Сказание о чае. Архив

Арвен сидела, опустив плечи и пряча лицо под широким серым капюшоном плаща, точно такого же, как и на всех прочих членах отряда — молчаливых эльфах, хмурых людях и одном сварливом гноме. Они укрылись меж раскидистых дубов, в лощине, надежно защищенной от посторонней слежки вечным полумраком Фангорна. Но есть ли она, слежка? Никто из них, посланных на эту решающую разведку, не смог бы сказать точно. Уже больше суток прошло с тех пор, как отряд прибыл к башне, и до сих пор все было тихо. Ортханк не подавал каких-либо признаков жизни, а долина, судя по вылазке, и вовсе осталась заброшена с самой победы над Саруманом. Всё, что им удалось отыскать — Фангорна. Но энт ответил то же, что и Гэндальфу: ничего не знает о том, куда делись ключи, верно, потерял их где-нибудь здесь, а беспокоиться не о чем. Что было весьма и весьма сомнительно. К вечеру похолодало, и вместе с покрывающими долину сумерками на землю опустилась тишина, поглотив и без того немногочисленные звуки. Остался шелест молодой листвы на ветру, да журчание ручья, протекавшего невдалеке. И никто из девятерых не нарушал молчание — лишь Леголас и Гимли переглядывались изредка, да Арагорн окидывал близлежащие деревья хмурым взором. Арвен одолевали те же невеселые думы, что и остальных. Как же теперь проникнуть в башню? Ради их разведки трое эльфов и трое людей идут на верную смерть, так как же сделать их жертву не бессмысленной? Они осмотрели всё на предмет потайных ходов, но кто знает — возможно, просто недостаточно внимательно? Находится ли ответ на загадку прямо перед ними? Может быть… Нет, она никогда не думала, что они победят в этой последней войне. Но неужели они не способны сделать хоть что-то? Девушка печально вздохнула, поднимая голову и в который раз оглядывая отряд. Сидят и молчат, и в темноте подступающей уже не разберёшь выражения глаз. Но она и так его знает — грустная задумчивость каждого о своём. И это значит, что сейчас ей тут быть не обязательно. Она сходит к реке, посмотрит на звёзды. И, может быть, светлая Элберет пошлёт ей верную мысль. Арвен поднялась, поправляя складки плаща, обретшего цвет сумерек, мягко кивнула Арагорну, повернулась к встрепенувшемуся гному. — Я до ручья, сейчас вернусь. И бесшумно скользнула за деревья, вмиг отгородившие её от молчаливых людей и эльфов. Стало легче. Девушка постояла немного, глядя ввысь, в синее небо, где хрустальными каплями загорались звёзды, а затем медленно пошла вперёд — к мелодичному шелесту и плеску ручья. Опустилась на колени у серебряного потока, скинув с головы капюшон, и зачерпнула рукой холодную воду. Здесь было хорошо. Мирно, как в светлые дни Ривенделла. Текучие струи, пронизанные звёздным светом, будто унесли прочь все тревоги и тяжелые мысли, оставив взамен покой. И захотелось уснуть. Нет, она не заметила, в какой момент запела птица. Но теперь, обратив вдруг на неё внимание, поняла, что поёт та уже давно. Тихо, переливчато и очень печально. И смешивающийся со звоном ручья её голос последним штрихом завершил сложившийся вокруг неё прекрасный сон. Медленно, как уснувший цветок, Арвен склонялась к воде всё более, и упала бы в ручей, если бы не высокая фигура в чёрном, возникшая словно из ниоткуда, и подхватившая её на руки. Лицо Мелькора более не дышало холодом, не чувствовалось в нем презрения или усталости. Нечто иное, обычно чуждое, но теперь пробудившееся, мелькнуло в мутном взгляде. — Цветы не засыпают, Лютиэн, — проговорил он, незаметным движением опуская на голову крепко спящей эльдиэ венок из цветков ромашки, — Они пробудят тебя в нужное время, а до тех пор… *** — Слушайте! А Арвен-то где? Заслышав встревоженный голос гнома, Арагорн тут же оказался на ногах — задумчивость дунадана как рукой сняло. Гимли был прав — и как только он сам не заметил… Сейчас он не смог бы сказать даже приблизительно, сколько времени прошло с момента ухода Арвен. Но теперь это было неважно. Леголас вскочил сразу после дунадана — спустя секунды три после слов гнома. Переглянувшись с ним, не сказав ни слова, бросился вслед — к журчащей неподалёку речушке. Вслед за ними засеменил Гимли. Лёгкие следы — её следы — обрывающиеся на том месте, где она села возле ручья. На влажной земле они отпечатались отчетливо — один шаг, другой. Арагорн с тяжелым вздохом опустился рядом с большим камнем, приметив прилипший к нему пух лориэнского плаща. — Где же она? — тихо проговорил эльф, — Здесь нет следов, которые бы вели прочь от этого места. — Верно, — печально согласился Гимли, — Но есть это. На ладони гнома лежал маленький увядший цветок ромашки. — Она сорвала… — тихо пробормотал дунадан. Никаких зацепок. Ясно одно — Арвен исчезла неспроста. Но кто бы её ни похитил, невозможно же живому существу ходить по воздуху? С досады Арагорн осмотрелся вновь, глянул вглубь обступившего поляну леса — взгляд его быстро скользнул по земле, приметив вдруг нечто, блеснувшее в отсветах звездного света. — Перья? — Леголас прищурился, подошел ближе, подняв одно, заостренное и темное. Провел рукой по гладкой поверхности. — Помните, вчера изредка вокруг нас щебетала черная птаха? Нехорошее оно… — Шпион Врага, быть может, — Арагорн печально покачал головой. — Выследили ее, да и… Как поступить теперь, неясно. И не по чьему следу бежать. — Не стоит вдалеке от отряда долго находиться, — пробормотал эльф удручённо, — А то как ещё мы пропадём… *** Хрустальные струи водопада рассыпались тысячей синих искр. Утихла песня, проникшая в её сон, и тишина после неё показалась мукой. Перед глазами Арвен восстала серая пелена, не имеющая ничего общего с волшебством, что только что окружало её хороводом серебряных звёзд, кружевом из бессчётных сверкающих снежинок… Она с усилием подняла веки, понимая наконец, что сон ушёл. Сон, прекраснее всего, что она видела прежде. С ним не хотелось прощаться. Потолок комнаты, в которой она находилась, оказался непривычно тёмен и освещён лишь отблесками пламени, кои могла бы дать пара свечей. Арвен вздрогнула, резко садясь на кровати. Она вдруг отчётливо вспомнила всё, что с ней произошло. Точнее, почти всё — вплоть до того момента, как она услышала птичье пение, а затем… Мир стал сном быстро и незаметно для неё, но сейчас она уже не могла вспомнить всего, что видела. Да и не хотела. Она уснула у ручья. Нет, не уснула — её усыпили. Кто? Конечно… Тот же, кто похитил полурослика. Да, кажется, Арвен уже знала, где именно находится. Девушка поправила плащ, что всё ещё был на ней, огляделась по сторонам… И замерла со складкой ткани в одной руке. Сердце пропустило удар, стоило ей увидеть, кто ещё находится с ней в небольшой комнате. Он не был эльфом — это она решила сразу. И, тем более, не был человеком. Он не был Врагом — Золотого Кольца она не увидела на тонких светлых пальцах. Но кто бы ни стоял перед ней, его взгляд мгновенно пробрал эльдиэ до костей. Высокий… Весь в чёрном. Глаза подобны льду на вершинах мглистых гор… Или даже ещё хуже. И только затем она поняла, что у неведомого существа есть ещё кроме них лицо — бледное, почти белое на контрасте с чёрными волосами, ниспадающими до самого пола. Арвен тихо ахнула, судорожно хватая ртом воздух — на несколько секунд до того она забыла, как дышать. Отодвинулась от Него как можно дальше, прижавшись спиной к гладкой каменной стене. — А Элберет Гилтониэль… Она хотела бы зажмуриться, посмотреть на что-то другое, но… не могла. И отчетливо видела каждое движение губ неведомого похитителя, смотрящего прямо на неё. — Нет нужды призывать к Силам, когда они не слышат тебя, — властный голос его разбивал тишину в ледяные осколки. — Знай, ты находишься здесь по моей воле… Лютиэн. Думала ли ты, что вернулась, опередив меня? Лютиэн, — отдалось в голове эхом. Лютиэн вернулась, — среди панического страха, заполнившего мысли. Это о ней? Снова? И Он, похоже, не сомневался в том, что единственно прав. Арвен лишь покачала головой, опустив глаза вниз. — Я из её потомков, — тихо сказала она. Сколько уже раз её звали этим чужим именем? Многие эльдар… Эстэль… Сын Дэнетора, не так давно ею встреченный на пути в Лориэн. А теперь… Кто? Почему он так уверенно назвал её этим именем? Собеседник её молчал долго и невыносимо. Кто б мог подумать, что простая тишина может оказаться настолько обжигающе холодной? Арвен съёжилась на кровати, обхватив колени руками — хоть какая-то иллюзия защиты. Взгляд эльдиэ не поднимала по прежнему — спокойнее было не видеть жутких глаз, не встречаться с их пронзающим насквозь взором. Наконец ожидание стало невозможным, и она подняла взгляд — никого… Похититель словно исчез, не сказав ни слова в ответ, не намекнув ничем на дальнейшее развитие её судьбы. Но всё же, как ни странно, стало куда спокойнее. Одиночество и неизвестность оказались лучшим вариантом, нежели его присутствие. Это жуткое существо с ледяным взором… Новый хозяин Изенгарда? Не эльда, не адан. Арвен не хотела останавливаться на самом правдоподобном и самом пугающем варианте, но иначе, чем айну, она не могла б назвать его. Но если он не имеет отношения к Саурону… Неужели ещё кто-то из умайар? Как? Почему сейчас? Почему именно она? Девушка вдруг похолодела. Казалось бы, напугаться ещё сильнее было уже невозможно, но от предположения, мелькнувшего на секунду в её мыслях, ей показалось, что она сейчас просто умрёт. Нет, нет же, этого не может быть… Лютиэн… Вернулась, опередив его… И какому айну могло бы понадобиться красть Лютиэн? Кто из них мог не знать о её существовании и перепутать их с такой уверенностью? Кто из них и откуда мог вернуться? Арвен провела рукой по лбу, стирая вдруг выступившие капли холодного пота. Рвано выдохнув, девушка обхватила руками голову и закрыла глаза. Отрешиться. Хотя бы ненадолго дать себе передышку от ужасных раздумий и предположений. Казалось, если этого не сделать, то она просто потеряет сознание. Она опустила руки и растерянно посмотрела на прилипшие к ладони белые лепестки. Легко было решить отказаться от мыслей, но гораздо сложнее — сделать это. Тот, в чьей власти она отныне находится… Пожалуй, никогда в жизни Арвен не желала настолько оказаться неправой. Вновь подняв голову, она вздрогнула так сильно, что краешек плаща слетел с её плеча. Айну вернулся незаметно для неё, и стоял теперь на прежнем месте. — Надеюсь, мое отсутствие не смутило тебя, — тихо и несколько безразлично сказал он. — Признаю, оказался неправ, и желаю услышать твое настоящее имя. Имя. Она тоже хочет услышать его имя. Более всего прочего, пожалуй — убедиться в том, что ошиблась. — Арвен. Он молчал. Возможно снова уйдёт, не дав ответа? Арвен не знала, будет ли это к лучшему. Она хотела знать наверняка. И боялась того, что может услышать. Почти против воли она снова посмотрела на него, словно пыталась прочесть нечто в чужом неживом лице. Не прочла. Но страшные глаза похитителя мёртвыми не были. В них скользили одна за другой непознаваемые мысли… О ней — это девушка знала точно. Так кто же он? Она ведь… Ошиблась, верно? Верно? — Представлюсь и я, в свою очередь, — холодно сообщил её собеседник. — Ты, верно, привыкла упоминать меня не иначе, чем данным много веков назад проклятым именем… Но я не потерплю иного обращения, кроме настоящего — Мелькор. Стук сердца отдался в ушах громоподобным гулом, шумом каменной лавины, срывающейся с вершины горы. Мир подёрнулся рябью, и руки сделались неживыми. Нет. Нет. Нет! Нет… О нет… Страх отдалился, остался где-то далеко снаружи, а здесь, в самом её сердце, родилось отчаяние, в одно мгновение рассыпавшее мир на куски. Этого. Не. Может. Быть. Не должно быть. Невозможно. Неправильно. Она с последним усилием подняла взгляд, глядя на него. Мелькора. Моргота. Чёрную тень из страшных легенд. — Так смотрят в лицо собственной смерти, Арвен, — сказала тень. — Неужели я настолько ужасен? Он говорил ещё что-то, но странный шум в ушах не позволил ей разобрать слов. Она бессильно зашевелила пересохшими губами, но ни одного звука, ни даже самого тихого шепота у неё не вышло. Звёзды, мерцавшие до того в воздухе, выросли, пустота расползлась в груди и голове. Арвен застыла, невидящим взором глядя перед собой. И вдруг завалилась набок, точно сломанная кукла… Неправильно, неестественно выгнувшись. *** Небытие отступало неохотно, постепенно. Его мягкие толчки отдавались в ушах тихим шелестящим гулом. Тук — и темнота стала красноватой. Тук — и отдалось слабым треском пламя. Тук — и, распахнув глаза, Арвен уперлась взглядом в низкий темный потолок. Всё тот же. Всё там же. С последним наплывом беспамятства вернулись воспоминания. Тонкими нитями, спутанными меж собой, казались они, но главное она всё же видела. Похищена. Изенгард. Мелькор. — Мелькор, — повторила Арвен одними губами. В одном этом проклятом слове крылось всё, что она пережила. Весь невыразимый ужас, всё отчаяние — всё. И всё же страха не было больше, лишь смертельная усталость, лишившая её возможности пошевелиться. Даже просто повернуть голову и посмотреть — здесь ли он. С большей охотой она потеряла бы сознание снова. Но в какой-то момент сил стало достаточно, чтобы сесть. Арвен безразлично скользнула потухшим взором по наполовину оплавившимся свечам в подсвечнике, по наполненному снедью подносу. Внутри неё зрело одно единственно верное решение. Ну конечно же. Если у неё есть право выбирать между Морготом и Мандосом… То выбор очевиден. Жаль, что она не послушала отца. Но даже те недолгие дни, проведённые с Эстелем… Возможно, стоили того. Она попыталась вызвать в памяти те моменты, среди общей скорби наполненные счастьем. Но не смогла. Образы словно уплывали от неё прочь, не давая себя схватить. Тогда она села лицом к двери, сложив руки на коленях, и больше ни о чём не думала. Моргот вошел неслышно, молча. Сел на стул у двери, устремив на неё взгляд жестоких глаз. Но, кажется, теперь ей было уже всё равно. Она боялась его. О, конечно же, боялась. Но… Внутри царила лишь безраздельная печаль. — Словно птица, запертая в клетке, — тихо проговорил он, — Не такой я хотел бы видеть тебя, Арвен. Какое точное сравнение. Горькая ирония распустилась посреди её скорби и дала Арвен силу ответить. — Разве? Но каким бессильным, неслышным, угасающим шепотом прозвучал её голос… Враг врагов сидел перед ней. Страшная легенда, тень давно ушедшей эпохи. Что скажет он в ответ на дерзкий вопрос? — Твое нахождение здесь, Арвен — лишь результат моей собственной ошибки, — сказал Моргот. — И именно поэтому я желаю обеспечить тебе лучшие условия. Но, вижу, этого недостаточно. Чёрный враг способен признавать свои ошибки? Арвен словно разделилась на две части: дрожащая отчаявшаяся девушка, лишенная всякой опоры, сидящая перед самым ужасным существом из всех, спускавшихся в Арду. И другая — бесстрастный наблюдатель, будто смотрящий на всё это со стороны. — Я не буду здесь, — сказала вторая. А первая с ужасом подумала о том, что может сделать враг, чтобы удержать её. Дыхание медленно приближающейся смерти казалось ледяным… и всё же теплее взгляда её собеседника. — Жаль, что даже смерть представляется тебе лучшей перспективой, чем мое общество. Моргот немного повернул голову, по прежнему не глядя на неё и словно еле слышный вздох разнёсся по комнате. «Почему не смотрит?» — подумала Арвен-наблюдатель, «И что значит „жаль“?» — Лишь увидев меня, ты узнала больше дозволенного… «Я не останусь здесь.» — Ты останешься здесь. Но лишь до времени, когда мне придёт пора объявить о себе. Не дольше. Холодно. Девушка повела плечами, словно стряхивая с них налипшие снежинки. Но эти не были пушистым снегом, падающим с небес сияющим круговоротом. Нет — эти были колючие и злые. Ей вспомнились вдруг древние записи тех, кому довелось побывать в Ангамандо. Мало кто из них желал вспоминать… Но между строк проскальзывал холод. Особенный, проникающий в самую душу. Теперь и она поняла. «Не дольше» — звучит ли это как обещание отпустить её однажды? Верно ли она поняла? — Можно ли верить словам обманщика? — спросила Арвен-наблюдатель. Взор айну, до того свободно блуждающий по комнате, теперь вновь оказался направлен в её сторону. — Обманывать тебя мне незачем, — проговорил Мелькор равнодушно. — Желай я твоей смерти — умолчал бы о сроках пребывания здесь. Но время освобождения наступит. Ты не пленница здесь, но гостья. Арвен отвела собственный взгляд в сторону — на бледное, еле теплящееся пламя свечей. «Так и моя жизнь, » — подумала она, — «Он не сумеет заставить меня остаться. Разве что скорее угасить.» Скорбь всколыхнулась в сердце, горячей волной толкнулась в глазах. «Я не буду плакать, » — решила Арвен-наблюдатель. И засмеялась в отчаянии. Тихо и бессильно. — Гостья, — повторила она шепотом, — Какая шутка. Нет, мне нет причин верить в это. Как нет причин оставаться здесь. И тогда по комнате разошлась волна холода. Вздрогнув и краем глаза зацепив лицо Моргота, девушка замерла. Мёртвое лицо. Безжизненная, застывшая маска, за которой крылось нечто такое, что кровь снова глухо застучала в ушах, и Арвен почувствовала, как затягивает её ужас — ужас, ни с чем иным не сравнимый. «Это он так злится?» — успела подумать Арвен-наблюдатель, прежде чем исчезнуть и оставить Арвен в страхе смотреть в полные ледяной пустотой глаза. «Убьёт, » — отдалось в голове. «Или хуже.» Но холод отступил и чужой вздох пронесся по комнате. — В тебе еще осталось достаточно дерзости перечить мне, — утвердил враг, но будто спрашивая её.  — Простые обещания тебя не устраивают — что же, заставишь меня дать клятву? Арвен с трудом разжала плотно сомкнутые руки, расправила плечи, сами собой согнувшиеся под тяжестью его злости. Что заставляло её это делать — она не знала. Просто она… Не могла позволить себе проиграть. Смириться. Признать, что её судьба зависит от решения врага. Дерзостью ли это зовёт Моргот? Да, в ней ещё осталась сила и гордость, не дающие отступить. Арвен закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. — Я не могу заставить тебя сделать или не сделать что-то, — сказала она, — Но и у тебя нет надо мной власти. — В моих силах направить тебя, — ответил Мелькор, склонив голову. — Верно, ты успела спросить себя, для чего мне это? Ошибка моя привела тебя сюда, но, быть может, то был Рок? Быть может, есть в тебе нечто, ценное для меня? Арвен хотела спросить — что столь ценного усмотрела тень первой эпохи в по ошибке похищенной эльдалиэ. Но поняла, что говорить стало уже слишком тяжело. Хотелось теперь, пожалуй, только уснуть. Мутным взглядом поглядела она в угол комнаты возле двери и увидела, что Моргот встаёт. Сделав лишь шаг, он остановился и поднял руку. И мир вдруг покачнулся: словно самая жестокая из зим ворвалась вдруг в маленькую комнату, сметя её прочь. Девушка вздрогнула, сжавшись в комочек и обхватив себя руками, но бушующая вокруг смертельная стихия, весь пронзающий ледяными кинжалами холод, что мог бы в единую секунду уничтожить её, прошли мимо, направляемые чужой волей… Или нет. Это и была сама воля. Что происходит? — мелькнула мысль, прежде чем она всё же решилась посмотреть на худшего из врагов. Словно прозрачной стала чужая оболочка, и истинная природа того, кто, несмотря на все дела своих рук, остался первым из айнур, сделалась видна столь же отчетливо, как звёзды в ясную ночь. Ослепительная, ни с чем не сравнимая, ужасающая мощь, лилась наружу, ничем не сдерживаемая. «Нолдор не видели этого», — нежданно для себя подумала Арвен. — «Они бы никогда не решились на исход. Кто вообще мог победить его?» — Я, Мелькор, первый и сильнейший из народа Айнур, — произнес Моргот. Арвен вдруг поняла, что несмотря на происходящее, вокруг царит совершенная тишина и все потоки бурлящей разрушительной силы, двигаются совершенно беззвучно. — Клянусь собственным телом и силами, заключенными в нем и равнозначными моей жизни, — продолжал он, — Вернуть свободу Арвен из народа эльдар, когда придёт время открытого противостояния, если только будет она способна в тот миг откликнуться на мой зов. «Он… действительно?» — Нерушимо исполняющему обет, да будет дано мне благословение на дальнейшие свершения. Преступающему же, дающему ложную клятву — истинная смерть. Создатель и Рок, Неугасимое Пламя и Единый Хор, тьма и свет — призываю вас в свидетели! Точно молнией озарилась комната — то Моргот открыл глаза и блеск его жестокого взгляда ослепил Арвен. Лишь моргнув она успела увидеть тончайшую ледяную цепь, обмотавшую бледную руку вала, лишенного своего звания. Но она расплылась алмазными каплями, стекла на пол. И всё закончилось. Он опустился на прежнее место и лишь странное ощущение повисло в затихшем пространстве комнаты — точно она вышла на улицу морозным зимним утром. Нерушимая клятва, связавшая ее своей силой. Арвен застыла. Почему… Что в ней может представлять такую ценность? — Зачем? — спросила она, чувствуя, однако, что Моргот победил. Теперь, когда у неё появилась надежда… Она уже не сумеет уйти в чертоги. — А это прозвучало несколько обидно, знаешь ли, — вдруг произнес он, склонив голову. — Я только что принёс клятву чтобы отогнать смерть, призванную к тебе твоим же упрямством, и это ли мне хочется услышать в ответ? «Обидно». Чужой голос прозвучал устало, и девушка изумленно подняла взор. Нет, верить нельзя… Ведь некогда он сумел убедить даже своих собратьев-Владык в искреннем раскаянии. Но, чем дальше говорил Мелькор, тем более странен оказывался смысл сказанного. — Моя ошибка не умаляет ценности твоей жизни. Ты — потомок девы Лютиэн — столь же прекрасна, как она сама… И её образ, хранящийся в тебе, достоин восхищения. Эльдиэ вдруг чуть улыбнулась — невесело и малость нервно. Всё ведь сходится — и в Лэйтинан написано, что враг очарован был красотой Тинувиэль. Той самой, которую она, Арвен, получила по наследству. — Значит, я — портрет Лютиэн? — переспросила девушка, и неожиданная для неё самой насмешка скользнула на краю голоса. — И поэтому ценна? — Не только, — возразил Мелькор. — Ибо восхищаться возможно не только лишь внешней красотой… Он замолчал, точно задумавшись о чем-то. — Свет. Тот свет, что хранила Лютиэн, я вижу теперь в тебе. Как будто бы, вдобавок… Память о прошлом? Значит, память. Нет, всё она сказала верно — портрет. Только вот… Разве же враг не должен ненавидеть Лютиэн — дочь светлой майэ, нанесшую поражение его силе, поправшую его гордость и забравшую один из трёх Самоцветов из его короны? Арвен отклонилась назад, прижавшись спиной к стене. Сложила ноги удобнее, расправила складки смятого плаща. Моргот должен стремиться сжечь и разрушить любое напоминание о своём поражении. Иначе не может быть… — Разве ты не ненавидишь её? — Мое отношение к Лютиэн не определяется однозначно, — медленно проговорил айну. — Да, она победила меня. В миг, когда я уже готов был прикоснуться к свету, она оставила меня во тьме, забрав то, чем я дорожил… Но я помню, как она пела. Всё ещё помню её бесстрашный пронзительный голос, точно он замолк мгновение назад. Он был подобен музыке сотен звезд. Верно, их свет мне несносен. Но ничто иное не осияет путь. — А ненавидеть тебя, — вздохнул Мелькор. — У меня нет причин. Арвен глядела лишь перед собой. Странно это было. Если только можно верить сказанному, если только всё вокруг — не затянувшийся сон, то… Худший из врагов эльдар оказался вдруг способным понять смысл красоты и света. Любоваться ими. И одновременно с тем… всё-таки ненавидеть их? И тогда Лютиэн… — Она показалась тебе похожей на Сильмариллы? — спросила Арвен, расправляя опустившиеся плечи. — И потому ты хотел забрать её себе? Неправильно. Опасно. И всё таки… — Что же ты стал бы делать с ней дальше? Тоже носить в короне? Направленный на плечо взгляд сделался ощутимым и снова похолодел. Арвен внутренне напряглась, но за дерзким вопросом не последовало ничего. В который раз сделав попытку поднять взор и смотреть всё же на собеседника, она успела заметить исчезающую усмешку. Над чем он смеялся? Над её попыткой съязвить? А затем Мелькор вдруг завозился, теряя каменную неподвижность статуи, и поудобнее устроился на своём стуле — закинув ногу на ногу — словно самый обычный эльда. — Отчасти, — в голосе отразилась тень холодной улыбки. — В отличие от камней, она обладала живой душой. Не стоит их сравнивать. Арвен отвела взгляд прочь, всё так же хмурясь. Столь четкое указание — «не надо сравнивать» — оказалось произнесено почти как приказ. Но… словно бы не ей адресованный. Звучало так, словно Моргот сказал это себе. Ещё одна из череды случившихся странностей. — А если и носить Лютиэн, то в руках — она бы их не обожгла, — продолжил он. Это была шутка? Арвен недоуменно склонила голову набок и воззрилась на Мелькора. Выглядела она так, словно бы смотрела на некую диковину, привезенную в Ривенделл из далеких стран, и силилась понять, как она устроена.  — Полагаю, я бы сделал с ней то же, что и с тобой сейчас. Вопрос был очевиден. — А со мной — что? Айну посмотрел на неё в ответ с нечитаемым выражением. Неприятно, но Арвен заставила себя выдержать этот взгляд. Словно череда прошла пред ней — эльфов и людей. Отважная Лютиэн Тинувиэль и Берен, что в одиночку противостоял темным силам, мудрая майа Мелиан и Эарендиль благословенный, принесший гибель черной твердыне. В ней — кровь их всех, так ей ли дрожать пред врагом подобно листу в ветреный день? Сейчас она начинала припоминать и те немногие проскользнувшие в речи матери её матери слова об Амане, а средь них — ещё меньшие — о том, кто сидел пред ней. И даже будучи ещё юной Артанис, Галадриэль тоже не боялась его. Взгляд Арвен сделался наконец тверд и спокоен. Она приняла свою участь. — Как и обещал — обеспечу тебе лучшие условия, насколько это возможно, — сказал Мелькор. — Жить будешь, разумеется, не здесь, я отведу для тебя лучшую из комнат. Ты сможешь свободно ходить где пожелаешь, но я всегда буду знать, где ты находишься. Что же, всё верно. Здесь она одушевленная драгоценность, а драгоценности хранят бережно. Похоже, что ей повезло настолько, насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Во всяком случае, с её мнением и желаниями будут считаться. Мелькор снова молчал, словно насквозь просвечивая её тяжелым взглядом. Ждал ли ответа? Арвен коротко кивнула, показывая, что приняла сказанное. Это оказалось правильным решением — собеседник отвернулся и посмотрел на поднос с едой, всё так же стоявший рядом с подсвечником. Пламя полыхнуло, высветив кисти изюма и нарезанный сыр; преломилось на стеклянной ручке причудливого кувшина. — И все-таки поешь. Арвен кивнула ещё раз, подавив вздох. И впрямь не помешает. Вала медленно поднялся, и свечное пламя, будто бы испугавшееся накрывшей его тени, всколыхнулось сильнее обычного. Но прежде чем сделать шаг по направлению к двери, Мелькор обернулся к ней в последний раз. — Снаружи уже вечереет, — сообщил он. — С тех пор, как ты здесь, не прошло и суток. Сколько еще времени потребуется, чтобы твои друзья покинули это место, мне неизвестно — но необходимость держать тебя в комнате без окон отпадёт не раньше. Отдыхай. Дверь захлопнулась, издав глухой щелчок. Подождав немного, чтобы Моргот точно ушел подальше, Арвен подползла к краю кровати, осторожно спустила вниз сначала одну ногу, потом другую. Пол оказался шершавым и холодным — и то верно, в каменной башне по другому не бывает. Это её не беспокоило — простуды эльфы не боятся, а легкий дискомфорт был просто ничем по сравнению со всем тем, что она пережила только что. Она встала, пожалуй, слишком резко — в глазах потемнело и ей пришлось склонить голову ниже, чтоб, ещё чего доброго, не потерять снова сознание. Но постепенно муть успокоилась и девушка осторожно подошла к двери, повернув ручку. Так и есть — заперто. Значит, отряд пока ещё недалеко от башни. Наверняка её ищут. Верно, Эстель не находит себе места… Как ни не хотелось ей признавать, надежды на то, что они сумеют помочь ей, практически не оставалось. Арвен со вздохом положила руку на талию — где прежде на поясе висели ножны. Конечно, даже с оружием едва ли б она сумела сделать с Ним хоть что-то, но без своего кинжала девушка ощущала себя совсем беззащитной. А затем она, отодвинув подсвечник, уселась прямо на столешницу. Сыр, орехи, сухофрукты… Наводило на мысль, что вся эта еда осталась здесь ещё со времен Сарумана. Ничего нового нет — значит ли это, что положение черного Айну ещё весьма неустойчиво? Если б только по волшебству переместиться ей в Лориэн, дать знать Митрандиру… Арвен горько вздохнула, взяв с подноса ломтик сыра. Может быть, удастся сбежать позже — кто знает — ведь даже Ангбандские пленные первой эпохи порой сбегали из своих шахт и рудников. Но прямо сейчас у неё нет иного варианта, кроме как смириться со своим положением и ждать.