириканья, но так и не услышал ничего, кроме отдаленного гула голосов на площади, да стрекотания кузнечиков в траве. Напрасно. Сэм вздохнул. Ну и не надо. Он прекрасно справится и без каких-либо еще подсказок. Правда, если до этого момента хоббиту казалось, что теперь-то он сам себе хозяин, то теперь вдруг оказалось, что все его действия контролируются напрямую. Чуть вздохнув, он сделал было шаг по направлению к дому, но вовремя вспомнил о брошенных в спешке словах. Точно, он же сказал, что пойдет на рынок. А так как картошка действительно подходит к концу, почему бы и вправду не прогуляться? По уже знакомой дороге, ведущей к площади, Сэм не спеша добрел до раскинувшегося посреди неё рынка. Впрочем, эта самая площадь в городке была так себе — небольшая по размерам, шумная, вечно запруженная людьми и торговцами. Торговали, кто чем мог — в таком отдаленном от центра месте это занятие было, пожалуй, самым доступным для заработка. Однако ближе к обеду рынок пустел, на солнцепеке оставались лишь многочисленные продавцы. Проходя меж просторных торговых рядов, Сэм глядел по сторонам, примечая лотки с овощами. Подошел к нескольким, проверяя качество или прицениваясь. Хоббит вновь поймал себя на мысли, что когда-то давно он точно так же ходил по ширскому рынку, выбирая для хозяина что получше… Нет. Нет. Лучше бы этого не было никогда. Передернув плечами, Сэм ускорил шаг. На углу площади, однако, затерялась еще одна лавочка, полная всяческих овощей и свежей зелени. — Чего вам угодно? — обратился к хоббиту продавец — старик в широкой соломенной шляпе, — Может огурчиков молоденьких? Возьмите огурчиков — хорошие, свежие, только час назад с грядки снял! А вот морковочка. Желаете морковочки? Дешевле на всём рынке не найдете, это я вам точно говорю! — Благодарю, мне б картошки, — сказал Сэм, указав на лежащие впереди рядами мешки. Он внимательно осмотрел клубни — а вот эта, кажется, сгодится. Покопавшись в кармане плаща, хоббит достал оттуда монеты, и, отсчитав нужную сумму, передал торговцу. Старик, приобретший ещё более оживленный вид, тут же запрятал деньги в самый глубокий карман своего ярко-малинового жилета, и, поклонившись, передал хоббиту мешок. — Чего-нибудь ещё? Помидоров, петрушки, чесночку? Хороший чесночок, хрустящий, да крепенький! Но Сэм только помотал головой, готовясь уходить. — Нет? Не надо чесночку? — с искренним огорчением переспросил торговец, — Ну хорошего вам тогда дня, уважаемый. Заходите ещё. Тем временем, на единственного покупателя оказалось обращено внимание чуть ли не всех лавочников, наперебой рекламировавших свой товар. — Клубничка спелая! Хорошая! — кричала пожилая женщина в выгоревшем голубом платке. — Кабачки! Крепкие! Недорого! — скандировал низенький, похожий на Фреку продавец с бегающими глазками. — Да не слушайте его! — врывался визгливый голос его соседа, — Гниль одна, мои берите! Лучшие на рынке! Не обращая внимания на выкрики торгашей, Сэм поспешил было убраться прочь, как вдруг один особо громкий голос заставил его обернуться: — Дэвушка! — воскликнул приезжий смуглый человек с раскосыми глазами, — Вазьмите фрукт иназэмный! Сладкий, как первая любоф! — Я вам не девушка! — с досадой выкрикнул он, обернувшись к торговцу и махнул рукой: — Нет, фрукты меня не интересуют. Развернувшись, он скорым шагом двинулся по направлению к дому, спрятав лицо под складками капюшона. Лицо, и в особенности эти длиннющие волосы… Мелькор, чтоб он своими улитками подавился! Наверняка сейчас эта морготова птица за ним наблюдает… Ладно, со своим новым ростом хоббит уже свыкся, но вот волосы… Теперь-то уж он точно обрежет их, как только найдёт на это время. Вдруг от раздумий его оторвал все более приближающийся шум — Сэм явственно различил в нем вой, лязг оружия и рык орков. Хоббит настороженно застыл на краю площади. В голове неосознанно возникла картина разоренного Минас-Тирита… Майрон? Это его рук дело?! Сэм в панике сорвался с места. Что происходит? Почему здесь? Почему сейчас? А Хильда? Ведь её дом — один из самых близких к окраине… Он должен успеть, он должен бежать как можно быстрее! Но внезапно совсем недалеко от хоббита в землю воткнулась стрела, и путь ему преградили несколько настоящих рослых орков с оружием в руках. Один из них, пустивший стрелу, хищно осклабился. Сэм отступил на шаг, переводя дыхание. Сердце в груди стучало, как никогда, и причиной тому был даже не быстрый бег. Именно теперь он остался один на один с превосходящим врагом. А Мелькор… Разве ему сейчас следует надеяться на вала? То был знак того, что сейчас хоббиту следует полагаться лишь на собственные силы… Быстрым жестом Сэм нащупал вшитый внутрь плаща камень, превратив одежду в отпугивающую своей глубиной материю и выхватил Жало. А дальше весь мир сконцентрировался в одной точке — все его немногие усвоенные умения вкупе с силой превратились в единый устремленный вперед удар. Все обыкновенные желания ослабли и погасли, лишь одно, такое простое, но придающее сил, горело в нем ярким огнем — выжить. Он не видел перед собой ничего, кроме врагов, уклонялся от ударов, падал, поднимался, бежал куда-то, уклонялся вновь и атаковал, не ощущая ни ссадин, ни усталости затекших рук. А после поток воздуха вдруг хлынул в легкие, и Сэм обнаружил себя лежащим на земле. Поднял вверх руку, рассматривая сверкнувший на солнце ядовитый клинок. И как только сам не порезался… Он медленно сел, глубоко выдохнул от странного покалывания в боку и коснулся вшитого в плащ камня, огляделся. Чуть поодаль от него то здесь, то там, валялись тела орков. Похоже, это была часть городка, пострадавшая более других — здесь, на окраине, многие дома находились в полуразрушенном состоянии. Чувства и мысли медленными толчками возвращались к хоббиту. Сэм поднялся на ноги, тут же почувствовав, насколько же он измотан. Но ему нужно было идти. Он до сих пор ничего не знает… Жива ли Хильда, да и остальные жители? Что случилось? Чем всё закончилось? Да, ему нужно идти. Туда, где найдутся люди. На площадь. Толпа народа, чей громкий гомон Сэм услышал ещё за пару переулков от площади, притихла при его появлении, а затем… Люди начали молча расступаться, и не было ясно, как — как перед героем? Или перед прокаженным? Нечто среднее читалось в лицах жителей. Любопытство, уважение, и вместе с тем отчуждение. Словно он совершил нечто, поставившее его отдельно ото всех. А потом, стоило пройти чуть дальше, все загомонили разом, и снова было не ясно — обсуждали они его, произошедшее, или и то и другое одновременно. По спине хоббита прошелся неприятный холодок. Он не ожидал, что его встретят вот так. Что такого он, Сэм, мог совершить? Какова причина? Он всего лишь хотел защитить себя, что в этом такого? На секунду мелькнула мысль, что его раскрыли. Нет же, он еще ни с кем даже не заговаривал на эту тему. В центре площади стояли несколько местных стражников, уже виденных Сэмом прежде. Впрочем, от иных мужчин их отличали только кривоватые железки в грубо сшитом подобии ножен на поясе, да забавно выглядящие металлические шапочки. — Так ты, значит, умелый воин, парень? — громко спросил один из них — здоровенный громила с длинной рыжей бородой и ручищами толщиной с Сэмову голову. — Да ещё и колдун, — мрачно добавил другой, намного ниже и меньше первого и с тёмными волосами. — Что же ты раньше не сказал нам, что драться умеешь? — не обращая внимания, продолжал первый, и на красном лице его играло пугающе-воодушевленное выражение, — Мы б тебя сразу в стражники взяли. Вон как этих мародеров отделал. Первосортно! Чем больше они говорили, тем более на лице хоббита проступала растерянность. Это все действительно о нем? Умелый воин? Колдун? Орков первосортно отделал? Нет же, он еще не обладает и малой частью нужных навыков… По крайней мере, вспоминая комментарии Мелькора во время тренировок, эти похвалы в свой адрес Сэм не мог воспринять от слова никак. — Не просто мародёров, — снова вставил второй, — Белую ладошку видел? Эти были в подчинении у того проклятущего старика-из-башни. — Старик из башни, говорят, ноги сделал после всех последних громких новостей, — возразил ему рыжий, — А эти посбились в кучи и грабят простой народ. Но мы за себя постоять сумеем! «Старик из башни»… Саруман? Белая длань? Так выходит, Саурон здесь вовсе ни при чем. Это несколько облегчало ситуацию. — Сегодня потеряли шестерых, — всё так же мрачно, но с ноткой печали произнёс невысокий, — На прошлой неделе троих. Скольких потеряем на следующей? А говорят, нынче, на востоке ещё другие орки пришли, с самого, почитай, Темноземья. Гондор заняли! Помяни моё слово, скоро за нас возьмутся. Мало нам одной напасти… — Вечно ты, Неот, всё плохое говоришь, — с осуждением вздохнул бородатый, — А я считаю, говорить о нём не надо, оно само за себя скажет… Так что, парень, — обратился он внезапно ко всё ещё стоящему рядом Сэму, — Пойдешь в пограничники? Дерешься — будь здоров — зверь настоящий! А вот на колдуна, извини, конечно, не тянешь. И Неота не слушай, он у нас всегда всех подозревает. — В пограничники? — нерешительно переспросил Сэм. Собравшись наконец с мыслями, хоббит встряхнулся. А теперь вот, ни расспросив даже ни о чем, сразу сотрудничать зовут. И кого — почти что незнакомца… Но не важно, сколь это неосторожный поступок с их стороны — главное, ему самому такое предложение более чем на руку. Будет хорошая возможность больше разузнать о нужных людях, восстановить доверие жителей… Да и на такой службе ему волей-неволей придется искать напарников и налаживать связи — без лишних подозрений. Сэм вновь, будто раздумывая, оглядел обоих стражников, а затем ответил с готовностью: — Я согласен. — Отлично! — воскликнул рыжий всё так же воодушевленно, и поправил чуть сползшую шапочку, — Придешь вечером в дом стражей, спросишь Большого Дунберга. Я тебе всё покажу и завтра пойдём на обход. Мрачный только покачал головой, показательно отвернувшись. Весь его вид свидетельствовал о том, что он ни на йоту не доверяет всяческим приезжим проходимцам, да ещё и колдунам в придачу. Впрочем, настроение толпы уже сменилось — на Сэма больше никто не смотрел, говорили о других вещах. Тут и там проскальзывало имя Сарумана, слова о нападении. А кто-то из подтянувшихся позже женщин уже и вовсе обсуждал нашествие жуков-вредителей в огороде. Улучив момент, когда рыжий громила отвернулся, хоббит стремительно нырнул в гущу народа и начал пробираться к краю площади. Нужные вещи он узнал, теперь нужно было убедиться в том, что Хильда жива и здорова, потому что если нет… Об этом он не хотел думать. Но у колодца, стоявшего на самом краю, на входе в одну из немногочисленных улочек поселения, Сэм резко остановился. Маленькая черная птица сидела на каменном ободке, глядя куда-то ввысь. Завидев хоббита, она развернулась и одобрительно чирикнула, но прежде чем тот успел молвить хоть слово, стремительно сорвалась с места и скрылась за крышей дома. Недовольно глянув вслед улетевшей черной птахе, Сэм вздохнул. Мелькор… И вот опять… Хорошо хоть предупредил, что он, хоббит, все делает правильно. — Рандол! — раздался вдруг голос за его спиной, и Сэм поспешил обернуться. Тут же облегченная улыбка расплылась на его лице. Хильда стремительно ковыляла по улочке ему навстречу. — Вы в порядке! — воскликнул он, — Я так рад, что все обошлось! — А я-то как же, сынок! — старушка мягко и почти счастливо улыбнулась, не сводя с него лучистого взора — Вот, собрался, понимаешь ли, на базар, а тут такая напасть… Сэм вдруг обеспокоенно глянул на Хильду: — Точно! Картошка, я же ее… — Да что тебе эта картошка сдалась! — возмущенно махнула рукой Хильда, — Лучше о себе подумай — вон даже я, на что стара, а вижу, что еле шагаешь. Идем-ка, нечего тут посредь улицы разговоры вести, отдохнешь, подкрепишься, сил наберешься. Сэм, согласно кивнув, последовал за ней, стараясь идти в такт её неторопливым шагам. Хотя сейчас, кажется, он двигался немногим быстрее — все верно, он устал и хочет спать, с каждой минутой все больше. В боку что-то по прежнему временами покалывало — надо будет осмотреться по приходу… Всё равно, в голове у хоббита все еще оставались вопросы, требующие ответов, и Хильда вполне могла их знать, но только Сэм открыл рот, как старушка сама заговорила вновь. — Ну, оно и немудрено — я слыхала — ты у нас герой. В одиночку чуть ли не половину этих мародеров перебить сумел. — Что? Я? Половину? — от удивления Сэм даже остановился на месте. — Ты самый — плащ, говорят, твой только и видели, — продолжила Хильда, — Словно тьма-тьмущая, не иначе. А дрался — ну чистый зверь. Так мне и сказали. Она с некой благодарностью оглянулась на хоббита: — Не знаю, как наши мужики в одиночку бы справлялись. В добрый час тебя сюда дорога привела, Рандол, не иначе… Сэм лишь промолчал, завидев впереди знакомый дом, стоящий, как и прежде — орки не успели добраться до этой части городка. И это было замечательно. Приведя себя наконец в порядок, хоббит сразу же завернулся в одеяло, позабыв обо всем — лишь последняя ускользающая мысль мелькнула в сознании: встреча с Дунбергом. Про это ему уж точно никак нельзя забыть… *** Дверь сорвалась с петли и противно скрипит под порывами холодного ветра. Назойливые повторяющиеся звуки, и с каждой секундой всё громче и неприятнее… Сэм, вздрогнув, раскрыл глаза, но скрип не прекратился. Доносился он откуда-то справа, словно от окна… Хоббит быстро сел на кровати, повернулся. Знакомая чёрная пташка резко оборвала очередную пронзительную трель, но вместо того, чтобы снова улететь, как того ожидал Сэм, осталась сидеть на подоконнике. Он встал, подошел ближе, приглаживая растрепавшиеся волосы. Птица подняла голову, в упор глядя на него маленькими черными глазками, склонила голову набок и снова громко чирикнула. — Я же устал, — проворчал Сэм, недовольно посмотрев в ответ, — А ты мне отдохнуть не даёшь. Птичка насмешливо свистнула, повернув голову и указав клювом куда-то вбок. Взгляд хоббита уперся в настенные часы. «Семь вечера» — увидел Сэм, — «Я проспал три с половиной часа». — Понял, — вздохнул он, — Мне пора идти к этим стражникам? Ты на это намекаешь? Очередной утвердительный свист. Хоббит устало склонил голову. Честно говоря, идти куда-либо не хотелось от слова совсем. Болело всё тело сразу, а ноги противно ослабли, точно превратившись в подрагивающее желе. Даже мысли путались от ноющей боли в затылке. Только вот не идти он, видимо, не мог. С тяжким вздохом Сэм подошел к тумбочке и принялся разворачивать свернутый как попало плащ. Взял со стула сумку. — И с чего это ты вдруг снова решил со мной разговаривать? — пробурчал хоббит, просовывая руки в рукава и застегивая на себе серую ткань, — Как с орками дрянными сражаться, так это сам давай, а как отдохнуть после, так мы орать будем на окне. Спасибо, хоть, не в ухо… Он собрался уже выходить из комнаты, но чёрная птица вновь коротко чирикнула, точно говоря: «Подожди». Бесшумно развернув крылья, она вспорхнула с подоконника, и пролетев через всю комнату, опустилась хоббиту на плечо. Тот аж отшатнулся от неожиданности. Некоторое время Сэм просто молча стоял, в упор глядя на птаху. Всё ясней в его голове вставала яркая картинка того, как бы это выглядело, будь Мелькор сейчас в своём нормальном облике. Да и вообще, катать на плече одного из могущественнейших айнур было, мягко говоря, немного странно. Сэм не знал, что такое когнитивный диссонанс, но именно это чувство он испытывал всякий раз, когда высоченный черный вала с ледяными глазами превращался в маленькую, нахохлившуюся и любопытную птичку. — Ээ, — сказал хоббит. Он вдруг фыркнул, но птица раздраженно свистнула прямо под самым его ухом. «Прекрати думать о глупостях и поторопись», — понял Сэм. — Ладно, — буркнул он, открывая дверь своей комнаты, — Сперва волосы, теперь это… Тоже мне…. Затем, не обращая больше внимания на птаху, Сэм направился к двери, в полутьме нащупывая в спешке сброшенные ботинки. Снаружи его тут же пробрала мелкая дрожь — порывы холодного ветра с примесью мелких дождевых капель неприятно холодили лицо. Хоббит попытался поглубже спрятать его в глубоком горле плаща. И почему именно в такую погоду ему нужно куда-то идти, да еще в таком скверном состоянии? Он искоса глянул на все так же сидевшую на плече птичку, которая теперь, впрочем, нахохлилась и будто сжалась. Наверное, Мелькор услышал эти мысли… Ну да и неважно. Искать дом стражей Сэм решил, первее всего, на площади. Где же еще в таком полузаброшенном городке находиться всем более-менее важным пунктам? Несмотря на мерзкую погоду, улица осталась довольно многолюдной. Должно быть, после утреннего нападения пострадавшие жители нуждались в необходимых продуктах. Хоббит остановился в центре площади, покрутил головой по сторонам, в надежде отыскать какие-нибудь приметные знаки. И он их нашел — точнее, знак был один, но очень красноречивый — под козырьком большого, хорошо освещенного здания сидел рыжий Дунберг, а длинная его борода, как и утром, топорщилась во все стороны. Только теперь, кроме всего прочего, человек не спеша покуривал дымящуюся трубку. Облегченно выдохнув, Сэм поспешно устремился по направлению к пограничнику. — О, парень! — окликнул Дунберг хоббита, — Я уж думал, не придёшь или заблудился. Давай, проходи в дом, нам простуженные пограничники не нужны. Стоило Сэму зайти внутрь и прикрыть за собой крепкую дубовую дверь, как он ощутил окутывающее тепло. Помещение, в котором он очутился, напоминало собой, как ни странно, «Гарцующий пони» в старом добром Бри: те же грубо сколоченные стулья и столы, полные пенящихся кружек и шумящих людей вокруг; много света от подсвечников и огроменного камина в центре комнаты, в котором трещала груда настоящих, пахнущих смолой, дров. Это снова было знакомое место. Это маленькое поселение всё было ему знакомо. Ривенделл и Лориэн, красивые, но иные, далекие, как мираж; пустой и холодный Изенгард с царящей в нём разрухой, о Мордоре и говорить нечего — всё это было так до ужаса не похоже на его дом. А здесь о Шире и начале его пути напоминало всё: каждый житель, каждое слово… Дома только были другие, конечно, не норы. И всё же… Надо же было Мелькору отправить его именно в такое место! Или, может быть, он знал? Может быть, сделал это специально. — Ну что, давай по кружечке, — обратился Рыжий наполовину к Сэму, наполовину к разносящему напитки пареньку, — Эль у нас, конечно, не то что в столице, но уж какой есть. А ты давай рассказывай, откуда взялся такой умелый. А то ж я даже имени твоего не знаю. Сэм, поежившись и прогоняя остатки мерзкого холода, уселся на стул, и, приняв полную кружку из рук паренька, глотнул согревающей жидкости. Черная птичка, все так же сидевшая на плече хоббита, встряхнулась, пригладив клювом взъерошенные перья, и деловито огляделась, сверкнув черными бусинками глаз. Ну наконец-то хоть какие-то вопросы о его загадочной личности… — Меня зовут Рандол, — представился он, смело поглядев на рыжего, — Я путешественник — свой дом оставил уже давно, и теперь исследую даже самые отдаленные уголки Средиземья. Да, честно говоря, я многое видел… Разные случаи бывали, тут волей-неволей защищать свою жизнь научишься. Сэм замолчал, отрешенно глядя на отражающиеся в чашке блики от многочисленных светильников. И ведь все это правда. А имя… Все равно он уже далеко не тот Сэм, что был прежде. Дунберг большим глотком осушил кружку, довольным жестом пригладив рыжую бороду. — Путешественник, значит? Интересно… — тут взгляд его с любопытством оказался прикован к маленькой птичке на плече хоббита, — А живность эта твоя небось? Сэм быстро кивнул, пробормотав первое, что в голову пришло: — Да… Ручная птичка… Ай! Вздрогнув, хоббит потер внезапно кольнувшее ухо и недовольно обернулся к Мелькору — тот уже сидел, как ни в чем не бывало, только хохолок на голове оставался красноречиво поднятым. — А вы, я смотрю, хорошо ладите, — хохотнул Дунберг, и Сэм был вынужден состроить кислую улыбку в ответ. Ох уж этот вала… Ну, а что ещё-то он мог сказать? «Нет, это мой мрачный повелитель сидит»? — Нормально ладим, — проворчал он, — Только она вредная, как тысяча орков с балрогом в придачу… Ай! Да подавись улитками, Морготова ты птица! Второй уже более ощутимый укол воткнулся в щеку пульсирующим угольком. Птичка презрительно щебетнула в ответ на Сэмов гневный взгляд. — Вот, о чём я и говорил, — хоббит хмуро поглядел на человека, глотнув ещё из чашки, — Спасибо, хоть на голову не гадит… — Где же ты её достал такую? — с любопытством переспросил рыжий стражник, — Тоже поди в путешествии каком? А зовут как? — Никак, — буркнул Сэм, — Птица и птица. Да… в лесу одном встретились. Как села мне на плечо, так с тех пор вместе и ходим. — Вот оно что, — протянул человек, одним глотком вытянув из своей кружки чуть ли не половину содержимого, — Нравишься ты ей, видать. Сэм чуть не поперхнулся элем. Птица, звонко щебетнув, глянула на пограничника словно бы с упреком. Хоббит сомнительно скосил глаза на черный комок перьев, сидевший на его плече. Знал бы этот пограничник, что на деле их отношения вовсе не настолько хороши... Возможно, он откроет этому Дунбергу правду, если тот окажется пригоден. — Ну ладно, Рандол, — весело продолжил Дунберг, похоже, ничего не заметив, — Ты мне вот что скажи. Ты хоть немного о пограничниках знаешь, что да как? Или мне тебе всё пояснять придётся? Сэм с недоумением глянул на новую полную чашку эля в руках. Его что, напоить хотят? Нет уж, не сейчас. — Кое-что общее мне известно, — кивнул хоббит, — Пограничники… Вроде городских стражей, но следят за внешней безопасностью. Границы охраняют, близлежащую местность порой прочесывают, за пропуском на территорию следят. Дунберг кивнул, откинувшись на стуле: — Вот это, да, наши основные задачи. Хорошо, что втолковывать тебе все это не придется, знаешь. Ну и ещё, форма какая-никакая у нас имеется отличительная. Сэм скептически оглядел кривую железяку на поясе воина в неком наспех сшитом подобии ножен, железную заостренную кверху шапочку на голове пограничника. И если в случае бородатого и широкоплечего Дунберга она смотрелась лишь несколько нелепо, то как он, Сэм, будет выглядеть в подобном обмундировании? Хоббит фыркнул. Носить такое? Да Мелькор его сразу засмеёт. Да и все-таки, это уже слишком. — Я понимаю, — быстро кивнул он, — Но почему бы не сделать исключение? У меня есть свое проверенное оружие, с которым мне будет куда удобнее. Да и… Я уже упоминал, что путешествую и не задерживаюсь надолго в одном месте. Незачем что-то на меня тратить. Я, как и вы, хожу в плаще, хоть и другого цвета — тоже отличительный знак. В конце концов, умения куда важнее внешнего облика, верно? — Ммм… — задумчиво протянул Дунберг, критически оглядывая собеседника с головы до ног. Лицо его выразило тяжкие муки умственной работы. — Идёт, — отмахнулся он наконец, — Только ребятам тебя представить придётся. Ну слушай, наш отряд сейчас по домам больше после стычки этой, сам понимаешь. Давай завтра, с утра здесь же, а? Часа через два после восхода солнца нормально? Отлично. Сэм запоздало кивнул, вздохнул с неким облегчением. По крайней мере, от необходимости носить дурацкую шапочку он отмазался. Похоже, однако, что самое сложное ему предстоит завтра. Этот Дунберг, кажется, от природы острым умом не наделен, да и подозрительности в нём не отыскать. Видит — человек орков порезал — ну и всё отлично, значит. Но вот что там ещё за «ребята» будут? Может они все, как тот темноволосый собеседник Дунберга с площади. А если так, тяжеловато ему будет их к себе расположить. И всё же придётся суметь — в том, что с ним сделает Мелькор в случае провала, хоббит не сомневался. — А ты что не пьёшь-то? — прервал его размышления рыжий, — Не нравится? В странствиях-то поди всякое попробовать доводилось, нашему элю не чета? — Всякое, — мрачно согласился Сэм, — Но, в основном, чай… Неважно. Эль хороший, я просто не хочу больше. Дунберг закатился громким хохотом, так что с двух соседних столов на него даже оглянулись. — Нет, ну ты шутник, парень! — не заботясь о том, что его слышит вся таверна, человек, хлопнув рукой по столу, — Чай, нет, ну вы это слышали? Лучший напиток для пограничника! — Я же сказал, неважно, — тихо проговорил Сэм, ощутив внезапно поднявшееся раздражение. Подняв голову выше и нахмурившись, он недовольно взглянул на стражника, постаравшись составить какую-нибудь внушительную и мрачную фразу. Не вышло. Всё, что приходило в голову, даже мысленно звучало глупо. — Знаешь, мне большую часть времени не до напитков было, — сказал он обычным тоном, решив ограничиться правдой. — Но теперь-то время есть, — воскликнул Дунберг, ни капли не смутившись, — А вот давай за твою родную страну выпьем! Есть же у тебя такая? Сэм, чуть вздрогнув, опустил голову. — Да… — пробормотал он тихо, — Когда-то была. И вряд ли хоббит увидит ее еще раз. Шир уже давно недоступен для него. Тем более теперь, когда уже точно нет пути назад… Всплывшие вдруг светлые воспоминания захотелось забыть как можно скорее, и он вместе с Дунбергом поднял полупустую кружку, сделав большой глоток. Только вот у пограничника она была уже которая по счету, в то время как у Сэма — лишь вторая. Но под веселые возгласы и уговоры Дунберга она быстро сменилась третьей. Хоббит медленно сделал пару глотков, вполуха слушая болтовню пограничника о каких-то забавных байках, услышанных им от «ребят». Мелькор, до того сидевший тихо, вдруг закопошился и чирикнул достаточно громко, чтобы перекрыть бас Дунберга. Точнее, не Мелькор, а птичка… В очередной раз в голове Сэма пронеслись отчетливые картинки пристроившегося у него на плече темного вала, но тут хоббит понял, что от него требуется: еще пара кружек эля, и задумка пограничника споить его будет осуществлена. Со стуком поставив полупустую кружку на стол, Сэм поднялся, попутно глянув в окно — на стремительно темнеющее небо: — Благодарю, — коротко выдохнул он, — Но мне уже пора — дело к ночи, да и отдохнуть получше до завтрашнего собрания следует. — Да не к спеху, пару кружечек бы еще пригубили… — Дунберг широким жестом утер бороду, но, заметив настойчивый взгляд, махнул рукой, — Как знаешь, как знаешь! До завтрашнего утра, значит. Порывы пронизывающего ветра, к его облегчению, исчезли, равно как и мелкий дождь. Но улицы, напротив, заметно опустели — лишь во многих домах уютно горели огоньки свечей. Сэм вздохнул, уставившись куда-то под ноги. Определенно, слишком много впечатлений за один день… Единственное, чего ему бы сейчас хотелось, так это вновь завернуться в одеяло и проспать вплоть до завтрашнего утра. На очередном повороте птичка, коротко чирикнув, вдруг сорвалась с плеча хоббита. Сэм торопливо огляделся по сторонам, собираясь негодующе окликнуть исчезнувшего в самый неподходящий момент Мелькора, но вдруг приметил впереди несколько теней, движущихся ему навстречу. Тени вышли вперед, превратившись в группу людей невысокого роста. Лиц незнакомцев видно не было — их скрывали капюшоны, а тускло посверкивающие железки в руках красноречиво говорили об их намерениях. Прежде, чем Сэм успел сориентироваться, он оказался окружен. Самый крупный из нападавших перегородил путь к отступлению, остальные выстроились кругом, в центр которого вышел тощий длинный человек, бывший, по всей видимости, главарём. Нападать они, однако, не спешили. — А что, ты у нас, говорят колдун? — ласково спросил он каким-то неприятным голосом, — А мы тут, знаешь, колдунов не любим. — Совсем не любим, — печально подтвердил один из людей, зашедших справа. — Мы их даже бьём иногда. Больно-больно, — задумчиво протянул третий откуда-то из-за спины. — Косточки ломаем… — вздохнул четвертый. — Шша, ребятки, — «успокоил» соратников старший, — Не пугайте новичка. Сэм настороженно оглянулся по сторонам. Он совершенно точно знал, что без драки тут не обойдется, но вот собственные шансы в ней хоббиту виделись весьма плачевными: один он против шести окруживших его человек. И Мелькор, чтоб ему пусто было, смылся куда-то, оставив его в одиночку разбираться с неприятностями. Не ясно только было, для чего бандиты тянут время. Поиздеваться хотят? Отвлечь внимание? — Слушай, Штырь, — обратился к главному один из нападавших, скинув капюшон с головы и уставившись на Сэма бессмысленными рыбьими глазами, — А может, он свой парень? Смекаешь, к чему я, колдун? Хоббит с брезгливостью рассматривал лишенное какого-либо осмысленного выражения лицо, даже не лицо — морду — непропорциональную, покрытую рытвинами. По правде говоря, этот незнакомый человек вдруг отчетливо напомнил ему Голлума. Хоть они и были совсем разными, нечто неуловимо общее роднило с ним бандита из роханской глуши. Должно быть, испытываемое отвращение отразилось на лице Сэма, потому что угроза несколько явственней проступила в пустом взгляде нападавшего. — Слушай сюда, — велел старший, также избавившись от капюшона и обнаруживая странное сходство с тщедушным и бледноватым орком: такой же лысый, с торчащими в стороны ушами.  — Золотишко у тебя, говорят видели. Вот ты сейчас нам всем заплатишь, мы тебя отпустим… — Ну, а если нет? — тихо произнёс Сэм, поражаясь тому, как прозвучал собственный голос — спокойно, холодно, без тени страха, — Лучше б вам уйти с моей дороги. Не хочу об ваши мерзкие рожи руки пачкать. Он и сам не знал, откуда взялась уверенность. Проще было бы отдать монеты и обойтись без стычки, но сейчас это был вопрос не денежных затрат, но уважения к самому себе. Сдаться вот этим безмозглым придуркам означало поражение. Да и как, в конце концов, он будет сражаться в решающий момент, если отступит даже перед обычными мелкими гадами вроде того же Песошкинкса? — Жалко, — вздохнул главный, — Дерзкий такой, далеко б пойти мог… Он вдруг сделал резкое движение вперед, но кулак его, вместо того чтобы прилететь в глаз хоббиту, ударил в воздух. Сэм, чуть пригнувшись, ломанулся влево, между двумя крайними бандитами, попутно касаясь амулета в плаще. Снова мыслей в голове не было. Только реакции, удары и защиты. И сонный порошок, рассыпавшийся белыми снежинками в воздухе. Хоббит зажал нос, отбегая подальше. Четверо из шести валялись на земле, но двое оставшихся надвигались на него. Один из них — крупный и похожий на тролля — широко размахнулся своим подобием ножа, кидаясь на хоббита. Второй — тот самый, с рыбьими глазами — подоспел ему на помощь. Во взглядах обоих горела тупая жажда убийства. Снова удары, увороты; сердце, колотящееся где-то в глотке и туман перед глазами. Сэм чувствовал, что ещё немного, и он просто упадёт и умрёт. А потом вдруг на одного нападающего стало меньше, что-то теплое побежало по руке и в воздухе разлился тошнотворный запах железа — почти как на нижних этажах проклятого Барад-Дура. Сэм замер, в некотором ужасе глядя на лежащего на земле человека. Это он его убил? Но времени на переживания не осталось — второй, заревев нечто нечленораздельное, снова бросился на него. Секунды вдруг растянулись в вечность, хоббит отчетливо увидел клинок, направленный ему в лицо, и словно некое знание родилось в голове — он не успеет уклониться. Слишком медленно. Слишком устал. Чёрная вспышка перед глазами - и время снова стало нормальным. Кривая железяка прошла мимо его головы, улетев куда-то в сторону, а чёрная птица, секунду назад кинувшаяся в лицо бандиту, чирикнула громко и зло. Из последних сил Сэм запустил руку в сумку. Новый бросок последнего из нападавших встретила белая пыль, и, нелепо раскинув руки, он упал на землю. Невидящими глазами Сэм глядел перед собой. Пятеро из шести нападавших неподвижно лежали на земле, усыпленные сонным порошком. Но вот шестой… Чуть спотыкаясь, хоббит подошел ближе, глянув на силуэт, в нелепой позе распластавшийся по земле, на собственную порезанную руку — стекавшая с нее струйками кровь смешивалась с чужой, пятнами оставленной на лезвии Жала. Он убил его. Убил человека. Одно сознание этого вызывало дикое смятение мыслей и нещадную дрожь в ногах. Резко отступив назад, Сэм выронил кинжал из ослабевших рук. Пустота в голове сменялась лишь тревожными вспышками. Да, он убил, чтобы выжить, покончил с жизнью того, кто хотел подло зарезать его сам, но… Даже это не могло послужить оправданием содеянного. В какие ситуации бы ни заносила его жизнь, как он ни злился, и на чьей бы стороне ни находился — Сэм не хотел и не мог убивать. Но теперь… Дело было сделано его же собственными руками. Вблизи громко чирикнула птица и хоббит вздрогнул, обернувшись — та сидела на земле, глядя прямо на него. — Что еще? — рвано выдохнул он, — Я дал им отпор даже сверх нужного. Но привычная трель не раздалась в ответ — вместо этого птица, расправив крылья, взметнулась вверх, рассыпав вокруг черные перья: навстречу хоббиту шагнул темный силуэт Вала. — Прикончи выживших, — ледяной голос разорвал ночную тишину. — Что? — глаза Сэма раскрылись шире, — Нет. Я уже… Достаточно. Я не хочу убивать людей. — Они вновь нападут на тебя, и уже вдесятером, — Мелькор сощурился, кажется, несколько раздраженно, — Давай, избавься от этой падали. Каждый из них хотел убить тебя. Сэм опустил голову. Нет. Он не исполнит этот противоречащий самой его сущности приказ. И пусть хоть оно все прахом идет… — Словно ты не сделаешь со мной того же. Что последует за этими словами? Сэм не смел даже гадать, но страха по-прежнему не было. Лишь жуткая усталость, сковывающая тело. Он глубоко выдохнул и запрокинул голову назад, некоторое время отстраненно глядя в темное беззвездное небо. — Запомни, — приблизившись к спящим, Мелькор легко поднял одного из них над землей, — Я не стану больше слушать бессмысленных отговорок. А затем в руку вала скользнула ржавая железка — та самая, что на недавних тренировках столь искусно проскальзывала в нескольких миллиметрах, не задевая Сэма. Теперь она же впилась в горло человека, рванулась, оставляя после себя косые полосы — и тело небрежно упало на землю. Хоббит вздрогнул. Время словно сгустилось, а грудь стеснил давно позабытый ужас. Он стоял неподвижно и молча наблюдал, не в силах помешать и сделать хоть что-то, препятствующее этому безумию. Серая дорожная пыль, смешанная с бурыми каплями крови и привкус железа, повисший в воздухе. Мелькор сделал это с каждым, перехватывая удобнее ржавое железо, и скучающе-отстраненное выражение его лица не изменилось ни разу. И это не было сном, кошмаром, или очередным видением в палантире, навеянным далекими преданиями. Сквозь застилающую глаза пелену Сэм четко осознавал всю реальность происходящего. Такую, от которой хочется бежать со всех ног. Мелькор, тот самый Темный Вала из мрачных легенд — и всего одна тонкая грань разделяет его, Сэма, от участи этих несчастных — он нужен ему для достижения его собственных целей. Он, но не эти люди. Хоббит понимал это и раньше. Но еще никогда — с такой леденящей кровь ясностью.